Эпоха рыбы

– Вроде бы всё понятно.

– Вот и славненько. Вяжи арматуру, а я поскакал за бетон договариваться.

Мужчина обтер платком пот со лба, уселся в машину, умчался за бордовые ворота и через час вернулся. За ним подъехал самосвал с низкими бортами. Полусухой бетон из кузова грузовика легко ложился на лопату. Весь процесс не занял и часа. Андрей знал, что для начальства нет большей печали, чем видеть рабочего без дела, поэтому, закончив с бетоном, он взял проволоку и принялся связывать арматуру впрок.

– Я же говорил, ничего сложного, – с глубоким удовлетворением сказал Владимир Петрович, не покидая своей машины, – думаю, дальше сам справишься, а если будут вопросы, звони.

Рабочий день кончился рано. К трем часам Андрей успел умыться под садовым шлангом, переодеться и отправиться на автобусе в Комсомольский микрорайон, где снимал комнату в квартире пожилой пары.

Глава вторая

Будни мало отличались от первого рабочего дня. За неделю начальник приезжал ещё дважды. Сперва, чтобы убедиться в высоком качестве своей продукции, а во второй раз привез черную краску, которой следовало маркировать колодезные кольца. Оба раза начальник сильно торопился, а потом и вовсе перестал приезжать.

Субботним утром Андрей проснулся рано. Из кухни пахло жареной рыбой, и старуха нарочито громко жаловалась мужу, что кто-то не перекрыл в ванной воду, и та текла всю ночь. Старик в ответ охал и невнятно причитал. Находиться в комнате было невыносимо тоскливо.

Андрей быстро оделся и вышел на улицу. Возле троллейбусной остановки он купил газету, на первой полосе которой обещали тысячу вакансий в Краснодаре. Предложений было не более сотни, а заслуживающих внимания и вовсе не оказалось. На последней странице юношу привлекла рубрика «знакомства». В объявлениях указывались рост, вес, цвет волос, привычки и намерения одиноких сердец, а так же предлагалось отправить сообщение со специальным кодом, который позволит начать переписку.

День не сулил развлечений, и потому Андрей решил отправить сообщение с кодом из объявления Татьяны, которая, если верить газете, ростом сто шестьдесят восемь сантиметров, весом пятьдесят килограмм, двадцатилетняя брюнетка без вредных привычек в поисках молодого человека для дружбы и общения. В ответ пришло предложение обменяться номерами телефонов. Андрей отправил свой номер и замер в ожидании. Телефон зазвонил. Девушка с приятным голосом представилась Татьяной, затем оправдывалась, что вообще-то она первый раз подавала объявление, ей посоветовала подруга, а самой ей даже немного стыдно. Андрей так же заверил, что ранее не интересовался рубрикой знакомств, но раз уж так сложилось, то почему бы им не познакомиться ближе. Встречу назначили на три часа возле пиццерии на улице Уральской.

Андрей сильно волновался. «Мало ли чего можно ожидать от таких свиданий вслепую. Явится какой-нибудь бегемот, и что тогда делать? Голос приятный у нее. Ну, и не жениться ж я пришел, в конце то концов».

Татьяна опаздывала.

В начале четвертого на пороге пиццерии появилась стройная девушка в сиреневом платье и с шикарными черными локонами. За столиками не было никого кроме Андрея. Секунду поколебавшись, она сделала шаг навстречу ему. Андрей встал из-за стола и подошел к Татьяне.

– Добрый вечер, – неуверенно начал он.

– Здравствуйте.

– Я тот самый Андрей.

– Таня.

– Очень приятно познакомиться. Именно такой я тебя себе представлял.

Татьяна смущенно улыбнулась.

– Я заказал пиццу и пиво, сейчас принесут, у них, кажется, ничего другого нет.

Андрей пил пиво, а Татьяна яблочный сок, они разговаривали о новинках кино и музыке. Темы личной жизни каждый избегал.

В половине шестого у Татьяны зазвонил телефон. Она извинилась и отошла в сторону, а через минуту вернулась и объяснила, что звонила мама, с которой они живут вдвоем, просила ей чем-то помочь, и что ей пора идти.

– Я провожу.

Татьяна согласилась, и они пошли к её дому пешком. Андрей робко взял её за руку, но, чувствуя, как потеют его ладони, вскоре отпустил. Весь путь не занял получаса. Они остановились возле подъезда панельного многоэтажного дома. Повисла неловкая пауза. Оба не спешили прощаться.

– Мы пришли, – кивнула Татьяна на дверь подъезда, покусывая нижнюю губу.

– Жаль. Приятно было с тобой провести время. Мы еще увидимся?

Татьяна не ответила. Андрей спешно поцеловал её в щечку. Она ушла.

Местность была хорошо знакома, он много раз проходил мимо этого дома. Сладкий аромат духов ещё стоял перед ним, но насладиться мгновением помешало выпитое в кафе пиво. Неожиданно возникшая проблема взбесила простотой её решения, но мысль, о том, чтобы напроситься в квартиру к Татьяне, была отвергнута в зачатке, и он спешно направился в сторону своего дома.

Вокруг было светло и многолюдно. Ускоренным шагом Андрей шел по улице Сормовской к пересечению с Тюляева. За поворотом, через две остановки, стоял его дом. Справа показался кинотеатр «Горизонт». Пройдя еще двадцать шагов, он увидел узкий проход к тыльной стороне здания, и, не мешкая ни секунды, рванул в спасительный полумрак. Глубоко выдохнув, юноша обильно поливал зеркальную стену. Казалось, что кризис миновал, но тут Андрей разглядел, что где-то глубже его отражения, за синими стеклами, в ресторане проходил банкет. Все взгляды гостей и официантов были обращены только на него. Резкий спазм передернул все мышцы, и, не окончив начатое дело, он помчался прочь со всех ног, на ходу поправляя брюки.

Андрей бежал не оглядываясь. В подъезде он почувствовал себя в безопасности, в лифте отдышался и спокойно вошел в квартиру. Старики пили на кухне чай. Юноша запер дверь в своей комнате и повалился на кровать. Его разбудила короткая мелодия на телефоне. За окнами было темно, в квартире тихо. Щурясь, он прочел сообщение Татьяны: «Спокойной ночи!». На лице расплылась довольная улыбка. Он ответил: «Сладких снов!».

Глава третья

Воскресное утро Андрей встречал в приподнятом настроении и что-то напевал себе под нос, пока сбривал щетинку над верхней губой.

Татьяна заинтересовалась им, это воодушевляло и бодрило.

Новых сообщений не было. Прождав до десяти часов, Андрей пожелал доброго утра и поинтересовался о планах на день. Татьяна ответила, что будет свободна после обеда, и они договорились о встрече. Погода портилась. Солнце скрылось за бледными тучами. Легкий ветерок нес прохладу, какая бывает, если неподалеку прошел дождь.

В четыре часа Андрей вышел из дома, купил букет из семи веточек кустовой розы и отправился на свидание. Небо темнело, начинался дождь. Татьяна ждала возле подъезда. На ней было темно-синее спортивное платье на тонких бретелях и белые теннисные туфли. Черные пряди она заплела во французскую косу, а легкий макияж подчеркивал глубину карих глаз.

Андрей протянул букет, подался вперед и поцеловал Татьяну в щеку. Та с удовольствием приняла цветы и смущенно заулыбалась.

– Прекрасно выглядишь. Куда пойдем?

– Думала, мы сможем немного прогуляться, но, кажется, дождь становится сильнее, – она оглядывалась по сторонам, свободной рукой поправляя косичку, – можем зайти ко мне, мама скоро уйдет на работу, познакомлю вас.

На этот раз смутился Андрей и даже слегка покраснел. Он с ней едва знаком, и совсем не планировал знакомиться с её мамой, тем более так скоро.

– Ну, если ты настаиваешь.

Татьяна просияла уверенной улыбкой, взяла его за руку и потянула вверх по ступенькам. Дверь подъезда захлопнулась, лифт отсчитал семь этажей, щелкнул замок, и они оказались в светлой прихожей.

– Мама, мы дома.

Из-за угла выглянула стройная женщина. Андрей отметил про себя, некоторое сходство во внешности матери и дочери.

– Здравствуйте, Ирина, – протянула женщина тонкую руку, – что ж ты не предупредила, что у нас будут гости, я б хоть прибралась, – продолжала она наигранно, – проходите, а я уже ухожу.

Андрей легонько пожимал предложенную руку и осматривал безупречно чистую комнату, видно было, что к его приходу тщательно готовились. Все трое прошли на кухню, где также царил порядок. Таня нажала кнопку на электрическом чайнике, проводила маму в прихожую и вскоре вернулась. Входная дверь тяжело скрипнула.

– Вот здесь мы и живем. Мама работает в колбасном цеху, бухгалтером, а по вечерам у них проходит реализация товара.

– Уютно у вас.

Таня поставила на стол чашки.

– Есть кофе и зеленый чай, пива нет.

– Я не люблю пиво, просто в том кафе кроме него ничего не было, и жарко еще было.

– Я пошутила. То есть не про то, что пива нет, его правда нет, но есть кофе и чай.

– Раз пива нет, тогда чай, пожалуйста.

Таня разливала кипяток, Андрей растеряно озирался по сторонам. Вчера утром он её не знал, а сейчас пьет чай у неё на кухне и, даже познакомился с мамой.

За чаем, Татьяна коротко и без подробностей рассказывала о трудных взаимоотношениях с отцом, который живет где-то на севере, о том, что она работает в магазине одежды, любит животных и Ремарка. Андрей внимательно слушал, кивал и думал о том, какая она красивая, и как мило прикусывает губу всякий раз, когда о чем-то думает. И всё же он чувствовал себя неуверенно и скованно из-за высокого темпа, который Татьяна задавала их отношениям, и маленькой дырочке на носке, не заметной со стороны.

Глава четвертая

На остановке скопилось много народу. Моросил мелкий дождь. Андрей долго ждал автобус и заметно нервничал, так как не любил опаздывать и оправдываться. Удручали мысли о вчерашнем свидании. Татьяна ждала от него чего-то большего, чем просто посиделки на кухне, а, может быть, не ждала. Что происходит? Принадлежит ли ему роль сплетницы подружки, или всё-таки она ждала чего-то большего, а он не смог понять, хотя подружек не целуют на прощание так жарко.

Андрей протиснулся в переполненный салон подошедшего автобуса. Полная женщина с мокрым зонтом наваливалась на него при каждом торможении машины. Дождик резко становился ливнем, но скоро прекращался полностью. К концу своего пути Андрей сильно вымок. Производства в таких условиях быть не может, но сбыту готовой продукции дождь не мешал. Калитка была не заперта, пес спал в глубине будки.

Переодеваться Андрей не стал, а только натянул резиновые сапоги, так как его обувь сильно промокла. Посидев с полчаса на мешке с песком и выкурив полпачки сигарет, юноша отправился к соседу. Каким бы ни был дед, а всё ж интереснее будет, чем сидеть без дела в контейнере. Сторожа звали Иван Дмитриевич или, с его позволения, просто Дмитрич. Он оказался веселым и вполне доброжелательным.

В сторожке было тепло и уютно, а главное сухо. Старик увлеченно рассказывал о своем доме и цветущих садах. Андрей слушал и кивал, особенно, когда речь заходила об агротехнике винограда. Он тактично не позволял сомневаться в том, что верит каждому слову, хоть и понимал, что старик врет.

Рассказ прервал звонок Владимира Петровича, который сообщил, что ни сегодня, ни завтра бетона не будет, и что на будущее они прорабатывают вопрос с навесом над производственным участком, но на сегодня он свободен.

Дождь стих. Андрей уехал домой.

Вновь возникли мысли об отношениях с Татьяной. Она милая девушка и даже красивая, но его к ней не тянуло. Захотелось позвонить, извиниться, объяснить, что он не герой её романа. Андрей посмотрел на экран телефона. Было начало девятого. Пальцы скользнули на журнал вызовов. Татьяна не была записана в телефонной книжке.

Мобильный завибрировал. Андрей узнал номер. Решимость порвать отношения исчезла.

– Привет, только о тебе думал.

– Привет. Я соскучилась. Приходи ко мне.

– Скоро буду.

Глава пятая

Татьяна крепко обняла Андрея, наклонилась и прижалась головой к его груди.

– Я так скучала. Хорошо, что ты пришел.

– Я тоже сильно скучал. Места себе не находил, – соврал Андрей.

Таня зажмурилась и впилась в губы Андрея. Его объятия крепчали. Правой рукой он прижимал её к себе, а левая рука ласкала шею и загорелые плечи, прижимая сильнее и сильнее. Спотыкаясь о расставленную в коридоре обувь, не ослабляя объятий, они прошли в комнату и повалились на кресло, затем на пол, снова на кресло и на диван.

Сквозь сон Андрей слышал, как скрипнула входная дверь. Таня выскользнула из-под его руки и на цыпочках ушла в коридор. Назревал серьезный разговор, что, в свою очередь, совершенно его не беспокоило, и, укутавшись в простыню, он крепко заснул.

Проснулся он в десять. Окно было плотно зашторено. Таня сидела на краю дивана и смотрела на него с нежностью.

– С добрым утром.

– Привет, мама сильно ругалась?

– Она еще спит, а я уже взрослая девочка, так что ни о чем не переживай.

– Тебе разве не надо на работу?

– Нет, у меня выходной.

– У меня тоже.

– Ты же не уйдешь?

– Нет.

– Никогда?

– Никогда.

Таня широко улыбнулась, выгнула спину, небрежно поцеловала Андрея в шею, чуть ниже уха.

– Умывайся, завтрак стынет, – прошептала она и ушла из комнаты.

На завтрак его ждала нарезка из нескольких видов колбас, варенные вкрутую яйца, горячий подсушенный хлеб и сваренный в турке кофе с кардамоном. После завтрака Андрей сказал Тане, что ему нужно пойти к себе, переодеться, а потом, они могли бы куда-нибудь сходить, прогуляться.

– Возвращайся скорее.

– Я пулей.

Андрей вернулся вечером, ближе к семи часам. По его расчетам, Танина мама должна была к этому времени уйти на работу. Дождь не прекращался. На лестничной площадке приятно пахло выпечкой. Таня открыла дверь, и недовольно надула губы.

– Ты обещал, что вернешься быстро.

– Пришлось немного задержаться, были дела.

– А мы с мамой печем яблочный пирог.

Андрей замешкался.

– Да проходи ж ты уже.

Ирина Сергеевна тщательно протирала чистую посуду. От духовки шел жар. Пирог остывал, наполняя комнату ароматом корицы. Андрей остановился у стола, не решаясь присесть.

– Здравствуйте.

– Добрый вечер, Андрюша. Присаживайся, наливай себе чайку. Чувствуй себя как дома.

Слова Таниной мамы звучали наигранно вежливо, при этом она старалась не встречаться с ним взглядом и постоянно краснела. Он тоже чувствовал себя неловко. Татьяна держалась очень уверенно и даже немного нахально. За стол она села рядом с Андреем, так что бы мама находилась напротив. Взглядом она предупреждала неловкие вопросы матери, еще до того, как та могла их задавать.

Часы на стене показывали без четверти одиннадцать. Андрей слегка привстал, намекая на скорое расставание:

– Спасибо за вкуснейший пирог и чай. Мне пора идти, завтра рано вставать…

– Оставайся, – сказала Ирина Сергеевна твердо, – в самом деле, уже поздно, да и в такую погоду…

Таня энергично кивала и покусывала нижнюю губу.

Андрей остался. Позже он задумывался, правильно ли понял суть предложения, но переспрашивать не стал и на следующий день тоже остался, а еще через день перенес к ним свои вещи.

Глава шестая

– Зая, где судочек?

– Там же где и всегда, – Таня открыла дверцу холодильника и указала на пластиковый контейнер с бутербродами.

В совместной жизни Андрей нашел покой, регулярное питание и «близость». Старики, у которых он прежде снимал комнату, остались в прошлом, так и не вернув ему пять тысяч рублей за непрожитый в их квартире август. С мамой Татьяны он почти не виделся. Она уходила, прежде, чем он возвращался с работы, а утром просыпалась, когда его уже не было.

Сторож на производстве как-то подметил, что даже походка у юноши изменилась. Беспокоило Андрея лишь то, что романтические отношения казались ему скорее мимолетным увлечением, флиртом, без тени намека на привязанность и любовь.

– Скажите, Дмитрич, а так ли важно любить?

Вопрос прозвучал неожиданно, и без предпосылок.

– Ты нашел, у кого спросить. Я этими делами давно не балую. Тут невест, как видишь, не густо. Я тем, что на трасе, говорю, мол, зашли б хоть раз, деда порадовали, а они…

– А если серьезно.

– Если серьезно, – старик запнулся, подбирая нужные слова, – любовь заключается в желании служить и жертвовать, понимаешь? И заметь, что я говорю тебе не про тот зуд в мошонке, который у вас сейчас любовью зовется.

– Я ей ничем не обязан. Само так вышло. Почему же должен жертвовать? Ради чего? Не понимаю.

– И не поймешь…

– По Пушкину, так получается, что чем меньше женщину мы любим, тем легче нравимся мы ей.

– Нет, и снова не про то, – лицо старика покрылось испариной, – в «молоко» бьешь, парень. Ты сейчас про спорт какой-то мне говоришь. Есть, конечно же, удовольствие в борьбе, а когда вершину покорил, она к себе уже не манит.

– Дед, я не про вершину, а про Танюшу, говорю.

– А чем же Танюша особенная, может у нее там поперек растет? – старик потер ладонью ниже пряжки ремня.

Андрей покраснел, на лбу надулась жилка.

– Я говорил, что не поймешь. Девчонку, главное, не обижай. Любовь не главное, она, может быть, придет, и не заметишь, а может и не придет, это у кого как случается, – старик кивнул на судок с бутербродом и подмигнул, – они же все ангелы. Откуда только берутся жены?!

В эту минуту сервелат волновал старика больше, чем амурные дела, к тому же, кофе совсем остыл.

Глава седьмая

В недостроенном приделе на нижнем этаже Храма Святого Духа совершалось богослужение. Праздновали Рождество Пресвятой Богородицы. «Аллилуйя, аллилуйя» пел хор. Андрей не заходил сюда со дня, когда ему предложили работать на производстве колодезных колец. Он стоял через дорогу от храма, где на церковнославянском языке призывали любить. Любить Бога, любить и своего ближнего, и врага.

Начинался дождь.

Таня была дома одна.

– Зай, ты пришел? Я приготовила гречневой кашки с мясом, кушать будешь?

Андрей равнодушно кивнул. Татьяна поставила перед ним тарелку с ужином, а себе налила чаю и села рядом.

– Зай, а ты меня любишь?

– Конечно, люблю, как же можно тебя не любить.

– Ты никогда мне об этом не говорил.

– Если это для тебя так важно, буду говорить каждый день.

Таня нахмурилась и скорчила милую гримасу.

– Ну не дуйся, конечно же, я тебя люблю, причем, сильно-сильно.

Заданный вопрос не предполагал иного ответа. С чувством выполненного долга Андрей доедал кашу. Он соврал, чтобы не ранить. Ложь бывает грубой или изощренной, но всегда остается холодно-расчетливой. Вдруг к нему пришло осознание, что он обманывает не только Татьяну. Утешив себя тем, что лжет для её же блага, он понял, что в действительности так не считает, снова лжет, но уже себе и для собственной пользы. Гречка застыла в горле. Ему захотелось поскорее уйти, неважно куда, лишь бы не находиться в этой квартире. Тане он сказал, что забыл купить сигареты, хотя пачка была полной.

Тусклым желтым светом загорались фонари. Мелкий дождь и холодный ветер отвлекали от гнетущих мыслей. Стараясь ни о чем не думать, он шел по улице Сормовской, повернул налево и вскоре оказался у Карасунских прудов. В темной воде низкие тучи и его уродливая копия разбегались кругами под каплями дождя. Он замерз и промок, но возвращаться не хотел, чтобы снова ей не врать.

«Никакой любви нет. Просто её не бывает. Есть только ложь, и одни говорят, что любят только потому, что другие хотят это слышать, им это нужно, они этого ждут». Андрей докурил, бросил окурок в воду и, не спеша, побрел назад.

По дороге к дому он купил семь веточек кустовой розы.

Глава восьмая

Андрей проснулся за час до звонка будильника. Тело ныло, но от сна не осталось следа. Он даже засомневался, что спал этой ночью. Осторожно, что бы не разбудить Таню, он выбрался из постели, тихо собрался и ушел. Дома укутывал плотный туман. Людей на остановке не было. В полупустом автобусе стоял сладковатый запах тосола.

Всю дорогу он представлял, как будет рассказывать Дмитричу о своем открытии, и о том, как сильно тот ошибся. Любви нет. В его новом понимании то, что называется любовь, – инструмент с бесконечной силой действия. Внуши человеку, что любить – значит жертвовать, и он принесет себя в жертву ради чьих-то идей. Отдавать безвозмездно и без сожаления можно только искренне веря в сакральный или иной, не менее важный, смысл своего подношения. Не может человек служить беззаветно, если сомневается, что поступает верно. Что же на это скажет дед?

Истомленный Дмитрич молча стоял возле вагончика. Черный пес лежал у его ног, едва дыша. Жук умирал. Скорбь и беспомощность читались на лице старика. Он бережно гладил пса и неслышно что-то шептал ему на ухо, а затем курил, продолжая шептать в сторону. Андрей заметил, что у старика кончаются сигареты и присел рядом с ним, тоже закурил, и, как бы случайно, оставил почти полную пачку. Смотреть на прощание старых друзей было выше его сил, и он ушел.

Накатил стыд. Возможно, ему стоило остаться, хотя чем бы он помог?

Таня только проснулась, когда Андрей зашел в квартиру. Она вышла из ванной в коротком халатике, и, казалось, что еще спит.

– Зай, что-то случилось?

Андрей прислонился к входной двери, не зная, что ответить. Близящийся конец жизни сторожевой собаки едва ли многие сочтут значимым событием, но только, если это чужая собака.

– Ничего такого, о чем тебе стоило бы волноваться. У нас на работе есть старый пес, так вот, похоже, что недолго ему осталось…

Таня подошла и крепко обняла.

– Пойдем на кухню, там всё расскажешь.

Таня варила кофе и готовила бутерброды.

– У меня в детстве была собака, – сказал Андрей, когда Таня окончила приготовления и села рядом с ним, – боксер, тигровой масти, довольно редкой. У нас с ней какая-то особенная связь была. Отец привел её домой, когда та была уже далеко не щенок. Взрослая, я б даже сказал. Поначалу она была замкнутая, что ли. Ничего не ела, и не пила. Что ей только не предлагали. Мать приготовила творог со сметаной…

– Не творог, а творог, – перебила Татьяна и тут же поймала на себе раздраженный взгляд Андрея.

– Рассказ не о молочке! Так вот, приготовила мать творог со сметаной и сует ей под нос, а та морду отворачивает. Немного творога упало на лапу, и собака тут же принялась его слизывать. Мать тогда всю миску ей на лапу вывалила, и собака всё съела. После этого случая она стала нам доверять и ела уже, как положено. Дважды в день, а то и чаще с ней гуляли. Мы с семьей часто переезжали с места на место, и друзей у меня никогда не было. Никого, кроме нее, – немного помолчав, он добавил, – жалко старика. У него ведь только Жук и был.

Глава девятая

Под акацией, недалеко от сторожки, высился холмик свежевырытой земли. Дмитрич стоял, прислонившись к дереву. Лицо его осунулось, глаза провалились, щеки впали. Видимо он заметил, как со спины подошел Андрей, и благодарно кивнул, когда тот положил ему руку на плечо в знак своей поддержки. Они постояли молча, затем старик ушел.

Андрей переоделся и принялся вязать арматуру. День был теплым и солнечным, впервые за две недели. Вскоре привезли бетон. Жизнь возвращалась в привычное русло.

Дмитрича долго не было. К трем часам он вернулся, тяжело толкая старенький мопед. Старик привалил добычу к стене вагончика, громко выругался, сплюнул и пошел к Андрею.

– Видал мою технику?

– А то! Где динозавра откопали?

– Где откопал, там больше нет. Сказали, что на полном ходу, только долго стоял, и вот, почему-то не заводится.

Андрей угостил старика сигаретой, и они вместе пошли рассматривать диковинку. Это была «Рига-7». На раме еще виднелись остатки голубой краски, а бензобак с крыльями перекрашивались так много раз, что определить их цвет не было никакой возможности. Маленький глушитель в форме огурца был примотан к раме стальной проволокой, а на месте ручки газа торчал тоненький трос.

Дмитрич развернул кожаный сверток с гаечными ключами, уселся на бревно и энергично стал откручивать гайки, но только те, которые еще поддавались. Таковых оказалось совсем мало. Старик не сдавался и обильно поливал гайки и болты моторным маслом.

– Дмитрич, а искра есть?

Андрей присел рядом, выкрутил свечу и, положив её на головку цилиндра, скомандовал крутить колесо. Дед повиновался и, к своему удовольствию, увидел, как проскочила синяя искра.

– Говорю же, работает машина! А почему тогда не заводится?

– Причин может быть много, – с этими словами Андрей залил в камеру сгорания бензин через отверстие для свечи и закрутил свечу на свое место, – какой хозяин, такая и техника, – коротко объяснил он суть манипуляции, – пока пятьдесят грамм не нальешь, с места не сдвинется.

Дмитрич понимающе кивнул.

Упершись в руль, юноша резво толкал мопед по территории. Двигатель чихнул, фыркнул, громко зарычал, дернулся и заглох.

– Топливо не поступает, – с этими словами Андрей оставил мопед у стены и, отдышавшись, продолжил, – Вам бы от него избавиться, не выйдет толку.