Медди. Империя Горгон

Слуга, дежуривший около двери каминной, при моём приближении молча отворил дверь, пропуская внутрь.

Жарко натопленное помещение удушало. Воротник быстро взмок на шее и заколол кожу, ставшую слишком чувствительной. Виной тому был страх, а не ярко догорающие в камине поленья.

Хозяин особняка находился тут же – облокотившись о спинку высокого кресла, Серпенте со скучающим видом вертел в руках крупное красное яблоко, словно пытаясь выискать на его глянцевой поверхности изъян и, не находя, начинал заметно хмуриться, отчего между светлых бровей проступала едва заметная упрямая линия.

– Вы звали, господин Серпенте? – придержав одной рукой юбки, я присела, чтобы, выпрямившись, наткнуться на изучающий теперь меня, а не плод, взгляд медовых глаз. – Признаться, я была удивлена Вашим предложением и ввиду открывшихся обстоятельств не могу…

– Каких, например? – игнорируя мой лепет, поинтересовался он. Взгляд Марко стал каким-то обиженным, как у взбалмошного ребёнка.

«Вот оно – минута, когда он потребует деньги назад», – сглотнув, я постаралась ответить так, чтобы голос не дрожал, начав издалека:

– Понимаю, многие девушки были бы счастливы получить подобное жалование и предложение, но я…

– Предложение? – нисколько не стесняясь, вновь перебил меня он. – Что не так с моим предложением о твоем найме на работу?

– Комната, – решившись, выпалила я. – И комната, и тот размер жалования, что Вы мне выделили, не соответствует простой служанке, а на другую… должность, – я не сразу нашлась с определением, не столько смущаясь, сколько опасаясь, что окажусь слишком опрометчивой в своих выводах, – на другую должность я не могу согласиться.

– Вот как? – Яблоко перекочевало на журнальный столик рядом с креслом, а сам Серпенте шагнул ко мне, останавливаясь в непозволительной близости, однако не спеша дотрагиваться либо как-то иначе нарушать те хрупкие сантиметры свободного пространства, оставшегося между нами. – И что не так с твоей комнатой, Медди? – поинтересовался он, капризно поджав губы.

– Она принадлежала Вашей фаворитке.

– И?

Наигранное непонимание проблемы искрилось в мужском взгляде. Серпенте развлекался, наблюдая за провальными попытками объяснить щекотливую тему, не говоря о ней прямо. Мысленно плюнув на и без того загубленную репутацию (месяцы, проведённые в компании мятежников, вряд ли могли положительно послужить репутации молодой одинокой девушки), я решила, что с меня хватит:

– И я не собираюсь с Вами спать, господин Серпенте, – прямо заявила я. – Какой бы размер жалования Вы мне ни определили.

Пару секунд ничего не происходило, а после пространство каминной заполнилось смехом. Марко смеялся, утирая выступившие в уголках глаз слезинки. Он даже отступил на один шаг назад, увеличивая дистанцию настолько, что, несмотря на насмехающегося молодого человека, я смогла расправить плечи и почувствовать себя лучше. Успокоившись, не без видимого труда, Серпенте, белозубо улыбаясь, произнес:

– Медди, ты даже не представляешь, как меня насмешила…

– Отчего же, – буркнула я.

– … но мне нравится твоя прямолинейность. Не спорю, ты меня заинтересовала, иначе я бы и не предложил тебе работу в своём имении, однако, – Марко отвернулся, словно утратив ко мне большую часть интереса, и вернулся к креслу, усевшись на него так, что теперь только его голос, разносившийся мягким бархатным переливом, доносился до моих ушей, – однако, Медди, я не из тех, кто покупает женское внимание.

Стушевавшись, я спрятала взгляд. Хоть Марко и не мог меня видеть, но чувство стыда физически давило на плечи, вынуждая чувствовать себя полной дурой.

– Прошу прощения…

– Забудем, – смилостивился он. – Работай спокойно, считай плату некой благотворительностью. Богатые порой развлекаются подобными мелочами. Заболевание твоего брата редко, но я знаю, сколько стоят нужные амулеты, и поверь, Медди, сама ты на них не сможешь заработать. По крайней мере, в другом месте.

– Да, господин. Благодарю Вас.

– Мне действительно нужна служанка, а ты явно лучше местного портового сброда. Что на счёт комнаты… я подумал, что тебе будет некомфортно надолго разлучаться с братом, поэтому и выделил более просторные покои. Можешь перевезти Денеба в мой особняк. Здесь за ним и присмотрят, как-никак в моём распоряжении лучшие лекари Оазиса.

Предложение Марко стало для меня неожиданностью, но оттого не менее заманчивой. Работать в более чем приличном месте за подобные деньги, да еще и иметь возможность не расставаться с младшим братиком – не то ли, о чем можно было лишь мечтать? Однако и страх перед хозяином особняка оставался на месте… Разоблачение – вот что было страшнее даже возможных домогательств. Я мечтала поскорее отработать эти два дня и исчезнуть не только из стен особняка, но даже близко не приближаться к улице, на которой он стоит.

– Я могу идти, господин Серпенте?

– Иди, – донесся короткий ответ-позволение. – Но подумай хорошенько, если решишь остаться, Драммонд передаст тебе второй конверт, можешь принять его как дополнительный стимул.

Это меняло всё. Да, страшно. Да, слишком рискованно. Но всего за один месяц работы я могла оплатить для Денеба амулеты на весь срок, необходимый для полного излечения. Упускать подобную возможность являлось сродни подписанию для брата приговора медленной смерти…

– Благодарю, господин.

Тихо выдохнув, я вернулась к двери, открывая тяжелую створку, за которой стоял всё тот же молчаливый слуга. Мужчина тут же помог придержать дверь и пропустил меня в коридор. Спасительные метры от новоприобретенного работодателя увеличивались, когда мне в спину донесся его голос:

– Медди, я сказал, что не покупаю женское внимание, а потому подожду, когда ты сама попросишь о моей благосклонности.

Слуга закрыл дверь, отрезая нас от жара каминной, и я вымученно простонала, понимая, что заработать деньги на следующие амулеты для Денеба окажется не такой уж и лёгкой задачей.

Глава 6

Второй день моей работы начался с неприятной сцены, а именно с прилетевшего к воротам особняка Арвена. Капитан «Летучего» разве что не извергал пламя, упрямо сжимая изрядно помятую котомку с вещами Денеба, который топтался рядом.

Изначально я планировала зайти за братом, чтобы перевезти в особняк Серпенте во время обеденного перерыва, положенного каждому из слуг, однако Арвен решил по-другому, примчав с рассветом и находясь в бешенстве.

– Скажи мне, что это шутка. Глупая, нет, не так – идиотская шутка! – зашипел он, стоило мне открыть ворота, подзывая к себе Денеба, успевшего забрать свои вещи, но всё ещё сонно потирающего глаза кулачком.

Пропустив брата за спину, я виновато развела руками. Да, этот разговор вряд ли мог не состояться вовсе, но мне хотелось перенести разбирательства хотя бы подальше от лишних ушей, коих в особняке наблюдалось с достатком.

– Арвен, ты знаешь, в каком мы положении, и…

– И мы могли придумать что-нибудь получше, нежели лезть в пасть к змее! – оборвал меня он. – Серпенте опасен! Мы ведь обсуждали это!

– Я понимаю, но и ты меня пойми, деньги на амулеты нужны. И в простой таверне или же в ученицах швеи мне никогда не собрать нужной суммы в срок.

– Поэтому ты не придумала ничего, кроме как работать в… – Взгляд Арвена многозначительно обвёл особняк. – В этом месте, – явно мягче, чем намеревался сначала, закончил капитан.

– Да.

Не было смысла спорить. И Арвен также это понимал, пусть и переживал настолько, что злость в какой-то момент застлала его глаза, подстегнув на поспешную встречу и разговор.

– Медди… – устало выдохнул он. Широкие плечи опустились, капитан поник, словно признавать поражение для него физически больно. – Я мог бы помочь тебе найти деньги. Пусть не за пару дней, но…

– За месяц? За два месяца? – вместо него ответила я. – Я не могу так рисковать здоровьем брата.

– Зато можешь своим!

– Да, могу. – Денеб, чувствуя неладное, вцепился в край моей юбки. Пригладив его волосы в попытке успокоить, я заговорила тише: – Давай не будем кричать. Всего месяц, и я смогу быть уверенной, что Денеб полностью излечится. Мне ничто не угрожает в этих стенах. Серпенте заинтересован мной и не скрывает этого, однако ни к чему не принуждает. Вчера так вообще отбыл из поместья, так что я в сравнительной безопасности.

– В сравнительной? – вымученно переспросил Арвен, не прекращая хмуриться. – Между пастью морского дракона и клинками воинов Империи?

– Между моей жизнью на материке и возможностью потерять единственного родного человека из-за несвоевременной помощи. – Я снова погладила Денеба. Брат прислушивался к нашему с Арвеном разговору, однако большее внимание успели отвоевать вышедшие на прогулку павлины и плескающаяся в озере рыба. – Арвен, – теперь пришёл мой черёд выдохнуть и успокоиться, – я благодарна тебе за помощь и вижу, что ты искренне волнуешься за нас, но так нужно. Через месяц я заберу всю причитающуюся мне сумму, а «Летучий» сможет покинуть порт и отплыть к берегам Солтейра. До этого же момента нам, наверное, не стоит больше видеться. Ну или хотя бы не на территории особняка.

Арвен нехотя кивнул.

– Хорошо, Медди, я принимаю твое решение, хоть и до сих пор считаю его самоубийственным. Надеюсь, ни Мир, ни Рик не оторвут мне голову или что другое, не менее важное, когда прознают за твои выкрутасы.

– Спасибо, Арвен…

Капитан развернулся, широким шагом удаляясь по улице, вместо слов прощания кинув за спину:

– Береги Денеба. Я привязался к мальцу.

Позади раздался крик одной из служанок, к дворику слуг подъехал продовольственный кэб, и теперь ей требовалась помощь по разгрузке. В последний раз посмотрев на удаляющуюся спину капитана, я подтолкнула Денеба в сторону имения:

– Пойдём, тебе понравится в нашей новой комнате. Поиграешь, разложишь вещи, а я вернусь в обед, принесу с кухни что-нибудь вкусненького.

Брат, не выказывая сопротивления, продолжая заинтересованно следить глазами за роскошными птицами, быстро добрался вслед за мной до нашего временного жилища. Несмотря на мои ожидания, панорамное окно не вызвало в нём практически никаких эмоций, а вот удобная кровать, на которую Денеб сразу же повалился, не удосужившись снять ботинки, – очень даже.

– Медди, ты теперь работаешь служанкой? – беззаботно поинтересовался он, разглядывая высокий белёный потолок.

– Да, на ближайший месяц.

– А я?

– А ты живёшь со мной. Слушаешься старших, не показываешься на глаза хозяину поместья и ждёшь меня на обед и на ужин.

– Хм, – Денеб сморщил нос, видимо заранее заскучав от озвученных мною планов, – а разве я не мог остаться с Арвеном или тем другим мужчиной?

– Арвен – капитан корабля, думаю, у него найдется куча других дел, нежели возиться с ребёнком, а мистер Чад…

– Я не ребенок, – упрямо заявил брат. – Офицеры академии говорили, что мы взрослые, даже наказывали, если кто начинал хныкать и проситься домой.

По рукам прошли мурашки. Неприятные, острые. Они приподнимали волоски, заставляя кожу, неприкрытую короткими рукавами, покалывать, – «Денеб что-то вспомнил, – я уставилась на брата, позабыв о том, что давно должна была помогать остальным служанкам, а не вести беседы. – Но он впервые вспомнил и заговорил о Ратанге…»

– Что… – голос дрогнул, но, сглотнув подступивший ком, я продолжила: – Что ещё говорили офицеры? Они обижали вас? Что-то… что-то делали с вами?

Денеб задумался. Не прекращая рассматривать потолок, так, словно на нем расцветали узоры, брат неспешно протянул:

– Не знаю. Просто само пришло в голову именно это воспоминание. – Брат сел, одарив меня беззаботным взглядом. Казалось, что подобные провалы в памяти его совершенно не волнуют. – А кстати, почему ты упомянула аптекаря? Я говорил о другом мужчине, том, из моего сна.

– И как же ты собирался остаться с человеком из сновидения? – немного выдохнув после его прошлого озарения, я поправила чепец, собираясь закончить разговор на весёлой ноте детского ребячества и несуществующих персонажах, приходящих во снах. – Сны нереальны.

Денеб перестал улыбаться. Упрямая морщинка появилась между светлых бровей, придавая детскому лицу больше серьёзности.

– Но тот мужчина реален. И ты была там, с ним и со мной. Он нёс меня на руках, а после мы спустились из окна по стене академии. У него белые волосы и синие глаза, Медди, ты ещё как-то обращалась к нему…

– Мир, – полушепотом, во второй раз за короткий промежуток времени покрываясь предательскими мурашками, выдохнула я.

Похоже, мой брат способен удивить не только общением с морскими драконами, но и воспоминаниями о своём спасении из Ратанга. Он помнил нас, хоть и находился тогда в противоестественном сне, он помнил того, кого я должна была забыть. Раз и навсегда.

– Да, – Денеб просиял, услышав знакомое имя из своего «сна», – именно так его и зовут. Так что, где он? Раз он мне помог, значит, он хороший человек, и я могу пожить с ним, пока ты будешь занята работой.

– Денеб…

От ответа, который я и сама не могла сформировать, меня спас стук в дверь. Не дожидаясь, пока прозвучит приглашение, дверная ручка качнулась вниз, и в образовавшемся проёме сначала показалась деревянная машинка, а после и покрытая чепцом голова улыбающейся Лизи. Увидев игрушку, Денеб восторженно захлопал в ладоши и, не стесняясь «незнакомой тёти», подбежал за подарком, утаскивая миниатюрный кэб на кровать.

– О, я всё-таки угадала с подарком! – Лизи довольно наблюдала за тем, как мой брат переезжает подушки одну за одной, выстраивая их в своеобразную горную дорогу. – Рада, очень рада. Думала, что твой брат придёт только завтра, но так даже лучше, смогла отдать подарок лично.

– Лизи, не стоило его баловать.

– Что ты! Мне самой приятно, а наш плотник, мистер Лок, пришёл в полнейший восторг, когда понял, что есть возможность сделать что-то другое, кроме очередной беседки для гостей или прохудившегося ведра.

– Хм, ну если так…

Отказываться от подарка не хотелось, но неожиданная доброта людей, которых я знала меньше двух суток, смущала.

– Да-да, – Лизи нравоучительно подняла палец вверх, словно говоря прописную истину: – Детей нужно баловать. Пока они не выросли и не занялись менее приятными вещами, чем поездка на машинке по простыням и перинам.

Я оглянулась на Денеба, совершающего очередной крутой вираж мимо кружевной наволочки.

– Наверное, ты права, – не сдержав смешка, согласилась я.

– Конечно, хотя, признаться честно, я надеялась не только отдать игрушку, но и застать здесь тебя. – Лизи наконец зашла в комнату, показывая мне на оставленный в коридоре столик на колёсиках. – Вот, – она указала на серебряный поднос, на котором стояли две фарфоровые чайные пары и миниатюрный чайничек, – гости господина Серпенте уже дожидаются его на верхней веранде, туда не проехать со столиком, придётся нести поднос в руках, а меня как назло отправили на разгрузку кэба. Поможешь? Я просто не успеваю оказаться в двух местах одновременно. – Лизи умоляюще сложила руки, выглядя больше комично, чем серьезно. – Пожалуйста.

– Да, конечно, – я подхватила поднос, чувствуя, как его рельефная гравировка приятно холодит пальцы, – я после присоединюсь к вам во дворе, уже собиралась, но пришлось довести Денеба до комнаты, его… – вспомнив разгневанное лицо Арвена, я почувствовала укол совести. – Его привели чуть раньше, чем я планировала.

Лизи быстро поблагодарила меня и упорхнула по коридору в сторону внутреннего дворика.

Заглянув в комнату и удостоверившись, что брат занят новой игрушкой, я спокойно развернулась, чтобы покинуть крыло, однако не успела даже захлопнуть дверь.

– Медди, – окликнул Денеб.

– Да? – перехватив поднос удобнее, я не смотрела на брата, но чувствовала его взгляд спиной.

– Передай Миру, что мама с папой на него не злятся. – Руки затряслись. По пальцам, выбивая нервную дрожь, прошло запоздалое осознание его слов, но Денеб, словно желая добить меня окончательно, продолжил: – Папа говорит, что Мир не виноват. Он был ребёнком, а дети не участвуют в войнах взрослых.

Пальцы разжались. Поднос с громким звоном разбившегося фарфора упал к моим ногам, заливая мягкие туфельки и ковер в коридоре горячим чаем.

«Это уже слишком», – я прикрыла глаза, понимая, что если мой брат и не является сумасшедшим, то скоро с собственным разумом распрощаюсь я.

***

– Прошу прощения, господин, – в который раз извинилась я, старательно не поднимая глаз от сложенных на переднике ладоней, – подобного больше не повторится.

Серпенте на сей раз изменил своей привычке принимать в каминной, чему я, признаться, была рада, ведь летняя жара и без того докучала своей настойчивостью. Возможно, этой встречи и разговора, а скорее выволочки служанки, успевшей разбить дорогостоящий фарфор, могло и не состояться вовсе, однако хозяин особняка наткнулся на меня, несущую поднос с осколками на кухню, недалеко от входа в тот самый гостевой домик, где его дожидались гости. Обогнуть маленькое, изящное на вид строение я не успела, а потому поплатилась, остановленная сначала непонимающим, а после и более вдумчивым взглядом. Марко, с легкой усмешкой, оценил масштаб бедствия, не забыв проследить до самого подола моего платья, залитого чаем, и туфелек, повелительным жестом руки призывая остановиться подле него.

Серпенте молчал, изучая меня взглядом, от которого по спине пробегали мурашки. Я чувствовала себя пойманной бабочкой, приколотой к доске и выставленной на всеобщее обозрение. Тишина затягивалась, становясь невыносимой. Казалось, даже стрекотание цикад, облюбовавших кусты ракитника, стихло, прислушиваясь к нашей немой сцене. Наконец, он начал медленно приближаться, пока не остановился прямо передо мной.

– Подобное больше не повторится, говоришь? – вкрадчиво произнес он, наклоняясь ближе. От него пахло дорогим табаком и чем-то цитрусовым. – А что ты сделаешь, чтобы доказать свои слова?

Я проглотила комок, застрявший в горле. Его взгляд прожигал насквозь. Я знала, что Серпенте ждет не просто извинений. Подозревала… Но могла лишь мягко напомнить о своей роли в его доме:

– Я сделаю всё, что потребуется, господин, – бойко произнесла я, но опустила голову ещё ниже. – Я буду работать усерднее, буду внимательнее. Я… я заслужу ваше прощение, как примерная служанка.

Уголок его губ дрогнул в едва заметной улыбке. Серпенте выпрямился и отошел в сторону, глядя на ухоженный сад, а я замерла, ожидая приговора. Сердце колотилось в груди, словно птица в клетке. Каждое мгновение казалось вечностью.

– Забавно, – наконец протянул он. – Всего два дня в услужении, а успела испортить имущество на весь тот оклад, что я выдал тебе, или тот, что получает любой другой служащий за несколько месяцев вперёд.

– Я отработаю.

– И как же? – Развернувшись, Марко скривился, и я заметила, как его светлая бровь ехидно изогнулась. – Насколько усердно нужно драить полы и котлы, чтобы оплатить часть сервиза, привезённого из Вечного леса? Не уверен, что подобное вообще возможно.

Осознание оплошности, оказавшейся чрезмерной, едва не заставило скрипнуть зубами. Дом Вечного Леса считался самым закрытым, хранящим свои тайны и редко желавшим ими с кем-то делиться, будь то даже простой чайный сервиз, изготовленный на их мануфактурах. Не говоря уже о том, что Серпенте, вероятно, заплатил баснословную сумму тому контрабандисту, что смог миновать Грозовой океан и каким-то образом раздобыть подобную роскошь. Любую служанку выпороли бы розгами либо уволили без выходного пособия, но с наличием отрицательных рекомендаций. Люди, связанные с теневой жизнью, скорее всего, поступили бы более тихо и радикально – избавившись от нерадивого работника одной пулей. Однако Серпенте явно продолжал непрозрачно намекать на возможность «исправить ситуацию» совершенно другим способом. И я не была уверена, что он понравится мне больше, нежели дуло у виска.

Чтобы не молчать и дальше, испытывая терпение Серпенте, я постаралась предложить хоть что-то:

– Вы могли бы понизить мой оклад либо не выделять ту сумму, что пообещали сверх него. А я возьму на себя большую часть работы по дому. Это всё, что в моих силах, господин, – с нажимом, но все же стараясь не дерзить, закончила я.

– Вряд ли это покроет всю сумму, – Марко двумя пальцами потёр переносицу, будто бы устав от разговора. – Ладно, для начала отнеси на конюшню вот это, – в мои протянутые ладони опустился кожаный короткий хлыст, каким обычно понукают строптивых жеребцов, и запылённые верховые перчатки без пальцев. – После можешь вернуться к своим прежним обязанностям. Это, – он брезгливо указал на поднос с осколками, – оставь прямо здесь. Кто-нибудь из слуг заберёт и выкинет.

– Слушаюсь, господин.

Мне и самой не верилось, что Марко решил оставить меня без наказания, однако и задерживаться больше положенного рядом с его «блистательным задом» я не собиралась.

Серпенте коротко кивнул и развернулся, удаляясь по тропинке в сторону главного входа. Подхватив одной рукой юбки, второй я крепче сжала хозяйские вещи, когда мне в спину донёсся его голос:

– Медди, после следующей провинности я вспомню, что плачу тебе больше всех и что… моя доброта не безгранична. Так что постарайся не злить меня больше.

Не отвечая, я поспешила прочь, старательно перечисляя все известные мне ругательства: – «Подумать только… В Предгорном Углу я отличалась большей благовоспитанностью, ну спасибо тебе, Мир… Миран», – в том, что не только светловолосый мятежник, вернее, принц Империи, был повинен в моём окончательно испортившемся характере и манерах, признаваться даже самой себе отчего-то не хотелось.

Вход на конюшню оказался не заперт. Пройдя внутрь, я пошла вдоль одинаковых, вычищенных денников, запоздало осознавая, что не знаю, куда именно должна отнести хлыст и перчатки. Я решила спросить об этом у конюха или же его помощников, однако конюшня казалась безлюдной. Лишь несколько жеребцов и лошадок громко хрустели свежим сеном и россыпью яблок в своих стойлах.

Добравшись до самого конца, так и не заметив хоть какого-то шкафа либо кладовой, я остановилась около единственной двери, что оставалась мной не изученной. Голоса, приглушенные из-за пусть не новой, но плотной деревянной преграды, доносились нечётко, проглатывая обрывки фраз, но что-то в них заставило меня остановиться и прислушаться, прямо так, с занесённой для стука рукой.

– …они платят золотом и ассигнациями… Голову или живой… – говорил обладатель низкого баса.

– Мраково пекло! – громко выругался второй мужчина с более мягким тенором. – Либо они … спятили окончательно, либо … – часть слов терялась в общем шуме, но главное, отчего душа подпрыгнула, а после упала куда-то в пятки, прозвучало отчётливо: – Всем на островах известно, что в живых осталась лишь одна Горгона! И господина Марко мы скорее посадим на трон, чем принесём проклятым имперцам его голову.

– Тихо… – вновь пробасил первый, – такие суммы… Кто-то может не сдержаться, и тогда…

Холодок пробежал по спине, заставляя невольно втянуть голову в плечи: – «Горгона? Живая? И за ее голову назначена награда?» – почему-то мне казалось, что ищут отнюдь не Марко… Скорее всего, Безил и его люди, как минимум Вирай Моро, знали о существовании племянника бывшего Императора и, видимо, не считали того достаточной угрозой, раз светловолосый кузен до сих пор не распрощался с жизнью, а вот после нашего побега из дворца и прихваченного Охранителя Империи благоразумнее было бы убрать меня, не дожидаясь, пока я вновь вернусь на материк. Тем более что они не могут быть уверены в моих планах на дальнейшее, даже если… – ком подкатил к горлу, усиливая поднимающуюся панику, – даже если смогли поймать и опросить Мира, Рика и Илькера в ту самую ночь.

Любопытство и, признаться, страх боролись между собой. С одной стороны, хотелось немедленно покинуть конюшню, забыть услышанное и никогда больше не возвращаться к этой теме. С другой – внутри зародилось какое-то странное влечение к информации, которая могла бы мне каким-то образом помочь в будущем.

Тихонько, стараясь не скрипнуть половицей, я отступила на шаг, затем ещё на один. На третьем ноги словно приросли к полу, не желая двигаться. В голове проносились обрывки услышанного, складываясь в жуткую картину. Имперцы, Горгона, золото… Слишком много желающих набить свои карманы и кошельки может появиться не только на Оазисе, но и на остальных островах, и это не считая Империи, которая и так гудит слухами о выжившей принцессе с самой весны.

Решение пришло неожиданно, словно удар молнии. Я должна узнать. Должна выяснить, что происходит, чтобы потом не оказаться слепым котёнком перед бочкой с водой. Информация могла не только погубить меня, но и стать спасением.

Вернувшись, тихонько повернув ручку, я приоткрыла дверь, стараясь не издать ни звука. В узкую щель увидела двоих мужчин, склонившихся над перевёрнутым вверх дном ящиком, на котором лежали огрызки яблок и практически пустая бутылка с какой-то мутно-белой жидкостью. Один из них – крупный, с хмурым взглядом, именно он говорил басом, второй – более худощавый, с нервными движениями рук и длинной шеи.