Леди из Дэйлхолла: Искры

Лидия Владина

Леди из Дэйлхолла: Искры

«Магия – это не искра, что вспыхивает по велению желания. Это тень, что живёт в крови. И за свет, который она даёт, приходится платить волей».

Глава 1

– Тпруууу… Какого черта! Ты ослеп? – снаружи прокричал грубый мужской голос.

Я проснулась от резкой остановки, ударившись затылком о заднюю стенку почтовой кареты. Кратковременный испуг прошел, когда я поняла, где нахожусь. Это просто возницы переругивались при дележке дороги. Я расслабила руку с кинжалом, спрятанным в широких рукавах дорожного плаща, а второй ладонью потерла ушибленный затылок.

Благо, мои попутчики сидели в полутьме и не заметили ни холодного оружия, ни моей замедленной реакции – ведь одно с другим плохо сочеталось. Да и мама точно не одобрила бы демонстрацию отцовского кинжала. Особенно перед достопочтенной парой преклонного возраста, которым не повезло стать нашими попутчиками.

– Сам смотри, куда прешь! Не видишь – важные господа едут! – кричал чужой кучер нашему.

После этих слов все внимание обратилось к окошку, где медленно проплывала черная карета с гербом – красный дракон, сжимающий белую розу. За темными стеклами ничего нельзя было разглядеть, кроме дорогой отделки.

Я абсолютно ничего не смыслю в геральдике. Да и в свете никогда не бывала. Мама мечтала, как мы будем блистать на балах, а я предпочитала не думать об этом.

Преждевременная смерть батюшки перевернула нашу жизнь с ног на голову. В одночасье мы остались на улице. Двоюродный племянник отца, унаследовавший титул и поместье, не пожелал содержать его вдову с двумя детьми. Он велел нам освободить его владения, выплатив смехотворную компенсацию – ее хватило бы лишь на три года скромной жизни в глухой избушке травницы.

Оскорбленная мать выскребла все, что не было отражено в имущественных документах. Собрала столовое серебро, подсвечники, все мало-мальски ценное. Что не смогли увезти – продали старьевщикам, кое-что отдали соседям, кое-что пожертвовали церкви. Так она совершила свою маленькую месть. Теперь новый лорд будет пить из деревянных кружек и любоваться голыми стенами – большая часть мебели и текстиля исчезла.

Мы собрали приличную сумму – около тысячи золотых, если считать всё столовое серебро и фамильные безделушки. Впрочем, у мамы и без того имелись личные накопления – около двух тысяч в королевском банке, о которых мать предпочитала не упоминать. Ювелирные изделия, подаренные отцом в лучшие времена, остались при ней: изумрудный гарнитур с жемчужными подвесками, рубиновое колье в виде цветущих роз и бриллиантовые серьги, в которых она блистала на королевском балу.

Я тоже ни за что бы не оставила свои сокровища – кулон из лунного камня, подаренный отцом, когда мне было пять, для защиты от дурных снов. И несколько комплектов украшений, подготовленных на дебют для меня и сестры.

Он был человеком настроения, вернее, двух настроений, сменявших друг друга с пугающей беспричинностью. До полудня в нём копилась буря – он был угрюм и молчалив, как скала перед грозой. А к вечеру тучи будто рассеивались неизвестно кем, и он являлся нам улыбчивым и остроумным, словно и не было утренней хмари. Мама разрывалась меж любовью и горькой обидой, а мне всегда чудилось, что под личиной отца вечную борьбу ведут две души, чужие друг другу.

Нам с сестрой осталось приданое – по три тысячи золотых каждой, хранившиеся в Императорском банке под пять процентов годовых. По юридически заверенному договору с банком, деньги должны были перейти к нам в день свадьбы. Или по достижении двадцати пяти лет – если, конечно, не найдется дурак, который согласится на нас жениться.

Три тысячи золотых – сумма, за которую можно было купить небольшой дом в провинции, но не восстановить былое положение в свете.

Конечно, мы не ровня знати высшей крови и приближенным короля. Но для обедневшего маркиза или состоятельного барона могли бы составить неплохую партию.

– Сильно ударилась? – Лилиан погладила меня по предплечью.

Я покачала головой. Мама же, не замечая ничего вокруг, с тревогой смотрела вслед черной карете. В последнее время она часто задумывалась. Я даже начала беспокоиться за ее рассудок – со смерти отца она не проронила ни слезинки и стала пугающе молчаливой.

– Дорогой, спроси у возничего, долго ли еще ехать… – миссис Дроулли с трудом скрывала усталость. Мы были в пути уже более восьми часов, сделав лишь короткую остановку на распутье.

– Конечно, дорогая. Может, остановимся в столице? Отдохнем? – предложил мистер Дроулли, затем крикнул вознице: – Сколько еще до города?

– Четверть часа, не более!

Возница не обманул. Вскоре нас пересадили в городскую карету, и, попрощавшись с Дроулли, мы доехали до дома, который мама сняла неподалеку от парка с озером. Район оказался респектабельным – соседи явно принадлежали к состоятельному кругу.

– Леди Дэйл с дочерьми! – крикнул кучер в сторону дома, спрыгнул с козел и принялся выгружать вещи. Так как слуг у нас еще не было, а лишняя монетка ему бы не помешала.

Нас встречали хозяева – пухленькая дама средних лет с миловидным лицом и ее супруг.

– Добро пожаловать, леди, – женщина склонилась, будто мы всё ещё были выше её по статусу.

Так оно и было – при жизни отца. Теперь же мы были на равных. Мама по привычке кивнула с холодной вежливостью и принялась осматривать холл, пока наши сундуки вносили в дом.

– Благодарю вас, леди Дешвил. У вас прекрасный дом.

Она не кривила душой. Дом действительно оказался приятным – солнечные лучи играли на свежевыкрашенных стенах, отражаясь в полированных дверных ручках. Но после просторных залов Дэйлхолда эти комнаты казались кукольными. Высокие потолки, обитые светлыми панелями, и широкие оконные проемы лишь подчеркивали скромные размеры.

Из прихожей расходились три пути:

вверх по дубовой лестнице с резными балясинами, в узкий коридор к комнатам прислуги и в просторную кухню. Гостиную скрывали двустворчатые двери из светлого дерева. А в самом углу, за массивным обеденным столом, притаилась неприметная дверца – прямой путь в царство кухонных ароматов.

«Как в старых замках – все тайные ходы ведут на кухню», – мелькнуло у меня в голове. Возможно, архитектор понимал, что даже в самом скромном доме именно кухня становится сердцем.

Наверху располагались две скромные спальни и хозяйская – с кабинетом. Отдельные уборные в каждой комнате приятно удивили. А чердак… Чердак был переоборудован в библиотеку с письменным столом и диваном. Наконец-то я нашла свое место.

Собственный сад и библиотека – в глазах горожан мы выглядели богачками. Конечно, это не поместье, но район более чем приличный.

Хозяйка зарделась от комплимента. Она сама была знатного, хоть и небогатого рода, сохранив титул «леди», хотя свет давно забыл о ее существовании. Миссис Дешвил (как я позже узнала) вышла замуж за купца по любви и не жалела – он приобрел ей этот дом и пекарню, что обеспечило им неплохой доход. Сами же они и их дети жили по соседству. Сэмюэль и Сиэрра, примерно нашего возраста. Все эти подробности выплыли за чаем, когда обсуждали условия аренды и найма прислуги.

Мама улыбалась и кивала, когда миссис Дешвил выдавала новую порцию информации. Истинная леди, как и Лилиан. Лишь раз я видела ее в ярости – когда пришло письмо от «дорогого кузена» с приказом очистить его земли. И это уже на следующий день после похорон отца. Жаль, она не позволила мне поджечь поместье на прощание…

Пока мама вела душещипательные беседы с хозяйкой, я решила разведать город. Переоделась в кожаные штаны и походные сапоги, натянула льняную рубаху и жилет. Темные волосы спрятала под берет – теперь я сойду за уличного мальчишку. За пояс заткнула медяки, в сапог – серебряную монету. Ну и, конечно, кинжал в скрытых ножнах. Куда без него?

Пока Лилиан возилась с вещами, я скользнула в сад, намереваясь пробраться на соседнюю улицу. И нашла отличное место для незаметного побега.

Глава 2

Сад оказался больше, чем я предполагала. Аккуратно подстриженные кусты сирени образовали естественную ширму, скрывающую калитку в каменной ограде. Когда я нажала на ржавую щеколду, старые петли скрипнули предательски громко. Я поджала губы от досады. Сумерки уже сгущались над городом. Оглянувшись на освещённые окна дома, где мама всё ещё беседовала с хозяйкой, я проскользнула в узкий переулок.

Вечерний город встретил меня гулом голосов и пряным ароматом жареных каштанов. Широкие улочки расходились лучами от центральной площади, и я выбрала направление наугад, сливаясь с потоком празднично настроенных горожан.

Столица поражала своими контрастами. Величественные каменные здания с позолоченными коническими куполами, на которых сидели фигурки драконов, соседствовали с уютными деревянными домами, увитыми плющом. Парки с мраморными фонтанами внезапно сменялись оживлёнными торговыми рядами. Я так увлеклась изучением нового города, что не заметила, как окончательно стемнело и зажглись уличные фонари – стеклянные шары с мерцающим внутри магическим пламенем.

Людей не становилось меньше – напротив, толпа сгущалась, все куда-то спешили. Вскоре я оказалась на огромной площади перед королевским дворцом. Его кованые ворота, украшенные позолоченными крылатыми драконами, сверкали в свете сотен фонарей и разноцветных гирлянд, создавая атмосферу волшебства.

– Скоро будет салют? – услышала я детский голос. Мальчик лет шести теребил мать за рукав, потирая сонные глаза.

– Скоро, солнышко, потерпи ещё немного, – женщина нежно погладила его по голове.

Неожиданно толпа передо мной расступилась. По мостовой в сторону дворца проехал отряд королевских гвардейцев в синих мундирах с серебряными эполетами, разгоняя прохожих. За ними медленно двигалась та самая чёрная карета с гербом дракона и розы, которую мы видели днём.

Далее шли адепты Академии в длинных мантиях с вышитыми рунами – для них на площади были отведены лучшие места. По краям улицы выстроились палатки с праздничными угощениями: сладкими пирожками, жареными каштанами, кружками сбитня и имбирного пива. Я явно попала на какой-то городской праздник. Фонари и гирлянды, украшающие площадь, приглушили свет звёзд, создавая особую, почти интимную атмосферу.

Толпа загудела в предвкушении. И вдруг ночное небо озарилось первыми вспышками. Огненные цветы распускались над нашими головами, отражаясь в заворожённых глазах зрителей. Я замерла, поражённая этим зрелищем – в нашем поместье мы никогда не видели ничего подобного.

Вибрация от взрывов сотрясала грудь, с каждым новым залпом салюта захватывая дух. Я так увлеклась, что не сразу почувствовала лёгкое прикосновение к своему карману.

Рефлексы, отточенные годами тренировок, сработали мгновенно. Моя рука молниеносно сжала запястье вора – это был тощий подросток с испуганными глазами, одетый в рваную рубаху на два размера больше.

– Нехорошо воровать, – прошипела я, намеренно огрубив голос. В карманах был только кружевной носовой платок, отец учил не держать ничего ценного в легкодоступных местах.

Парень вырвал руку и бросился наутек, растворяясь в толпе, как тень. А я сделала вывод, что не все в столице так радужно, как мне это представлялось. Бежать за ним? Зачем, он ничего у меня не украл, кроме кружева с моими инициалами. Да и паренек мало похож на кавалера, который захочет вернуть утерянное, лишь бы еще раз увидеться. Пусть оставит себе – хоть будет чем вытереть сопли.

Но мысли прервал новый залп салюта, осветивший площадь кроваво-алым светом. В этом мимолетном зареве я увидела Его – прекрасные ярко-голубые глаза, обрамлённые густыми чёрными ресницами. Чёрные, чуть вьющиеся волосы, падающие на высокий лоб, и ямочки на щеках, которые появлялись, когда он улыбался своей белоснежной улыбкой.

Если существует любовь с первого взгляда, то это точно была она. Я смотрела на него, и у меня перехватывало дыхание. Он казался воплощением всего, о чём я когда-либо мечтала, даже не осознавая этого. Мои ноги сами несли меня вперед, будто притягиваемые невидимой силой, словно мотылёк, летящий на магическое пламя.

Но внезапно моё движение резко прервалось – передо мной выросли двое стражников в синих мундирах с серебряными пуговицами.

– Эй, парень, шёл бы ты отсюда, – грубовато сказал старший из них, оценивающе оглядывая мой скромный наряд.

Я растерянно заморгала, на мгновение забыв, что переодета в мужское платье.

– Ты что, глухой? – уже раздражённо продолжил стражник. – Это праздник адептов по завершению учебного года. Пропускаем только их. Вон, видишь знаки отличия? – Он ткнул пальцем в группу молодых людей в мантиях с вышитыми рунами.

Сердце упало куда-то в сапоги, оставив на своем месте ледяную пустоту. Я беспомощно посмотрела в ту сторону, где только что виделся тот прекрасный незнакомец, но его уже поглотила праздничная толпа – будто он и не существовал вовсе, всего лишь мираж, рожденный огнями фейерверка и тоской.

Разбитое сердце требовало срочной терапии – немедленно утопить горе в кружке обжигающе-острого имбирного пива и заесть чем-нибудь до безобразия жирным и солёным, желательно в тройном количестве. Прямо сейчас. Чтобы хруст жареной картофельной кожицы заглушил тишину внутри, а перчёное сало выжгло воспоминание о его улыбке.

Я уже мысленно выбирала самую большую, пропахшую дымом палатку с яствами, когда внезапно за моей спиной раздался звонкий, слишком бодрый для моей тоски голос:

– Он со мной! – К нам подошёл хорошо сложенный темнорусый с рыжинкой парень с красивым лицом, зелеными глазами и лукавой улыбкой. – Вот и ты, мы тебя уже заждались.

Стражники переглянулись, пожали плечами и пропустили меня. Как только я переступила запретную черту, мир вокруг преобразился – звуки лютен и волынок стали громче, на площади появились танцующие пары в мантиях, а воздух наполнился ароматом пряностей и жареного мяса. Для адептов угощения были за счет короны.

Мой неожиданный спаситель провёл меня к ближайшей палатке с едой и жестом подозвал торговку:

– Два пива и пирожки с мясом!

Когда горячий, пропитанный жиром пирожок исчез в моём рту, а горьковатое пиво очистило нёбо, он наклонился ко мне:

– Кто ты? – спросил он, дождавшись, когда последний кусок пирожка благополучно исчезнет.

Я замялась, вытирая жирные пальцы о штаны:

– Я? Да собственно никто! – затем, вспомнив о маскировке, добавила: – Просто любопытный паренёк. А почему ты мне помог?

Рыжий задумчиво покрутил в руках кружку:

– Вот в этом-то и вопрос. Когда ты подошёл, я явственно ощутил, что тебе нужна помощь и что ты голоден. Меня словно потянуло, а слова вылетели сами собой. – Он пристально посмотрел мне в глаза. – Ты владеешь магией?

Я чуть не поперхнулась:

– Нет, никогда раньше она не проявлялась у меня. Хотя… – я замялась, вспомнив, – у отца была, насколько я знаю.

Красавчик заулыбался, обнажив свои белые ровные зубы:

– Вот оно что! Значит, дар проснулся. Интересно… Очень интересно. – Он наклонился ещё ближе. – Меня зовут Каэлан Кормак. Я адепт второго курса Академии. А тебя?

В этот момент где-то рядом раздался взрыв смеха, и я увидела Его – того самого голубоглазого красавца. Он стоял в кругу молодых девиц в мантиях и учтиво улыбался лебезя́щим адепткам. Наши взгляды встретились, и мир сузился до точки. Он пронзил меня насквозь, и я почувствовала, как по коже бегут крошечные искры, а сердце замирает в груди.

В его глазах читался внезапный, жгучий интерес… который так же внезапно погас. Он нахмурился, и я буквально физически ощутила, как его внимание переключилось с моего лица на одежду. Я увидела, как в его взгляде мелькнула быстрый расчет, а затем – холодная стена отторжения. Миссия выполнена: мой костюм сработал безотказно. Он увидел лишь обманку, и ему стало неловко. А мне – горько и странно обидно.

– Эй, ты меня слушаешь? – Каэлан щёлкнул пальцами перед моим носом. – Как тебя зовут-то?

Я оторвала взгляд от прекрасного незнакомца:

– Лор… Кхм, то есть Рейн Миллиган, можно просто Рей.

Рыжий прищурился, явно понимая, что я что-то недоговариваю, но решил не давить:

– Ну что ж, Рейн, раз у тебя просыпается дар, тебе прямая дорога в Академию. Завтра как раз день открытых дверей. Приходи, я тебе всё покажу.

Не думаю, что у меня начала просыпаться магия, но от приглашения не откажусь. Так уж вышло, что я очень любопытна.

В этот момент из-за спины Каэлана раздался насмешливый голос:

– Опять подбираешь бродяжек, Кормак? – Тот самый голубоглазый красавец облокотился о стойку, бросив на меня оценивающий взгляд. – На этот раз хоть проверил, не шпион ли он?

Каэлан Кормак вздохнул:

– Даркхейм, что за бестактность. Где твое безупречное воспитание? Это Рейн, у него, кажется, просыпается дар, я, кхм… подойду к тебе чуть позже. – Пожурил он друга. Затем повернулся ко мне: – Не обращай внимания, – Он достал из кармана медный жетон и отдал мне. – Завтра у главных ворот. В полдень.

Я кивнула и спрятала жетон в потайной карман. Когда подняла глаза, Кормака и Даркхейма уже не было – они растворились в праздничной толпе, будто и не подходили.

Салют закончился, люди начали расходиться. Я стояла среди шумной толпы, сжимая в кулаке жетон с выгравированным драконом, и думала о завтрашнем дне. Магия? Я? Это казалось невероятным… Но ведь и всё, что случилось за последние месяцы, было очень быстро и ошеломительно.

Последний взгляд на опустевшую площадь – и я направилась домой, где наверняка уже хватились моей пропажи. Но теперь у меня был план. И, возможно, начало новой жизни.

А ещё – странное ощущение, что кто-то следит за мной из темноты. Но когда я обернулась, там никого не было… только легкий шелест листьев, будто невидимый наблюдатель поспешно отступил в тень.

Глава 3

Я быстро зашагала назад, к дому, ощущая каждый камень под тонкими подошвами сапог. Пора было возвращаться – мама наверняка уже хватилась меня. Но теперь я знала точно: впереди меня ждет нечто большее, чем погоня за достойной партией.

Сад встретил меня тревожной тишиной, нарушаемой лишь шепотом листьев под ночным ветерком. Тот самый куст сирени, что скрывал мой побег, теперь казался предательски заметным – его ветви растрепались, словно выдав меня с головой. Я замерла, прислушиваясь – из кухонного окна лился теплый свет, рисующий на траве золотой прямоугольник, но голосов не было слышно. «Уже поздно, все должны спать…» На столе догорала керосиновая лампа; я повернула рычажок, и она погасла с тихим шипением, утопив комнату в темноте.

Стараясь не скрипеть половицами, я поднялась по лестнице, прижимаясь к стене, где доски были не такими скрипучими. Новый дом оказался приятно предсказуемым – я уже запомнила все неровности и опасные места. Но когда я приоткрыла дверь в свою комнату, сердце упало – на кровати сидела Лилиан, скрестив руки на груди. Лунный свет из окна серебрил ее белокурые волосы.

– Где ты была? – её шёпот прозвучал громче любого крика. – Мама обыскала весь сад. Думала, тебя похитили. Она чуть не послала за стражей.

Я закрыла дверь, чувствуя, как по спине бегут мурашки вины. Лилиан встала, и теперь я видела ее лицо – бледное от переживаний.

– Я… – голос предательски дрогнул, выдав всё с потрохами. – Я просто хотела посмотреть город. Не ожидала, что задержусь.

Лилиан принюхалась с преувеличенной важностью сыщика, и ее глаза сузились до бусинок. Она подошла так близко, что я почувствовала запах лаванды от ее ночной сорочки.

– От тебя пахнет дымом, – её шёпот стал опасным, змеиным. Она сделала ещё шаг, заставляя меня непроизвольно отступить. – И чем-то ещё… Горьким.

Её глаза, обычно такие ясные, потемнели от внезапной догадки. Брови взметнулись ввысь, отражая чистый шок.

– Неужели это… пиво? – голос сорвался на высокой ноте, полной неподдельного ужаса. – Лора! Ты пила пиво? Одна? Без меня?

Я схватила её за руку, мои пальцы судорожно сжали её ледяные пальцы. Взгляд сам полетел к двери, опасаясь увидеть в проёме силуэт матери.

– А еще были пирожки с мясом! – расплылась я в улыбке – Но тише, ты разбудишь маму! Это произошло случайно! – прошептала я. – Я больше так не буду, клянусь. В следующий раз возьму тебя с собой.

– Поклянись еще раз. Нашим секретным знаком.

– Клянусь. – Я переплела наши мизинцы, как делали в детстве. Затем достала из кармана медный жетон с выгравированным драконом. – Завтра – день открытых дверей в Академии. Хочешь пойти со мной?

Глаза Лилиан загорелись, отражая лунный свет.

– Еще спрашиваешь? Конечно, хочу! – Она хитро улыбнулась, и на ее щеках появились ямочки. – А потом ты ведешь меня в таверну. С тебя имбирное пиво и четыре пирожка.

В коридоре раздались шаги – мерные, неторопливые. Мы замерли, глядя друг на друга. Лилиан вдруг схватила меня за плечи:

– Переоденься. Быстро. И спрячь это. – Она кивнула на жетон. – Я скажу, что ты давно спишь.

Я швырнула жетон под подушку и за секунды скинула уличную одежду, успев нырнуть под одеяло, прежде чем дверь приоткрылась. Сердце бешено колотилось где-то в горле.

Когда дверь в мою комнату открылась, я уже лежала в постели, притворяясь спящей, стараясь дышать ровно и глубоко. Сквозь ресницы я видела, как мама стоит на пороге – высокая, прямая, как всегда, но в ее позе было что-то новое – какая-то невидимая тяжесть, согнувшая плечи, сделала ее вдруг меньше ростом.

– Она здесь? – спросила мама, и в ее голосе была не ярость, а… облегчение?

– Спит, – ответила Лилиан сонным голосом. Делая вид, что спит сегодня в моей комнате, притворно позевывая. – Я говорила, что она просто решила взглянуть на салют ближе. Вернулась час назад.

Мама вздохнула – долгим, усталым выдохом – и тихо закрыла дверь. Но прежде чем она ушла, я услышала, как она прошептала что-то странное, больше похожее на стон:

– Как и он… Такая же… несносная.

Я открыла глаза. Кулон внезапно стал тяжёлым на шее, будто вобрал в себя всю горечь этих слов. Лилиан смотрела на меня, и в её глазах плавало то же недоумение, что сжимало мне горло.

На отца?

Пальцы сами сжали тёплый камень. Он всегда успокаивал – отец говорил, что лунный камень впитывает дурные сны. Но от этих слов не было защиты.

– Кто «он»? – прошептала я, но Лилиан только пожала плечами, ее глаза блестели в полумраке.

«Такая же». В чём?

О чём мама никогда не говорит вслух – что-то, что заставляло ее смотреть на отца с той странной смесью обожания и недовольства?

Я прижала кулон к губам, ощущая его гладкую, теплую поверхность. Завтра. Завтра всё изменится.

Глава 4

Утро началось с тихого перешептывания за дверью моей комнаты. Я приоткрыла один глаз, различая знакомые голоса: мама отдавала распоряжения горничной, а Лилиан оживлённо обсуждала что-то с поварихой.

«Значит, прислугу наняли. Быстро.»

Дверь распахнулась, и Лилиан ворвалась в комнату, ее глаза сияли от возбуждения.

– Представляешь, мама наняла дворецкого! – прошептала она, присаживаясь на край моей кровати. – Пожилого, но с манерами настоящего аристократа. Говорит, служил у барона фон Штауфена до самого его разорения.