Что скажут люди?

А если спросить саму себя, так у меня и прав никаких нет его обвинять. Он мне ничего не обещал и даже не знает о моих чувствах к себе. Какие там чувства? – Перебила тут же Мэри сама себя, – чувства у молодых бывают, а мне в моем возрасте только о хозяйстве если силы хватит думать и то хорошо. Размечталась. Любви ей, захотелось, – упрекнула себя Мэри снова. Любовь она для молодых, а не для такой старушки как я.

И правда. А что такое любовь? Быть может у меня и в действительности к Мише любовь. Вот состарилась, но так и не поняла, что такое любовь. А если спросить других, хоть возьмем лириков, писателей и философов, то и они не смогут на такой, казалось, простой вопрос ответить. Куда там мне на такое отвечать… хотя, всю жизнь, прожив среди множество книг, можно было чему-то научиться. Так любви не учатся. Она, если постучится в сердце, то сердце без спроса отворяет ей двери. Там учиться ни к чему. Там главное – чувства.

Мэри долго еще лежала в своей постели и думала о многих вещах, которые словно вороны кружились в ее голове и не давали спать. Тут и обида была за свое прошлое, которым, как ей казалось, она прожила неправильно. Теперь любовь нечаянно пришла и совсем некстати. Да, она бы и не согласилась на какие-либо отношения с Мишей, но все равно обида за то, что он выбрал для себя Зину, а не ее, делали ей больно. Сколько не старалась Мэри прогнать ненужные мысли, они все же словно нарочно витали вокруг нее снова и снова.

*****

К утру ей все же удалось поспать. Только петух так начал кричать, что даже Усач проснулся.

– Сам не спит и нам не дает поспать, – сказала Мэри сонным голосом, – выпущу вас всех сейчас, выпущу, и будете клевать сочную траву в утренней росе. Неугомонные мои рябы. Какие же вы у меня суетливые, что и в курятнике вам не сидится.

Мэри все еще лежала к кровати и делала массаж кистям рук. Ей вспомнилось, на какой неприятно ноте они вчера Мишей расстались. Ей стало не по себе, но время нельзя было повернуть назад. Хотя, если бы можно было все вернуть назад, то знает, Мэри бы снова повела себя точно так же, как прошлой ночью.

Мэри было настолько стыдно за себя, что ей хотелось, чтобы словесная перепалка, которая произошла с Мишей, была всего лишь сном. Только это был никакой не сон, и новая волна угрызения совести одолела женщину.

Мэри стала себя терзать за то, что дала волю своим чувствам, чувствам, которым знать никому не следовало, тем более Мише. А если он догадается о том, что у меня к нему чувства? Тогда он подумает, что я старая и развратная старушка! Что теперь скажет Миша? Вот, придет сегодня и скажу ему, что вчера ночью я была неправа и что сама не знаю почему, но несла всякую чушь, обвиняя его неизвестно почему и неизвестно в чем. Он человек умный и должен меня понять, – успокаивала себя надеждами Мэри.

Корова была доена, кур тоже выпустила Мэри на траву и они своими острыми клювами клевали свежую траву. Мэри стояла и смотрела на своих пернатых друзей, мясо которых она никогда не употребляла в пищу. «Только для яиц и ни более», – говорила она обычно односельчанам. А курятина понадобится, так на рынке возьму. Не думайте, то я стану есть мясо тех кур, которых сама видела, как вылупились из яиц. Как вспомню, какими маленькими цыплятами они были, ей Богу, как дети и потом возьми и …

Присев на стул под деревом, она радовалась тому, как по траве бегали куры, отнимая друг у друга дождевых червяков.

– И как я могла прожить без всего этого, что я имею сейчас? Какое же это счастье иметь Красотку, кур, своего неугомонного кота, свой огород, в котором растет практически все. Женщине было приятно, что нашла в жизни что-то такое, что приносило ей радость.

Может Мэри бы еще нашла у себя в жизни что-нибудь такое, о чем бы было приятно думать, но ее покой был нарушен визитом Миши. Он, чтобы Мэри обратила на него внимание, произнес громко:

– Хозяева!

Увидев Мишу, Мэри тут же вскочила с места и будто ее застали в врасплох, стала прихорашиваться, поправляя передник.

– Доброе утро Миша.

– Доброе утро, – сухо ответил старик, – сказать по правде, хотел со свидетелями идти к тебе, но передумал.

– Не поняла.

– А что тут непонятного? Или забыла вчерашнюю ночь?

– Вчерашнюю ночь помню, но свидетели…

– А свидетели для того, чтобы они доказали мою невиновность, если ты снова начнешь обвинять меня неизвестно в чем.

– Так ты об этом? Ну, прости меня старую. Или забыл, что старые люди иной раз и вовсе с языком не дружат?

– И чем я тебя обидел так, что ты так грубо начала со мной вчера ночью разговаривать? Ладно. Как говорится, – « Кто старое помянет, тому глаз вон».

– Ничем ты меня не обидел, Миша. Абсолютно ничем. Сама не знаю, что на меня нашло. Я вот, пока ты не пришел, думала, как перед тобой извиниться. Я виновата перед тобой. И правда, ты мне ничего не сказал такого, чтобы я так грубо разговаривала вчера с тобой.

– И ты вправду поверила, что ты меня как-то задела?– Он громко рассмеялся, – Мэри, если бы я обижался на слова женщин, я бы тогда мужиком себя не считал! Так, веди меня к месту, где нужны мои руки.

– И вправду не обижаешься?

– Нет, говорю же. Не обижаюсь. Я понял, что у тебя какая-то ревность.

– Ревность?– У Мэри по телу пробежал холодный пот.

– Да, ревность. Ты одна, сколько лет живешь в этом селе и, быть может, поэтому и ревнуешь, что из-за своего одиночества…

– Мэри не поняла слова Миши. Он говорил про ревность или зависть.

– Может, ты имеешь в виду зависть?

– А мне показалось, что ревность или может зависть. Бог его знает. Только я заметил, что как только речь заходила о Зине, ты сразу же менялась. Оставим этот разговор, от которого никакой пользы. Лучше заняться делом, чтобы был результат от нашей возни. А болтовня пользу никакую не приносит. Зачем на нее тратить лучшее время дня – «утро». Болтовне же можно часок другой уделить, когда за день все дела сделаны и сидишь у дома на лавочке и дышишь перед сном свежим воздухом.

Миша так перекрыл путь к разговору, что Мэри не оставалось ничего, как последний раз спросить:

– Так ты точно не обижаешься?

– Обижаюсь? На что? Я и забыл что было. А что было? Не подскажешь?

Мэри поняла, что Миша не из тех, кто держит обиду в сердце. Спокойно вздохнув, она ушла в дом, чтобы своему рабочему приготовить обед. Только через десять минут, она снова высунула голову из окна и спросила Мишу:

– Миша, а что тебе приготовить?

– Из-за меня хлопотать ни к чему, – уверенным голосом ответил Миша, – я не какой-то там важный человек, чтобы беспокоиться обо мне.

– Но так не бывает, – начала возражать Мэри, – работаешь тут и помогаешь мне бесплатно еще и хлебом не накормить?

– Чаем обойдемся.

– А к чаю пирог какой-нибудь?

– Если тебе не сложно, то испеки снова свой яблочный пирог.

– Так это дело двадцати минут, – ответила Мэри и исчезла снова в доме.

Через некоторое время из дома пахло так вкусно, что у Миши потекли слюни.

Это был любимый яблочный пирог Миши, который испекла для него специально Мэри.

Когда Миша закончил латать забор, он позвал Мэри, чтобы она посмотрела его работу и сказала свое мнение.

– Выходи хозяйка, и посмотри на творение. Может и не понравится.

– Скажешь тоже… не понравится.

– Хочешь сказать, – «И так сойдет»? Якобы, как говорят, – «Дареному коню зубы не смотрят»?

– Нет, почему же. Ты отлично все сделал. Забор как новый, за что тебе огромное спасибо.

– Ну, это уже чистой воды неправда. Как новая, конечно, не будет.

Помыв руки, Миша сел за стол и протёр платком свой лоб.

– Вроде нет такого солнца, а дышать нечем, – сказал он недовольно.

– Жарко тебе?

– И жарко и душно. В воздухе какая-то тяжесть.

– Ты не заболел?

– А какой старик в моем возрасте не болеет?

– Я серьёзно. Может врача?

– Никаких врачей. Совсем планку опустил среди односельчан, вызывая к себе врачей. Кто увидит, что снова ко мне врачи приезжали, скажут, что Миша совсем ослаб. А я не слаб и полон сил.

– Ну, смотри.

– Мне еще в пещеру. Давно уже свечи там не зажигал.

– Будет тебе и пещера, а пока отведай своего любимого пирога.

Миша откусил кусок и сказал:

– Божественно. И как ты так вкусно его печешь?

– Секрета никакого. Он легко готовится.

– Зина тоже его печет часто, но кажется, что не так вкусно.

– Зина? И часто она тебе пироги делает?

– Почти каждую неделю.

Мэри понимала, что у нее снова начинает меняться настроение при упоминании Зины и отвела разговор.

– А почему ты не женишься, чтобы тебе каждый день пекли пироги?

– Жениться из-за пирогов?

– Да, а почему бы и нет?

– Не судьба. Не так легко на старости выбрать ту, которая бы понимала старика.

Мэри еле сдержала себя и не спросила: а что это ты Зину не приведешь, чтобы, в конце концов, зажить нормальной семьей, – но посчитав свой вопрос неуместным, сказала:

– На все воля Бога. Хотя и от нас самих многое зависит. Только мы не всегда знаем, как будет правильней, вернее делаем все как будет лучше, а получается хуже, – с досадой сказала Мэри.

– Если бы Бог все распределял нам по полочкам, то скажи, была бы жизнь интересной?

– Ты загнал меня в угол своим вопросом.

– Вот, Мэри… Жизнь дается нам Богом без шаблона. Только живемот нас самих зависит, что в конечном итоге из нее получится.

– Сложная тема, – она решила сменить тему.

– Сложная, да. Поэтому лучше я закрою ее своим уходом. Спасибо за чай и за прекрасный пирог Мэри. Пора и честь знать. У меня дома дела пруд пруди и в пещеру сходить, если успею.

– Мэри встала и положила в пакет, оставшийся не съеденный пирог Мише с собой.

– Спасибо за помощь, Миша, – поблагодарила она его, – вот, возьми, дома доешь. Я его особо не жалую, так, что лучше себе забери.

Миша с удовольствием взял сверток и, попрощавшись с Мэри, направился в село.

Мэри не верилось, что элементарные встречи и разговоры с Мишей так могут поднимать ей настроение.

Каждый раз, когда она встречалась с Мишей, у нее улучалось настроение. Ей самой перед собой было от этого неловко, но правда оставалась правдой: она была влюблена в Мишу.

Только не смотря ни на что, Мэри все же не признавалась себе в любви к старику. Она старалась позабыть про него, но все старания были напрасными. Долго боролась она сама с собой, но потом смирилась с тем, что ей не прогнать чувства из сердца.

В конце концов, кому мешают мои чувства, – говорила она сама себе, – о них знать никто не знает, и знать никому не обязательно. А то, что любовь на старости лет немного мне повышает настроение, так это еще лучше.

Только любовь полноценной может быть в том случае, если она взаимна. Взаимной она, конечно, была, только они оба не знали о чувствах друг к другу. То, что все оставалось в тайне друг от друга, во многом сильно влияло на их жизнь. Когда человек, особенно в зрелом возрасте, боится говорить о чувствах, боясь быть отвергнутым, это делает особенно больно сердцу.

Прошла неделя с тех пор, как Миша приходил латать забор Мэри. Он снова пропал, и это беспокоило Мэри.

– И где его снова носит? – Спрашивала она кота, – я же беспокоюсь. Хотя откуда ему знать, что я беспокоюсь.

Не закончила она свою беседу с котом, как на дороге появился Миша. Он шел со стороны села, и не было понятно: шел он в гости к Мэри или направлялся с лес.

Приблизившись, Миша, увидев Мэри, сказал:

– Добрый день, Мэри.

– Доброго дня.

– Погода что надо. Не правда ли?

– Погода хорошая. Жаловаться на нее грех в этом году.

– Ну, вот, раз и погода хорошая, то я решил сходить в пещеру и …

– Я поняла. Свечки зажечь…

– Да, свечки зажечь. Мэри, у тебя не будет немного воды. Пить ужасно хочется. Не очень бодро себя чувствую и хотелось бы промочить горло.

– Если плохо, зачем так срочно в пещеру идти?

– Не могу иначе. Нужно.

Через минуту Мэри уже стояла перед Мишей с кружкой в руке.

– А, может, тебя чай сделать? Что скажешь? – Предложила Мэри.

– Спасибо за чай, конечно, Мэри, но мне необходимо сегодня попасть в пещеру.

– Какая срочность? Ты прекрасно знаешь, что никакой срочности нет, – недовольно сказала Мэри.

– Нужно, – настоял на своем Миша, – спасибо за воду.

– За воду? Не стоит благодарить.

– Твоими руками и простая вода – лекарство.

Мэри насторожили слова Миши. Только он тут же добавил:

– Ты добрая женщина и твоими руками человеку приятно пить воду.

Мэри успокоилась, иначе ей показалось, что Миша слишком любезничал.

– Ну, всего хорошего, Мэри, – сказал Миша и посмотрел на Мэри задумчиво.

– Ты так прощаешься, будто твоя обратная дорога не лежит через мой дом.

– Мне нужно идти, Мэри, – вытерев снова пот со лба, сказал Миша.

С этими словами Миша повернулся и пошел медленным шагом в сторону леса.

Мэри еще хотелось что-то сказать, но Миша ушел так поспешно, что она больше ничего не стала говорить.

У Мэри по дому не было много дел, поэтому управившись с хлопотами, она сидела на лавочке и возилась с нитками. Давно должен был Миша вернуться, так как уже смеркалось. Только старик заставлял себя ждать.

Мэри не нравилось, что все время, что Миша был в ее сердце, старик все время заставлял ее беспокоиться. Только Мэри все же не оставалось ничего, как терпеть то, что изменить было невозможно.

Мэри решила не заходить в дом, так как теплый воздух позволял посидеть на лавочке перед домом. Пребывание на свежем воздухе не была столько причиной для Мэри, сколько она хотела увидеть старика, который должен был вернуться из лесу уже давно. Ожидание возвращения Миши затягивалось, поэтому Мэри уже начинала переживать за него. Сколько бы она не устремляла взор на дорогу, А Миши все не было видно.

Через некоторое время на дороге появился человек, и то не со стороны леса, а со стороны села. Это была Зина, которая была чем то взволнована. На этот раз она была не на велосипеде, а пешком. Вид у нее был настолько взволнованный и потерянный, что даже Мэри в ночи это прочитала на ее лице. Зина тяжело дышала и с каким-то подозрительным взглядом уставила свой взор на хозяйку дома.

– Добрый вечер, Мэри.

– Добрый вечер, – поздоровалась Мэри, – по виду, Зина, ты очень взволнована.

– Взволнована? Я себе места не нахожу от переживаний.

– Что случилось?– Спросила Мэри.

– Миша случайно не тут?– В ответ тоже спросила Зина.

– А с чего это ты Мишу у меня ищешь? – В голосе Мэри появилась обида.

Мэри казалось, что Зина ревнует его именно к ней, поэтому и пришла искать его у нее.

– Я решила, что может он тебе снова по хозяйству помогает и…

– Он не у меня, – строгим голосом Мэри прервала Зину.

– Его до сих пор нет дома, и мы переживаем.

– Кто мы? Все жители села?

– И все жители села тоже. Что за странные вопросы, Мэри? Кажется ты на меня в обиде.

– Нет, какая там обида, а главное, за что…

– Ну, тогда если его здесь нет, придётся его искать и дальше. Не успокоится мое сердце, пока не объявится старый непоседа!

Мэри стало не по себе, услышав слова беспокойства за Мишу, из уст Зины. Как она его любит, раз так переживает.

– И что они до старости так врознь живут, если так влюблены друг в друга, – возмущалась про себя Мэри.

Зина уже повернулась и зашагала обратно в сторону села, как Мэри крикнула ей вслед:

– Стой, Зина!

– Ты знаешь, где он?

– Да, знаю! Во всяком случае, кое-какие догадки есть.

– Что? Знаешь где Миша? И до сих пор молчала?

– Не молчала. Откуда я знала, что вы его ищите. Тем более он не хотел, чтобы вы знали о том месте, где он бывает.

– Бывает? И где же он бывает?

– В лесу.

– Это не открытие, Мэри. Все жители села знают, что он бывает в лесу, и знаем, в каких обычно местах. Только мужики весь лес обошли и говорят, что его и там нет.

– Он в лесу, – со смущением сказала Мэри так, словно была виновата в том, что пустила Мишу в лес одного.

– Мэри, я тебя не понимаю, – с вопросительным голосом произнесла Зина, у которой, если приглядеться, в глазах был сильный страх за Мишу.

– Он в пещере, – тем же грустным голосом повторила свой ответ Мэри.

Зина была в таком недоумении от ответа Мэри, что не могла сосредоточиться и задать ей конкретные вопросы.

– В какой пещере? – С удивлением спросила Зина.

– В той, которую он знает с детства, – Мэри ответила таким голосом, словно ей наступали на мозоль.

– Не может быть. Тогда бы и я знала о той пещере! – Возмутилась Зина.

– Я сама там тоже была.

– Ты? Я родившаяся в этом селе ни разу там не была, и не знаю о ее существовании, а ты сразу так и была? – Недоверчиво спросила Зина.

Мэри показалось, что Зина ревнует.

– Миша туда тебя вел? – Снова спросила Зина.

– Да, – призналась Мэри.

– Ясно, – ответила Зина, которой в данную минуту было не до прогулок Миши и Мэри. Главным для Зины было – разыскать Мишу.

– Можешь мне показать дорогу в пещеру? – Снова тревожным голосом заговорила Зина.

– Пока не так темно и могу показать, – ответила Мэри.

Пока Мэри и Зина разговаривали, на дороге показались мужики. В руках у них были фонари, и они взволнованно о чем- то говорили.

Дойдя до женщин, мужики остановились.

– Зина, ну, что? И с этой стороны села его нет?

– Так и вы ни с чем, – с досадой сказала Зина, не отвечая мужикам.

– Как видишь, – ответили мужики.

– Осталось еще проверить одно место, – сказала Зина и указала в сторону леса.

– В лесу? Ты же знаешь, что мы уже искали там, – разводя руками, сказал один из мужиков.

Мэри быстро зашла в дом и, накинув на плечи шаль, вышла с фонарем.

Через минуту они уже шли в сторону лес. Через пару минут, не смотря на плохую видимость ночью, они уже были в глуши леса. Нелегко им пришлось, спотыкаясь идти туда, где была последняя надежда найти старика. Мэри и Зина тысяча раз пожалели, что не вызвали на подмогу еще мужиков, так как добираться по скалистой тропе до пещеры было опасно даже днем, не то что ночью, когда человек еле видит, куда наступает его нога.

Только не смотря ни на что, они все же добрались до пещеры. На первый взгляд казалось, что в пещере никого не было. Зина начала громко звать Мишу, но ей отвечало только эхо.

– Зря мы сюда пришли. Тут никого, – сказал один из мужиков.

– Нет, мы должны как следует проверить, – ответила Мэри и держа фонарь, начала пробираться внутрь пещеры.

Внутри пещеры было темно, холодно и сыро как в прошлый раз. Только знакомая пещера нисколько не пугала Мэри. Наоборот, она пробиралась смело, что ее смелости удивлялась Зина, которая следовала за ней, которая оглядывалась по сторонам со страхом.

Мэри не пришлось долго рассматривать в темноте все углы пещеры. Через некоторое время она уловила звуки похожие на хрип.

Она направила фонарь к месту, откуда издавались странные звуки. Мэри разглядела в темноте тело, а присмотревшись и вовсе самого Мишу. Он лежал на боку в согнутом виде и с закрытыми глазами. Из его уст вырывался звук похожий на хрип.

Пока Мэри стояла онемевшая и смотрела на него, мужики тоже приблизились к ним.

Было понятно, что с Мишей случилась беда, и нужно было срочно что-то делать. Но как знала Мэри, да и остальные тоже, что больного нельзя было трогать, так как могли еще больше ему навредить.

Пока один из мужиков добирался обратно в село и вызывал скорую помощь по телефону, прошло более часа. Только спустя все же час и двадцать минут, Мишу смогли вынести из пещеры и увезли в больницу. В больницу с Мишей поехала Зина.

Домой Мэри вернулась с тяжелым сердцем. Она не верила всему тому, что случилось за последние несколько часов. Кто бы мог подумать, что Миша, который пошел в пещеру, чтобы поставить свечи погибшим детям еще во время великой отечественной войны, не сможет на своих ногах оттуда выйти и его придется выносить. Мэри сожалела о случившемся и винила себя во многом, в чем, если подумать, была не виновата. Миша сам добровольно пошел в пещеру, не зная, что у него может случиться сердечный приступ. Если бы Мэри знала, что поход для старика в пещеру обернется такой трагедией, она бы ни за что его туда не пустила. С другой стороны Мэри понимала, что не имела право не пускать старика идти в лес, даже если бы зная об опасности, так как они друз другу никем не приходились, и у нее не было на это право. Теперь Мэри жалела о том, что не поехала с Мишей в больницу. Хотя, как бы она поехала, ведь у нее не тот статус. Она Мише не приходится никем, в отлитие от Зины. Вот Зина и поехала, даже не оглядываясь назад. Конечно, даже в старости их сердца наполнены любовью друг другу…

7

Мэри всю ночь не сомкнула глаз. Все сидела у окна и тихо разговаривала сама с собой, чтобы ненароком не разбудить своего кота.

Как только начинало рассветать, Мэри уже вышла во двор и делала одно и то же дело по несколько раз. Да и не имело значения, что она могла покормить кур несколько раз за час. Она была готова делать что угодно, лишь бы отвлечь себя от грустных мыслей. Только добрые глаза Миши все равно преследовали ее и картина, как он валялся в пещере, все время появлялась перед ее глазами снова и снова.

Кот вышел на крыльцо и в надежде на то, что хозяйка покормит его, начал ходить вокруг нее и тереться об ее ноги.

– Ты тоже не спишь, Усач? А ты поспи. Не переживай ты так. Он обязательно поправится. Миша, мужик крепкий. Не может быть, чтобы он так нас оставил.

Мэри успокаивала кота, которому и дела не было до Миши. Это женщина сама себя успокаивала, не смотря на то, что все это время ее глаза были в слезах.

Только как узнать, что стало с Мишей? Телефона в доме нет, а так кто придет и принесёт вести женщине, которая от переживания места себе не находила?

– Зине не до меня. Если и вернется в село, то уставшая уже не будет ходить ко мне, чтобы поставить меня в известность, касательно самочувствия Миши. Под любым предлогом нужно идти в село! – Решительно сказала себе Мэри.

Через пару минут, несмотря на то, что было раннее утро, Мэри уже была в центре села. Если и спросит кто-нибудь, что я делаю так рано в селе, отвечу, что кота потеряла, вот и ищу неугомонного. Или если на то пошло, скажу прямо! Скажу, что пришла узнать новости касательно самочувствия Миши! Чего стыдиться?! Я веду себя, словно герой Чехова, – « Человек в Футляре» Пока Мэри возилась снова со своими мыслями, кто-то окликнул ее.

Это был Степан. Один из мужиков, который вчера ночью искал Мишу.

– Доброе утро, Мэри, – грустным голосом поздоровался Степан.

– Доброе утро.

– Пришла…

Мэри удивили слова Степана. С чего это он так говорит?

– Я своего кота вышла поискать, – ответила Мэри.

– Я подумал, что ты уже знаешь и поэтому…

– А что я должна была знать?

Степан не ответил на вопрос Мэри, лишь посмотрел в сторону дома Миши, куда шли люди медленными шагами.

– Что это значит? – Спросила Мэри и ее сердце заколотило.

– Нет больше нашего Миши, – он громко заплакал.

Вытерев слезы своей мятой шапкой, Степан пошел в сторону дома Миши.

Мэри стояла на месте, не зная, что даже думать. Миша… Миши нет? Как нет? Это недоразумение. Миша не мог так просто сдаться. Не может этого быть. Миша же единственный человек, которого она смогла полюбить. Миша, добрый и умный человек… Нет больше того Миши, благодаря которому Мэри стало жить легче на старости лет. Легче с мыслью того, что где-то в селе есть человек, при виде которого ее старое и поношенное сердце все же начинало биться чаще.

Мэри не знала, в какую сторону ей идти. Ей захотелось последовать за толпой к дому Миши, но она все же решила, что сейчас ей лучше будет уединиться и вдоволь наплакаться.

Немного подумав, она повернулась и быстрыми шагами пошла в сторону своего дома. Сколько она не старалась ускорить свой шаг, но ноги все же не слушались. Через некоторое время она была все же у себя дома. Закрыв дверь, она села за стол и горько заплакала.

– Мэри, почему ты оказалась такой глупой и на старости лет полюбила? Зачем ты так влюбилась? Ты же знаешь, что «Боль от любви даже молодым бывает тяжело пережить, не то что людям преклонного возраста». Как я переживу твой уход, Миша? Я все о себе, – сказала себе Мэри, – Миши больше нет. Жизнерадостного Миши больше нет, – горько плакала Мэри, – не будет больше ходить в лес и в пещеру. Не будет больше с веселым голосом здороваться при встрече. Миша, Миша, что же ты наделал.

8

В день похорон, Мэри стояла поодаль от людей и тщательно скрывала свои слезы. Сколько бы она не скрывала свою печаль, люди все же как-то странно смотрели на нее. Некоторые даже говорили ей слова сочувствия. Она не понимала, почему к ней подходят и так же, как и Зине, говорят слова сочувствия. За траурной процессией она шла медленно, тоже чуть отставая от других. Дойдя до кладбища, Мэри чтобы попрощаться с Мишей навсегда, подошла к его могиле и произнесла: