Лестница к морю

Лидия закрыла глаза, мысленно ругая его за эти слова, ведь они её добивали. Девушка уже не различала чувств. Все они слились воедино, сжигая то, что у поэтов принято называть душой.

– Спасибо, Альваро, но больше ничего такого мне не говори. Иначе не проснешься следующим утром, ведь я задушу тебя подушкой и покончу с собой.

***

– Я так и не смогла вспомнить, как здесь оказалась. – После длительного молчания произнесла девушка. – Расскажи.

Альваро замер. Он старался дышать тихо и размеренно, словно прячется от хищного зверя, но его грудь предательски высоко вздымалась.

– В тот день, когда всё закончилось. Когда его сердце прекратило биться, он будто и меня с собой забрал. Я вышел на улицу, не чувствуя абсолютно ничего, остановился на пороге и смотрел в пустоту внутри себя. И снова ты, в черном, морщишь брови, стараясь движением руки совладать с летящими по ветру волосами. Медленно вышагиваешь, скомкав всё своё внимание на экране телефона, и снова, вот уже в третий раз, я тебя вижу, а ты меня нет. – Он выпустил воздух из лёгких и пару минут молчал, затем набрал полную грудь и продолжил. – Я шел за тобой, пока ты не забежала в подъезд через две улицы. Вышла ты поздно вечером. С ярким румянцем на уставшем лице. Нырнула в такси и уехала домой.

– Я помню этот день. День рождения моей подруги. Что потом?

– Потом ночевал у твоего дома, следил ещё два дня. За это время ты вышла лишь однажды, в магазинчик на углу. На третий день разозлился на себя, спросил, какого хрена вытворяю, уехал в отель. Всю ночь не мог уснуть, бродил по темноте как умалишённый. Утром приказал Андреасу собрать о тебе информацию.

– Последнее, что я помню, как сижу в кофейне, недалеко от дома. А потом сразу самолёт.

– В твоём кофе был наркотик. Андреас заплатил баристе за небольшую услугу.

Она отвернулась к тьме за окном с отвращением на лице.

– У нас в городе ведь даже нет консула, как в моем паспорте Шенген появился?

– Пришлось сделать остановку в Москве.

– А у тебя ни разу не появилось мысли подойти ко мне, заговорить? Ну, знаешь, как делают обычные люди.

– Я тогда был не в состоянии говорить. А времени, чтобы прийти в себя, не было. Я должен был срочно вернуться.

– Тогда очень логично, что ты поступил, как зажравшаяся сволочь.

– Я уже говорил тебе, и скажу ещё раз, что поступил бы так же снова.

– Даже сейчас, когда мы расстаёмся, натворив столько всего?

Мужчина не ответил, ему было нечего добавить.

Она села на постели, опустив на пол ноги, и тихо сказала:

– Мы столько всего не успели.

– Мы ведь не умираем завтра. – Он придвинулся ближе и провёл рукой по её спине, покрытой мурашками.

– Тогда почему я чувствую себя именно так?

– Перестань. Впереди вся жизнь, есть время осуществить все планы.

– Но нет возможностей.

– Ты сейчас о деньгах?

Она возмущённо цокнула, всматриваясь в темноту.

– На деньгах здесь помешан ты один.

– Я дам тебе денег. У тебя будет возможность.

– Мне сейчас дико хочется тебя ударить. Правда, думаешь, что я требую от тебя денег?

– Вполне можешь, как компенсация морального ущерба.

– Знаешь, я заберу с собой сумму, которую заработала за съёмки. Хоть и потратила в три раза больше за последние три недели.

– На это я согласен. – Он беззвучно засмеялся.

– Думаешь, я меркантильная?

– Думаю, ты умеешь выживать и не питаешь иллюзий на счёт беспечной жизни.

– Не знаю перевода как минимум трёх слов из твоей последней фразы.

– А теперь серьезно. Что ты будешь делать по возвращении?

– Первые пару дней буду рыдать в подушку и задаваться вопросом, что же это вообще было? Затем, как только немного приду в себя, напишу и выпущу книгу о нас. Она, конечно же, станет бестселлером и через пару лет по ней снимут фильм. На твою роль возьмут популярного смазливого актера, совершенно на тебя не похожего, и не способного изобразить даже самые яркие черты твоего характера. А ещё, все локации подберут бездушно, лишь по некоторым сходствам. – Она отвела взгляд от окна и осмотрела комнату во мраке. – Такого дома, как этот, в котором действительно всё происходило, им нигде не найти. Но картинка всё же выйдет красивая и сказочная, чем подкупит миллионы женщин-мечтательниц по всему миру.

– Что ж, подробный план. Только ты не упомянула, кого возьмут на твою роль.

– Сыграю сама, но для постельных сцен подберут дублершу, ведь в книге я опущу подробности об изъянах своего тела. А если серьёзно, то меня тоже сыграет актриса, с которой у нас не будет ничего общего. Она как минимум сантиметров на десять будет ниже ростом.

Они тихо посмеялись, а после долго молчали.

– Всё же, я хочу знать, что будет двигать тебя каждый день, заставляя жить, а не существовать. Чего бы тебе хотелось?

Девушка откинулась назад, уложив голову ему на живот. Альваро аккуратными движениями расчистил её лицо от прядей пушистых волос.

– В глубине души хочется прожить жизнь так, чтобы после смерти толпа фанатиков жаждала моего воскрешения.

– Наконец-то, я услышал то, что всегда в тебе видел.

На их лицах поселились улыбки, искренние, но немного печальные. Они оба видели, что ночь испускает последний вздох, уступая небосвод неумолимому восходу, но не подавали друг другу вида рыдающей души.

– Я чувствую разочарование. – Тихо сказала она. – Я разочаровалась в самой себе.

– О чём ты?

– Если бы ещё неделю назад мне кто-то сказал, что я сдамся, я бы ударила этого человека. А сейчас я сдаюсь.

– Это не так.

– Нет, это так. Я оставляю тебя одного, сражаться без поддержки за спиной, значит, я сдалась.

– Не чувствуй вину, с самого начала виноват только я.

– Альваро. – Она перелегла с его торса на свою подушку, и мужчина тут же притянул её ближе к себе. – Я не чувствую вину, я чувствую разочарование. Это разные вещи.

– Тогда разочаруйся во мне, а не в себе.

– Знаешь, с тобой невозможно говорить, ты бесконечно упрямый.

Тихие слезы уже давно переросли в плач, но девушка старалась скрывать это, будто Альваро не чувствовал как она сотрясается, давясь всхлипами. Мужчина бесконечно водил рукой по волосам, приглаживая их на голой спине. Он слушал её плач и старался оставаться сильным для неё, закрыв глаза на свои крики отчаяния глубоко внутри.

– Как это может быть правильным решением, если так больно? – спросила она, снова взяв себя в руки.

– Именно поэтому.

– Если так больно будет всегда, я не выдержу.

– Ты всё выдержишь. Боль тебя не сломит.

– Меня сломят мысли, что я сдалась. Есть только одна мысль, которая ещё гонит кислород по моим венам. Я не прекращу надеяться, что однажды мы друг друга вернём.

Альваро молчал, и она была благодарна. Эта тишина в ответ давала надежду. Мужчина так и не смог воспротивиться её словам, всецело понимая, что давать надежду тоже неверно. И вот тишина. Тишина, которую оба принимали как надежду, и оберегали друг друга от горькой правды.

– У себя в голове я придумаю, что это всё подстроил ты. Я просто тебе надоела, ты меня не любил, и чтобы избавиться даже пожертвовал людьми. Так мне будет легче без тебя жить.

Он молчал. Смотрел в темноту, не выдавая ни одной эмоции на лице, медленно моргал и боролся со своими мыслями. Альваро не хотел, чтобы она помнила его злодеем, хотя искренне таковым себя считал. Мужчина понимал, что так ей действительно будет легче, и потому молчал.

Девушка оперевшись рукой на торс, медленно подтянулась вверх, и распахнутыми губами прислонилась к его губам. Вцепилась, словно возможности больше не представится, ведь так и было. Им не нужны были резкие движения, распаляющие страсть, достаточно было ощущать вкус друг друга.

Он отстранился первым. Закрыв глаза, Альваро замер, стараясь запечатать в памяти чувство, которое наполняло его в этот момент. Затем резко, словно очнулся, втянул ртом воздух.

***

Солнце предательски собиралось проснуться. Чистое небо начинало проявляться в окне и кидало слабый голубой свет на их тела, потерявшиеся в чёрной постели.

Она, видя, как стены окрашивает день, поднялась и подошла к окну. Всматриваясь в вид, к которому успела привыкнуть, она почувствовала тёплый трепет в груди. Её взгляд упал на лестницу к морю.

– Помнишь, как мы плавали вместе первый раз? Учили друг друга не бояться. – Девушка оглянулась, чтобы узнать, есть ли у него ответ. Альваро молчал, смотря на неё так, будто отчётливо видел каждый дюйм её лица, а не темный силуэт в красках рассвета.

– Помню. Ещё помню, как протестовал из-за холода. Сегодня действительно холодно.

– Не важно. Идём, проверим, научились ли мы чему-то.

Мужчина нахмурил брови и опустил взгляд. Лидия приготовилась убеждать его, как вдруг Альваро лениво поднялся с постели.

На улице было не так холодно, но осенние порывы с моря прилипали к влажным от пота коже и волосам. Девушка сморщилась на зябком ветру, укутавшись в кофту.

Они подошли к ступеням. Лидия, взглянув на гладкие выступы, печально улыбнулась. Именно эта лестница стала свидетелем всех её чувств, а ступени слышали большую часть важных разговоров. Она шагала по ним и со злобой, и в отчаянии, и когда впустила в сердце любовь, и когда любовь обосновалась в сердце и пригласила в гости счастье. Девушка взяла Альваро за руку и спустилась по лестнице к морю. В последний раз.

Волны этой ночью отчаянно бились о скалы. Будто просились на берег, ища спасения, но раз за разом возвращались обратно, неся с собой боль и холод от столкновения с безжизненными камнями. Кроме всплесков воды и шипения пены на песке трудно было уловить хоть какой-то звук. Только изредка одиноко вопили пролетающие над головой чайки.

Вода казалась ледяной, но лишь первые несколько минут, пока горячие тела не привыкли. Они грели друг друга в крепких объятиях, сцепившись так, словно их намеревались разлучить волны, а не они сами.

Выйдя на берег, они так и не разомкнули объятия, продолжая согреваться теперь уже на ледяном ветру. Зубы стучали, губы тряслись под поцелуями, но не было времени это замечать.

Отстранив руки от его плеч, Лидия сделала шаг назад, и указательными пальцами медленно протянула в стороны лямки купальника.

– Что делаешь? – спросил он, почти строго, опустив взгляд на показавшуюся из-под мокрой ткани грудь. Соленые капли рваными серебряными линиями пробирались сквозь пупырышки на коже.

– Соблазняю тебя.

– Я уже давно соблазнён. – Альваро поднял взгляд и встретился с игривым и уверенным выражением лица, которое так любил. Спустя пару секунд он очнулся и потянул её ближе к скалам, нервно оглядываясь назад.

– Да брось, на камеры мы не попадаем. – Она изогнула за спиной руки и щёлкнула застёжкой бюстгальтера, тут же отбросив на песок, освобождаясь.

– Охрана. – Сказал он, стараясь изобразить на лице недовольство. – Их здесь больше, чем когда либо.

– Они дураки что ли, сюда соваться.

Лидия обхватила его руками и набросилась с поцелуем. Пару мгновений он сопротивлялся, но потом расслабил губы, пуская внутрь, и через секунду уже взял над ней контроль. Соприкоснувшись, холодная кожа тут же согрелась, от контраста температур кружилась голова, в глазах темнело. Разрывая поцелуй, она вцепилась в его шорты, приложив усилия, чтобы мокрая ткань оказалась на холодном песке. Рядом тут же шлепнулся низ её купальника. Она потянула его ближе к скалам, рукой нащупала, что он готов и повернулась спиной. Припав грудью к холодным камням, она со стоном втянула воздух. Альваро оплел её талию горячими руками, заставляя кожу на животе таять от прикосновения.

– Если будешь кричать, охрана подумает, что на нас нападают. – Сказал мужчина, перешёптывая набеги волн.

– Буду тихой. – Она понимающе кивнула, подавая бедра назад.

Как только он толкнулся вперёд, Лидия издала гортанный стон, нарушив только что данное обещание. Альваро впился зубами в шею, давая понять, что недоволен.

Руки соскальзывали с выступов, покрытых брызгами волн. Стараясь удержаться, она шкрябала ногтями, как дикая птица в стремлении ухватить добычу. Каменные узоры врезались в грудь, печатая на коже болезненную картинку. Он будто почувствовал, обхватил её грудь руками и принял теснение ледяной скалы на себя.

Огненный круг, плавя небо, словно масло, скользил вверх, гораздо быстрее, чем им хотелось. Тела были истощены, боль в мышцах давно перестала казаться приятной, касания на телах ощущались свежими синяками. На губах остался последний слой кожи, который горел на ветру. Они словно стерлись за эту ночь, сточились, но если бы у них была еще одна, они продолжили бы делить себя.

Предвещая октябрь, солнце вставало всё ближе к югу, медленно выплывая над морским горизонтом, и продолжало свой путь по побережью, отскакивая бликами от крыш ближайшего городка. Оно припекало, нагревая все земные поверхности, которые питали теплом воздух. Смотря в окно, казалось, что на улице разгар лета. И воздух действительно был теплым, позволял насладиться осенью, но с моря веяло прохладой. Порой, чувствовалась жара, но она казалась несерьезной, по сравнению с летним испанским пеклом и городской духотой.

Догорал восход, предшествуя новому долгому дню, и девушка бы многое отдала, чтобы его не проживать.

Глава 40

– Не будем ничего говорить моим. Дома я сама скажу.

– Ладно. Тебе важно как будет выглядеть твой чемодан? Я отправлю Хуго за ним в магазин.

Лидия уставилась на гардероб, на свои вещи, которые выделялись очень разнообразной цветовой гаммой от черной одежды Альваро. Она действительно привыкла ко многим элементам нового гардероба, задумалась о том, что не носила ничего подобного в России. А затем, с грустью осознала, что не сможет забрать это с собой, ведь воспоминания во всём. Его касания на каждом клочке ткани, аромат корицы, казалось, прочно въелся в материю, но за пределами этого дома выветрится за несколько часов.

– Мне он не нужен.

На лице Альваро вовсе не было удивления, немного злости и убедительный строгий взгляд.

– Не смотри на меня так. Всё останется здесь.

– Не упрямься. Это твои вещи и ты заберёшь их с собой.

– Зачем? Чтобы каждый день, глядя на них рыдать в подушку?

– Значит, хочешь оставить всё мне, чтобы глядя на них, рыдал я?

Лидия какое-то время рассматривала его лицо, с тенью не то боли, не то отвращения.

– Можешь выкинуть или раздать малоимущим. – Она опустила голову, разглядывая свои руки, на которых ковыряла заусенцы, не справляясь со стрессом. Девушка не могла понять, почему чувствует себя виноватой.

Альваро с громким вздохом вышел из гардеробной, плюхнулся на край постели, облокотился на широко расставленные колени и опустил взгляд на черный пол.

Девушка не решилась подойти к нему, и вышла из комнаты, шлёпая босыми ледяными ногами по довольно тёплому полу.

***

В доме было непривычно живо. Отовсюду раздавались звуки и приглушённые голоса, озорные крики и топот Саши и Каты, которые играли в догонялки по всему первому этажу. Лидия старалась скрыть свое раздражение, боролась с желанием заставить всех замолчать. Ей до боли казалось неправильным, что в доме смеются, когда всем нужно носить траур.

Она сама не заметила, как спустилась к комнате охраны и постучала в дверь. Хуго отозвался изнутри, и она вошла, опустившись на пол возле стола.

– Я устала, Хуго. Хочу уснуть и проснуться в следующем году, и не важно, что будет происходить все это время.

Парень молчал, что было совсем печально, ведь если у него не нашлось слов поддержки, значит всё действительно плохо. На нём, вместо привычной белой рубашки, была чёрная. Лидия отметила, как она ему шла, подчёркивая выразительные черты лица и оттеняя русые волосы, жаль, что повод её надеть омрачил и его серо-голубые глаза.

– У него есть семья?

– Две сестры, бывшая жена и дочь, которых он содержит. – Парень ровнее сел на стуле и поправился. – Содержал, то есть.

Лидия закрыла лицо руками, стараясь спрятаться от реальности

***

– Всё хорошо? Ты сегодня, какая-то злая. – Сказал Лёша, когда Лидия присоединилась ко всем за завтраком.

– Хорошо. – Она сложила руки на стол, будто ей предстоит отчитываться. – Я решила с вами вернуться домой на недельку, чтобы увидеться с девчонками, а Альваро сначала не одобрил, поэтому немного повздорили.

– И даже нам ничего не говоришь! – Недовольно воскликнула мама. – Значит, летим вместе?

– Да. Сейчас пойду собирать вещи. – Выпалила девушка и тут же прикусила губу, поняв, что, вероятно, полетит без вещей.

– У тебя есть что-то теплое? Дома сейчас холоднее, градусов так на двадцать пять.

– Есть пальто и сапоги.

***

День. Он мог бы ничем не отличаться от вчера или от прочих, но он отличался. Та же погода, что и всю неделю – теплая испанская осень, горячее солнце, яркое небо. Те же люди, ведь мало что могло изменить их за ночь. Тот же дом, всё ещё непривычно наполненный звуками, отскакивающими от серых стен. И течение времени: часы, минуты, секунды. Только восприятие зажатое тисками реальности всё это видит по-другому. Всё ощущается не так. А точнее, есть четкое и осознанное представление о том, как всё должно быть. Но всё не так. Жаркий день не греет, а обжигает лёгкие с каждым вздохом. Часы и секунды перемешались в коробке, идут не по порядку, убегают, разлетаются. Час проходит за три, секунда тянется как минута. Все часы в доме не понимают этого и упорно отсчитывают время по своим устоям.

Лидия чувствовала, что вот-вот взорвется, раскрасив чёрные стены палитрой своих эмоций. Злость оставит лиловые ядовитые пятна, гнев перечеркнет их холодными голубыми молниями. Отчаяние посыплет желтыми брызгами. Отвращение к себе припорошит зеленоватой желчью.

Если кто-то смешает эти цвета, яростно проведя по стене ладонью, он увидит цвет, передающий её состояние в этот день. Увидит, и прочувствует на себе. Ни одному человеку она этого не желала, потому, стараясь не взорваться, напоминала себе, что сильная.

Только взглянув на зашедшего в спальню Альваро, она представила, каким по цвету был бы его взрыв. Этот глубокий черный перекрыл бы даже белое одним тонким слоем.

– Всё готово. – Сказал мужчина, замерев у двери.

***

Никто в доме, кроме Альваро не знал, что она улетает насовсем. Может, только Мария заподозрила что-то после крепкого продолжительного объятия. Лидия обняла и Каталину, погладив по пухлым щекам, которые округлились за это время ещё больше. Девочка заметно набрала веса и её голова, наконец, сочеталась с телом. Ката расстроилась, узнав, что Саша летит домой, неожиданно для всех даже заплакала. Но спустя минуту решила, что лучше провести оставшееся время с играми, а не со слезами. Лидия в очередной раз отметила, как малышка напоминает ей саму себя.

Как только вышла во двор, она обняла Лукаса, не обращая внимания на его смущение, и на недовольство Альваро. Отведя в сторону Хуго, чтобы никто не слышал её слов, она сказала:

– Передашь Тавии, что я буду скучать? – Она обняла парня, сжав руки в крепкий замок на его спине, и подняла взгляд вверх, чтобы не дать слезам прокатиться вниз, но это не сработало. Первая, безобидная слезинка указала путь остальным, и они кинулись из глаз по проложенному пути. – Чиро и Мано передай спасибо за всё.

Хуго растерянно моргнул, нахмурил брови, заглянул в красные глаза девушки и обо всём догадался.

***

Гул самолёта, готовящегося к отправке, заглушал мысли и чувства. Они прижались губами друг к другу, на пару секунд, затем отстранились, но соприкоснулись лбами. Лидия не сдержала улыбку, и Альваро, улыбнулся в ответ. Её губы дрожали, и он не мог не заметить. Мужчина отстранился и посмотрел в водоворот из серых и зеленоватых крапинок в небесных глазах.

– Я могу хоть позвонить тебе? – спросила она, наблюдая, как багаж прячут в самолёте.

Он молчал.

– Я помню твой номер наизусть. Я знаю, где тебя искать. Если начну сходить с ума, то я доберусь до тебя и ни ты, и никакие запреты меня не остановят.

– Тебя должна будешь остановить ты сама и твой разум. – Он провёл пальцами, заправляя непослушную русую прядку за ухо. – Что бы я ни делал, не смогу тебя забыть. Но хоть попытаюсь спасти тебя от себя.

***

Как только самолёт начал движение к полосе, Альваро развернулся и неловкими шагами направился к зданию аэропорта. Вся охрана, как и он сам, знали, что это запрещено правилами аэропорта и за нарушение грозит приличный штраф, но никто не собирался его останавливать. Взгляд мужчины помутнел, словно покрывшись коркой льда, ноги шли сами, не получая никакого маршрута из головы.

Когда воздух, бьющийся о металлический каркас самолёта, оглушал её, девушка сходила с ума от кричащих в голове мыслей. После взлета несколько минут самолёт варьировал над побережьем, беря верный курс, наклоняясь то в сторону квадратных красных крыш, то в сторону бирюзовых вод бесконечного моря, с одиноким белым парусником на поверхности.

Чуть дальше от побережья замелькали почти прозрачные облака, подсвеченные, казалось, совсем близким солнцем. Лидия смотрела в круглое, слегка запотевшее окно, и ругала сама себя, за то, что не может насладиться красотой из-за уничижительных мыслей.

В фильмах и книгах полет в таком состоянии всегда проходит незаметно, из-за того, что герой погружен в свои болезненные переживания, которые не измеряются общепринятыми часами и минутами. Какой же это бред, подумала девушка. 6 часов стали вечностью, тянулись как свежевытканная паучья паутина, изнуряли тело и душу. Широкое кожаное кресло казалось скрипящим деревянным табуретом с занозами. Они вонзались в задницу и плавали по телу вместе с кровью, застревали в венах, принося саднящее чувство, и в конце пути врезались в сердце, которое чувствовало всю боль, но по непонятным причинам умирать отказывалось.

Едва девушка вышла на трап, ледяной воздух, озверевши, напал на неё, будто весь вечер собирался, свирепел, готовился к атаке только на неё одну. Дрожа от холода, Лидия подумала не о теплой длинной куртке с капюшоном, а об его горячих объятиях.

Город. Город заледенел. Вокруг неё словно натянули прозрачные экраны, которые заглатывали все эмоции разноцветного мира. Было почти всё равно, открыты глаза или закрыты. Всё, что она видела, казалось малосмысленным. Все звуки приглушены до шёпота, хоть и давят своей монотонностью – не проходят дальше услышанного, не обдумываются. Холод воспринимается как неизбежное, как то, с чем бороться выше сил, словно вовсе не отдаленность небесного светила заставляет краснеть покрытую пупырышками кожу.

Находясь в состоянии полного отречения, девушка всё же сосуществовала с привычным окружением, надев на себя маску умиротворенного человека. Говорила, шутила, делала все те движения и манипуляции, что производит живой человек, хоть живой себя совсем не чувствовала.

Это как заметить, что ночи стали в тысячу раз темнее. И спустя мгновение понять, что они всегда были беспросветны, только отныне исчез тот источник света, что не давал темноте сомкнуться над головой. И такая мысль приходит отнюдь не постепенным осознанием факта, а бурей врывается в голову, наводя панику.

***

– Я хотела вам сказать. – Она опустила взгляд, медленно и бесшумно втягивая носом воздух с запахом ужина. Затем нервным жестом откинула волосы с плеч и скрестила пальцы в замок, уложив руки на столе. – Я не вернусь в Испанию. Мы с Альваро расстались.

Воцарилась тишина. На плите шуршал закипающий чайник, в кастрюле булькал суп, выпуская струю пара в узкую брешь из-под крышки. В соседней комнате писклявыми голосами говорили персонажи мультфильма из телевизора.

Лидия осмелилась поднять голову и обвела взглядом всех присутствующих. Наталья и Леша переглянулись, сморщив брови почти что копируя лица друг друга. Мама, растерянно моргнув несколько раз подряд, наконец, спросила:

– Что-то случилось?

Девушка посмотрела на маму и постаралась изобразить спокойствие на лице. Получилось у неё неплохо, пальцы отстукивали нервную мелодию по столу, выдавая волнение.

– Не спрашивайте, пожалуйста, ничего. Так вышло. – Она, не дожидаясь вопросов, вскочила и за пару секунд преодолела коридор, оказавшись за дверью своей комнаты. На кухне закипел чайник, звонко гудя, но никто не торопился его выключать.

***

Я как-то услышала, что запахи ассоциируются с людьми. Ну, например, если женщина пользуется одними и теми же духами, шампунью, кремами, то у неё будет особенный аромат, её собственный, который станет её визитной карточкой. С тех пор я всё старалась найти духи, которые мне нравятся, при этом не дешёвые, выветривающиеся спустя пять минут, но и не Шанель, стоимость в половину моей зарплаты.

У меня почти получилось, я несколько лет пользовалась одним и тем же пряным ароматом, не знаю, насколько он соответствовал моему типажу, но мне самой не надоедал. Я пользовалась разными кремами для тела, но они все были с похожими сладкими ароматами, вроде малины или пиона.