Сегмент власти

– Подожди. А почему ты думаешь, что твои координаты – это широта, а не долгота? – спросил Ливаз, скрестив руки на груди и сделав умный вид.

– Потому, что меридиан сорок четвертого градуса восточной долготы никак не проходит через Европу, – не отрывая взгляда от экрана смартфона произнёс я.

Извинившись за дурацкое замечание, Ливаз стал, как заключенный расхаживать по холлу, держа руки за спиной.

– Теперь давай разберёмся с твоими цифрами. Сорок четыре градуса долготы быть не может и это факт, а вот четыре градуса, вполне себе подходящая меридиана. Она как раз проходит на территории Европы, пересекая вычисленную нами параллель. Значит твои координаты это Четыре градуса Сорок восемь минут и Двадцать восемь секунд Восточной долготы. Проверим куда это нас приведёт. – сказал я, вбивая в поисковую строку полученные координаты.

– А почему именно Сорок восемь минут и Двадцать восемь секунд? Может быть там Четыре минуты, а не Сорок восемь…?

– Ага, Четыре минуты и Восемьсот двадцать восемь секунд? – я усмехнулся.

– Блин, точно, – Ливаз, прикрыл лицо руками, – Извини, опять тупанул.

– Поздравляю тебя, – изучив информацию с сайта, сказал я, – Мы отправляемся во Францию, в город Оранж, где сохранились руины амфитеатра, построенного приблизительно в первом веке нашей эры.

– А чему ты так удивился то?

– Мне тоже нужно во Францию. Только не в Оранж, а в Париж. Поеду проходить аттестацию на адвоката. Если подождёшь, то после собеседования поедем в Оранж вместе.

– Класс! – воскликнул Ливаз, – Поездка за мой счёт.

– Само собой, – со смехом сказал я, – И не только поездка. Я там святым духом питаться не собираюсь.

– Возражений нет, – с улыбкой на лице сказал Ливаз, – Спасибо тебе Денис, и еще раз прими мои извинения. У меня не так много друзей осталось, и так уж вышло, что ты в их числе.

– Ладно, проехали. Мне и самому стало интересно. Я не верю в то, что какие-то сверхъестественные силы или мистические создания поспособствовали одинаковым сновидениям. Этому есть более научное объяснение.

– Как думаешь, что нас ждёт в том амфитеатре?

– Не знаю, – я пожал плечами, – Тайник, наверное, какой-нибудь, отпираемый оставленным тебе ключом. Приедем, найдём и проверим.

– Согласен, – Ливаз кивнул, – Тогда расходимся? Встречаемся…

– Погоди ты, – перебил я Ливаза, – Мне еще приглашение не пришло с Ассоциации.

– Кажется пришло, – глаза Ливаза забегали, – Проверь почту, во вкладке прочитанные.

– Уже посмотрел, что ли?

– Прости, как-то машинально вышло.

– Машинально… Ага. Как же.

В открывшемся письме от Ассоциации адвокатов сообщалось, что мои документы приняты и я приглашён на аттестацию. Дата и время проведения – 07 марта, 09 часов 30 минут.

– Вот чёрт! Завтра уже надо быть там. На чём добираться будем?

– Это я беру на себя. Транспорт я найду.

Мы подошли к выходу. Ливаз прокрутил рычаг и послышался звук задвигающихся ригелей. Массивная дверь сейфового типа, с расположенным по центру штурвалом запирающего поворотного устройства, выпустив пар, стала открываться, запуская внутрь лучи заходящего солнца.

– Интересная дверь установлена на входе в бывшую библиотеку. – насмешливо произнёс я, выходя на улицу.

– Поменял тут кое-что. Установил дверь. Усилил каркас всего здания. По всей территории, – Ливаз очертил рукой свои владения, – Расставлены датчики движения и сигнализации.

– Лучше бы внутри косметический ремонт сделал, – фыркнул я.

– Всему своё время.

Во дворе стоял старенький запыленный автомобиль класса кроссовер. Синтетическая автокраска стала блеклой и могла называть себя чёрной лишь номинально.

– Это что за корыто? – сказал я, забираясь на переднее пассажирское сиденье.

– Это «Номад» – классика отечественного автопрома. Работает на бензине.

– Ух ты!… Сказал бы я лет двадцать тому назад. Зачем тебе такая развалюха?

– Нормальная машина. Управление и бортовой компьютер аналоговый, без всяких маяков и интернет модулей. То, что надо!

– Ладно, убедил, – я покачал головой, – Поехали, а то мне еще вещи собирать.

Автомобиль завёлся со второго раза. Двигатель на удивление работал очень громко, а саму машину время от времени потряхивало. Ливаз вырулил на просёлочную дорогу, преодолел неглубокий ров и наконец через несколько метров мы выехали на асфальт.

– Ты в курсе, что приборная панель не работает?

– Не вся. Видишь, вот, – Ливаз указал пальцем на индикатор низкого уровня запаса топлива, – Горит же.

– Еще и бензин заканчивается. Ты же надеюсь помнишь, что в городе не осталось бензиновых автозаправок?

– Не бойся, доедем. Есть пол канистры… – Ливаз кивнул в сторону багажника, – Гм, должно быть.

Мы выехали на автостраду, которая ближе к городу переходила в главный проспект Кэстилая. На фоне электрокаров, проезжавших мимо, наш бензиновый автомобиль, рычал как лев, пугая всех вокруг характерным звуком двигателя и дребезжанием выхлопной трубы, время от времени выстреливавшей сгустком копоти. Я уже стал забывать какой гнусный и в тоже время чем-то манящий запах может источать бензиновый автомобиль. Чувствовалось, что салон пропитан пылью, маслом и дешевым ароматизатором, пустой стикер которого до сих пор болтается на зеркале заднего вида. Однозначно, автомобилю требовался хороший ремонт, после которого он станет полноправным царём дороги.

– В сам город не заезжай, – предупреждающе сказал я, – Остановись у той надземной станции. Дальше поеду на метро.

– Как скажешь, – сказал Ливаз, сворачивая и останавливаясь у обочины. – Вечером сам доберешься или тебя забрать?

– Доберусь как-нибудь, – вылезая из машины сказал я, – До вечера.

Подъёмник к надземной станции метро находился неподалеку. Поднявшись на посадочную платформу, я уселся на скамейку, ожидая прибытия поезда. На смартфон поступил звонок от Дёмина.

– Денис, черт тебя побери, ты почему недоступен был?! – надрывая голос прокричал Дёмин.

– Палыч, спокойно. Ты чего разорался? Что стряслось?

– Погоди, – из динамика доносились звуки от стука пальцев по дисплею смартфона, – Катя! Шифрование звонка, живо!

– Запрос на шифрование…, – донеся голос виртуального ассистента Дёмина, – Активирован.

– Денис, пол часа назад от меня гости вышли, сам знаешь кто. Расспрашивали про твой неофициальный разговор с Зейналовым. Говорят, ты оказывал давление на подозреваемого и превысил свои должностные полномочия.

– Что?! Они там что совсем из ума выжили?! – возмутился я, – Не было ничего такого!

– Криминалисты сделали, смыв небольшого пятна крови, обнаруженного возле стола, в кабинете Рамаренко. Это была кровь Зейналова. Рамаренко с перепугу стал открещиваться и клясться, что ничего не делал. Рассказал, что обнаружил на столе рассыпанные канцелярские иглы, утверждая мол был беспорядок, после твоего ухода, – Дёмин помолчал, а затем продолжил, – Денис, они тебя ищут и скорее всего негласно, поскольку я не видел официальных ориентировок на твоё имя. Будь осторожен.

– Спасибо за информацию, Палыч. Я твой должник.

– Сочтемся. Конец связи.

Электропоезд как раз подъезжал к станции «Периметр», название которого было озвучено через громкоговоритель, томным мужским голосом. Вдали стал вырисовываться Кэстилай, заметить который было невозможно. Территория вокруг города с годами превратилась в пустошь со слабо выраженной, по большей части даже отсутствующей флорой и фауной. Редко встречающиеся деревья и трещины в земле придавали этой местности вид безжизненной пустыни, что в свою очередь сильно контрастировало с городом и прилегающей к нему территорией, со всеми его цветущими садами и зелеными насаждениями. Несмотря на свой ужасающий вид на пустыре иногда можно встретить людей, называющих себя степняками. Когда-то им даже была посвящена целая газетная полоса. Основной костяк степняков ранее составляли осужденные, которые по обвинительному приговору суда выдворялись за пределы населенных пунктов, лишаясь всех городских благ, без права на реабилитацию. У таких осужденных конфисковалось всё – имущество, дом и деньги. Изгнание, как мера наказания применялась судами в период с 2040 по 2060 года, и в последующем была упразднена. За двадцать лет существования, всего по стране к этой мере наказания было приговорено свыше одного миллиона человек. Всё это время люди вели нескончаемые дискуссии по этому поводу. И как всегда мнения разделились. Одни утверждали, что применение крайних мер при назначении подобных наказаний оправдано, приводя в пример трагические террористические и экстремистские события из истории. Другие же были против изгнания и применения иных бесчеловечных методов борьбы с преступностью, скандируя о гуманизации уголовных наказаний. Среди жителей даже ходили слухи о том, что это ничто иное как демографическая политика государства, направленная на уменьшение численности населения. Интересно лишь то, что даже после введенного моратория и последующей отмены изгнания, ряды степняков продолжали пополняться. Наблюдалась миграция целых семей за пределы города, примыкавших к степным жителям. Один журналист, имя которого в статье не указывалось, написал труд о наблюдениях за степняками. Он инкогнито провёл целый год, проживая совместно с ними.

Всю территорию за пределами населенных пунктов, степняки прозвали «Инчи», что переводится как «Свобода». На земле Инчи почва не везде пригодна для возделывания. Это и разделило всех степняков на две абсолютно разные фракции – Козгалы и Конысы. Представители фракции Конысов, или Поселенцев, заняли плодородные участки земли, где взращивали овощные культуры. Козгалы же, или Передвижники, стали неким извращенным аналогом древних кочевников.

Жизнь в изгнании отбросила абсолютно всех степняков на много столетий назад в развитии. Тем не менее, Конысы приспособились к новой жизни. Они создавали поселения, называемые твердынями. Выстраивали забор вдоль своих границ. А избранный народным голосованием правитель, находился у власти до самой своей смерти. Размеры поселений были различными, но в основном могли вместить в себя до ста тысяч человек. Быт и жизненный уклад жизни внутри поселений журналист не узнал, поскольку ему «посчастливилось» оказаться во фракции козгалов, на которых земля Инчи повлияла гораздо иначе. Изо дня в день козгалы преследовали единственную цель не умереть от жажды, голода и холода. Рацион питания козгалов был предельно скуд – съедобные дикие растения и коренья, птицы, степные грызуны такие как хомяки и пищухи, иногда рыба и птицы. По долгу на одном месте они не останавливались и старались большую часть времени находится в движении. Жили они в самодельных кибитках с деревянным каркасом и войлочным покрытием. Каждая кибитка вмещала в себя до шести человек. Практичная конструкция позволяла козгалам быстро собирать и также быстро разбирать свои жилища. Основным способом добычи пищи у козгалов была охота и рыбалка. Имевшийся в наличие крупный рогатый скот, козгалы использовали в качестве тягловой силы. Никто и не подумывал использовать скот как то иначе. Временами отдельные племена козгалов выходили на рейд и разграбляли отдаленные деревни, не относящиеся ни к одному из регионов страны. Бывало и так, что козгалы осуществляли налёты на слабоукрепленные поселения фракции конысов, разрушая их твердыни до основания и убивая поселенцев. Более укрепленные поселения козгалы старались обходить стороной.

Зима, как утверждал журналист, переносилась козгалами труднее всего, в чём он смог убедиться на собственной шкуре. Если в жаркое время года можно было хоть как-то укрыться от палящего солнца, то зима была целым испытанием для козгалов. Для того, чтобы согреться они обматывались всей имеющейся одеждой и различным тряпьём, перед этим обмазавшись животным жиром. Как правило, число стариков и новорожденных после зимы сокращалось и выживали лишь единицы, поэтому женщины предпочитали рожать детей так, чтобы к зиме их дети окрепли и смогли стойко перенести суровые зимы на землях Инчи. Варварство и беззаконие для козгалов было обычным делом. Безусловно, у каждого племени был свой вожак, но его власть ограничивалась лишь отысканием нового места, куда он поведёт своё племя. Любой из козгал, усомнившийся в возможностях своего вожака мог безнаказанного убить его и встать во главе племени, рискуя повторить участь своего предшественника. Больше всего в племени уважали силу, представителям которой отдавали предпочтение абсолютно во всём. Те, кто сильнее – питался первым, пользовался любой понравившейся ему женщиной и забирал у других то, что ему приглянулось. К слову будет сказано, что лица женского пола любого возраста оказались в самом низу так называемой иерархии. С ними никто не считался, их мнение никого не интересовало, и они были предназначены лишь для мужских утех и продолжения рода. Мужчины же в свою очередь, тоже разделялись. И если сильному мужчине, как уже было сказано, позволено всё, то слабые мужчины были ограничены в своих правах. К несчастью, как подметил журналист, он попал в класс слабых мужчин. Изо дня в день силачи унижали его, постоянно издеваясь и надсмехаясь над ним. Несколько раз, как замечал журналист, он и другие «слабаки» в течении нескольких дней оставались без еды или воды, так как ненасытные «силачи» съедали весь добытый дневной провиант племени. Спустя год пережитого кошмара, по чистой случайности журналисту удалось сбежать из племени и вернуться к нормальной жизни, укрывшись за стенами города. В заключении своего труда он предостерегал сограждан воздержаться от идеи примкнуть к рядам степняков, поскольку цена свободы, о которой они пропагандируют, весьма велика.

Эта статья была написана почти пятнадцать лет назад и после этого никто более не отважился повторить поход журналиста. На основании этого рассказа, в обществе сложилось стойкое представление об ужасе, которое подстерегает каждого, кто осмелиться покинуть город.

***

Осматривая вагон метро, в углу над головой я заметил небольшую камеру видеонаблюдения, смотрящую в сторону выхода. Если я верно угадал с маркой и моделью видеокамеры, то угол её обзора небольшой и составляет не больше 90 градусов, что не позволило было зафиксировать меня при входе в вагон. На станции метро, где я сел в поезд, видеокамеры отсутствовали. А вот на станции южного аванпоста, где я собирался сойти, нужно быть осмотрительней, чтобы не попасть в поле зрения камер. «Если меня и впрямь разыскивает КРБ, то мне стоит быть настороже» – подумал я, – «Удаление чипа не сделало тебя невидимым, Денис».

«Южный аванпост», – прозвучало из громкоговорителя. Поезд остановился. На выходе столпились люди, среди которых затеряться было не проблемой. Нужно только не отставать. Две неподвижные камеры расположены по обеим сторонам от выхода с вагона метро. Третья камера, поворотная, установлена под потолком напротив выхода и направлена в сторону лестницы. Угол обзора примерно девяносто градусов, угол поворота тридцать градусов, значит выход из метро она не захватывает. Четвертая камера, неподвижная, расположена рядом с третьей и направлена в сторону подъёмника. Проблему может составить пятая купольная камера под названием «Рыбий глаз», с круговым обзором. К счастью для меня, она не оснащена программой распознавания лиц, в отличие от четырёх предыдущих.

Двери вагона метро открылись. Я протиснулся в толпу людей. Колона двинулась. Я опустил голову вниз, сделав вид будто смотрю серфаю в интернете. Подходя к лестнице, толпа разделилась. Большая часть ушла к подъёмнику. Возле меня оставалось всего лишь шесть человек, из которых был никудышный заслон. Воспользовавшись человеком, шедшим справа от меня, я скрылся от «рыбьего глаза» и быстрым темпом устремился вниз по лестнице. Спустившись я вышел из надземки, где возле тротуара увидел припаркованный у обочины уже знакомый «викторианец», за рулём которого сидел дядя Лёня. В правой руке он держал обёрнутый в салфетку наполовину съеденный чебурек, а в левой у него была бутылка с соком. Увидев меня, таксист расплылся в улыбке и стал махать мне рукой, зазывая сесть в машину. Ускорив шаг, я направился к машине и ловко нырнул на заднее сиденье.

– Денис, привет! Как жизнь? Будешь? – спросил дядь Лёня, протягивая мне пакет с чебуреками.

– Привет, дядь Лёнь, – жестом я отказался от чебуреков, – Вы можете выключить навигатор, видеокамеру и счётчик оплаты?

Таксист озадаченно посмотрел на меня и безмолвно выполнил мою просьбу.

– Проблемы? – заводя мотор, спросил таксист.

– Есть немного.

Леонид качнул головой и вырулил на главную дорогу. Я достал смартфон и позвонил Блюхеру Антону.

– Ты на работе?

– Сегодня последний день, – ответил Антон и перешёл на шёпот, – Тут люди приходили утром. Тебя разыскивали.

– Кто такие? Что хотели?

– Без понятия. Они не представлялись. Одеты в официальных костюмах. Пиджак, рубашка и всё такое. Их было трое. Я сказал, что мол тебя нет и если хотят оставить сообщение, то могут передать через меня. Они молча развернулись и ушли. У тебя всё нормально?

– Не совсем. Мне нужна твоя помощь, Антон.

– Всё что угодно. Я у тебя в долгу, Дэн. Мне звонил Виго и предложил работу. Сказал, что ты ему меня порекомендовал.

– Антон, ты мне ничем не обязан и если откажешься, то я пойму.

– Денис, я хочу помочь, говори, что надо сделать.

– Возьми резервный чип-ключ и иди в мой патэр.

– Хорошо. Пять минут, и я буду там. Не ложи трубку.

Послышался звук открывшегося сейфа с запасными ключами на ресепшене. Звук шагов. Шум работающего лифта. Открытие дверей лифта и снова звук шагов.

– Денис я на месте. Что дальше?

– Найди моего робота и включи на нём режим удаленного доступа.

– Включил, – спустя некоторое время ответил Антон.

– Иди к кладовке, он в стене прихожей справа от входа и достань черный рюкзак. В зале слева на стене кнопка – нажми её. Откроется встроенный шкаф. Сними с вешалки два костюма, один серый и один темно синий. Они висят на плечиках. Сложи их в рюкзак. Там же в шкафу на двух полках сложены летние цветные рубашки и футболки. На нижней полке спортивный костюм бежево-серого цвета и двое синих джинсовых штанов, захвати и их.

Пока Антон складывал мои вещи, я свернул окно вызова и открыл приложение удаленного управления на телефоне. Переключив тумблер в программе, я подключился к роботу и активировал ручное управление.

– Денис, тут твой робот летит прямо на меня, – очевидно волнуясь произнёс Антон.

– Знаю, Антон. Это я им управляю. Прицепи к клешне робота сумку и убедись, что она надёжна закреплена.

Через встроенную в робота видеокамеру я увидел, как Антон суетясь прикрепляет рюкзак к клешне.

– Готово. Что ещё?

– В эту квартиру я в ближайшее время не вернусь, так что хочу попросить, чтобы ты пожил здесь какое-то время. До кафе Виго близко, все удобства есть, главное счета оплачивай вовремя.

– Не волнуйся, твой патэр будет в целости и сохранности.

– Знаю, потому и передаю его тебе. Всё, пока. Еще увидимся.

***

Солнце зашло. Такси мчалось по автостраде, освещая перед собой путь тусклым светом пожелтевших стекол фар. По дороге на базу я снова пристально следил за переходом красивого городского рельефа в пустошь земель Инчи, населяемую степняками.

– Слыхал какие басни рассказывают про это место? – высморкавшись спросил таксист.

– Да, читал. Думаете выдумка?

– И да, и нет. Эти газетчики любят всё приукрасить. Пока сам не увижу ничего сказать не могу. Эти степняки приспособились жить и выживать там, где такой человек как я не прожил бы и недели. Условий для комфортного существования у них нет, и я даже не представляю каково им там.

– Может всё не так уж и плохо?

– Возможно, – сказал дядь Лёня, перестраивая машину на другую полосу, – Но проверять это я не осмелюсь. Мне город, как то ближе по духу приходится.

– Почти приехали, – сказал я, всматриваясь в темноту, – Видите дорожный знак перед заездом на территорию пригорода «Послеречинск»? Перед ним сверните налево по просёлочной дороге. Только осторожнее, здесь очень крутой спуск.

Электрокары, такой модели как Викторианец, не предназначены для езды по внедорожью, и как бы дядь Лёня мастерски не управлял транспортным средством, всё равно, аккуратно спуститься не получилось, и машина слегка ударилась дном. Кое-как преодолев спуск и сопутствующие ухабы, мы поехали дальше.

– Я здесь сойду, – заехав в лесополосу сказал я и вдруг понял, что не смогу расплатиться с таксистом, потому что тогда будет видна транзакция.

– Романыч, я не смогу с тобой расплатиться. Если оставишь номер счета я перекину деньги позже. Со своего чипа не могу…

– Всё нормально Денис, – перебил меня Леонид. – Сочтёмся. Если что номер мой знаешь. Буду нужен, вызывай.

Синий «викторианец» под управлением Леонида тронулся и не спеша поехал обратно к главной автостраде. Я побрёл в сторону базы по накатанной дороге, чтобы не заблудиться. Преодолев редко поросшие деревья, показалась территория бывшего школьного двора. В своё время она была единственной в этом пригороде. Судя по большой территории и многосекционным зданиям, эту школу посещало много учеников. Как и остальные, она закрылась в связи с нерентабельностью, после того как в две тысячи сто первом году по всей стране был введён новый формат обучения и все ученики посещали занятие путем погружения в виртуальную реальность, находясь у себя дома. Я помню, как в то время многие люди выступали с митингами в поддержку возрождения традиционного обучения, однако все их усилия оказались напрасными. Законопроект конгрессом всех регионов страны был рассмотрен и принят в кратчайшие сроки.

Несмотря на то, что школа была заброшена более десяти лет назад, ее здания и примыкающие корпуса остались неразрушенными, если не считать отсутствие окон и дверей. Вся территория школы поросла высокой травой. У обочины, напротив главного входа стоял старый школьный автобус. Его синий цвет с годами поблек. Поодаль стояло здание, служившее трансформаторной подстанцией. В этой местности очень редко ступает нога человека, иначе здесь уже всё было бы разобрано по кирпичику или вандалы прошлись бы здесь, превратив это место в руины.

У входа на базу стоял автомобиль Ливаза. «Он уже здесь», – подумал я и подошёл к двери, посмотрев в объектив сканера сетчатки глаза. Замок щёлкнул и дверь стала автоматически открываться.

Ливаз ожидал меня в холле. Рядом с ним стояло двое человек..

– Привет, Дэн, – сказала девушка, выходя из тени.

– Алекса? – я впал в ступор, – Как это понимать Ливаз? Что она то тут делает? Ах, ну конечно! То есть наше с тобой свидание, Алекса, было частью Ливазовской комбинации?!

– Нет, – подойдя ближе и положа руку мне на грудь сказала Алекса, – Это не было частью плана, клянусь.

– А ты что молчишь? Ничего не хочешь мне сказать? – сверля Ливаза взглядом, спросил я.

– Это правда. Я не знал про ваши отношения.

– Чел, расслабься, они говорят правду, – сказал второй сподвижник Ливаза, невысокий молодой парень в ромбовидных очках и с засаленными разноцветными волосами. На мочке его левого уха болталась черная кольцевидная серьга.

– А ты еще кто такой? – возмутился я.

– О, сорян, чел. Я Сократ. Мозговой центр команды. Хакер, компьютерный гений и…

– Всё, хватит! – перебил Сократа Ливаз, – Не выпендривайся!

– Окей шеф, ясность полная, я само молчание. Не обессудь, больше не повторится.

– Он всегда такой болтливый? – спросил я.

– Ты к нему привыкнешь.

– Сократ? Странное имя, – я посмотрел на хакера и протянул руку.

– Кличка такая, – сказал Сократ, пожимая мне руку, – А зовут меня Лукас.

– И какая у тебя специализация?

– Социальная инженерия, ботнет, шифрование и взлом систем, – с гордо поднятой головой произнес Сократ.

– Ну а ты? – спросил я Алексу, не прокомментировав ответ Лукаса, – Талисман команды?

На лице Алексы образовалась хитрая мина, глаза засверкали. Скривив губы, она стала пятиться назад. С усмешкой, она поджала ногу и резко оттолкнулась от стены, побежав прямо на меня. Оказавшись рядом, Алекса резко подпрыгнула, сделала кульбит в воздухе, приземлилась на стол и отпружинив от него сделала сальто назад.

– Гимнастка? – спросил я и зааплодировал, – Зачёт.

– Ничего не потерял? – спросила Алекса, доставая из заднего кармана джинс мой телефон.

– Что? Как это ты?… – я стал проверять свои карманы.

– Держи, – сказала Алекса, передавая мне смартфон, – И больше не теряй.

– Хорошая команда у нас набирается. Бывший детектив, хакер, эквилибристка и ученный. Ливаз, мы банк собрались грабить? – расхохотавшись спросил я.

– Один я бы не справился и поэтому стал набирать отряд. Как я тебе уже говорил, у меня есть подозрения, что загадочная смерть моего отца, оставленный им ключ и наши сны, как-то связаны между собой. Ко всему этому можно прибавить складывающуюся в Кэстилае тревожную обстановку. Вся социальная система рушится как карточный домик и этого не заметил бы только слепой. Уровень преступности за последние годы заметно вырос. Людей пачками увольняют с работы, оставляя без средств к существованию. Кто-то не выдерживает и сводит счёты с жизнью, а кто-то и вовсе идёт на самые крайние меры.