За горизонтом

Андрея будто током ударило при воспоминании о доме. Накатило чувство тепла и уюта и непреодолимое желание сделать всё для возвращения.

– Конечно, профессор, я готов!

***

Андрей сидел, откинувшись на стуле с закрытыми глазами. В его голове строились схемы и графики, а чертежи сменялись формулами и расчетами. Процессор ускорял работу мозга, позволяя производить сложнейшие вычисления в уме. Никакая информация не терялась и в любую секунду могла быть извлечена из своей ячейки памяти. Сейчас мозг Андрея был быстрее и эффективнее любого компьютера в этом мире. Он не любил распространяться об этом своём «улучшении», считая, что настоящий учёный должен сам совершать открытия, но в некоторых ситуациях этим принципом мог и пренебречь.

Железнов не переставал восхищаться удивительной технологией, всё расспрашивая о подробностях. Андрею пришлось отвлечься и рассказать ему об основных принципах работы процессора, конечно, тех, о которых он сам знал.

Последняя неделя стала очень продуктивной. Так усердно Соколовский не работал, наверное, с защиты кандидатской. Даже четырёхчасовой сон и еда в лаборатории не могли охладить овладевший им задор. Он физически ощущал, что находится на пороге открытия и отдыхать просто не мог. Конечно, такой темп давал и побочный эффект – участившиеся головные боли терзали ученого, но желание вернуться домой делало все проблемы незначительными.

Местный персонал не без ревности передал ему бразды правления лабораторией, но после наставлений профессора всячески помогал. Ученые этого мира оказались очень даже хорошими людьми, правда, какими-то безынициативными, что ли, способными только выполнять поручения.

Этих дней Андрею хватило, чтобы понять, как разительно отличаются их миры. Все разработки здесь велись в военных целях. В сторону соединения человеческого мозга с компьютерными мощностями даже не смотрели, про искусственный интеллект забыли как раз лет десять назад, а технологии, направленные на повышение бытового комфорта, тут никого не интересовали как направление исследований.

Вместе с тем многие достижения поразили Соколовского. Например, универсальный смарт-материал, из которого создавались боевые скафандры. Он оказался действительно уникальным, свойства брони менялись молниеносно, и не всей поверхности, а лишь необходимого участка. Такая защита была легка как шёлк, на лице принимала форму стекла, а на участках, куда осуществлялось воздействие, становилась прочнее титана.

Восхитил Андрея и реально действующий антигравитационной двигатель. Такими силовыми установками, здесь оснащались все летательные аппараты. Как заявил Железнов, один из соавторов данного изобретения: «Ничего такого, просто взяли и изменили вектор силы тяжести». Но действительно фундаментальным открытием стало их энергообеспечение.

Профессор смущённо улыбался, рассказывая о своём открытии, заявляя, что и антиграв он изобрёл, как второстепенный результат при этой работе. Тем не менее сейчас все станции обеспечивались свободной энергией, получаемой практически из воздуха. Исполинские морские установки генерировали электроэнергию за счёт конденсации магнитного поля Земли.

– Честно, Виктор Иванович, не пойму! Я просчитал всё на сто раз! Она не будет работать! Не может, если верить записям моего предшественника! – сказал Андрей, устало откинулся в кресле.

– Но она же работала, вы-то не будете с этим спорить? – улыбнулся профессор. – Возможно, в записи могла закрасться ошибка…

– А почему вы не скопировали установку, пока имели возможность?

– Устройство очень нежное, мы опасались, что потеряем единственный экземпляр.

Андрей в сто первый раз взял планшет, раньше принадлежавший его двойнику, и погрузился в чертежи. Он не мог понять, как он, такой педантичный и внимательный к деталям, мог наделать столько явных ошибок. Вряд ли в этом мире он по-другому относился к работе. Но либо ему достался черновой вариант набора схем и чертежей, либо…

– Профессор, а кто ещё имел доступ к планшету?

– Да никто. Он хранился у меня. А что?

– Такое впечатление, что кто-то специально внес изменения в записи, чтобы я не мог разобраться!

– Ну, скажешь тоже. Как это специально? Мы тут все ради одной цели стараемся! Кому это нужно-то?

– Не знаю. Ладно, буду пробовать дальше.

– Пробуй, Андрюша, пробуй! А я пойду кофейку принесу.

Андрей подскочил со стула и повернулся к не спеша удаляющемуся Железнову.

– Вы же сказали, что кофе у вас нет!

Профессор странно вздрогнул всем телом, повернулся к Соколовскому и с улыбкой заговорил.

– Так и есть. Выращивать кофе на станциях – пустая трата ресурсов.

– Но вы сказали, что принесёте кофе!

Андрею показалось, что профессор что-то не договаривает. Опять навалилось чувство нереальности. Мир дрогнул, звуки стали отдаляться.

Дверь за Железновым закрылась. Андрей остался один.

– Привет.

Тихий детский голос раздался сзади. Девочка лет четырёх стояла около незаконченной установки. Коротенькие светлые волосы, кое-как собранные в два забавно торчащих хвостика, лёгкое розовое платье, никак не вписывающееся в окружающую обстановку. Всё указывало на нереальность происходящего.

Девочка улыбнулась, смешно сморщив курносый носик. Соколовский замер. Он знал её, но не мог вспомнить. В ушах зашумело, глаза застелила белая пелена.

Девочка взяла его за руку и молча повела к выходу. Ни сил, ни тем более желания сопротивляться не осталось. Он шел, держа её маленькую теплую ладошку, по знакомым и одновременно совсем чужим коридорам. Чувство лёгкости и умиротворения захлестнули учёного, он бы вечно мог так идти.

Парочка вышла на большую открытую площадку на крыше станции. Волшебная картина морского рассвета на секунду заворожила Соколовского. Лучи всплывающего солнца огненными стрелами скользили по тёмной глади воды, прохладный морской ветер подозрительно нежно трепал волосы и освежал затуманенный разум.

Девочка уселась прямо на металлический пол площадки перед недостроенной из разноразмерных кубиков башенкой. Эту детскую головоломку он раньше уже видел…

– Я нашла её здесь, а собрать дальше не могу, – надула губки девочка, крутя в руках очередной кубик, – смотрю и не понимаю, где ошибка! Наверное, лучше сделать что-то новое, чем пытаться достраивать этажи на ошибках прошлого.

Резким движением она смахнула всю конструкцию на холодный пол. Почти беззвучно деревянные кубики рассыпались под ноги Андрея, а девочка принялась их разглядывать, водя маленьким пальчиком в воздухе.

– Так-то лучше, – она не по-детски серьёзно посмотрела на Соколовского, – ценность задачи не в ответе, а в пути, который ты пройдёшь в его поисках. Иначе загадка так и останется тайной!

– Андрей! – голос Гордеева ворвался в наваждение с такой силой, что Андрей вздрогнул.

– Ну, что, ты подышал? Перевёл дух немного?

Соколовский растерянно осмотрелся – они с Гордеевым остались вдвоем на площадке, девочка исчезла незаметно, так же как и появилась. Промозглый морской ветер холодными иглами пронизывал тонкий комбинезон, но Андрей не обращал внимания эту мелочь, в его голове уже выстраивалась схема решения их задачи.

– Пойдём работать, – решительно проговорил Соколовский.

Гордеев проводил его и, сославшись на какие-то дела, ушёл. А в лаборатории уже ждал Железнов с двумя кружками ароматного чая и бутербродами, аккуратно разложенными на пластиковой тарелке.

Немного перекусив, Андрей вернулся к планшету своего предшественника. Просмотрев всё, он погрузился в расчёты. На этот раз, формулы, графики и чертежи он расположил абсолютно хаотично.

Проведя ещё несколько дней в лаборатории, практически без сна и отдыха он всё-таки смог сложить всё воедино. Оказалось, что всего-то нужно было рассматривать информацию не как единый линейный расчёт, а как систему независимых условий, для создания эффекта портала.

– Получилось! – победно воскликнул Андрей и подбежал к установке.

– Андрюша, что там? – сонно пробормотал Железнов, дремавший за соседним столом.

– Поздравляю, Виктор Иванович, установка будет работать. Осталось кое-что докрутить!

Андрей с энтузиазмом принялся ковыряться в электронных внутренностях спасительной машины. Технологии технологиями, а работа руками, как и практические эксперименты, для инженера-исследователя оставались основным средством достижения цели.

Через несколько часов, пролетевших как несколько минут, Андрей устало вернулся за стол. Профессор только что пришёл с очередной порцией чая и теперь ждал от Соколовского вердикта.

– Можно пробовать, коллега! – гордо заявил он, морщась от очередного приступа мигрени.

В ушах снова зашумело, перед глазами поплыли разноцветные круги. Стены лаборатории завертелись. Андрей терял сознание.

– Так вытаскивайте его, – почему-то голос Гордеева прозвучал в коммуникаторе мозгового процессора.

***

Теплый солнечный луч ласкал небритую щёку, медленно подползая к глазам. Соколовский поморщился, и перевернулся на бок – просыпаться не хотелось. Но сон уже ушёл.

Откинув мягкий плед, Андрей сел на кровати. Комната, залитая утренним светом, пробивающимся в небрежно зашторенное окно, больше всего напоминала гостиничный номер. Кровать, стол с двумя стульями, монитор информационного терминала на белой стене, обычная распашная дверь, видимо, ведущая в санитарный блок – всё её нехитрое наполнение.

В окне между штор открывался захватывающий вид на склоны гор, обильно поросших сочной зеленью. С улицы доносились птичьи трели и приглушённые голоса беседующих людей.

Входная дверь тихо открылась, впуская в комнату Гордеева. Его наряд несколько озадачил Андрея – легкие белые брюки и футболка никак не подходили их морской станции, хотя вид из окна тоже не вписывался… В руках руководитель службы безопасности держал пластиковый поднос с небольшим кофейником, двумя чашками и вазой с аппетитной выпечкой.

– Доброе утро, Андрей Николаевич! Я решил сам принести тебе завтрак. Настоящий кофе, не жижа из пищевого синтезатора!

– Гордеев, что происходит?

– Скоро ты всё вспомнишь, так бывает каждый раз.

– Что вспомню?

– Мы дома, Андрей. Это исследовательский центр «Атлас», мы с тобой тут работаем.

– Ну да. Как мы тут оказались? Ничего не помню … я собрал установку и … темнота.

– Давай-ка ты примешь душ, выпьешь кофе, и мы прогуляемся. Там сам всё вспомнишь.

Душ действительно взбодрил. В шкафу нашёлся комплект чистого белья и легкой летней одежды. Так что, через пятнадцать минут посвежевший Соколовский с наслаждением пил ароматный свежесваренный напиток, похрустывая ещё тёплым круассаном.

– В голове каша. Тут, вроде, всё знакомо. Знаю, где туалет и душ, но всё какое-то чужое, не моё! Сергей, как мы вернулись?!

– Мы и не были нигде. Это же твоя технология, – Гордеев отпил из чашки, – ты погружаешься в сон для проведения исследований. В этом сне мы тебя сопровождаем и подталкиваем. Ты всё выполнил и проснулся.

– Сон? Просто сон? – с сомнением спросил Андрей.

– Нет, не просто сон. Во сне для мозга время течёт иначе, за одну ночь можно прожить целую жизнь. Вот ты и придумал эту систему «заданных снов», чтобы экономить время. Ну, подумай, некоторые проекты длятся месяцами и годами, а если их перенести в сон, то можно сократить это время до нескольких дней. Конкретно это погружение длилось двадцать шесть часов, а ты там провёл две недели и успешно справился с работой. Всё, что ты видел, слышал и думал, всё сохранено. Все расчёты точны, ребята уже проверили. Ты молодец, впрочем, как всегда.

Андрей недоумённо хлопал глазами, пытаясь осознать услышанное.

Они закончили завтрак, и Гордеев повёл Андрея на экскурсию, как он сам выразился. Светлый просторный коридор с большими окнами показался Соколовскому знакомым. То, что это жилой корпус, он знал наверняка.

Пройдя несколькими коридорами и переходами, они вошли в блок, больше напоминающий больничный. В глаза бросилась идеальная чистота и порядок, а запах озона подтвердил догадки о стерильности.

– Узнаёшь родную лабораторию? – насмешливо спросил Гордеев, открывая откатную герметичную дверь.

Внутри находился стол-терминал и целый набор различных проекционных мониторов, размещенных полукругом перед столом. За противоположной стеклянной стеной скрывалась святая святых этого центра – модуль погружения. Память услужливо подсказывала Андрею если возникали вопросы.

– Там, – Гордеев тукнул пальцем в сторону стеклянной стены, – тебя вводят в состояние сна и подключают к этой аппаратуре. Дальше твоё подсознание создаёт окружение и атмосферу, необходимые для решения какой-то задачи. В этот раз –параллельный мир, так, видимо, тебе интереснее работать. И ты во сне проживаешь короткую жизнь в качестве того, кем сделает тебя твоё подсознание, в рамках заданных условий.

Сергей направился к выходу, жестом позвав Соколовского.

– А Железнов? Ты? Это тоже сон?

– Железнов – проводник, написанная тобой программа. Она держит тебя в рамках курса исследования. Ты говорил, что он один из твоих первых научных руководителей, такой не признанный гений. А мой образ всегда с тобой, эту программу написал я! – гордо заявил Сергей. – Она защищает тебя от провалов в кому, оттуда сознание уже не вернётся.

– Ты же контрразведчик, как ты программу-то написал?!

– Вообще-то, я кандидат наук, – назидательно сказал Гордеев, – просто моя роль в погружении – оберегать твоё гениальное сознание. Вот оно и облачает меня то контрразведчиком, то детективом, то полицейским.

Они спустились по широкой мраморной лестнице, и вышли на улицу. Пахло цветами и фруктами. Перед ними открылся летний парк с обилием зелени. Теплый ветер ласкал кожу, солнце игриво отражалось от голубого блюдца воды в фонтане. Чуть дальше виднелся город, коробками домиков спускающийся с горы к самой воде. Наверное, это море, только Андрей пока вспомнил какое.

– И какой это был раз? – спросил он.

– Четвёртый. После погружения тебе требуется как минимум полгода – год для восстановления, иначе мозг не выдержит. Но не переживай, в этот раз ты дал жару. Столько побочных идей принёс, что спецам разбираться несколько лет придётся!

Андрей встал как вкопанный. Он вспомнил нечто очень важное, что не давало ему расслабиться последние несколько дней там, или двадцать шесть часов тут.

– Серёга, а моя дочь? – спросил он, с надеждой заглядывая в глаза Гордееву.

– Какая дочь? – после кроткой паузы осторожно спросил Гордеев.

– Ну девочка, я её видел! Она подсказала мне…

– Андрюх, у тебя нет дочери, ты даже не женат! Твоя жизнь здесь, а семья – это мы, – Гордеев обвел рукой здание.

В тени раскидистого каштана Соколовский сел на высокий каменный бордюр, отгораживающий пешеходную дорожку от леса, уходящего вверх по склону, и стал очень серьёзным. Он не верил, что та девочка лишь часть сна, не хотел верить.

– В этот раз произошло кое-что ещё, может причина в этом, – заговорил Гордеев, устраиваясь рядом, – странный эмоциональный всплеск, такой, что твой процессор чуть не отключился. Я даже немного испугался. Это похоже на входящую передачу данных, но пока мы не смогли определить что это. Врачи думают, что тебе просто нужно взять паузу, длительную.

– Серёг, – задумчиво пробормотал Соколовский, – она была реальной. А что если я, правда, заглянул за горизонт? Может это был другой мир, а девочка – дочь погибшего Соколовского? Почему-то же она помогла?!

– Тебе просто нужно отдохнуть, разделить сон и реальность, – вздохнул Сергей. – Может, искупаемся?

– Наверное, ты прав.

Андрей поморщился, потирая виски. Образ курносой девчушки, всплывший из памяти, упорно стоял перед глазами. Она игриво улыбалась, словно насмехаясь над тем, что он опять без нее не может найти ответ на простой вопрос. Пока не может, но обязательно найдёт.