Требуется приспешник

Морион едва взглянул на особняк и потянулся к ручке дверей.

– Стойте! – Лорейн вдруг перехватила его руку. От тёплого прикосновения отдёрнула обратно: слишком быстро забылось, что у этого ледяного мага такие тёплые ладони. – Зачем мы приехали сюда? Что от меня требуется?

– Просто будьте собой, – туманно ответил он, что бы это ни значило, и открыл злополучную дверь в неизвестность.

По тому, как безмятежно Морион предложил не играть роль воспитанной магессы, Лорейн начала подозревать, что он просто пытается поделиться счастьем её общества с любимым врагом.

Когда они вылезли из кареты на шахматные плиты у лестницы, Лорейн почувствовала себя немного отмщённой: высокородному тёмному лорду оказали такой же холодный приём. Даже слугу не послали навстречу и двери не открыли. Но хотя бы карету за ворота пустили.

– Кажется, вас не ждут.

Морион не смутился. Показывая личный пример, лёгким быстрым шагом начал подниматься.

– Вас же это не останавливало. Пойдёмте, Лорейн, испортим настроение кому-нибудь ещё настроение.

Потребовалась всего пара ударов дверного молоточка, чтобы дворецкий с постным видом впустил высокородного гостя за порог. А следом подошла горничная. В первое мгновение Лорейн решила, что Морион как-то хитро протащил с собой и дворецкого. Уж больно была похожа мумия в серебристой ливрее на того, что сопровождал её по дому злодея. Но нет, при всем сходстве это оказалась только игра света. Мумия была другая. То есть человек. Вероятно, работенка выжимала все соки.

Пока Морион пафосно сообщал о цели визита, Лорейн сдавленно хихикнула, раздумывая, чем ей аукнется служение злу.

– Что с вами? – без особого интереса спросил Морион, отдавая пальто и перчатки слуге. Леди уже разоблачили. Из пальто.

Лорейн покосилась на серых слуг. Откровенничать перед ними не хотелось.

– Думаю, – многозначительно ответила она и сложила руки на сумочку перед собой.

Он скопировал её взгляд на слуг и вздохнул, подавая ей локоть, чтобы уцепиться. Дворецкий чинно прошёл вперёд, а Морион заговорщицки склонился к ней.

– Это не может не радовать. А о чем?

– Спрашивать такое у девушки неприлично.

– А вы думаете о том, о чем неприлично спрашивать? – с невозмутимым выражением заинтересовался Морион.

– Я думала… о вашем дворецком, – пытаясь не засмеяться, прошептала Лорейн. – Сколько ему лет?

– Не знаю. Кажется, он был стар уже в те времена, когда я был ребёнком.

– Он служит вам так долго?!

Лорейн, конечно, сразу подумала о том десятилетии, когда Морион жил в ссылке.

– Нужно быть осторожнее с бессрочными магическими договорами, – пошутил Морион, но в тёмных глазах застыло предупреждение. – Но у нас будет ещё много времени, чтобы их обсудить.

– Вы сами меня сюда потащили, ничего толком не обсудив, – едва слышно пробормотала Лорейн.

– Если бы вы потрудились предупредить меня о своём визите заблаговременно, я смог бы перестроить планы. Хотя, согласен, это не произвело бы такое впечатление. Но если тема возраста моего дворецкого принципиально важна, могли бы начать с неё.

Лорейн всё-таки сдавленно хихикнула и прижала к губам пальцы. Смешок компрометирующе отразился от каменных стен. Дворецкий дошаркал до дверей с ранеными оленями на створках и начал медленно открывать.

Лорейн вцепилась в локоть спутника:

– Лорд Морион, слышали фразу «говорите сейчас или молчите до гробовой доски»?

Он хмыкнул, припомнив, откуда она:

– Пока не доводилось, леди Лорейн. К чему вы клоните?

– К тому, что у вас есть последний шанс дать мне инструкции.

– Ах, это. Расслабьтесь, Лорейн, и пейте чай. Рекомендую заказать зелёный с брусничным листом и клубникой. Очень освежает.

Она скептически посмотрела на работодателя, и они вошли в гостиную. Герцог, Парис Вонворт Третий, оказался куда ниже, чем на фото в газетах, зато лысина и брюшко – больше. Журнальные ретушёры явно колдовали над магографиями.

Герцог с царским величием поздоровался с гостями, одарил Лорейн чисто мужским заинтересованным взглядом и скис, когда Морион мстительно представил её как дочь светлого лорда. Почему-то стало даже обидно, что не только Диана, но и главный развратник Аркхента находит её непригодной для разврата. Не то чтобы герцог вызывал желание немедленно отдаться, но так, глядишь, и выйдешь замуж девственницей. Как светлая.

Морион подсел к Парису Третьему в свободное кресло у камина, сразу озадачив его какой-то тарабарщиной про новый земельный налог. Лорейн сослали скучать на кривоногий диванчик у окна, и она сразу почувствовала себя престарелой компаньонкой Мориона, оберегающей его честь от похотливых ручонок герцога. Эх, было бы что. Поди, на этот вишнёвый сад регулярно набеги делаются.

– Какой чай подать, леди? – услужливо спросила довольно молодая и полнокровная служанка. Новенькая, наверное.

– Зелёный, – вздохнула Лорейн, готовясь к долгому ожиданию, – с брусничным листом и клубникой.

– Пирожные, закуски, леди? Подать?

– Подать, – с благодарностью кивнула она.

Да у девчонки дар предвидения: если леди срочно не съест что-нибудь, вместо Стекла трели выдаст желудок. Лорейн украдкой достала артефакт из сумочки и проверила, работает ли он. Очень странно, что уже полдень, а дорогие родственники молчат. Готовят что-нибудь невообразимо феерическое?

Чай принесли быстро. Вместе с чудесными маленькими закусками и пирожными. Лорейн быстро сунула в рот маленькое слоёное гнёздышко с паштетом и на десять минут взаимно забыла о существовании герцога с Морионом. За это время красавца-лорда можно было скомпрометировать уже разок-другой. Потом швы умопомрачительного платья врезались в бока, и закуски пришлось отодвинуть, медленно наслаждаясь чаем. Время потекло скучно и томительно.

А потом… Потом потекло ещё томительнее. Потому что Лорейн срочно захотелось в уборную. Она заерзала на диване. И мрачно посмотрела на Мориона, который делал вид, что наслаждается компанией герцога очень уж правдоподобно. Лорд призывный взгляд проигнорировал, всем телом слившись с креслом. Лорейн поёрзала ещё.

Говорила мама не пить вина в компании мужчин. Но кто ожидал такой свиньи от чая?

Ну ладно же! Лорейн сделала ещё один крохотный глоток и звонко опустила чашку на блюдце.

Ошарашенный взгляд герцога, будто он вот сейчас проснулся и обнаружил её у себя в покоях, метнулся к ней. Морион с интересом ждал, что она сейчас устроит.

– Ой, прошу прощения, господа, я такая неловкая. – Лорейн хлопнула ресницами и взмахнула руками, демонстрируя пятно на платье. Чайное! – Могу я попросить вашу служанку сопроводить меня в дамскую комнату?

Герцог почему-то сперва взглянул на Мориона, потом взял колокольчик и позвонил. Вот лысы… лысеющий упырь! Да он всерьёз забыл о ней! Служанка только показалась в дверях, как Лорейн очень торопливо вышла к ней.

– Госпожа?

– Где уборная? Сейчас будет… катастрофа!

Служанка изменилась в лице и по пустым коридорам поволокла её к туалету.

– Чертов чай! Чертов Морион! Ненавижу! Уволюсь! – ворчала Лорейн, пока мыла руки в мраморной раковине.

Катастрофу предотвратили, так что можно было не спешить. Поэтому Лорейн недолго полюбовалась на себя в огромное зеркало, подсвеченное магическими огнями, подкрасила губы, поправила и без того идеально лежащие волосы.

– Нет, сначала отомщу, а потом уволюсь, – снизошла она до милости.

– Госпожа, вы в порядке? – робко раздалось из-за дверей.

– В полном!

Лорейн вышла, свежая и сияющая, как белая роза в пасмурный день, и тут её настиг злой рок. Удача закончилась. В сумочке зазвенело Стекло, старательно исполняя Похоронный марш.

– Мама! – побледнела Лорейн, торопливо доставая артефакт.

– Госпожа?

– Спасибо, можешь идти, я сама дойду.

Служанка с сомнением глянула в коридор, но Лорейн замахала рукой, отпуская её. Девушка сделала книксен и исчезла за поворотом.

– Да, мамочка? – ответила Лорейн родительнице.

Связь ребёнка с матерью нерушима и не ведает расстояний. Говорят, что в разлуке ноет сердце, когда тебя вспоминает мать. У Лорейн всегда почему-то ныло пониже спины…

– До меня донеслись ужасные слухи, – начала мама слабым голосом, и в воздухе, пахнущем старыми коврами и натиркой для паркета, повеяло ещё и сердечными каплями. У матери было здоровое сердце с запасом прочности лет на двести, но капли добавляли драматичности. – Боги пресветлые, я произнести это не могу без содрогания.

Лорейн нервно заходила по пятачку перед дверью уборной.

– Не знаю, какие слухи до тебя донеслись, – фальшиво улыбнулась она, – но я как раз хотела донести прекрасные. Мама, я нашла работу!

По ту сторону магической связи что-то бумкнуло, звякнуло и пролилось.

– Мама?

– Так это правда…

– Правда-правда, – энергично начала она сбивать с толку маму, нервно шагая по коридору без какой-либо цели, в попытке унять этот жуткий зуд. – Настоящую работу!

– На злодея Мориона?! – возопила мама, совсем не как умирающая. Скорее, как убивающая.

– Ну не на, а у, – чопорно уточнила Лорейн. – Все очень прилично. Я секретарь.

– Не морочь мне голову! – так рявкнула в Стекло мама, что Лорейн нервно вздрогнула и остановилась у какой-то стены. С потолка, расписанного сценами божественной охоты, в неё целился из лука какой-то божок с острыми ушами. Круглое лицо пугало фамильными чертами Париса Третьего. – Что у тебя с этим проходимцем?!

– Да ничего у меня с ним! Я его вообще сегодня первый раз увидела.

– Боги пресветлые… – тихохонько завыла мама, сделав абсолютно не те выводы.

– Меня не взяли в магпрефектуру… – терпеливо, но слегка раздражённо начала объяснять Лорейн, привалившись спиной к арочной панели с охотничьими горгульями. Раздражающий лучник продолжил держать её на мушке. Упырь отгрызи руки тому умельцу, который нарисовал этого плешивого крокодила. Лорейн отвернулась.

– И ты решила пойти по наклонной?

– Нет, – она устало потёрла лоб, – я решила, что пойду в обход. Сделать, так сказать, ход конем…

– Жеребцом… – драматизировала мама, снова снизив энергичность голоса до бессильно-жалостливой.

Лорейн вспыхнула от злости и в сердцах ударила по стене. За спиной что-то тихо тренькнуло, быстро-быстро зашуршало шестерёнками, вибрирующе отдаваясь в спину… Лорейн удивлённо попыталась вернуть равновесие и шагнуть вперёд, но панель за спиной резко распахнулась, и она полетела в тёмную неизвестность с криком, который маме слышать бы не стоило. Неизвестность быстро обнаружила в себе уходящие вниз ступеньки, дружелюбно принявшие удар на себя: спиной Лорейн приложилась знатно. Сумочка метко попала в лоб. Стекло полетело считать ступеньки. Видимо, на шаг на лестницу реагировали чары, потому что сразу же, как она растянулась на них, включился свет. Но разглядеть Лорейн ничего не успела – её накрыло шуршащей юбкой платья.

Лорейн не врала, когда говорила, что ругается на пяти языках, и, путаясь в юбке и пытаясь подняться, изливала жемчужины своей мудрости и образования щедро и не стесняясь. Слышал бы Морион, в каких конструкциях она упомянула его, зелёный чай, брусничные листья и герцога, потребовал бы жениться. Но Морион не слышал.

Лорейн наконец поднялась и посмотрела на закрывшуюся потайную дверь. Поток ругательств иссяк, и в наступившей тишине она устало вздохнула. И услышала удивлённое:

– Лорейн?..

Добавив ещё одно интернациональное слово, Лорейн посмотрела вниз. Разбитое Стекло щурилось на свету трещинами, но предательски работало. И позволило маме услышать все, что она думает.

Лорейн бессильно засмеялась и села на ступеньки.

– Да, мамочка?

– Я попозже наберу тебя. Что-то связь плохая, заклинание нестабильное, – ошеломленно проронила родительница и отключила магическое соединение.

Лорейн осмотрела глубину… отверстия, куда провалилась. Узкий потайной лаз уходил вниз как минимум на этаж. Герцог принимал их на первом этаже, по лестницам она не поднималась, значит, тянулась крутая лестница в подземелье. Внизу, на крохотной площадке в два шага, она круто виляла вбок, в черноту.

Лорейн затаила дыхание и прислушалась – первое правило некроманта. Сначала прислушайся, потом проверяй. А то есть твари, которых магия как раз будит. Хотя… Тут и так горят рожки со светлячками на стенах. На очень-очень пыльных стенах. Лорейн чихнула, подтверждая это открытие. Вокруг, теперь даже на её платье, трепетала паутина, пыльная, липкая и тяжёлая. Ступени она тоже неплохо собой протёрла. В общем, напрашивался вывод, что сюда лет двадцать никто не заходил. Лорейн заклинанием очистила платье и наклонилась за разбитым Стеклом. И заметила припорошённые пылью следы. Только вниз! Ну или десять лет не заходил…

Снизу тянулся сыроватый сквознячок, оставлявший на языке привкус земли, солей и камня. Но желания продолжить осмотр достопримечательностей не возникало. В некромантии очень приятно оставаться теоретиком и не становиться практиком.

Она поднялась ко входу, осмотрела каждый кусочек, нажала каждый подозрительный выступ, применила чары, постучала… Постучала три раза. Нет, дверь работала только в одну сторону. Всех впускать, никого не выпускать.

Что ж, прощайте, лорд Морион. Дальнейшее общение – через банковский счёт.

Лорейн потянулась к спасительному телепортационному амулету на браслете. Пальцы уверенно сжались на нем, нажали потайной камушек и…

Ничего не произошло.

Повторила.

Ничего.

Лорейн подняла подвеску и прищурилась, переходя на магическое зрение. Плетение изменилось. Её маленькие руны битыми осколками висели на нитях чар. Зато по ним, как по строчкам, размашисто струился чужой поток. Заклятие по-прежнему было пространственным, но она не смогла прочитать вязь. Какие-то высшие чёрные чары.

Память услужливо подкинула моментик, как она вложила руку в ладонь Мориона, когда они заключали сделку, как его пальцы на миг коснулись подвесочки. Как их руки окутала пелена магии. Особый смысл теперь обрёл и чай.

Лорейн закрыла глаза и сжала кулаки.

– Ох, помогите тебе темнейшие боги, когда я отсюда выберусь!

Призвав на ладони боевое заклятие упокоения, горящее синим огнём, Лорейн начала осторожно спускаться вниз…

Глава 3. Некромант-практик

«Не трудно попасть на тот свет. Трудно вернуться!»

(к/ф «Пираты Карибского моря»)

Мелкие ступеньки бесили. Подняв и смяв комком многострадальную юбку, Лорейн аккуратно пристраивала на пыльной доске маленькую ножку в туфле на каблучке и попеременно молилась и ругалась, надеясь не сломать шею или ногу следом за Стеклом.

Боги, ну кто делает для злодейских дел такие лестницы? Сюда же ни один приличный ботинок сорок четвёртого размера не поместится! Почему на ум пришёл сразу папенькин ботинок и почему именно им мерились ступеньки, осталось загадкой. Мысленно она примерила на ступеньку ботинок Мориона. Тоже не подошёл.

– Видимо, поэтому меня и отправил, мерзавец большелапый, – проворчала она себе под нос.

И зачем их так много налепили? Кто станет семенить на цыпочках, спеша на ритуал? Может, это намёк, что скорость нужна при ловле блох, а пакости нужно творить вдумчиво и от души? Аргумент, конечно, Лорейн поддерживала.

Одолев половину пути к загадочному подвалу, она ощутила неожиданное тепло у запястья. Подвеска, испорченная Морионом, нагревалась. И не от её тела.

– Что за дичь?

Лорейн небрежно потушила огонёк упокоения и подняла руку к глазам.

Как гадальный маятник, подвеска закачалась и устремилась острым носиком вниз. Ну не совсем вниз, а в направлении, куда вела лестница, намекающе так, прямо на темнеющий поворот. Лорейн щёлкнула по вещице ногтем, та нехотя закачалась и остановилась, опять указывая в подвал. Понятно. Подлый большепят настроил ей магический компас. Но почему-то не верилось, что тот указывает на выход, чтобы она не заблудилась, если провалится в неприятности. Скорее, подстраховывал, чтобы она мимо них не промахнулась.

Ужасно хотелось сделать наперекор и из принципа пойти в другую сторону, но ситуация к выбору не располагала.

– Ну ладно, давай по-твоему, – сказала Лорейн подвеске, тоном намекая, что артефакт тоже ещё пожалеет, когда познакомится с анатомией Мориона ближе, чем хотелось. – Но если там не винный погреб, я буду очень, очень разочарована!

Поколебавшись секунду, она снова вызвала заклятие упокоения, теперь уже на левой ладони.

Возле площадки, где тайное логово сворачивало в темноту, Лорейн прижалась к стене и придвинулась ухом к проёму. Проем вёл себя примерно и подозрительных звуков не издавал. Только где-то едва слышно выл сквознячок, обещая выход. Умертвиями не пахло. Смертью – тоже. Мышами – терпимо. Чуткие мурашки, бегущие у Лорейн по первому же сигналу извне, признаков паники не выдавали. Магическим зрением ловушек не нашлось.

Короче, причин не идти не было.

Заглядывая одним глазом в темноту, она ступила носком туфли на площадку.

Темнота как по команде вспыхнула жёлтыми магическими светляками в рожках, стилизованных под факелы, и Лорейн ахнула. От ностальгического восхищения.

– Какова красота! – протянула она и сдула висящую перед носом паутину. – Как в учебном склепе. Только орущего магистра Пирана не хватает.

Строго говоря, в склепе, то есть в комнате, не хватало ещё воющих упырей и Эдвиса Трейна, с которым она на первом курсе самозабвенно целовалась за саркофагом. Да, кто старое помянет, тот зубов не досчитается.

Лорейн смелее шагнула под своды живописной паутины. В свете огней на серых стенах переливались кварцевые жилы. Она с первого взгляда опознала терилиум, минерал, отражающий магию. Через такие плиты ни отсюда заклятия не вырвутся и не разнесут особняк, и из особняка никто не пронюхает, что тут затевается. В Академии у них было целых два тренировочных зала с такой отделкой. Выдержали даже дурь студентов и спор на ящик эля.

Вместо памятного саркофага в центре комнаты громоздился каменный алтарь. Паутина висела на нем забытым саваном и посредственно прикрывала ржавые кандалы. Под серой пылью на полу слабо темнели линии гексаграммы. Лорейн черканула носком туфли по полу, оценивая глубину запустения. Что ж. Если метла уборщицы когда-нибудь и касалась пола, то не в этом десятилетии. Видимо, вход действительно был один. А вот выхода не наблюдалось… Сплошной хлам: немного разбитых полок с забытыми склянками и покосившийся шкаф, похожий на двухместный гроб, прислонённый к стене. Паутина и пыль покрывали все мягкими коврами.

Под ноги попалась мумия мышки, и Лорейн взмахом руки развеяла боевое заклинание. Упокаивать здесь было некого, все уже давно упокоились сами.

От движения руку резко прижгло, и Лорейн зашипела. Проклятая подвеска раскалилась и поднялась, металл потемнел до патины. Её как магнитом тянуло к алтарю. Подвеску. Лорейн бы прекрасно обошлась без алтарей. И даже без саркофагов с поцелуями.

– Ну конечно! Куда же ещё тебе надо! – проворчала она и без энтузиазма пошла к каменному монстру.

Ничего интересного на каменном ложе не лежало. Пара забытых свечей, погрызенных мышами, кандалы, перевёрнутая чаша. Даже захудалого гримуара полистать не оставили. Но подвеска рвалась с поводка, то есть с браслета, как взбесившаяся.

Заходить в гексаграмму, чтобы пошарить в паутине, ну очень не хотелось. Мало ли, какие чары там остались. Окажется, что охранные, и все, размешает ровным слоем с пылью пополам. Поэтому Лорейн обходила рисунок по кругу, имитируя лошадь на манеже.

Подвеску страшно тянуло внутрь. Лорейн страшно тянуло на свежий воздух. Намечался конфликт интересов.

– Да нет там ничего, – в сердцах цыкнула она на артефакт и отцепила от цепочки.

Подвеска пулей рванула в самую пылищу у алтаря, где свернувшейся змеёй лежала цепочка кандалов.

– Я туда не полезу, – заявила Лорейн. Вздохнула, подобрала юбку и полезла.

Оказывается, гексаграмма была серой, из терилиума, это пол изначально сверкал белизной. Как Лорейн это поняла? Очень запоздало! Потому что едва ступила на чёрную линию, как её почти снесло волной дикого ледяного ветра. Взметнулась юбка, волосы тоже дёрнуло порывом, вырывая заколку. Отходить обратно было поздно, завеса магии трепетала вокруг, как смерч. Белые длинные волосы разметал и закрутил ветер. Яростный! Ледяной! Призрачный!

– Твою упыриную мать за пятую ногу! – крикнула Лорейн, даже не пытаясь перекричать грохот ветра.

Она выставила руку перед собой и, отворачиваясь от иссушающего глаза потока, двинулась вперёд. О дыхании и вспоминать не стоило, вдох застрял где-то в горле непрожеванным куском. Она зажмурилась и задержала дыхание, ныряя в поток глубже.

Завеса нехотя, но все же поддавалась. Стоило перебороть сопротивление, как Лорейн выплюнуло внутрь, и она шлёпнулась на четвереньки у алтаря, едва не боднув гладкий камень. А ведь алтарь стоял не такой уж и пустой… Это экран из терилиума скрывал заклятие иллюзии, оставленное здесь.

Лорейн сглотнула и поднялась, отряхивая руки и уже без стеснения вытирая пыль о дорогущую ткань платья. Все равно нет сомнений: это его последний выход. Дай Тьма, доживёт до вечера без дыр.

В ровном свете толстых вечных свечей на алтаре возлежали кости. Старые. Курс по костям, обязательный для некромантов, у неё вёл настолько въедливый преподаватель, что к зачёту она похудела на пять килограммов и чуть сама не превратилась в учебное пособие. Зато могла даже без магии определить возраст захоронения по цвету, весу и текстуре. А уж если дадут в лабораторию унести…

Но неожиданная практика почему-то вогнала в лёгкий ступор.

Во-первых, человеческие жертвоприношения были запрещены уже две сотни лет, но костям всего лет двенадцать. Во-вторых, это дикость! В-третьих, уже давно доказано, что есть более безопасные и действенные заклятия призыва. В-четвёртых, ну и какого беса ей с этим делать?

– Приступайте, леди Лорейн, – будто наяву услышала она голос магистров Академии.

– Уф… – выдохнула Лорейн, облекая руки в заклинание вместо перчаток. Свой голос слушать всегда было как-то сподручнее, глупостей под руку не говорил. Ладошки взмокли. – Ладно, давай посмотрим, что у нас тут, потом будем делать выводы. Девушка. Молодая. По зубам от двадцати до тридцати… Старый перелом ключицы… Зазубрина на ребре, удар в сердце…

Она изучила без магии все, что могла, проговаривая сама себе детали неожиданной находки. Кое-какие выводы уже назревали: в особняке Морионов тоже была гексаграмма, а ещё удар в сердце вместо десерта. Она развеяла перчатки. Потом протянула над костями подрагивающую руку. Прикрыла глаза. Гексаграмма усиливала потоки Силы, отражала их и скручивала. Усиливала. Преступник сделал ей невольное одолжение. Холод магии Смерти привычно коснулся пальцев. Слишком старая смерть, чтобы призвать душу сюда, надо идти самой. Лорейн прошептала заклинание и перешла призрачную грань в Пустоту.

Она схватила её за запястье, и мёртвый холод пронзил плоть.

Лорейн открыла глаза.

В потоках голубоватой магии Смерти, в которой они встретились, как в водопаде, только несущемся вверх, её держала за руку незнакомка. Чёрные волосы метались за спиной, её тянуло вернуться в Пустоту, где рождаются Тьма и Свет, где растворяются со временем все упокоенные души. Но она отчаянно держалась за Лорейн и что-то кричала.

Лорейн помотала головой:

– Я не слышу!

Незнакомка отчаянно подалась вперёд и снова закричала. Голос доносился едва-едва, сквозь бесконечность, фразы долетали кусками.

– Не тот!.. Завеса… Ищет… Завершить… Лунная кровь!

– Что?

Боги, да по этому ребусу даже годную сплетню не придумаешь! Лорейн сама подалась глубже за грань, чувствуя, как её магию жадно глотает Пустота. Чуть дольше провозишься – и можно уже, в принципе, не возвращаться и покоиться с миром и гарантией.

– Ему нужна лунная кровь! – донеслось из-за голубого призрачного водопада. – Он знает! Скажи ему!

– Кто ты? – напоследок крикнула Лорейн.

– Клэр…

Фамилия потонула в гуле потока.

Призрак ослабила хватку, её пальцы почти нежно прошлись по ладони Лорейн, и Пустота поглотила умершую.

Лорейн шагнула в реальность. Тело передёрнуло от озноба, и она начала растирать плечи. Слишком отвыкла от выходов в мёртвый свет. Ещё и ни одного экранирующего амулета не прихватила. От накатившей усталости самой хотелось прилечь ненадолго. Хоть на алтарь.

Она покосилась на кости. Невыносимо жаль девчонку… В голове роилось столько мыслей на этот счёт: и злых, и циничных, и горьких. Ни на одной не хотелось останавливаться.

Впрочем, нет, на одной все же остановилась: герцог, или кто там причастен к убийству, заплатит сполна.

– Лёгкой дороги, Клэр, – шепнула она и произнесла заклинание.

Кости на секунду озарились золотым сиянием, а потом взметнулись роем нежнейших световых бабочек и растаяли тающими искорками, не оставив следа. Некромантия бывает очень красивой. Иногда.