Суженые смерти

– Было дело. Еле ноги унес. Я сегодня чудом тюрьмы избежал, – проговорил быстро шахтер.

– Сегодня чудом? А завтра? Кроме неприятностей от тебя ожидать нечего, – отмахнулся дед.

– Ладно тебе. Я тут пару дней посижу, а потом покину город и направлюсь в Льянес.

– Зачем? А как ты мимо гвардейцев пройдешь? – спросил испуганный старик.

– Пойду окольными путями. Меня тут уже каждый жандарм в лицо знает, – ответил Хорхе.

– Только не заблудись, – иронично подметил старый слуга, протягивая ему подрумяненный кусок сырной альмойшавены.

Пожилой мужчина был добрым человеком и оставил Хорхе в безопасности до следующей ночи. Он всецело сочувствовал рабочему движению, но считал, что оно обречено.

«Зачем лезть на рожон? – размышлял старик. – Из этого все равно ничего хорошего не получится. Когда парень доживет до седых волос, то обязательно поумнеет, если, конечно, доживет…».

В этот день политическими заключенными переполнилась тюрьма. Среди них были как простые рабочие, так и профсоюзные активисты. В их числе оказался небезызвестный лидер шахтерского движения Мигель. При задержании он оказал сопротивление, и ему сразу же сломали ребро. Молодой мужчина стонал от боли в сырой, холодной камере. Его ноги подкосились, и он навзничь повалился на спину. Перелом мешал ему дышать. В камере было не меньше десяти человек. Заключенные слышали его короткие вздохи и бормотания. В этом душном помещении всем хотелось почувствовать свежий воздух, а не спертый запах плесени. Вдруг послышалось бряканье ключей, и в эту «клетку», заполненную людьми, вошел надзиратель. Он поднял Мигеля за волосы и вытолкнул его быстро из камеры, чтобы сопроводить в другое помещение.

За столом сидел ефрейтор, заполнявший бумаги. Надзиратель указал Мигелю на стул, и начался допрос. От света задержанный щурил глаза. Налысо побритая голова военного, сидящего за столом, отбрасывала черную тень, на которой пытался сконцентрировать свое внимание узник, чтобы не смотреть в лицо своему мучителю. Ему непрерывно задавали вопросы о его возможных сообщниках, численности организации и местонахождении типографии, на которой печатали листовки. Мигель держался стойко и, превозмогая боль, не выдал своих друзей.

– Я ничего не знаю! – крикнул он, совсем обессилев.

И за этим воплем сразу последовал удар. Мигель свалился со стула, он весь горел, и от соприкосновения с каменным полом его тело даже почувствовало облегчение. Крики узника продолжались, и перед лицом мученика постоянно мелькали огромный кулак и подошва военного сапога. Он закрыл глаза от нечеловеческой боли. Не было больше реальности. События прошедших недель хаотично, отдельными обрывками пульсировали в его голове. В этой бесконечной веренице видений Мигель пытался зацепиться за единственный дорогой ему образ, который, казалось, мог его защитить и спасти.

– Мама! – вскрикнул он отчаянно перед последним ударом.

Из его рта внезапно хлынула горячая, еще живая кровь на каменные плиты пола. И он погрузился в безмятежный сон вечности.

Надзиратель посмотрел на его недвижимое тело и для верности ткнул его носком своего сапога. Затем спокойным голосом произнес:

– Мертв.

Глава десятая

Просидев в особняке графини Лауры пару дней и хорошенько отдохнув, Хорхе понял, что подавление мятежа еще будет продолжаться не один день. Дальше злоупотреблять гостеприимством старого слуги он не мог. Для собственного спасения нужно было как можно скорее покинуть город. Он постоянно вспоминал Пилар, которой, наверное, причинял массу беспокойства. Но уезжать из Астурии без нее Хорхе не хотел. Когда наступила глубокая ночь, он покинул Овьедо и направился в Льянес.

Блеклая луна тускло освещала безлюдные городские переулки. Хорхе перебегал от дерева к дереву, чтобы спрятаться под их кронами, с осторожностью осматривая все вокруг. Предательский лай собак громко раздавался в тишине. Его охватил не то чтобы страх, а скорее беспокойство до тех пор, пока он не миновал ночной патруль. Оказавшись за пределами города, он решил идти не по дороге, а по параллельно пролегающей тропе, которая даже днем была безлюдна из-за своих изломанных холмистых перепадов. Обкатанная проезжая часть основной дороги уже не проглядывалась в темноте, и Хорхе даже начал сомневаться в правильности своего маршрута. Он с легкостью предположил, что эта тропа может его завести к затерянному поселку, о котором мало кто знал. Однако, остановившись и оглядевшись во тьме, Хорхе заметил по правую сторону от себя деревья, служившие для него ранее ориентиром. И с легкостью преодолев очередной подъем, он устремился вперед, вспоминая свою Пилар.

Когда забрезжило утро, молодой человек рассмотрел еле различимые очертания небольшого поселка. Хорхе решил отдохнуть и поискать хоть какую-нибудь повозку, которая могла его отвезти до береговой линии. Он достаточно быстро нашел себе место своего будущего пристанища, и спустя несколько часов, отведенных на отдых, Хорхе уже ехал в повозке, запряженной двумя волами. Крестьянин был неразговорчив, и уставший парень, развалившись на соломе, заснул, прикрыв лицо от палящего солнца своей курткой. Он договорился, что его довезут до городка Кангас-де-Онис за приемлемую плату. Вся дорога была молчаливой. Безлюдные тропы проходили меж ущелий, озер и бегущих внизу рек к первой астурийской столице, которая никогда не была захвачена маврами.

Горы устремляли свои вершины к зарождающемуся звездному венцу. Казалось, что где-то там далеко, внизу, остаются людская суета и житейские мелочи. Кристально чистые ручьи, как вечные души этих мест, своим звучанием успокаивали путников. Хорхе уже открыл глаза, когда волы медленно шли по дороге среди горного массива Пикос-де-Эуропа, мимо пещеры Санта Куева де Ковадонга, где когда-то укрывались испанцы под предводительством первого астурийского короля Пелайо, чтобы одержать победу над маврами. Здесь всегда обитал дух героизма и свободы, начиная с великой Реконкисты. С этой дороги невозможно свернуть даже во тьме, узнавая ее по мистическим приметам. И сердце начинает сжиматься, когда в этих горах слышатся голоса мальчиков, поющих в святой пещере: «Аве Мария!».

На невидимой черте полусна и яви Хорхе объяли воспоминания и погрузили его в безмятежное детство, когда он вместе с матерью приехал сюда. Католики, конечно, могли пройти к святой пещере через тоннель, но Хорхе сам решил подняться по трудной дороге вместе с паломниками. Будучи ребенком, он, как молящийся взрослый, превозмогая себя, на коленях прошел все сто одну ступени вверх, прославляя святую Деву. Это был длинный путь, который мог пройти далеко не каждый, чтобы оказаться в часовне, освещенной лампадами. И сейчас, проезжая мимо этих мест, душа Хорхе стремилась еще раз повторить путь наверх, но тело молодого человека было тяжело и недвижимо, словно его придавили камни, сорвавшиеся с этих гор. Желание угасло, как огонек свечи, и все дальше от святыни его уносили два черных вола к очередному пристанищу вечного странника.

Хорхе Родригес прибыл в Кангас-де-Онис, когда уже стемнело. Он остановился на постоялом дворе, чтобы утром преодолеть последние двадцать километров до заветной цели. Хорхе решил их пройти пешком за день, далеко не отклоняясь от дороги. Всю ночь он проспал безмятежно. Однако утром, завтракая в таверне, он услышал краем уха, что майор Франко с двумя десятками гвардейцев преследует беглых шахтеров, которые прячутся в горах. Их видели уже далеко за пределами Овьедо, и настроение молодого человека тут же испортилось. Поэтому он немедленно собрал свои пожитки и тут же покинул старый городишко.

Теперь, как и в начале своего путешествия, беспокойство подгоняло его вперед. Он преодолевал подъемы и спуски, укрывался за ветками раскидистых деревьев, попадавшихся ему на пути. Приморский городок был уже совсем рядом, и Хорхе, не переводя дух, ринулся вперед, приближая его с каждым шагом. И вот уже показалась окраина Льянеса с ее убогими домиками простых горожан. Молодой человек подошел к небольшому рыбацкому жилищу и договорился с хозяевами о ночлеге. После сиесты он написал записку Пилар, где сообщил ей о месте своего пребывания. Сынишка хозяев дома за пару сентимов пообещал доставить экономке доньи Лауры эту короткую записку и тут же принести ответ. Усталый Хорхе растянулся на тюфяке, дожидаясь весточки от своей любимой женщины.

Оставшись в одиночестве в незнакомом месте, он почувствовал себя спокойно. Мало-помалу молодой человек начал понимать всю опасность своего вынужденного побега из Овьедо. Хорхе осознавал, что это небольшой промежуточный этап, который ему необходимо преодолеть. Впереди его ждет отъезд в Кантабрию, где он обретет временное убежище, а затем работа на угольной шахте в Паленсии. Рискованное путешествие не обещало быть легким, но оставаться в Астурии было еще опаснее. Пока Хорхе предавался этим размышлениям, его маленький почтальон уже принес ему ответ от сеньориты Пилар. Он быстро раскрыл записку и очень обрадовался, когда узнал, что сегодня же вечером к нему должна прийти его невеста. Хорхе оставалось всего пару часов до встречи с ней.

Начало сентября выдалось жарким, но в этот день солнце было хоть и большим, но блеклым, словно на него просыпали муку. Оно почти не накаляло Льянес, его улицы и дома. Погода обещала испортиться, однако до дождя еще было далеко. Морские воды постепенно начали просыпаться, прибивая к берегу коричнево-зеленые водоросли, усиливая в воздухе запах атлантических глубин. Сильный ветер поднимал волны залива, брызги которых долетали до скал, как горсть брошенного жемчуга.

Хорхе смотрел сквозь оконную раму на темную полосу надвигающихся туч, предвещающих дождь. Он начал беспокоиться из-за того, что непогода может помешать его свиданию с Пилар.

«А вдруг старик был прав и она со мной не захочет уехать в неизвестность от привычной и сытой жизни со стабильным заработком?» – размышлял про себя Хорхе, вспоминая свой недавний разговор со старым сторожем в опустевшем доме графини.

Молодой человек старался отогнать все эти мысли прочь. Он продолжал надеяться, что Пилар испытывает искренние чувства к нему. Но сомнения, как короеды, разъедающие стволы деревьев, начали точить его изнутри.

«А вдруг она меня недостаточно любит, чтобы изменить свою привычную жизнь?» – продолжал себя изводить сомнениями парень.

Хорхе закурил папиросу, пытаясь успокоиться.

«Так или иначе, все скоро выяснится», – заключил молодой человек.

Хорхе начал вспоминать, как он совсем недавно встретил ее на площади Фонтана, когда она шла своей упругой и уверенной походкой. В тот вечер он любовался ее глазами, полными нежности, и был уверен в том, что она обязательно станет его женой. Когда-нибудь у них появятся дети, которые непременно будут похожи на него. Эти приятные воспоминания его немного успокоили. Хорхе посмотрел на часы и вышел из комнаты, предупредив хозяйку, что вернется поздно.

– Хорошо, – ответила она. – Но, может быть, вы все-таки останетесь дома? Видите? – показала она рукой на надвигающиеся тучи. – Погода портится, да и ветер будет только усиливаться.

Хорхе посмотрел на исчезающее солнце, а потом уверенно зашагал в сторону залива, не обращая внимания на предостережения женщины.

Постепенно улицы пустели, а ранние сумерки продолжали сгущаться над Льянесом. Молодой человек поспешил к хорошо известному месту этого маленького городка, к средневековой церкви Вознесения Святой Марии, где он должен был встретиться с Пилар. Хорхе охватила безудержная радость, когда молодой человек заметил идущую к нему навстречу женскую фигуру с узелком в руке.

Девушка ускорила шаг, когда увидела своего жениха так близко живым и здоровым.

– Наконец-то мы вместе, – сказала шепотом Пилар, когда подошла к Хорхе.

Морская стихия поднимала штормовые волны, гул которых отчетливо раздавался в ушах. Ликующий ветер хоть был и сильным, но не холодным, так как сентябрь еще только-только начался. Хорхе посмотрел вперед на пустынную площадь Царя-Христа, а потом внезапно обернулся, охваченный неожиданным предчувствием. В двадцати метрах от них он увидел приближающегося Франсиско Франко. Майор был прекрасно узнаваем в своем военном мундире.

– Это майор! – воскликнул Хорхе.

Молодой человек несколько секунд назад был настолько счастлив, что забыл о неожиданных поворотах судьбы, которые могут произойти в любой момент. Хорхе схватил за руку Пилар, выхватил узелок из ее рук, и они побежали изо всех сил через площадь в сторону побережья. Франсиско Франко понял, что эта парочка решила от него скрыться. Он не имел ни малейшего представления, кто они такие, но побежал следом за ними, как охотник за своей добычей.

Поднявшийся шторм заглушал все звуки, и было непонятно, насколько молодые люди смогли оторваться от своего преследователя. Ритм их учащенного дыхания сливался с порывами ветра, который играл натянутыми снастями прибрежных суденышек, как струнами. Он был словно виртуозный музыкант, исполняющий фламенко на разгоряченной гитаре.

Хорхе и Пилар уже увидели обрывистый скалистый берег с его глубокими природными шахтами, которые изобиловали многочисленными буфонами[2]. Тысячу лет ветер и океан сверлили отверстия в известняковой породе Льянеса, проделывая бесконечные лабиринты к глубоким подземным дворцам, где по преданию живут древние куэлебрес. Они являются самыми первыми обитателями Иберии. Величественные драконы, укрощаемые своими наездницами айялгас, охраняют подземные сокровища и свои исконные владения. Зеленая чешуя покрывает тела этих ядовитых крылатых рептилий. Их всего семь, как и наездниц, которые грациозно восседают на спинах куэлебрес. Они не просто хрупкие девушки, а нимфы с длинными волосами, ослепительно белой кожей и хрустальными прозрачными крыльями, как у сказочных стрекоз. Издаваемые драконами звуки сливались в единый рев, порождающий стихию, которая пугала влюбленных.

Бежать молодым людям дальше было некуда. С одной стороны был опасный обрыв, а с другой – майор Франко. В этот момент буфоны из-за штормового прилива начали извергать сквозь каменные прорехи грандиозные фонтаны, которые выбрасывали воды Атлантики высоко в небо, пытаясь дотянуться до грозовых облаков. Земля и камни дрожали под ногами, словно дыхание пробудившихся драконов. Пилар предложила Хорхе бежать, не оглядываясь, к старому полуразвалившемуся дому мимо опасного места.

Франко уже потерялся в темноте, но они даже не могли предположить, что в разгар стихии он будет упорно продолжать свое преследование. Достигнув скалистого берега, майор случайно поскользнулся о камень и рухнул на землю под извержением воды и градом мелких камней. Молодые люди слышали, как в темноте волнообразный шум напоминал взмахи огромных крыльев летящих куэлебрес. Однако они упорно продолжали бежать, надеясь на спасение.

В это время недалеко от ревущей бездны пришел в себя Франсиско Франко. Он медленно оторвался от каменистой поверхности и встал на ноги. Майор понял, что остался абсолютно цел, и только ветер продувал его испачканный мундир. Он решил забыть о беглецах и вернуться в Льянес. Франко достал из кармана свой большой носовой платок, чтобы попытаться вытереть им лицо и форму, выпачканные в какой-то тягучей слизи.

Можно по-разному относиться к древним мифам и их трактовкам. Кто-то считал, что наездницы куэлебрес – это плененные ими красавицы, а кто-то говорил, что нимфы являются полноправными властительницами пещер, так как давно стали единым целым вместе со своими драконами. И друг без друга жить они уже не могут. Но все сказания едины в одном: если яд куэлебрес попадет на камень, а не на живое существо, то он становится источником целительной силы. Человек, даже случайно коснувшийся этой скользкой поверхности, обретет неуязвимость, удачу и долгую жизнь.

Франсиско Франко нужно отдать должное. Он был отважным воином и не прятался за чужими спинами. Еще во время своей первой военной кампании в Марокко в 1916 году он был ранен. Однако после своего пребывания в Астурии Франко стал будто неуязвим. С тех пор удача сопутствовала ему во всем, а впереди его ждала долгая успешная жизнь, не обремененная серьезными недомоганиями до старческого возраста. И только последние несколько лет были омрачены болезнями. Как оказалось, у всего есть предел, даже у древней магии.

Глава одиннадцатая

Дорога тянулась под ногами Хорхе и Пилар, как нить бесконечного клубка, который непрерывно разматывался. И вдруг из насыщенной темноты прямо перед ними возник дом. Старые руины, покинутые жизнью, смотрели своими разбитыми окнами прямо на них. Строение перегораживало дорогу, словно точка пересечения времен среди природной стихии. Измученные беглецы, не раздумывая, открыли покосившуюся дверь и только тогда вздохнули с облегчением. Они уже поняли, что оторвались от преследования, и страх постепенно начал отпускать их. Каменные стены дома укрыли их от ветра, а прохудившаяся крыша, хоть и протекла в нескольких местах, но еще была способна защитить от сорвавшегося ливня.

Молодость тем и хороша, что все жизненные невзгоды проходят быстро и менее болезненно, чем в зрелом возрасте. Еще не ощущается тяжелый груз всего пережитого, и кажется, что впереди длинная жизнь, пусть даже не вечная. А если ты еще и влюблен, то чувствуешь неиссякаемый прилив сил, который тебя окрыляет. Все это относилось к Хорхе и Пилар: как только они оказались в относительной безопасности, невзгоды сразу же отошли на второй план. Дом, где укрылись беглецы, оказался не таким уж необитаемым. Молодые люди отыскали свечу в деревянном, оплавленном воском стаканчике, и Хорхе незамедлительно ее зажег. В это время Пилар нашла относительно сухое место, где были кем-то оставлены выделанная овечья шкура и старые одеяла, не один раз прожженные пеплом чьих-то самокруток. Девушка быстро развязала свой узелок, где были припасены еда и вино для Хорхе.

Сеньорита еще продолжала оглядываться в темноту при каждом новом порыве ветра, который ревел и освистывал побережье.

– Пилар, ты чего боишься? – спросил девушку уже успокоившийся Хорхе. – Я всегда думал, что ты не робкого десятка.

– Просто я сейчас испытала почти детский страх, как когда-то давным-давно прислушивалась к шуму ветра и волн, считая, что это летят куэлебрес, – ответила ему тихо сеньорита и продолжила:

– Я всегда любила слушать рассказы своей бабушки, как мифические крылатые змеи не только похищали скот, но и лакомились маврами, разбивая во время шторма их корабли. Они уносили в глубины своих пещер несметные сокровища, чтобы порадовать своих айялгас, которые наслаждались золотом, жемчугом и драгоценными камнями. Мавры приносили много беспокойства древним обитателям наших земель, и поэтому ураганы и кораблекрушения не были редкостью. Это так или иначе ослабляло мавританское господство в Испании.

– Какая же ты маленькая дурочка, – сказал насмешливо Хорхе. – Для меня драконы – это ушедшая в прошлое часть геральдики арагонского короля. В Испании уже давно правят львы, – прозаично заключил молодой человек. – Нашла, о чем думать.

– Я повзрослела, но еще верю в куэлебрес, хотя сейчас меня больше волнуют именно те опасности, которые тебя постоянно окружают, – ответила со вздохом девушка. – Из анархистов – в коммунисты. Я уже молчу про профсоюзную стачку и преследования майора Франко.

– Все преодолимо. Настоящий мужчина лишь порадуется этим трудностям. Только победив их, каждый может стать сильным и несгибаемым человеком. Если светит яркое солнце, а на море штиль и твою жизнь уже ничего не омрачает, то ты начинаешь увядать и засыхать, как дерево без дождя, – произнес воодушевленно молодой человек.

После выпитого вина, произведенного в провинции Логроньо, и съеденного куска баранины, приготовленной в каменной печи на тлеющих дровах, Хорхе пришел в благоприятное расположение духа. Все минувшие события уже перестали быть для него важными.

– Как хорошо, что ты пришла сегодня, Пилар, – тихо сказал он.

У Хорхе перехватило дыхание, когда он притянул к себе девушку. Его рука проникла под ее блузу, и он быстро добрался до кружев рубашки, прикрывающей женскую грудь. Сбросив с себя последнюю одежду, Пилар ощутила прохладу влажного воздуха. У нее закружилась голова от его поцелуев, и она уже ничего не видела вокруг себя. Разъяренный залив продолжал громыхать своими волнами. Ветер не унимался, штурмуя каменные стены временного прибежища влюбленных. В этот миг они как будто сошли с ума под дьявольский, неумолкающий гул. Старый дом весь скрипел, и ветер врывался в каждую щель, но их разгоряченные тела этого уже не ощущали. Они находились в эпицентре любви и стихии. Даже в оконных проемах не было видно ни света далекого маяка, ни приглушенных огней Льянеса. Это безумие продолжалось всю ночь, пока первые лучи солнца не забрезжили на рассвете, и влюбленные беззаботно уснули, не разжимая объятий.

Шторм начал стихать, и по всему побережью постепенно распространился покой, как будто дьявольские силы отступали к началу утренней мессы. Проспав несколько часов, Хорхе лениво потянулся на колючем одеяле. Он окончательно осознал, что главное в жизни – это бутылка вина, вкусная еда и любимая женщина. И чтобы обрести это постоянное счастье, ему нужно было поскорее жениться.

Пилар проснулась раньше Хорхе, но она боялась даже пошевелиться до его пробуждения. Поэтому, как только он открыл глаза, девушка с улыбкой пожелала ему доброго утра. Она поднялась и быстро начала одеваться, чтобы избежать гнева доньи Лауры.

– Ты куда так торопишься? – поинтересовался Хорхе и схватил ее за руку, пытаясь остановить.

– Прости, но мне нужно поспешить на работу, – быстро ответила ему сеньорита.

– Мне кажется, тебе уже никуда торопиться не надо, – самонадеянно произнес молодой человек. – Мы должны через несколько дней пожениться в Кантабрии.

Пилар тут же онемела, но через минуту, придя в себя, растерянным голосом спросила:

– А причем здесь Кантабрия?

– Пилар, ты меня удивляешь. Это же очевидно. В другой провинции меня не будут разыскивать, и вообще там весьма лояльные местные власти. До меня не будет никому никакого дела, ведь Сантандер – это, в первую очередь, знаменитый курорт, где все люди сыты и счастливы. Пересидим пару месяцев, поженимся, а потом поедем в Паленсию, – заключил Хорхе.

– А в Паленсию тоже обязательно? – присела на край одеяла от удивления молодая девушка.

– Какая же ты у меня несообразительная. В Кастилии и Леоне такие же угольные шахты, как и у нас. Я смогу зарабатывать так же, как в Овьедо. А через пару лет вернемся домой, когда все забудется. Майор в наших краях долго не задержится. Франко стремится сделать успешную военную карьеру, а следовательно, он не ограничится командованием гарнизона в Астурии. Майор будет использовать любую возможность, чтобы как можно скорее стать генералом. О деньгах можешь не беспокоиться. У меня есть помимо своих сбережений еще и материальная помощь от профсоюза. Тем более с такими рекомендательными письмами, которые я получил от сеньора Льянесы, меня возьмут на новую работу без промедлений, – сказал довольный собой Хорхе.

Он очень удивился, что слезы бегут по щекам Пилар. Девушка даже не пыталась их сдерживать.

– Что с тобой? Ты разве не рада? – спросил испуганно молодой человек. – Ты уже что? Замуж не хочешь?

– Нет. Может, мы поженимся после твоего возвращения в Овьедо? – тихо спросила сеньорита, отворачивая от него голову.

– Никуда я без тебя не поеду, и хватит ломаться. Мне надо работать, а ты тоже сможешь себе что-то подыскать на новом месте. Или ты меня разлюбила? – прокричал возмущенный парень.

– Что за глупости? Просто у меня хорошая работа здесь, такую даже в Мадриде не найдешь. И как по-твоему мне все это объяснить донье Лауре? – поинтересовалась Пилар.

– Не моргнув глазом, скажешь, что твоя любимая бабушка при смерти. Тебе это не составит большого труда. Я же знаю, что она уже точно умерла. Графиня сама находится в преклонном возрасте, и я думаю, что это обстоятельство должно ее смягчить, – на ходу импровизировал Хорхе.

– Ты всегда рассуждаешь так, словно только мужчина принимает решения, а семейная жизнь – это компромисс, – заключила успокоившаяся Пилар.

– Хорошо, я тебе даю право выбора: или мы уезжаем вместе и женимся, или у каждого отныне своя жизнь, – жестко сказал Хорхе.

После его ультиматума Пилар больше ничего не оставалось, как безропотно согласиться на все условия будущего мужа. Хорхе решил подождать несколько дней, пока она завершит все свои дела в Льянесе. Экономка доньи Лауры медленно побрела в поместье, чтобы просить расчет и помочь хозяйке найти себе добросовестную замену.

Старой графине было жаль расставаться с полюбившейся Пилар, но, как ни странно, она сразу же дала девушке расчет. Возможно, это было связано с тем, что она всегда догадывалась о существовании Хорхе, поэтому противиться решению своей экономки не стала. Донья Лаура не задавала лишних вопросов, считая, что правды от Пилар ей все равно не добиться.