Шанакарт. Тайны Сумрака

Шелара, словно шестым чувством подозревая, что в планах Кайрины недоброе – поубавить интересных событий в её жизни, размахнулась от души и чётко произнесла:

– Хочу, чтобы в моей жизни случилось такое приключение, какое в легенды войдёт!

Монетка, описывая широкую дугу, стремительно понеслась в бурлящую, как кипяток, прозрачную воду. Стоило ей достичь гладкого светлого дна из полированных камней с серыми прожилками, как где-то далеко в небе, ещё на границе города, ворчливо прокатился по синим, как зрелые сливы, тучам гром. Сверкнула молния, изломавшись в пухлом теле тяжёлой от непролитого дождя тучи.

Кайра неуютно поёжилась, тревожно обернувшись к надвигающейся на Лерду грозе. Поднялся сильный ветер, порывы его поднимали в воздух пыль с мостовой, заворачивали волосы в жгуты и бросали прямо в лицо и то и другое. В бессильной, обреченной на провал, попытке призвать волосы к порядку, она заправила их за уши.

Шелара же только веселилась, и её волосы, как змеи извивались вокруг головы. Как-то неправильно на неё чай с чабрецом подействовал.

– Кажется, Боги меня услышали! – хохотала она, любуясь яркими всполохами электричества в мрачных небесах.

Боги – существа непредсказуемые. Тысячи обращённых к ним истовых молитв пропускают мимо ушей и жестоких сердец, а вот, неосторожные слова, слетевшие с уст не слишком серьёзной девчонки, находят отклик в их планах. И как бы цинично это не звучало, только потому, что иногда им тоже интересно посмотреть с высоты, что из этого может получиться.

– Пошли к Марвеллу, у меня дурное предчувствие. Хоть бы всё обошлось, – на этот раз Кайра кидала свою монетку с каким-то фатальным ощущением в груди.

Это чувство, заполонившее нутро чем-то неосязаемым, но липким и горячим, не покидало её всю дорогу до Весёлого квартала. Погода оптимизма тоже не внушала. Дождь серой косой стеной вмиг обрушился на столицу, бил холодными ручьями в спину девушкам, насквозь вымочил их форменную одежду и безжалостно заливался за шиворот кожаных курток. Замёрзшие и мокрые, они вместе с ручьями воды следовали по неровным скользким камням в сторону самых неблагоприятных окраин. Здесь в прямом смысле пахло нищетой и отчаянием. И этот мерзкий, неистребимый душок грязи и полузвериного существования не мог смыть даже ливень, щедро хлеставший по жестяным крышам и узким, тесным улицам.

Привычно завернув за угол, подруги брезгливо перешагнули бурый поток размытых помоев, растекшийся из вышедшего из берегов городского стока. Кажется, муниципальным магам стоило бы обновить очистные заклинания. Лет пять назад…

За поворотом, в конце улицы, словно зарево пожара среди потрёпанных клоповников, ярко горели и переливались вывески и рекламы Весёлого квартала. Сквозь дождь глухо доносились звуки музыки, но разобрать её по нотам было невозможно, мешал навязчивый гул, не смолкающий над этим местом ни днём ни ночью. Пристанище узаконенного порока во всей красе.

Собрав все запрещённые до войны увеселения в одном месте и обозвав их Весёлым кварталом, власти столицы во главе с королём получили неиссякаемые налоги, позволившие отстроить Лерду и наполнить казну в кратчайшие сроки. Переняв этот положительный и обогащающий определённые слои опыт, почти все крупные города государства взрастили из тени подполья подобные кварталы и улицы. И, что удивительно, у населения, которое на хлеб наскрести монет не могло, всегда находились деньги на бордели и дрянные притоны.

Правда, помимо легализованных развлечений, здесь нашли приют и их прямые владельцы, у которых отношения с представителями исполнительной власти были слегка натянутые: сообщества наёмников разного толка, воровские Дома города и прочие важные инстанции организованной преступности. Они тоже исправно платили налоги королю на благо и процветание монархии, правда, уже неофициально, что, впрочем, помогало ослабить то самое натяжение.

Вот, в один из таких чудесных мест и направляли свои вымокшие стопы Шелара и Кайрина.

Взгляд лениво цеплялся за широкие окна изгаженных двухэтажных бараков. Дождь загнал основную массу отдыхающих и завсегдатаев под крыши, и на улице оставались лишь те, кому было уже все равно, какая погода царит вокруг острова их бренной нетрезвой плоти. А ведь вечер только начинался, и всё ещё было относительно пристойно. По меркам этого злачного места, конечно.

– Ты сразу к Марвеллу?

– Нет, хочу вначале с Приамом пообщаться. Хочу напомнить ему, что контракт подходит к концу, – ответила Шелара сквозь сжатые от холода зубы. – Сворачиваем.

Шелара качнула головой в сторону поворота, обнимая себя за плечи, её замерзшее тело уже била мелкая дрожь, предсказывая скорую простуду. Вместе с Кайрой они обогнули гудящий от женских визгов, пьяного хохота и фальшивой гремящей музыки, дом и, подойдя к неприметной заржавленной лестнице чёрного хода, стали спускаться вниз. По всем внешним признакам можно было судить, что ею не пользовались уже очень давно. Но это только казалось. Тяжёлая, в рыжих разводах дверь поддалась легко, петли, недавно заботливо смазанные, бесшумно раскрыли вход в подвальные лабиринты. Кайра, по пятам следующая за Шеларой, войдя, нагнулась вправо, к тайнику с факелами, и выудила один из незримой ниши. Факел, состоящий из древка и белёсого крупного кристалла, примотанного кожаным шнуром к дереву, наподобие копья, не требовал огня, что было кстати в царившую сырость. Ударив пару раз наотмашь ладонью по древку, девушка заставила кристалл ярко загореться желтоватым ровным светом. Он отпугнул темноту, по-хозяйски обосновавшуюся в подвале, обнажил земляной сырой пол и заплесневелые перекладины потолка, укутанные хлопьями вездесущей паутины.

Однако, несмотря ни на что, девушкам здесь показалось уютнее, чем на улице, сдирающей последние крохи тепла с их тщедушных тел.

Подземелье было обширным, дающим все шансы новичку заблудиться и сгинуть. Оно соединяло собой почти все дома терпимости квартала. Так, на всякий случай. Входы и выходы из него были хаотично раскиданы в самых неописуемых местах, никто не знал их все наизусть, а лабиринт, выстроенный внизу из стен, несущих и ложных, мог замести любые следы от преследователей, ежели такие нагрянут.

Попетляв по знакомой дороге, Шелара и Кайра вошли во владения Приама, спрятанные от посторонних глаз за подвижной панелью одной из ложных стен. На условный стук в обнаружившуюся там дверь угрюмые, побитые жизнью, сородичами и законом, охранники впустили их в святая святых. Здесь всё было иначе. Светлые стены и потолки, тёмный, выскобленный до блеска пол, масса дорогих гномьих светильников из цветного стекла и мягкая мебель с атласными обивками. Всё давило на вошедшего роскошью и властью хозяина. Приама.

– Привет, Карт, – кивнула Шелара одному из охранников, седому, с обезображенным лицом: память о первом наёмничьем опыте. Второго, с взглядом, о который можно порезаться, она не знала. Новенький. – Приам на месте?

– Привет, – рыкнул в ответ Карт, опуская перекладину на дверь в железные массивные скобы. – Он уехал до конца недели.

– То-то я смотрю, Марвеллу свобода жмёт.

– Ты потише, детка. Уши у стен завсегда услышат длинный язык. Не знаю, чего ты добиваешься, но некоторых лучше не дразнить.

Шелара равнодушно сунула руки в карманы. С неё за время пути по подземелью стекла почти вся вода, только с волос ещё изредка срывались тяжёлые капли.

– Ему полезно понять, что не все будут пресмыкаться перед его жестокостью.

Карт очень серьёзно посмотрел на неё, а потом махнул рукой, не найдя смысла в дальнейших проповедях и здравоспасительных спорах. Когда-нибудь она выведет Марвелла, или кого-то ещё более опасного, и на собственной шкуре выучит, что зубы у неё для таких заварушек ещё не отрасли. И вряд ли отрастут вообще.

– Он искал тебя.

– Знаю. Чего хотел?

– Дельце тебе одно скинуть.

– Что за дельце?

Карт неопределённо хмыкнул:

– Вот, сходи и узнай.

***

В комнате стало вдруг очень темно, словно сумерки сгустились здесь в одно мгновение. Люцианель поднял голову от вороха деловых бумаг, заполонивших его рабочий стол, и рассеяно взглянул в широкое панорамное окно, открывавшее восхитительный вид на пыльный фасад дома напротив, на его балконы, окна и кусок серого неба над ощерившейся каминными трубами крышей. Полотно небес изменилось, отяжелело, сделалось свинцовым и до краёв наполненным дождём. По хмурой выси прокатился первый рокот грома. Поднялся шуршащий ветер, и хлопнула по белой раме открытая форточка. Люцианель встал из-за стола, чтобы закрыть окно. В город пришла гроза.

Полукровка задумчиво понаблюдал, как холодную поверхность стекла быстро заполоняют прозрачные капельки воды, и задёрнул непроницаемые бархатные портьеры, отгородив свой кабинет от непогоды. Вещи вокруг погрузились не в сумрачный уже, а ночной мрак. Сурриаль прищёлкнул пальцами, и на письменном столе ярко вспыхнула лампа. Под её закатного цвета шёлковым абажуром скрывалось горящее сердечко из зачарованного горного хрусталя. Рядом с лампой, словно разбуженные её слепящим светом, мелодично прозвонили восемь раз маленькие часики в агатово-бронзовом корпусе и, успокоившись, продолжили тихонько тикать дальше. «Опаздывает», – подумал Люцианель и, сцепив за спиной руки, повернулся спиной к портьерам.

– Добрый вечер, господин Сурриаль, – иронично протянул стройный высокий парень с лицом, до самых глаз скрытым чёрной маской, и длинными прямыми, как дождь, белоснежными волосами, в которых кроваво переливались рубиновые бусины.

– Господин Шерри? – удивлённо вымолвил Люцианель, заглядывая гостю в глаза.

Вопрос ему и самому показался излишним. Он узнал его сразу, будто и не было тех десяти лет, что прошли со дня их первой и последней встречи. Как юный мальчишка, полукровка слегка покраснел, до конца не зная, отчего. То ли от глупого положения, в котором оказался, то ли от насмешливого вида таинственного блондина, то ли от взгляда, с которым опрометчиво повстречался. Малахитовый переменчивый омут под покровом угольных длинных ресниц, как и прежде, затягивал саму душу и таил сотни подводных течений.

– Куда я могу повесить это? – Шерри чуть приподнял руку, через которую был перекинут длинный непромокаемый плащ.

Стушевавшись, ювелир пересёк кабинет и лично принял одеяние гостя, исправляя бестактность. Справа от дверей стоял небольшой шкаф за зеркальными дверцами в полный рост хозяина, там и нашёл приют дорогой плащ из мерцающей чёрной ткани. Закрыв зеркальную створку, Люцианель узрел отражение Шерри, раскованно прислонившегося к дверному косяку и выжидательно сложившего на груди руки. Это было всего лишь отражение, оно не обладало странной гипнотической магией взгляда, и оценщик смог взять себя в руки; повернулся он уже собранным и сдержанным.

– Располагайтесь, господин Шерри. Вина?

– Благодарю, это излишне, – покачал головой Шерри, усаживаясь в кресло с округлой прямой спинкой. Мебель, вопреки роду деятельности антиквара, была подобрана по последней моде королевского двора.

Люцианель занял своё законное место за письменным столом, что сразу придало его виду серьёзности. Чтобы занять себя чем-то, он принялся аккуратно собирать раскиданные расчёты и договора в ровную пухлую стопку. Вместе с бумагами собирались и мысли, скомканность встречи отвлекла полуэльфа от одного немаловажного обстоятельства.

– А как вы попали сюда?

– Маленькие наёмничьи хитрости.

– Но у меня самая совершенная охранная система. Заклинания совсем свежие, разработаны всего лишь неделю назад.

– Мне довольно часто и хорошо платят за умение проникнуть в недосягаемые места. Кроме того, совершенства в этом мире не существует, увы. И не нужно так бледнеть, ваша сокровищница по-прежнему под вашей чудодейственной защитой.

– Вы демон.

Шерри рассмеялся.

– Я просто мастер своего дела. И раз уж речь зашла о делах, к ним давайте и вернёмся. Что вы нашли, Сурриаль?

Ювелир потянулся к ящику и вытащил на свет своей закатной лампы бархатную коробочку, раскрыл и жестом, не лишённым самолюбования, развернул к гостю. На чёрной атласной подушечке внутри всеми цветами радуги вспыхнули россыпи камней на металле. Люцианель торжественно презентовал:

– Брошь, работа арши. Бриллианты мельчайшей огранки, идеального качества. Цвет, чистота – эталонные. А само тело… Вы не поверите!

– Платина, знаю, – прервал равнодушно Шерри поток словесного вдохновения ювелира и взял в руки брошь, аккуратно отсоединив её от подушечки. – Отличительная привилегия аристократии арши.

Сурриаль следил, как тонкая рука в чёрной облегающей перчатке ласково скользит по сверкающей поверхности. На миг ему даже почудилось, что под этими почти родственными прикосновениями камни заиграли как-то по-особенному, голубоватым живым светом. Но, конечно, только почудилось.

– Мне не доводилось раньше держать в руках вещи из этого металла. Удивительное чувство, совсем иная плотность.

– Не доводилось, потому что они не покидают границы Шанакарта без хозяев, – ответил Шерри, рассматривая вещицу, словно заново узнавая её. – Как правило. Тем интереснее, кто вам её принёс.

Блондин перевёл испытующий взгляд на собеседника.

Люцианель себя почувствовал неуютно, как на допросе, а изощрённым орудием пытки стали именно эти глаза, будто вырезанные из зелёного камня спокойствия, с прожилками ледяной настойчивости и неугасаемой иронии. Чёрный круглый зрачок казался непреклонной точкой, которую он, несомненно, поставит сам в разговоре.

– На самом деле, – осторожно начал Сурриаль, подаваясь вперёд, – это действительно интересно. Мне принесла её странная девушка. Человек, лет двадцать на вид. И поверьте, одета она была вовсе не как владелица подобных вещей.

Зеленоглазый змей в кресле только кивнул:

– Я удивился бы гораздо больше, если бы к вам пришёл арши с этой брошью.

Люцианель улыбнулся, впервые за вечер.

– Думаю, мне всё-таки удастся вас удивить.

– Как же?

– Когда я спросил, откуда у леди такое украшение, она ответила, что это её наследство.

– Наследство?!

Идеальная чёрная бровь скользнула вверх отточенным движением: Шерри был действительно удивлён, искренне и до глубины души, если она существует у таких, как он. Собираясь сегодня в Лерду, он строил разные догадки относительно того, кто и зачем мог вернуть в мир живых и дышащих одну из родовых побрякушек рода Шанакарт. Но чтобы возвращающий имел глупость назваться наследником, а точнее, наследницей, как в данном случае, такого он точно не ожидал. Но эта неожиданность, если подумать, была всё-таки приятной, потому как манила неразгаданной загадкой и, если ещё и повезёт, новыми неприятностями. И чем сложнее задачу подкидывала ему судьба или заказчик, тем жить было интереснее.

– А от кого наследство получила, не сказала?

Сурриаль развёл руками:

– Это было уже настолько не моё дело, что я не спрашивал.

Шерри понимающе кивнул.

– И кто она, вам не известно?

– Точно, конечно, не известно. Раньше не видел, иначе бы запомнил. Внешность у неё яркая для человека – бледная брюнетка с синими глазами. С очень синими глазами.

– Так, раз девушка понравилась, нужно было познакомиться поближе.

– Кто же знал, что за десять лет ваши запросы вырастут со списка ювелирки до юных человеческих дев.

– Вы знали, Люцианель. Я говорил, что продавец мне тоже будет нужен, – обличил Шерри, небрежно поигрывая брошью. – Кроме того, это вполне очевидно. И как мне найти эту синеглазую наследницу?

– Помимо примечательных глаз, у неё была примечательная одежда. Форменная кожаная куртка с жестяным гербом.

– Что за герб?

– Род Фор Судор. Сейчас из всего рода остался в живых только Родер Фор Судор, престарелый заслуженный алхимик короля, – любезно пояснил Люцианель, кладя перед собой скрещенные ладони. – Похоже, девчонка служит у него.

– Родер Фор Судор, значит. Что ж, давненько я не навещал старого придворного отравителя…

***

Шелара нехотя вошла в кабинет Марвелла и бесшумно прикрыла за собой дверь. Язычок ручки насмешливо цокнул, соскальзывая в паз. Ей здесь не нравилось. И не только из-за хозяина, отношения с которым никак не желали налаживаться, но и из-за скупой казенной обстановки, больше подходящей для помещений городского полицейского Управления, чем для кабинета заместителя воровского Дома. Приам жил и обставлял владения всегда на широкую ногу, подчёркивая свой статус и власть дорогостоящими прихотями, а вот Марвелл так презирал и опасался своих коллег по цеху, что не держал здесь ни одной мало-мальски ценной вещи. Всё было очень просто и аскетично: зеленый стол со старой лампой, пыльный стеллаж, сотни растрёпанных от времени и совсем ещё новых папок на его полках, деревянные стулья и тесные, давящие стены. Из вещей достойных здесь стояло, разве что, его рабочее кресло. Кожаное, набитое мягким пухом. Свой комфорт мужчина всё же ценил.

– Пришла, – констатировал Марвелл и встал из-за стола. Но не для того, чтобы приветствовать даму, а чтобы взять со стеллажа серую жесткую папку. – Сразу почему не пришла, мне интересно знать?

– А что такого случилось, что сам Марвелл искал меня по городу, мне интересно знать? – парировала Шелара, по-хозяйски усаживаясь на стул и вытягивая длинные стройные ноги.

– Как что? Проблемы.

Он небрежно кинул папку на столешницу перед девушкой, бумага громко шлёпнула по поверхности, из неё вылетели пара листочков. Шелара подняла их с пола, не вставая, и покрутила в руках, но там только чьей-то торопливой рукой были записаны даты и места.

– Узнаёшь?

Шелара пожала плечами, укладывая листочки на стол. Надписи были знакомы, кое-что их объединяло.

– Мои вылазки, помню.

Мужчина злобно прищурился. Светлые глаза превратились в угрожающие щёлки.

– А мы всё голову ломали, кто ищейкам информацию сливает!

– Что?! Что за бред?

Девушка задохнулась от шока и возмущения.

Примерно месяц назад дела Приама столкнулись с небывалой проблемой: богиня удачи повернула своё прекрасное лицо в сторону городского полицейского Управления, послала им гениального осведомителя, и для наёмников настали не лучшие времена. Заказы срывались один за другим, как ни готовились люди Приама к вылазкам, на месте стабильно оказывалось, что ищейкам известно всё, вплоть до минуты взлома и цвета нижнего белья взломщика.

Охоту вели на лучших и опытнейших, причём, захватить их живыми в приоритете охотников не стояло, и за вычурной оградой городского кладбища поприбавилось свежевскопанной земли. Приам пытался найти виновных, но не мог отыскать даже концов, они тянулись ровно до порогов дверей высоких чиновников и там исчезали. Поэтому располагать можно было только догадками, которые тоже оптимизма не внушали. Кто-то планомерно расчищал для себя место, нагретое воровским Домом в этом квартале. Кто-то должен был прийти на смену «старой гвардии».

И, похоже, Марвелл решил выслужиться в очередной раз перед Приамом, выставив её в этом тухлом дельце крайней. Ярость поднялась со дна души и выплеснулась взглядом сапфировых глаз:

– Я знаю, что ты задумал, Марвелл! Не выйдет!

– Не понимаю, о чём ты. Как ты могла предать нас?!

– Да никак не могла! Мне, конечно, приятно, что ты мне так льстишь, но я птица не настолько высокого полёта, чтобы водить за нос Приама. И не думаю, что он не проверил.

– Видимо, плохо проверил! Папку открой!

Шелара раздражённо распахнула обложку и углубилась в документы.

Читая скрупулёзно заполненную кем-то анкету и протоколы, Шелара едва сдерживалась, чтобы не фыркнуть. Всё, что было написано на жёлтых дешёвых листах, говорило лишь об одном – официальные структуры не имеют совершенно никакого отношения к этой папке. Если, конечно, они не настолько ленивы, чтобы переписывать в свои архивы ту живописную ложь, что она сама о себе рассказывала, скрывая истинное происхождение. Из всего месива информации действительности соответствовали только карандашный портрет пера неизвестного художника, год рождения и имя «Шелара». Девушка болезненно поморщилась. Теперь она даже не знала, как следует поступить. Раскрывать инкогнито перед Марвеллом было нельзя. Но и соглашаться с обвинениями она тоже не собиралась.

– Откуда это у тебя?

– Тебе знать необязательно. Достал один из моих людей.

– Так вот, пусть засунет себе это туда, откуда достал! – Шутки закончились, Шелара злилась по-настоящему. – Это бред.

Она захлопнула сборник сказок и легенд по мотивам приключений Шелары Карриан и сложила на груди руки. На Марвелла, правда, впечатления не произвело.

– Это полное досье на тебя.

– Это полное…

– Молчи.

– Ты сам знаешь, что это ложь. В этой папке нет ни слова правды, только вымышленная жизнь. Меня просто подставили, чтобы усыпить бдительность. Твою, вот, уже усыпили!

– Для наёмницы ты слишком плохо врёшь!

– Что ж ты меня сразу не убил, раз не веришь? У тебя и так мотивов выше крыши башни погодников, а тут ещё и повод появился! Просто знаешь, что вернётся Приам и надерёт тебе уши лопоухие за то, что ты такой олух!

Она уже кричала. Марвелл вскочил со своего места и бешено рванулся вперёд, опёрся о столешницу, навис над Шеларой, едва не брызгая ядовитой слюной. Руки его невыносимо ломило от желания придушить уже, наконец, эту нахалку и не мучиться больше. До помутнения рассудка она раздражала его одним своим дыханием.

– Я не убил тебя только затем, чтобы насладиться зрелищем, как тебя порвут на мелкие кусочки Псы! А пока закрою здесь, посиди в ожидании.

Внутри всё похолодело и замерло. Вот зачем он так её искал: чтобы не успела хоть что-то заподозрить и сбежать из города. Со связанными руками, нет, даже больше, ногами, ей сложно будет хоть что-то доказать. Хотя, остаётся надежда всё, как есть, объяснить главе Дома. Шелара вдохнула поглубже спёртый воздух, смотря прямо в жестокие голубые глаза. Нужно было немного успокоиться. Пришло время отступить.

– Марвелл, я понимаю, мы не ладим. Ты мне не нравишься, и я тебе не нравлюсь… Но хотя бы ради этой взаимности, дай шанс доказать, что информатор на свободе, и это не я.

Умоляющие нотки были упоительны в её голосе. Слушал бы и слушал.

– Нет. Это не та взаимность, которая заставляет верить.

– Лучше скажи: «Да»!

– Нет!

– Да!

Он замолчал. Шелара видела, что он принимает сложное решение. Осталось только верить, что решение будет в её пользу. Как знать, кто был виной тому, монетка, брошенная в муниципальный фонтан, боги, затеявшие новые людские бега, или всё-таки врождённая удача, проявлявшаяся иногда крайне странным способом, но Марвелл расслабленно опустился в кресло:

– Хорошо, я даю тебе сутки. Достань из архива ищеек имена предателей и докажи, что сама не причастна.

– Сутки? Этого мало!

– Торговаться со мной не получится. Хочешь, чтобы хватило времени, начинай прямо сейчас.

– Всё, что я прошу – двое суток! Обещаю, даже раньше справлюсь, но этой ночью я не смогу, мне надо подготовиться.

– Справься за сутки.

– Приду послезавтра утром, и точка! Или забудь о досье.

– Ладно, считай, тебе повезло.

Девушка покачала головой, вставая со стула. Мокрые брюки мерзко липли к телу, вызывая зуд и желание содрать их с себя немедленно. День определённо не останется в памяти, как удачный. Шелара развернулась, чтобы уйти, но Марвелл поймал её за запястье: его ладонь, как ядовитая змея, совершила бросок через стол и сжала челюсть-кисть на её тонкой коже. Она ловко вывернулась из хватки.

– Чего ещё?

– Сама наденешь, или как? – он достал из стола тонкий жёсткий шарнирный браслет с выгравированными символами.

– Это необходимо?

Марвелл даже нервно рассмеялся.

– Издеваешься? Я не дам тебе сбежать.

Шелара поджала губы и протянула руку за браслетом. Тонкий ободок из зачарованного серебра обжёг холодом кожу; раскрытый, он щерился блестящими зубами-замком. Эти зубы замерли в предвкушении проглотить её свободу. Девушка брезгливо зажала его в пальцах, потом поднесла к запястью, браслет сам захлопнулся, заставив её вздрогнуть. Открыть его теперь сможет только Марвелл, на которого был замкнут контур заклинания. И этот мерзавец будет знать всё о её передвижениях по городу, о действиях, возможно, даже о чувствах. Подумать только, он только что надел на неё рабский ошейник!

***

Шерри снял непромокаемый плащ, аккуратно свернул его и уложил на ближайший стул, чтобы ни одной неосторожной капли дождя не попало на чистый деревянный паркет. Тихое заклинание, слетевшее с губ почти автоматически, высушило и плащ, и сапоги, подняв в сонный воздух комнаты забавное облачко пара. Теперь можно было осмотреться внимательнее. Шерри прошёл вглубь.

Эта комната, очень простая, но чистая и удобная, нравилась ему. В ней было что-то притягательное. Возможно, характер хозяйки, проскальзывающий в деталях.

Свет он, разумеется, не зажигал, но в этом и не было необходимости. Сквозь два больших, не скрытых шторами, окна свет уличных фонарей проникал внутрь, прорисовывая детали быта незнакомки. В углу – компактный стол, на нём – несколько ящиков и коробок, уложенных друг на друга, письменные принадлежности и листы желтоватой бумаги. На подставке лежало начатое письмо, на полу возле ножки стула – конверт. Видимо, его скинул вниз усилившийся перед грозой ветер, ворвавшийся внутрь сквозь открытую форточку. Шерри бесшумно подошёл ближе и наклонился, чтобы прочесть адрес. «Ольреда, графство Алессано, замок Алессано. Лорду Валею Карриану.» Шерри перевёл взгляд на исписанный изящным почерком лист, начало там было многообещающее: «Здравствуй, моя милая, милая семья! Простите, что от меня не было писем вот уже несколько недель, но совершенно некогда взяться за перо…». Наугад приоткрыв верхнюю коробку, он обнаружил внутри связку писем под тёмной тесёмкой. Вероятно, ответы благородного семейства. На верхнем конверте чернела сумрачная надпись: «Ольреда. Лерда. Центральный почтамт. Леди Шелара Карриан. До востребования».