скачать книгу бесплатно
Проще говоря, нет никакого гнева «во мне», нет никакой обиды «во мне», нет никакой радости, зависти, печали «во мне», как нет «у меня» и никакой «низкой самооценки», «плохого состояния», «страха» «мук совести» и т. п. Ибо если мы вникнем вглубь того, что же мы называем, к примеру, своей совестью, то мы увидим, что совесть – это не просто нечто «во мне» или «у меня». Содержанием моей совести является моё поведение и моя деятельность: я как-то живу среди людей. Моя совесть – это мой способ быть человеком (или не быть им).
Так называемая «самооценка» – это тоже не то, что есть «у меня», а это некое моё отношение либо к своим действиям (тогда самооценка является способом управления своей эффективностью), либо – к самому себе (в этом случае самооценка является способом поставить себя в какое-то положение, в какое-то особое место, в котором я какой-то).
И страха, как чего-то во мне, тоже не существует, а есть каким-то образом переживаемые мною взаимоотношения с чем-то или кем-то. Иначе говоря, «у меня страх» в действительности означает, что «я боюсь».
То, что мы подразумеваем под «эмоцией», когда говорим о душевном волнении, об «эмоциональном состоянии», относится к неким внутренним движениям, побуждениям. Другими словами, «эмоции», «эмоциональные состояния» (радость, возбуждение, удивление, горе, ярость, страх, отвращение, стыд) есть побуждения, в которых проявляются определённые потребности.
Слово эмоция происходит от лат. e-moveo, movi – вы-двигать, приводить в движение, потрясать, волновать. В свя?зи с понятием эмоциональных состояний находится и понятие мотива (от лат. moveo – двигать, побуждать). Принято различать эмоции, аффекты, чувства, настроения, мотивы, причём единого мнения об этих понятиях не существует. Одна из причин их неясности состоит в одновременном использовании нами различных языков: какие-то состояния называются по-латыни, а какие-то по-русски. В этом случае нарушение точности мышления, понятийная путаница и «умножение сущностей» почти неизбежны[72 - Когда мы говорим по-русски – волнение (эмоция), побуждение (мотив), страсть (аффект), – то всё становится гораздо яснее.].
Однако нельзя не заметить, что «эмоциональные состояния» отличаются друг от друга примерно так же, как отличаются агрегатные состояния воды: состояния разные, а вода одна и та же. Сущность явления одна – «движения души», а вот двигаться, проявлять себя душа (переживание) может по-разному: бурными всплесками внезапных волнений, побуждениями к деятельности, страстными влечениями, стойкими привязанностями, спокойным стоянием, замиранием и т.д.[73 - Данная метафора, объединяющая различные «эмоциональные состояния», не отменяет того факта, что они могут относиться к явлениям разного порядка: эмоция и аффект относятся преимущественно к физиологическим процессам, а, например, чувство и мотив – к личностным, смысловым (поэтому, например, гнев относят к эмоциям, а обиду – к чувствам). Разумеется, и при этом важно не сбить себя с толку словами.] Причём различные движения/состояния могут происходить в одно и то же время, так же, как, например, вода может течь и бурлить, вспениваясь, при этом брызгать, быть холодной или горячей, временами она может «каменеть», застывая, а в другое время становиться «бесплотной» и воспарять.
И эту жизнь своей души, мы как-то чувствуем, ощущаем, осознаём и говорим: «чувствую радость», «чувствую горе», «ощущаю упадок», «хандрю», «гневаюсь», «стыжусь»… Эти внутренние движения не есть чувства, они есть чувствуемое. Чувство есть чувствуемое состояние в связи с отношением к чему-либо.
На мой взгляд, с нами играет злую шутку наш язык – вернее то, как мы его понимаем и используем. Поскольку названия у нас звучат в форме существительных, отвечающих на вопрос «кто? что?», то возникает иллюзия, что это нечто действительно существует как некая сущность – страх, гнев, вина и т. д. Но нет никакого страха, как некой сущности, вещи, объекта, природного явления. Как нет тревоги, нет обиды, нет боли – строго говоря, чувств вообще не существует! – чувств, как неких самостоятельных процессов, как чего-то «во мне» или «у меня». Да, чувство – это процесс, но не процесс «во мне», а процесс моего отношения к чему-то и чувствования чего-то – это процесс меня самого.
В общем виде возникновение тех или иных состояний/чувств (то есть моего живого отклика на происходящее) можно описать следующим образом.
Когда происходит некое событие, я в этом событии тем или иным образом себя определяю: я совершаю выбор о том, как относиться к этому событию, чем это событие для меня является, кем и каким мне быть в происходящем. Своим выбором я занимаю определённое положение, точку зрения (и по отношению к самому себе, и по отношению к событию).
От того, как отнесусь (то есть, кем/каким выберу быть и в каком мире), зависит то, какое впечатление на меня произведёт это событие. Но так говорить неточно, ибо не событие производит на меня впечатление, а я своим выбором занимаю такое положение, что либо впечатляюсь[74 - Когда мы говорим о впечатлении, важно понимать, что мы говорим о том, какой смысл несёт для нас это событие, какое послание заключено в нашем со-бытии. Иначе, если нет послания, то нет и никакого со-бытия, а есть только моё бытие и ещё чьё-то бытие, до которого мне нет никакого дела, а значит, не будет и никакого смысла, который я мог бы извлекать из нашего совместного бытия – я не впечатляюсь.] (впечатляю себя, впечатываю-в-себя), либо нет (и тогда событие не оказывается для меня со-бытием, я его не замечаю).
И это моё положение (место, точка зрения) естественным образом вызывает во мне состояние, соответствующее моему выбору. Образно говоря, моя душа начинает определённым образом двигаться – во мне возникают те или иные течения, я начинаю жить и действовать в соответствии со своим выбором, в соответствии с занятым мной местом.
От чего зависит то, какие побуждения будут возникать? Это зависит от того, в чём я теперь (после такого своего выбора и такого отношения) буду испытывать нужду. Моя нужда даёт толчок к движению: к изменению существующего или к его освоению.
И эти внутренние движения, эти течения души я как-то чувствую, то есть знаю (это знание организмическое, далеко не всегда осознаваемое) о том, каково моей душе, что с ней происходит, как она живёт: как мне-живому теперь, после моего выбора, живётся на белом свете, чего я хочу, в чём нуждаюсь (потребность осознаётся как желание чего-то). Эти движения души и являются тем, что мы называем словами «состояние», «внутренняя жизнь», «чувство», «желание», «переживание».
Другими словами, мои выборы, из которых вырастает мой способ жить, и рождают то или иное моё самочувствие (то или иное моё состояние). Таким образом, «внутренние силы», «состояния», «чувства» – это не нечто отдельное от меня и моих выборов, моей деятельности, моего поведения, моего способа жить; и это не силы и чувства «во мне» или «у меня», так как нет никаких во мне сил, отдельных или отличных от меня, – а это «силы меня». Мои силы/чувства – это я действующий, я живущий. Проще говоря: я чувствую радость тогда, когда я как-то и что-то выбираю и как-то отношусь – я радуюсь; я чувствую горе, когда я горюю; я чувствую гнев, когда я гневаюсь и т. п.
В этом смысле моё состояние означает не что иное, как состояние меня: какой я, в какой позиции нахожусь, какую точку зрения занимаю, что выбираю, как отношусь. Если я живу во вред себе (предаю себя), то жить мне на белом свете будет плохо (вне зависимости от событий и обстоятельств), я буду страдать и болеть. Если я осуществляю себя, живу созидательно и творчески, то жить мне будет хорошо (вне зависимости от событий и обстоятельств), я буду полон сил, и силы мои будут прибывать.
Немного забегая вперёд отмечу, что попытка влиять на состояние непосредственно, с целью улучшить своё самочувствие, в долгосрочной перспективе может приводить к формированию избегающего стиля поведения, смысл которого в том и состоит, чтобы не встречаться с болезненными чувствами. В повседневной жизни у нас есть необходимость управлять не столько своим состоянием, сколько – проявлением, выражением того, что и как мы чувствуем (то есть своим поведением), а также необходимость осознавать причины своего состояния и его смысл.
Когда в практике творческого присутствия мы встречаемся с собой, мы всегда встречаемся с собой каким-то в каком-то мире[75 - Мир – не абстракция, он конкретен. Всё, что существует, всегда какое-то и не может быть «никаким». «Никакое» означает, что нечто не выделено из других явлений, не имеет своей качественной определённости, а значит, его как явления нет. Нечто всегда какое-то; ничто – никакое.]. Обнаруживая себя какого-то в каком-то мире, мы имеем возможность обнаружить и то, какими мы утверждаем мир и себя; в связи с чем мы понимаем происходящее именно так – из каких своих убеждений, установок, точки зрения, личностной позиции, ценностей, потребностей… В конечном итоге, мы обнаруживаем некий свой выбор: «я выбираю такого себя и такой мир».[76 - Под «миром» понимаются обстоятельства жизни, окружающие условия и люди, с которыми человек состоит в отношениях.]
Обнаруживать это мы имеем возможность, обращаясь к своим чувствам, к своему состоянию. Ведь когда мы встречаемся с какими-либо трудностями, мы всегда имеем дело с некоторыми чувствами, которые у нас возникают в связи с этими трудностями. Сами по себе события – просто факт, случай, «это». Для каждого из нас, субъективно, психологической проблемой являются не трудности сами по себе, а наше сознавание этих трудностей, наше отношение к ним, которое проявляется в виде болезненных для нас чувств, ощущений, состояний. О наличии проблемы сигнализирует наличие трудных для нас чувств. Психологическая проблема – это всегда проблема отношения, проблема собственной позиции, собственного выбора.
Если мы в связи со своей трудностью не испытываем никаких мучительных состояний, то никакой «психологической проблемы» у нас нет, а вопрос не психологический, а, скажем так, «технический», и решается в техническом смысле. Здесь психолог не нужен. Если человек приходит к психотерапевту[77 - Под психотерапевтом я подразумеваю специалиста, который занимается психологической помощью и психотерапией: врач-психотерапевт, психолог-психотерапевт, психолог-консультант.] с вопросом – как и что сделать, то он приходит не к психотерапевту, а к педагогу, учителю, наставнику. Порой психотерапевт выполняет и эти функции, но не они определяют его как психотерапевта. Необходимость в психотерапевте возникает, когда человек встречается не просто с некими обстоятельствами, а с неким трудным переживанием этих обстоятельств.
Те чувства, которые для нас являются трудными, субъективно переживаются, как различного рода напряжения и побуждения, которые вызывают боль: психологическая проблема появляется тогда, когда мы испытываем нечто болезненное. Мы не хотим испытывать боли, избегаем её всячески, но происходящее нас «сталкивает» с нею, и мы её предчувствуем: возможность боли исподволь начинает нас тревожить, сигнализируя о неких важных для нас значениях, которые мы пока не извлекли, не осознали, не освоили.
И вот здесь есть важная тонкость. Хотя «пространство чувств» и является, условно говоря, той средой, с которой мы непосредственно имеем дело в психотерапии, чувства, состояние не являются объектом нашего воздействия (также не являются объектом воздействия и любые другие аспекты переживания: мысли, отношения, выбор). Да и бессмысленно пытаться воздействовать на чувства.
Приведу для наглядности простой пример: человек прищемил палец дверью. Это вызывает боль. Если боль – единственное, что человека заботит – боль сама по себе, а не повреждённый палец, не лечение, не те действия, которые привели к его повреждению, – и человек пытается устранить лишь боль, то нелепость ситуации очевидна, ведь анестезия не является лечащим средством. Однако подобные запросы (устранить боль) являются одними из самых частых, с которыми люди приходят к психотерапевту. Приходят лечить боль…
Но ведь понятно, что боль – это сигнал (смысл которого ещё необходимо выяснить, ведь боль не обязательно сигнализирует о болезни, порой она сигнализирует и о здоровье). И поэтому нам нужно не состояние менять, не чувства устранять, а прежде всего, заметить, по поводу чего боль, и какие наши действия эту боль вызвали. А после этого принимать решение: продолжать в том же духе (возможно, мы делаем всё правильно и боль нужно только пережить) или делать что-то иное, как-то по-другому жить?
То есть нам не боль нужно лечить, а болезнь (это, конечно, тоже неверно, ибо не болезнь, а человека нужно лечить, но в данном контексте допустим такую формулировку). И потому в практике психотерапии мы не ставим задачу «избавиться от боли», «негатива», неприятных ощущений, и мы не стремимся к тому, чтобы «чувства ушли», «негатив исчез», «нашёлся ресурс», «состояние изменилось», а мы напротив – вникаем в эти существующие, реальные чувства, ведь чувство – это наш естественный отклик на то, что происходит.
Сейчас многие люди всерьёз убеждены (эта идея настойчиво насаждается в популярной и «эзотерической» психологии), что могут решать, какие им чувства испытывать, а какие нет (что чувствовать, а что нет). По-моему, это одно из тех опасных заблуждений, которое приводит к тому, что человек подобных взглядов отказывается замечать действительность самого себя и, живя в вымышленном мире, утрачивает связь с самим собой, живёт вопреки себе, в результате чего в какой-то момент «необъяснимые» проблемы обрушиваются на него со всех сторон.
В этой связи хочется отметить одно важное обстоятельство, на которое однажды обратила моё внимание моя жена[78 - Татьяна Михайловна Ляшенко – кандидат филологических наук, доцент, психолог, автор научных и учебно-методических работ, посвящённых речевому общению и вопросам функционирования языка в разных социокультурных сферах.]. В русском языке существуют выражения: мне радостно, мне грустно, мне скучно, мне тревожно, мне хорошо, мне кажется, меня знобит и т. п. Эти выражения указывают на то, что наши состояния самостоятельны относительно наших сознательных решений о них, они им не подчиняются[79 - Безусловно, подобные безличные выражения свидетельствуют также и о пассивной личностной позиции. Высказывания в личной форме (я чувствую, я скучаю, я тревожусь и т.п.) означают, что человек активно участвует в своей жизни, занимает своё место, выбирает, а не просто ведом обстоятельствами. Однако это не отрицает того факта, что чувства в нём всё же именно происходят, а не он себе их делает. Активная позиция означает присвоение чувств и их неотделимость от личностной позиции.] («Сколько ни произноси слово „халва“ – во рту слаще не станет»). Язык весьма точно подмечает, что человек является не источником, а проявлением жизни: жизнь в нём происходит.
Есть жизнь (живое бытие, жизненность), и она проявляется в мире в виде человека и через него: человек есть порождение жизни, а не её создатель. Наша задача – быть проводниками жизни, позволять ей воплощаться через нас и способствовать этому – быть живыми.
Другими словами, то, что мы чувствуем, – это не результат нашего сознательного решения о том, чтобы это чувствовать, а это то, что с нами происходит: что-то происходит с нашей душой, она как-то живёт, она на что-то откликается, и мы это как-то чувствуем и осознаём[80 - На примере этого предложения можно заметить, как язык увлекает в представление о том, будто «у меня» есть некая отдельная от меня «душа», которая как-то живёт, и есть некий «я», который это осознаёт. Но «моя душа» означает лишь меня-живого, меня-переживающего: я нечто переживаю и осознаю то, что и как я переживаю.]. Если какое-либо чувство есть, то оно – есть! Если мы что-то чувствуем, то мы не можем отменить это своё чувствование, это факт жизни, а факт, как говорится, вещь упрямая. И в этом смысле чувство, конечно же, есть, но не как сущность, а как проявление некоей настоящей внутренней жизни. Эта наша внутренняя жизнь, являющаяся основанием для того, что мы что-то чувствуем, может быть совсем нам неведома (отчасти это зависит от того, насколько мы ею интересуемся и признаём). И возможно, что именно это свойство жизни души – протекать скрыто и независимо от наших сознательных намерений – даёт порой нам основания ошибочно полагать, будто «в нас» или «у нас» существуют какие-то «силы», и потому мы начинаем с ними бороться, им противостоять, если они нам неугодны.
Мы не вольны выбирать свои чувства, потому, что «чувство», повторю, есть процесс чувствования/ощущения[81 - Слова «чувство» и «ощущение» имеют этимологическое родство: корень у обоих слов один и тот же чу/щу. Рассматриваемая нами природа переживания позволяет понять, что между телесным ощущением и душевным чувством не существует непреодолимой границы, поскольку являются аспектами одного психического явления (переживания). Всякое чувство всегда проявляется в ощущении.]. Конечно, мы можем научиться снижать свою телесную и эмоциональную чувствительность (однако в экстремальных ситуациях это и так происходит само собой). И всё же важно понимать, что без обращения к душевной боли невозможно «от неё освободиться»: то, что является причиной боли можно обнаружить и разрешить только внутри этой боли, то есть, переживая боль. Иначе, обезболивая свою душу, мы действуем вопреки самим себе, жертвуя своей жизненностью, переставая быть живыми. Невозможно жить под анестезией, бесчувственно: жить значит – чувствовать[82 - Согласно рассматриваемой нами качественной определённости переживания, жить – значит находиться в отношениях, испытывать потребности, хотеть, чувствовать, выбирать, осмыслять, действовать.].
От чего зависит то, что я чувствую? Это зависит от того, какое значение имеет для меня то, что происходит. А это значение, в свою очередь, зависит от того, кто такой я, какой я, в каком положении, в каком«месте» я нахожусь в данных обстоятельствах (АК). Чувства (состояние) зависят от выбора меня! Качество меня рождает качество моих чувств. Чувства, как некоего отдельного от меня явления, не существует[83 - Без меня – без того, кто может выделить нечто и переживать это – вообще нет никаких явлений, они теряют свой смысл. Жизнь «вообще» существует только с научной точки зрения, то есть абстрактной. Для каждого живого существа есть только его конкретная жизнь, в которой что-то есть или чего-то нет.]. Существую я, который как-то что-то выбирает, как-то к чему-то относится, как-то что-то думает и как-то что-то чувствует: нет чувств, а есть я чувствующий.Какой я, как я отношусь к происходящему, к самому себе, к другому человеку, так я и чувствую.
Всякое чувство (чувствование) является следствием некоего выбора[84 - Выбор невозможно совершить умозрительно, его невозможно себе назначить, предписать, уговорить себя принять тот или иной выбор: выбор происходит.]: выбора себя, своего места, других людей и мира. Но не выбора чувства (или, к примеру, мыслей: лозунг «думай о хорошем» при буквальном его применении – верный путь в невроз). То, что я чувствую, есть мой естественный отклик на происходящее, и это то, что со мной происходит под влиянием того, какое значение для меня имеет происходящее. Занимая одну точку зрения, я буду одним образом откликаться на происходящее, а занимая другую точку зрения – как-то иначе, соответственно этой точке зрения, этому выбору.
Под моим «местом» я подразумеваю, прежде всего, некое место моего «внутреннего пространства»: место меня во мне самом. Это некая моя позиция по отношению к себе и к миру. И это моё место определяет самую важную вещь – кто я такой? В зависимости от того, какую позицию я занимаю, тем я и являюсь. Этим моим «местоположением» определяется моё отношение к себе и к миру.
Кроме того, эта моя внутренняя позиция определяет и моё внешнее местоположение: то, где, с кем и каким образом я нахожусь, в каких отношениях состою (АС), что делаю и чего не делаю (АФ), что чувствую и чего не чувствую (АО).
В связи с этим так важно определить своё собственное место, определить своё положение: в каком я месте? (какое место я занимаю? где я нахожусь?); что в этом месте я делаю? (чем я занят?); кто и какой я в этом месте? (каким человеком нужно быть, чтобы занимать то место, в котором я сейчас нахожусь?); в каком мире я живу и что в связи с этим моим мнением о мире я от него (от мира вообще или от людей, в частности) ожидаю (гласно или негласно требую)? От того, кто и какой я, в свою очередь зависит – почему я именно в этом месте; как я здесь оказался и что мне позволяет здесь оставаться; зачем я здесь; что я чувствую и каково моё состояние в этом месте.
Если мы находимся на своём месте, то никаких неразрешимых душевных тупиков у нас в этом месте не возникает: там просто негде застрять или потеряться. На своём месте можно быть и видеть то, что с нами происходит. Иначе говоря, для человека, занимающего своё место, психологических проблем не существует.
Однако быть вместе с собой и в месте себя (занимать своё место) весьма непросто. Во-первых, с точки зрения удержания внимания, поэтому чаще всего мы находимся в каком-то другом месте, не в своём, ничего не зная ни о своём месте, ни о том месте, которое мы занимаем. Во-вторых, осознание того, что ты занимаешь не своё место (и, тем более, понимание, что ты представления не имеешь о том, какое место твоё) может быть довольно болезненным и тревожным. Но не менее болезненным может быть осознавание того, где твоё место, поскольку это знание требует и соответствующих действий, соответствующего участия в своей жизни. И если мы не готовы к участию, если мы не выбрали отвечать своей жизни, то зачастую уходим от этого знания (лишь бы не слышать укоряющего голоса совести, лишь бы избежать тревоги и боли). Для встречи с этими тревожными и мучительными чувствами нужна особая решимость, нужно желание, нужна внутренняя необходимость в этом.
Чаще всего мы делаем всё что угодно, лишь бы не узнать, какое место мы занимаем, в каком положении мы находимся, что делаем, и каковы результаты наших действий. Знать, что ты не на своём месте, и больно, и чревато необходимостью трудного поиска и выбора своего места. Это трудно не только с точки зрения его обнаружения, но и с точки зрения решимости его занять. Быть не на своём месте зачастую не так страшно: можно прикинуться дурачком, умником, оригиналом, гением, великим – каким угодно, – и… ничего действительно нужного (непременно нового, а значит, трудного и потому страшного) не делать. Решиться занять своё место – настоящее геройство!
От того, что я за человек для самого себя, какой я человек для самого себя и от того, какими я вижу свои обстоятельства, людей в этих обстоятельствах, зависит то, какие чувства я испытываю, в чём вижу свои трудности, какие совершаю действия.
Отношения
Аспект связи (АС): «отношения».
Это система связей человека с различными сторонами объективной и субъективной действительности.
Всё существующее, существует где-то, состоит в связи с чем-то и кем-то. К живому это относится в ещё большей степени, поскольку оно само активно участвует в установлении жизненных связей со своей средой обитания. И среда обитания, в свою очередь, активно участвует в нём: по большому счёту, всякий организм таков, какова его среда обитания – необходимость приспособления к своей среде обусловливает одно из фундаментальных свойств всякого живого организма – его изменчивость. Среда обитания является в некотором смысле неотъемлемой «составляющей» организма, определяя те или иные его свойства.
Среда обитания человека – человеческое общество. Человек развивается сообразно тому обществу, в котором он живёт (в особенности, в первые годы своей жизни). Потому ведущую роль в его самоопределении играют отношения с окружающей средой. (Нет нужды приводить примеры так называемых «маугли», а также педагогической запущенности, когда у ребёнка не формируются соответствующие высшие психические функции вследствие того, что он был выключен из человеческих отношений, из среды – он остаётся человеческим существом, но не становится человеком).
В разных отношениях и в разных обстоятельствах человек определяет себя по-разному: они создают тот фон, тот контекст, который определяет содержание «фигуры». Иначе говоря, среда, в отношениях с которой состоит человек (и которая является частью его самого), создаёт те или иные условия существования, те или иные необходимости, на которые человек вынужден как-то откликаться, как-то их учитывать, и его «форма» (то, каким, кем он себе определит быть) меняется в соответствии с этим условиями[85 - Здесь уместно привести слова Л. С. Выготского о переживании как об отношении: «Переживание ребёнка и есть такая простейшая единица, относительно которой нельзя сказать, что она собой представляет – средовое влияние на ребёнка или особенность самого ребёнка; переживание и есть единица личности и среды, как оно представлено в развитии. Так что в развитии единство средовых и личностных моментов совершается в ряде переживаний ребёнка. Переживание надо понимать как внутреннее отношение ребёнка как человека к тому или иному моменту действительности. Всякое переживание есть всегда переживание чего-нибудь. Нет переживания, которое не было бы переживанием чего-нибудь, как нет акта сознания, который бы не был актом сознания чего-нибудь. Но всякое переживание есть моё переживание. <…> Переживание имеет биосоциальную ориентировку, оно есть что-то, находящееся между личностью и средой, означающее отношение личности к среде, показывающее, чем данный момент среды является для личности. <…> Если дать некоторое общее формальное положение, было бы правильно сказать, что среда определяет развитие ребёнка через переживание среды» [Выготский, 1984, с. 382].].
Существенным обстоятельством является также то, что отношения у человека имеются не только с людьми, – человек состоит в отношениях со всем миром, с природой, с обстоятельствами и событиями своей жизни, со своими состояниями и смыслами, – они непрестанно наполняют переживание человека и побуждают его откликаться на происходящее всем своим существом.
При этом отношения не следует путать с отношением, поскольку они представляют разные проекции переживания: отношения – «аспект связи», а отношение – «аспект координации». Разница эта не всегда видна, но, тем не менее, нетрудно понять, что мы можем как-то относиться к отношениям (с кем-то/чем-то).
Что такое отношение?
Во-первых, моё отношение (АК) к кому-/чему-либо означают наличие между нами некоей связи (АС).
Во-вторых, слово «отношение» буквально означает от-нести, то есть что-то к чему-то приближается и что-то от чего-то удаляется: когда я что-то куда-то отнёс, то этим я что-то откуда-то унёс и что-то куда-то принёс. Во взаимоотношениях это означает, что мы удаляемся и приближаемся (АФ).
Это означает, что в нашей душе что-то происходит, она как-то движется и куда-то нас несёт (либо к, либо от), и это мы как-то чувствуем (АО). Другими словами, мы каким-то образом относимся не потому, что сознательно так «решили относиться», не потому, что мы как-то и что-то думаем по поводу того, к чему мы относимся, а напротив: мы «решаем отнестись» потому, что в душе уже как-то отнеслись, заняв определённую позицию, точку зрения – совершив выбор (АК). И этот свой выбор мы как-то переживаем, как-то его чувствуем (АО), осознавая это (АФ) как своё отношение (АК), которое проявляется в некоем качестве связи (АС).
Характер связи проявляется в той или иной дистанции между мной и предметом моего отношения. Таким образом, отношение можно определить как меру дистанции во взаимодействии.
Кроме того, что мы приближаемся и удаляемся, изменяя характер отношений между собой и миром, мы также открываемся и закрываемся, изменяя характер своего отношения к миру. Характер отношений зависит от характера отношения: отношение определяет особенности связи (близости/дальности, опасности/безопасности, тепла/холода и т.д.), а отношение, в свою очередь – от отношений. Однако зависимость эта неоднозначна: приближение, так же как и удаление, может вызывать не только открытие, но и закрытие, поскольку мой визави также имеет своё отношение ко мне: характер отношений проявляет качество связи, которое определяется взаимным отношением друг к другу.
Отношение всегда связано с действительным внутренним выбором (АК), который существенно отличается от решения (которое мы принимаем сознательно, АФ). И потому весьма вероятна такая ситуация, когда мы думаем о человеке одно (думаем, что относимся к нему так-то), а чувствуем совсем другое (а на самом деле относимся иначе). В этом случае мы себя обманываем, не замечая своих чувств и своего действительного отношения. А потому, скорее всего, мы будем неудовлетворены и теми отношениями, которые у нас будут складываться с этим человеком, потому что мы будем находиться в пространстве своей иллюзии. И его живой отклик на наше живое, настоящее к нему отношение (которое нам неизвестно в силу самообмана) может нами восприниматься как неадекватность, враждебность, необоснованность, несправедливость.
Человек становится человеком только среди людей, это уже банальная истина. В этом смысле весьма точно сказано: «Человек сделан из людей, людьми и для людей»[86 - Конечно, данную фразу можно принять только в качестве остроумной метафоры, поскольку одной из главных отличительных особенностей всего живого является то, что оно не может быть сделано, а может быть рождено и выращено, даже если смотреть на общество как на некую «фабрику по производству людей».]. И если это так, то «краеугольным камнем» человеческой жизни является не что иное, как пространство отношений. Отношения – это всегда некое пространство, ибо они всегда происходят с и между. Они открывают нас миру, а мир открывается нам. Мы живём не просто «в мире». Как люди, мы живём именно в отношениях, и от характера наших взаимоотношений с миром зависит наша человечность, зависит то, насколько мы являемся людьми.
Данное свойство переживания указывает на то, что переживание – это всегда нечто большее, чем «мой внутренний мир». Переживание выходит за рамки моей обособленности, переживание – это всегда я-и-мир в неких взаимоотношениях: мир участвует во мне самым непосредственным образом – в моих чувствах, ощущениях, мыслях, в моём самоопределении, и нет ничего такого «моего», что не принадлежало бы также и миру.
Деятельность
Аспект функционирования (АФ): «деятельность».
Согласно определению Ф. Е. Василюка, переживание есть внутренняя деятельность, особая работа по перестройке психологического мира, направленная на установление смыслового соответствия между сознанием и бытием, общей целью которой является повышение осмысленности жизни. Необходимость в переживании возникает в особых критических жизненных ситуациях, которые не разрешимы процессами предметно-практической деятельности [Василюк, 1984].
Вместе с этим существенные отличия «внутренней» и «внешней» деятельностей, разумеется, не означают того, что в переживании они друг другу противопоставлены. Данное кажущееся противопоставление может исходить из понятного представления переживания как совладания с обстоятельствами жизни (например, смертью близкого человека), которые не могут быть изменены никакой внешней деятельностью. Однако нельзя не признать, что переживая нечто, мы как-то живём и что-то делаем, и наша «внешняя жизнь» проявляет особенности нашей «внутренней жизни». Внутренняя деятельность, в свою очередь, также испытывает влияние внешней деятельности. По сути, их невозможно отделить друг от друга. Например, переживая потерю, мы можем пить горькую, а можем ходить на консультации к психологу. И даже, когда наша внешняя деятельность, казалось бы, совсем никак не связана с тем, что мы переживаем, тем не менее, она испытывает на себе влияние того, как именно мы переживаем. Так, можно читать, и быть поглощённым своими мыслями, в результате чего прочитанное не усваивается; и, напротив, можно настолько активно осмысливать прочитанное, что оно будет оказывать влияние на текущее состояние и характер переживания.
Наша внутренняя деятельность будет различной, в зависимости от того, какой внешней деятельностью мы заняты.
Согласно представлениям отечественной психологии, мышление как внутренняя деятельность, имеет орудийную природу: оно есть интериоризированная («вращенная») внешняя деятельность. Родившись в качестве внутренней деятельности, мышление становится основой для планирования внешней деятельности. Но и внешняя деятельность сохраняет своё влияние на деятельность внутреннюю: они постоянно друг на друга влияют и порождают одна другую.
Переживая, мы совершаем деятельность по осознаванию и осмыслению себя и происходящего и деятельность самоопределения в происходящем.
Мышление как особая внутренняя деятельность появляется всегда в связи с необходимостью решения определённой жизненной задачи: когда мы встречаемся с неким препятствием удовлетворению имеющейся потребности. Если потребности удовлетворяются мгновенно, то и необходимости в мышлении нет. При этом на характер мышления, на то, каким образом будет решаться задача, влияет то, как мы определим самих себя, какой выбор относительно себя и мира сделаем. Исходом этих деятельностей является рождение смысла.
Однако с рождением смысла переживание не исчезает, оно лишь меняет свою качественность. И вопрос смысла перед нами стоит не только в особых критических ситуациях, а вообще всегда: человек – «существо смысла». Вне переживания мы не осуществляем себя как личность, то есть собственно по-человечески. Другой вопрос, что в «обычной ситуации» мы можем отстраняться от выполнения внутренней деятельности по порождению смысла, поскольку в этом нет такой острой необходимости. А критические ситуации, в силу того, что переживаются как угрожающие жизненно важным ценностям, с наибольшей интенсивностью ставят перед этой необходимостью.
Однако мы знаем массу примеров того, что даже критические ситуации не побуждают к внутренней деятельности по проживанию своего опыта и его переосмыслению, зачастую происходит как раз противоположное: человек пуще прежнего отстраняется от неприятных для него чувств, и не производит работы по обретению личных смыслов.
Другими словами, внутренней деятельностью мы можем заниматься и вне критических ситуаций, также как не заниматься ею и в критической ситуации. Переживание выходит за рамки критических ситуаций, оно всеобъемлюще и пронизывает всю жизнь. Здравый смысл подсказывает, что иначе и быть не может, если переживание означает процесс жизни, а переживать – быть живым.
Переживание присутствует в любой деятельности: сама деятельность является проявлением того или иного качества переживания, его творческим исходом – переживание порождает ту или иную деятельность. Другими словами, внутренняя деятельность порождает и наполняет внешнюю: рождённый переживанием смысл приводит к принятию решения и в дальнейшем осуществляется в предметной деятельности, проявляется в том или ином поведении. Равным образом и «не рождённый смысл» проявляется в поведении.
Таким образом, «внутренняя деятельность по порождению смысла» является частным случаем переживания. Переживая, мы можем заниматься разной внутренней деятельностью: например, вникать в свои чувства, отношения, обстоятельства и порождать новые смыслы; или отстраняться, избегать, вынашивать планы отмщения, «думать о хорошем» и т. п. – и это будет нашим способом переживать: переживать «не переживая».
Следовательно, сама предметная деятельность и поведение являются не только порождением переживания, а его неотъемлемой составляющей, его «выразительной» ипостасью. Переживание раскрывается в поведении, как семя раскрывается в ростке.
Проще говоря, переживать – это всегда означает, в том числе, и – жить как-то. Что бы и как бы мы ни переживали, мы при этом всегда как-тоживём: как-то себя ведём, что-то делаем, то есть проявляем себя в поведении.
Итак, АФ «деятельность» описывает не только внутреннюю деятельность по порождению смыслов, но и поведение в целом, которое служит как воплощению этих смыслов, так и основой внутренней деятельности (рис. 2, 3).
В отношении психотерапии, важно осознавать, что практически мы имеем возможность управлять только своим поведением: только через наши действия (внутренние и внешние) нам открываются все остальные аспекты нашей жизни, только через деятельность мы получаем опыт переживания.
АФ показывает то, как данное целое проявляется. Всякое живое существо проявляется в своём поведении. В каком-то смысле мы можем сказать, что всякое наше проявление есть поведение: мысли, речь, чувства, действия, выборы, состояния, отношения – всё это мы можем рассматривать через поведение. Но это не значит, что все аспекты переживания мы можем свести к одному поведению. Важно учитывать контекст подобного рассмотрения. Ведь поведение не возникает откуда ни возьмись: это всегда поведение кого-то, в каких-то обстоятельствах, в связи с чем-то, на основе чего-то. То есть поведение не может рассматриваться вне всей совокупности аспектов, его просто не будет как такового.
То же самое можно сказать о любом другом аспекте переживания: каждый из них является представителем переживания, так как переживание целостно.
Самоопределение, выбор
Аспект координации (АК): «самоопределение».
Центром всякого переживания является определение человеком самого себя. Самоопределение: отношение к самому себе, отношение к своей среде – является сердцевиной личности человека. Оно есть место нашего экзистенциального, сущностного выбора[87 - Выбору посвящена глава «Иллюзия и реальность выбора».] себя и своей жизни: какую точку зрения занять, «с какой колокольни смотреть» – кем/каким мне быть в том, что происходит? как мне относиться к тому, что происходит? чем оно для меня является?»
Качество переживания зависит именно от выбора себя, от того, кем и каким человек выберет быть. Этот выбор рождает и соответствующий выбор мира (см. АС): что именно сейчас происходит? в каких обстоятельствах я нахожусь? в каком мире живу?
Определение себя-и-мира рождает именно такое переживание, а не какое-либо другое.
Феноменологически АК «самоопределение» проявляется как вопрошание себе «кто я?/какой я», как выбор той или иной установки, дистанции (рис. 3).
Выбор имеет свою предысторию, какой-то личный опыт, закреплённый в тех или иных установках. Установка[88 - Будучи порождением определённого жизненного опыта, установка, в свою очередь, формирует последующий жизненный опыт. Она есть готовность воспринимать, чувствовать, видеть, относиться, думать и поступать определённым образом.] есть факт личного опыта – она есть вера в то, что я-и-мир таков. По-другому установку мы называем доминантой, личностной позицией, личным выбором, точкой зрения, экзистенциальным статусом и т. п.
Поскольку самоопределение является «аспектом координации» переживания, то это означает, что все виды собственно «психологических трудностей» берут своё начало в одной основополагающей трудности – трудности самоопределения: человек та?к определяет себя, что это препятствует освоению переживания, то есть приспособлению к существующим условиям и требованиям жизни.
Обобщение
Все описанные выше свойства переживания взаимосвязаны, невозможны друг без друга и раскрываются друг в друге. Они представляют собой единый процесс, в котором мы выделяем разные качественные стороны, в зависимости от того, на что обращаем внимание.
Например:
– От характера самоопределения зависит то, в каком состоянии человек будет находиться, в каких отношениях и с кем состоять, что будет делать, а чего делать не будет (или чего будет избегать делать).
– Невозможно говорить об отношениях и не говорить одновременно о чувствах, деятельности и самоопределении: в отношениях всегда состоит какой-то человек, и его отношения всегда проявляются в каких-либо действиях и состоянии.
– Всякое чувство, эмоциональное и вегетативно-соматическое состояние является проявлением деятельной, смысловой позиции по отношению к происходящему (оно функционально).
– Когнитивная обработка (АФ) влияет на эмоциональное и вегетативно-соматическое состояние (АО), которое в свою очередь всегда влияет на характер когнитивной обработки.
– Связь «самоопределение-отношения» (рис. 2) предполагает логическую связь особенностей самоопределения с соответствующим определением мира (обстоятельств, отношений, окружающей среды), в контексте которого человек определяет себя. Например, если человек боится мира (мир «большой и страшный»), то такому восприятию мира соответствует и восприятие себя («я маленький и беспомощный»). В связи с таким отношением к себе и к миру человек в той или иной степени замыкается в себе, ущемляя не только свою человеческую, но и природную взаимосвязь с миром (постольку, поскольку развившиеся общественные потребности подчиняют себе природные), и это в свою очередь сказывается на его самоопределении.
Чем менее человек учитывает особенности своей среды, тем более он от неё зависит. Кроме того, эта связь показывает, что, влияя на характер отношений со средой, мы влияем как на сферу деятельности, так и на сферу чувств одновременно.
– Связь «отношения-состояние» указывает на то, что чувства появляются и проявляются в отношениях со средой, и что среда влияет на чувства: «объективно» всякое состояние есть какие-либо отношения (с кем-то и чем-то); а «субъективно» всякие отношения есть какое-либо состояние.
