Сказки

Да таёжный дух,

И бесплотный спор

Не тревожит слух.

Там живой воды

Принесёт река,

Просветлён там взор

И печаль легка.

Там сквозь тьму веков,

Сквозь огонь лампад

Со святых икон

Неотступный взгляд.

И мне слышен зов

Пролетевших стай

В самый чистый сон,

В самый светлый рай.

Я иду туда

Через сотни вёрст,

Находя свой путь

По сиянью звёзд,

По разлому льда,

Кружеву теней –

Мне б воды той чуть,

Чтоб дойти скорей.

Чтоб всё было так

Сквозь слезы хрусталь:

Вековой покой,

Золотая даль.

Чтоб, замедлив шаг,

Не дыша смотреть,

И шагнуть легко

В голубую твердь10.

Отпусти меня прогуляться

Отпусти меня прогуляться -

Отвори тяжёлую дверь.

За меня не надо бояться -

Я найду дорогу, поверь.

Отпусти меня прогуляться,

– С богом, – тихо вымолви вслед.

Мне поля всё снежные снятся,

Их тревожный сумрачный свет.

Отпусти меня прогуляться

За зари кровавой черту -

Января заветные святцы

Со страниц там белых прочту.

Отпусти меня прогуляться -

На закате тени резки,

В нашей жизни часто абзацы

Начинались с красной строки.

Отпусти меня прогуляться,

Ледяного ветра вдохнуть -

Там сугробы замершим танцем

Мне уже наметили путь.

А к тебе в полуночном глянце

Постучит в окошко беда -

Отпусти меня прогуляться,

Отпусти меня навсегда.

Смерть

(из поэмы «Арто транс», посвященной Джиму Моррисону)

А знаешь, не прощён ты до сих пор –

Посмертно не отпущен смертный грех.

В стране, способной чуть ли не из всех

Бренд сотворить без видимой причины,

Тот, кто вознёсся к солнечным вершинам,

Проникший в подсознанье миллионов,

Чьи фото – чудотворные иконы,

Божественный властитель дум, который

Мог вызывать оргазм у стадионов –

Не то что позабыт, но отодвинут

В раздел архивный, в retro music story,

Где цепью принятой доктрины скован.

«Ну, был такой не в меру прыткий клоун,

На сцену влез посредством внешних чар,

Паршиво пел, считал себя поэтом,

Инстинкт животный пробуждал – фигляр,

Пособник бунта, психопат отпетый –

Страну пятнал и парафинил власти.

Но богохульства, наркота, аресты,

Стриптиз, припадки, маты, выкрутасы

Искусством не являлись и отчасти –

От передоза сдох в Европе где-то».

В запущенной госаппаратом в массы

Role-playing «забыть Джима» все эффекты.

Но ты ничуть не парился б над этим -

Сковать тебя по-прежнему нельзя,

А не прощён – так значит жил не зря.

Музеи, юбилеи, обелиски –

Сплошная хрень – на кой тебе музей?!

Толпе всегда предпочитал друзей,

Что не сдадут, не бросят – самых близких.

Они же братья – Робби, Джонни, Рэй –

И не пырнут вопросом, как заточкой.

Ты с ними отрывался, был ребёнком,

Но знал ты и мучительные ломки

От мысли, что и здесь ты в одиночку.

Случалось так – и задыхались строчки

О том, что ты предчувствием томим,

Что мрак сомкнулся и не сладить с ним,

Что ты чужое место чьё-то занял,

И срок придёт – а ты совсем один…

Смотрел потерянно, насторожённо,

И видел, как заходит гость незваный

Сквозь дверь закрытую – сверхнезаметный.

Прокравшись в угол, выбирает словно,

Кого забрать, и под тяжёлым взглядом

Шептал ты всё: «Меня, других не надо», -

А от дверей тянулся холод смертный.

Но Смерть в углу не выбирала жертву,

Пришла не наугад – наверняка –

За дерзким бунтарём – к двери он ближний,

Изменчивый, как в бурю облака.

За самым смелым, самым беззащитным,

Тревожным самым, но настолько ярким,

Что ослепил пустые ей глазницы.

Им восхищаясь, не могла смириться,

С тем, что играл с ней, раздражал беспечно –

То звал, то прогонял, смеясь над мраком.

Владел он атрибутом жизни вечной –

Огнём крылатым, пламенною птицей.

Шла Смерть по следу неотступной жницей,

Ждала упорно нужного мгновенья

Усталости больной, опустошенья –

Когда ты был один на самом деле

И не дерзил ей, в жизнь уже не веря.

Тогда она приблизиться посмела,

Тебе в молчанье протянула руку –

И ты за ней шагнул к открытой двери,

Ни слова не сказал перед разлукой.

И мир в ту ночь вдруг онемел – ни звука!

Лишь в звёздных штатах – там, на небосклоне –

«Адажио» играли Альбинони.

И тихо у друзей твоих сегодня –

Вопросы сняты все, померкли даты,

Скончалась музыка, не нужно слов.

А в тишине слышнее звуки хруста –

Кромсают, пережёвывают, давят,

Безжалостные жернова часов.

Друзья смирились – свято место пусто –

Уходом тем их срок земной расколот

Как трещиной сквозной с кипящей лавой.

Бороться с тьмой сгущающейся тщетно,

В углу маячит кто-то неприметный,

А от дверей ползёт могильный холод.

Снежная королева

– А тебе ведь к лицу снегопад, -

Ты однажды с улыбкой сказал.

Мы куда-то брели наугад -

Церковь, школа, аптека, вокзал

Оставались у нас за спиной.

В этот день без особых примет

Были улицы все до одной…

Я тогда рассмеялась в ответ,

Но запомнила эти слова

Да особенный пристальный взгляд.

И сегодня, проснувшись едва,

Примеряю заветный наряд.

Примеряю небес глубину,

Тишину присмиревших аллей,

Неподвижность, подобную сну,

Что приснился Царевне-земле

В белоснежном хрустальном гробу…

В смутный час меж закатом и мглой

Я примусь за свою ворожбу -

Кровью снег распишу и золой.

И тебя околдую навек,

Ты уже никуда не уйдёшь.

Запорошит послушный мне снег

Всех тропинок влекущую ложь,

Чтобы вспомнить ты снова не смог

Путь, которым ты прежде ушёл,

Чтоб никто не забрёл в теремок,

Где с тобой нам вдвоём хорошо.

И с тобой целый мир заключён

В хрупкий плен серебристых оград.

Ты, мой Кай, на любовь обречён -

Посмотри, мне к лицу снегопад!

Кондуктор

Небесная турбина

Гудит который день,

И город, сгорбив спину,

Решил, что он мишень.

Не вспомнив об отваге –

Порывы всё больней! –

Спешит он бросить флаги

Отжатых простыней.

А я въезжаю в утро

В автобусе пустом –

Сквозной погоды пудра

Покрыла всё кругом.

Вот-вот людские толпы

В мой экипаж войдут –

И каплей ртути в колбе

Мелькну я там и тут.

Себя в улыбке спрячу,

И кто-то ей в ответ,

Вернёт небрежно сдачу

Иль не возьмёт билет.

Но вам смотреть негоже

С надменной высоты -

Кондуктор я, быть может,

В автобусе мечты.

И мне, по всем приметам,

Внушать священный страх –

Счастливые билеты

Лишь у меня в руках.

А день разбитой чащей

Льёт лунное желе,

И силуэты ваши –

Орнамент на стекле.

И я въезжаю в вечер,

Вновь, наконец, одна –

И мытарь, и предтеча

С обыденного дна.

Покорно и устало

Веду привычный счёт –

Что нынче перепало

От ваших мне щедрот.

А платою за этот

Сомнительный улов -

Разменная монета

Неогранённых слов.

Колдун

Мне в окно виден дом за рекою

На опушке лесной. Средь людей

Убежденье бытует такое,

Что живёт в нём старик-чародей.

В повседневной земной круговерти,

Я не знаю сама, почему -

Не от прихоти праздной, поверьте -

Меня тянет всё время к нему…

Кто же вы, одинокий избранник

Заповедной дремучей судьбы?

Ваш покой сторожит льстивый стланик

Да угрюмые дядьки-дубы.

Говорят, что цветут георгины

В вашем, снегом укрытом, саду.

По паркету крещенских гостиных

Я к вам в гости однажды приду

В терем ваш. В темноте захолустья

Он как призрак огня на смоле,

Может, выткан серебряной грустью

На моём он бездонном стекле.

От сугробных изломанных линий

До ольховых ажурных оград

Зазвенит потревоженный иней -

Здесь, наверно, никто мне не рад.

Осторожно взойду на ступеньки

В полировке искусного льда,

А с порога промолвлю: "Давненько

Мы в соседях, да вот никогда…" -

И собьюсь от неловкости встречи,

От случайности брошенных фраз.

Но потом с облегченьем замечу,

Что ничуть не смутила я вас.

И действительно, так ли уж важно,

Что не очень продумана речь?

А в дому колдуна – ах, как страшно! -

Пахнет мёдом и топится печь.

А по стенам развешаны травы,

И уютно гудит самовар.

Ну а сплетницы в главном не правы -

Мой хозяин нисколько не стар.

Озорство в его взгляде таится

И, знакомства свершив ритуал,

С угощеньем он засуетится,

Словно вечность меня поджидал.

Про сомненья забуду я скоро

И про краткость январского дня…

Сквозь тревожные бликов узоры

Лишь бы он всё смотрел на меня,

Подливал бы душистое зелье,

Обещал бы волшебные сны.

И подарит он мне ожерелье

Из соцветий далёкой страны.

И себе покажусь я принцессой,

А тепло и дремота наврут,

Что я в страхе блуждала по лесу

И нашла долгожданный приют.

А в полуночной сказке так сладко,

Так обратно дорога длинна,

Что тревоги забыв без остатка,

Я в объятья склонюсь Колдуна.

А безлунье послужит зароком

Нашей тайны, затворник – сосед.

И пурга заметёт ненароком

Мой небрежно начертанный след.

Чёрная месса

(из поэмы «Средневековье»)

В стылых чертогах за струпьями дыма

Древней легендою я одержима.

Ночь истерзала изгнанницу леса,

Стала удавкой мне чёрная месса11.

От непокорных яростных предков

Проклятых звуков чёрная метка.

Шлёт мне прапамять явные знаки -

Свет мой, меня ты губишь во мраке!

Жуткий орнамент волчьего воя

Символ исхода встречи с тобою.

Тропы все в узел сплелись у ворот -

Нет пути оборотню наоборот!

Мне бы проснуться смелой волчицей,

От неизбежного в дебри укрыться,

В хищном порыве чувствовать зряче

Пролитой крови запах горячий.

Вы угадали не зря инородца -

Мне, что привидится, то и зачтётся.

Но отраженьем страшной потери

Загнанный взгляд пленённого зверя.

Тайной наследнице воли исконной

Жить по придуманным мёртвым законам

И презирать свой людской жалкий род -

Жребий для оборотня наоборот.

Вечно чужая, близкой не стану,

Я обходила ваши капканы,

Но обманулась в собственных силах -

Светлый твой облик – рана навылет!

Я приняла роковую опеку -

Мне ль, полузверю, любить человека?!

Кровью по снегу и воском по блюдцу

Мне предначертано – в лес не вернуться!

Значит, творить мне за дымной завесой

Жизни бессмысленной чёрную мессу,

Кануть в неё, словно в чрево болот -

Выпало оборотню наоборот.

Время во мне

Я знаю, что время живёт во мне -

А я, наверное, в нём -

Оно б не могло где-то там, вовне,

Плясать золотым огнём.

Всегда для горенья нужны дрова -

Я мысли в костёр несла,

И время, меня обогрев сперва,

Спалит под конец дотла.

Жжение чувствую иногда,

Порой ослепляет свет,

Но всё кочегарят внутри года,

Не дав мне простой ответ,

И набирают немыслимый темп,

Сердце гоня под откос.

Чем больший они нанесут ущерб,

Тем ближе ответ на вопрос.

Жар в голове и душа в волдырях,

Искры летят из глаз…

Вообще-то, мы друг у друга в гостях,

Так кто же торопит нас?

Сбавим, мой пламенный путник, ход,

На расписанье забьем,

Минуем ещё один поворот -

И на полустанке сойдём.

Последний призыв

Разлукой неистово болен,

Ты бредишь угасшей мечтой,

Не то лицедей, не то воин,

Пленённый волшебной тщетой.

А я всё давно предрешила -

Свершила, сложила, сожгла,

Огонь не спеша потушила,

Улыбку одну сберегла.

И мне не страшна боль потери

Той сказки, что ты создавал -

Прости, но я искренне верю

В пророчества битых зеркал.

И ты не томись на пороге -

Назад я уже не взгляну -

Ведь путь мой, высокий и строгий,

Меня примет только одну.

Но будет плескаться в сознанье,

Смывая потерянный рай,

Последний призыв: "До свиданья!"

Последняя просьба: "Прощай!"

Всё перепутала и поломала

Всё перепутала и поломала,

Тайно хотелось – явно сбылось,

Но оказалось, что этого мало,

И накатила звонкая злость,

Словно пощёчина всем отраженьям,

Спрятанным в зыби битых зеркал.

Выстрел вопроса в сердце мишени -

Кто меня в вязких осколках искал?

Кто собирал, как мозаику, трепет

Рук ледяных, зной притушенных глаз?

Кто мои сны неосознанно лепит

По образцу заколдованных фраз,

По ореолу утраченных знаний,

По заговорной узорной канве?..

В старой избе, к лесу тёмному крайней,

Я обращаюсь к мудрой сове.

Там я брожу босиком до рассвета,

Мягким туманом кутая луг,

И создаю из предметов приметы,

И раздаю всем зрячим вокруг.

Там мне вчерашнего счастья не надо,

Там я угасшей звезде не молюсь…

Впрочем, о чём я?! – просто не рада,

Просто устала, тоскую и злюсь.

Я перепутала и поломала

Хрупкие стебли сорванных грёз,

Их приживляя в холод металла…

Не удалось, не удалось.

Нектар

Нектаром было – металлом стало…

Душе даров тех казалось мало -

Медвяных капель душа алкала

И шла за ними над бездной в скалы.

Искала тщетно в ущельях, гротах,

Потом спускалась к больным болотам,

Но и в тумане, сосущем силы,

Потери сладкой не находила.

В пустыне после душа влачилась,

Ждала, что явит ей небо милость,

Но сознавала, смирив гордыню -

Не хватит манны на всех в пустыне.

В бреду ей мнилось, что те истоки

В краях забытых, лесах далёких.

И путь обратный лежал пред нею -

Усталой, жалкой – судьбы длиннее.

Но поплелась, в пыль сбивая даты,

В места, покинутые когда-то.

И добрела, и явилось чудо -

Родник из света, из ниоткуда.

В пустынных дебрях, в глуши полночной

Из знойных бликов звенел источник.

И, очарованная светозарно,

Душа прильнула к струе янтарной:

Прощалась с жаждой навек, без срока -

Да захлебнулась стальным потоком!

Глотая, билась в смертельном танце -

Вкусившим магмы – не оторваться!

Но в такт агонии злой прозревала:

Нектаром было – металлом стало.

Ты и я

Мы не любовники и не друзья -

Ты это ты, я это я.

Насторожённо смотрит кругом

Мой старый дом, твой старый дом.

В комнаты звёзды глядят сквозь стекло,

Мне повезло, тебе повезло.

В мире спокойствие и тишина -

Ты не один, я не одна.

В млечном течении вечер земной,

Я не с тобой, ты не со мной.

Звёзды и лампочки гаснут легко,

Ты далеко, я далеко…

Сквозь тишину пробивается дождь -

Я не засну, ты не заснёшь.

Думаем с сумраком наедине

Я о тебе, ты обо мне.

В боль окунаясь, всплываем без сил -

Я не забыла, ты не забыл,

Как лишь однажды совпали мечты -

Ты – это я, я – это ты.

Время, сознанье, люди, миры -

Всё в никуда, в тартарары.

Всплески мелодий, обрывки огня,

Я для тебя, ты для меня.

Радость безумия, вечности миг -

Я упустила, ты не постиг.

И ничего уж исправить нельзя -

Ты – это ты. Я – это я.

Примечания

1

Селена – богиня Луны в древнегреческом пантеоне.

2

Обертоны – от нем. «oberton» – дополнительные звуки, входящие в музыкальную палитру.

3

Саламандра – в алхимии – дух, отождествление субстанции одного из основных элементов мироздания – огня. Представлялась в виде маленькой ящерицы, способной жить в огне.

4

Гефсиманский сад – в Библии – место, где Иисус Христос молился в ночь перед арестом.

5

Акелдама – в Новом Завете – ивр. «земля крови», участок в Иерусалиме для захоронения странников, купленный на деньги, которые были заплачены Иуде Искариоту за предательство.

6

Голгофа – греч. «лобное место» – невысокая гора, на которой, согласно Библии, был распят Иисус Христос.

7

Йорки – королевская династия в Англии, правившая в XV веке.

8

Габсбурги – одна из самых могущественных монарших династий, представители которой правили во многих странах с XIII по XX век.

9

Бурбоны – одна из старейших европейских династий, ветви которой дали монархов, управлявших многими государствами с XVI века по наши дни.

10

Твердь – устар., в сочетании со словом «небесный» – небо, небесный свод.

11

Черная месса – приписываемый сатанистам обряд, пародирующий христианские таинства, ее отправление чаще всего ставилось в вину на судебных процессах, инициированных церковниками; простореч. – заупокойная служба; особый способ записи партитур.