Куранты

– Знаешь… – продолжая сжимать коробок, тихо произнёс Илья, подбирая слова с осторожностью. – У меня там глинтвейн получился случайно.

– Случайно?

– Да, прямо так, – он, стушевавшись, закусил губу, и Настя рассмеялась. – Зайдёшь на минутку? Заодно и инструменты вместе переберём.

Настя хотела отказаться. Именно таким был первый порыв – сказать, что устала, что завтра рано вставать на работу, что выглядит неподобающим образом… Но слова почему-то не вышли.

– Пойдём, – вместо этого произнесла Настя, вновь проведя по волосам рукой, стараясь скрыть стеснение.

Илья просиял. Ямочки на его щеках сделали образ соседа мягче.

– Кстати, – выйдя на лестничную площадку первым, парень повернулся к Насте, последовавшей за ним и прикрывающей дверь собственной квартиры, – ты прекрасно выглядишь, – без тени лукавства заметил он.

Настя опустила голову, отчего-то оробев перед неожиданным комплиментом.

– Спасибо, – коротко ответила она, переступая вслед за Ильёй порог его квартиры.

Через несколько минут Настя сидела в его комнате – маленькой, тёплой, с гирляндой, которая наконец висела ровно, после того как Илья быстро подкрутил крошечные плафончики-фонарики. Она помнила в этой квартире каждый уголок и полочку. Помнила, как Иван Степанович смеялся и сетовал, наигранно, с тёплой улыбкой, наблюдая, как Настя наводила уборку, готовила или развешивала постиранные ранее занавески с крошечными жёлтыми цветочками, не желая даже слушать об уплате за свою искреннюю помощь.

– Вот ты мне как внучка, Настенька! – говорил Иван Степанович.

– И я рада, что Вы так считаете, – отвечала она.

А теперь эти стены хранили лишь эхо его голоса.

Из динамика старенького проигрывателя, оставшегося без своего ушедшего на небеса хозяина, негромко играла «Снег кружится», а на столе стояли две чашки – не бокалы, именно чашки, как дома, красные с белым горохом. Именно в них Илья разлил ароматный глинтвейн, такой, какой у самой девушки никогда не получался – вкусный, ароматный и… совершенно не круживший голову.

– За случайные совпадения, – произнёс Илья, поднимая свою чашку.

– За отвёртки, – ответила Настя, и они оба рассмеялись. Терпкая слабость разлилась по языку и дальше, окутывая уютом.

– М-м-м, безалкогольный? – поняла Настя.

Илья просиял, радостный от того, что она угадала.

– Да, люблю, когда сознание ясное.

– Поддерживаю, – делая новый глоток, ответила она.

– Но на праздник можно и виски купить… – чуть тише, чем до этого добавил Илья.

– Угостишь? – неожиданно даже для самой себя спросила Настя, но, испугавшись собственной навязчивости, поспешно исправилась: – То есть, я хотела сказать…

– Угощу, – спокойно прервал её метания Илья, и девушке вдруг показалось, что они говорили на самом деле о чём-то другом, более важном, нежели напиток…

Настя прикрыла глаза, с наслаждением делая новый глоток. В комнате пахло хвоей и апельсинами, создавая атмосферу уюта и предвкушения праздника. Настя невольно улыбнулась, ощутив внезапное тепло в груди. Глинтвейн в кружках приятно согревал руки, пока они вместе с Ильёй разбирали содержимое коробка. Инструменты лежали вперемешку с деталями радиол, словно осколки прошлой жизни. Илья терпеливо объяснял предназначение каждой детали, и Настя с удивлением обнаружила, что ей действительно интересно его слушать. В этом не было дежурной вежливости, когда смотришь на часы или входную дверь, думая, когда же появиться благовидная возможность улизнуть обратно домой, нет… Насте было хорошо здесь и сейчас, и прерывать этот момент не хотелось.