скачать книгу бесплатно
Последнее он сказал только себе самому. Потому что в утверждения Анфисы о неспособности великовозрастных юнитов к развитию почему-то не поверил. Может, в силу материалистического воспитания (в основном), которое утверждало, что «все в мире течет, все развивается». Или изменяется. Не суть важно.
– Да и не стал бы я молниями в храм разбрасываться. Люди не поймут. Вам же, Анфиса Никаноровна, могу пообещать. Если земли, и замок останется за мной, за родом бояр Шубиных, то договор ваш с батюшкой я исполню, как и было им исполнено. Потому жду от вас помощи.
– Какой же, Николай Ильич?
– Ну, во первых, мне нужно знать побольше про Одаренных, про магию. Особенно родовую. В школе, как я убедился уже давно, знаний много не дают. Предполагаю, что на уроках, что проводят исключительно для Одаренных, та же самая история наблюдается. И учат их самому нужному и сокровенному дома, в родах. Договорились?
– А что во-вторых? – улыбнулась баронесса.
– А во вторых, уважаемая, надо мне отыскать в законах Великого русского княжества такой, что оградил бы меня от опекунов. До совершеннолетия, конечно. Тогда и разговор с вами продолжим, Анфиса Никаноровна. Согласны?
– Куда я денусь, Николай Ильич? – вздохнула женщина.
– С подводной лодки, – улыбнулся Николай; но этого Анфиса, конечно, не услышала.
Глава 6
В коридоре Николая ждали дядька Михаил с управляющим, Арсентием Палычем. Последний разве что не приплясывал от нетерпения. Боярич глянул на дядьку: «Чего это он?». Тот только пожал плечами. Ну, и лицо сделал чуть виноватым. На что боярич выудил еще одно воспоминание из фильма: «Не виноватая я, он сам пришел!». В смысле, сам узнал.
– Ты что-то хотел, Арсентий Палыч? – спросил парень, уже догадываясь, каким будет ответ.
– Ну, так говорят, что Дар теперь у вас есть, Николай Ильич, – уставился мужчина снизу вверх в лицо парня с нескрываемым нетерпением.
Кто именно доложил управляющему эту новость, боярич выпытывать не стал. Скорее всего, тот парнишка, что прислуживал в бане.
– Есть такое дело, – кивнул он, поворачивая к выходу с этажа, и вообще из донжона, – но в чем срочность? Вы, Арсентий Палыч, аж побледнели.
– Ну как же! – всплеснул руками мужчина, семенящий чуть позади боярича, – земля-то не ждет. И наша, и у свободных, и у соседей, с кем ряды установлены. А неисполнение их, сами знаете… Оно, конечно, Одаренного и со стороны нанять можно. Но тут ваша воля и слово нужны. Да и прибыли тогда никакой не видать. Как бы в убытки не влезть.
Боярич не знал, но предполагал, что дело там пахнет солидными штрафами. Хотя сам он почему-то не считал транспортное средство, он же «трактор», таким уж воплощением прогресса. Может потому, что перед глазами вдруг предстали очередные кадры – со сборочных конвейеров тракторных и автомобильных заводов; с полей, на которых уступами, непреклонно движутся комбайны, и вереницей по разбитым проселкам переваливаются на ухабах грузовики, полные зерна. Но управляющему он сказал, конечно же, совсем другое:
– Понимаю вашу заботу, Арсентий Палыч. Потому сейчас прямо к мастерским и идем. Посмотрим, как там дело обстоит. Но только по этому вопросу. Со всем остальным позже, ближе к вечеру. В кабинете батюшкином и доложите, как у нас дела обстоят. Договорились?
Управляющий аж сбился на шаг позади него. Может, что-то и хотел сказать, но подавился словом. И неудивительно – боярин Морозов так с холопом, даже и такого высокого по местным рамкам ранга, говорить бы не стал. Приказал бы и все. Так что в двери, которые скользнувший вперед дядька открыл перед бояричем, под яркие, но еще не жаркие лучи солнца процессия вышла гуськом. Впереди боярский сын, за ним дядька Михаил, и последним Арсентий Палыч, едва успевший выскользнуть в проем. Ему старый казак дверь с тугой пружиной придерживать не стал. Во дворе изменений никаких не было. Разве что на ступенях никого не было. А пара холопов, находившихся на каменной площадке перед центральным зданием замка, тут же приняла деловой вид, и исчезла в каких-то помещениях, что скрывала в себе замковая стена. По правую от боярича руку. Он же, вместе со спутниками, повернул налево, где на всю половину стены, то есть метров сорок, не меньше, скрывалась за искусственным камнем механическая мастерская. Ну, и гараж одновременно. На последнее указывали ворота, в какие вполне мог проехать «Камаз» или, к примеру, «Кировец».
Транспортное средство, рожденное «гением» привезенного из германский земель холопа, было гораздо меньших размеров. Это Николай точно помнил. Потому что ему, как сыну хозяина окрестных земель, и этого самого «трактора» позволялось иногда посидеть рядом с «трактористом». Нужно признать, что к игрушке этой, дававшей, впрочем, неплохой доход, боярич быстро охладел. Ну, не было у него тяги ни к технике, ни в общем к сельскому хозяйству. Иное дело один из «четверки мушкетеров», сынишка того самого гения, Курт. Вот этот любую свободную минуту – которая появлялась после тренировок с бояричем и его же проказ – проводил именно здесь, с отцом.
Он сейчас и открыл дверь, отстоящую от ворот метра на два. Тоже железную, и снабженную внушительным замком. Сейчас этого замка на дужках не было, и створка, несмотря на внушительную толщину и вес, легко провернулась, открывая полумрак механической мастерской. Тут тоже были окошки – но уже горизонтально ориентированные и под самым потолком. Который в высоту достигал метров шести.
– То есть, – прикинул Николай, – двух внутренних этажей стены; иди половины ее высоты. Солидно. А чем это наш гениальный механик занимается?
Прежде, чем подойти к тому уголку в дальней части помещения, где сидел спиной к вошедшим герр Генрих Шварц, он же Егор Шварцев, боярич поднял голову, попытавшись найти и здесь волшебные шары. Потому что понимал, что освещенности в этом здании ну никак не хватает для работы.
– Если только ворота, да двери открыть. А зимой? – задал он себе вопрос, – ага – от они, родимые.
На противоположной, глухой стороне огромного помещения действительно обнаружились искомые светильники. Конечно, без привычной уже парню бронзовой, или позолоченной мишуры, но вполне себе функциональные.
– Наверное, – поправил себя боярич, – иначе зачем бы они тут висели. Да и помнится, что одна – вон за тем столом, где сейчас сидит дядя Генрих – точно горела. Спить он, что ли?
Он поводил взглядом по сторонам; увидел у двери какую-то трубу – метров двух длиной. Прежний Николай схватил бы ее, наверное, только для того, чтобы размахнувшись, со всей одури вдарить по железной воротине. Единственно, чтобы со злорадством поглядеть, как вскочит со своего места пожилой механик. Но теперь в теле боярича был другой человек.
– Или несколько человек, – механически поправил себя Николай, – и прут этот, нужен мне совсем для другого.
Действительно – предполагаемая труба, где-то на полдюйма, оказалась чем-то вроде ломика. Только без заостренного и сплющенного концов. Но для боярича, для его эксперимента, вполне подходила.
– Только бы не разбить, – успел он подумать, касаясь тяжеленной железякой стекла, или иного материала, из которого был изготовлен светильник.
Выдохнув излишки воздуха из груди, он даже напрягся – словно готов был чисто физически вытолкнуть из себя толику искр. На деле же напряжение нужно было совсем иное, не до конца понятое Одаренным, но вполне работающее. Подчиняясь команде новоявленного мага, искры, скопившиеся вокруг ядра в его груди, приняли то самое упорядоченное движение, о котором говорилось в учебнике по физике.
– Кажется, за шестой класс, – не стал углубляться в кладовые памяти парень, – но это не важно. А важно, что я действительно вижу, как искры эти добираются до ладоней, и исчезают в железяке. Наверное… Ну, точно в ней – иначе, отчего бы светильнику так ярко не засиять?
Этот светильник был крупнее тех, что остались светящимися в бане раза в два. Ну, и искр, или Силы в них боярич влил соответственно. Приход-расход пока отмерять он не умел; сориентировался по времени. А именно – секунд десять, и эта часть гаража была освещена не хуже, чем…
– Майн гот! – воскликнул кто-то за спиной, – неужто этот мальчишка…
Николай резко развернулся, и Генрих, который оказался за эти секунды рядом, растерянно, и даже испуганно замолчал. Боярич Шубин германских языков, ни одного, не изучал; как и Виктор Николаевич Добродеев. Ну, за исключением общеизвестных фраз из тех же фильмов и анекдотов. Но сейчас понял механика хорошо.
– Мальчишка?! – повторил он, покатав желваками на скулах.
Так, что видно было – пожилой холоп готов был под этим взглядом рухнуть на колени. Как и сын его рядом, на которого перевел взгляд боярич… нет – боярин настоящий, из рода Шубиных. А за ним и управляющий склонился в поклоне. А казак рядом с ним лишь склонил голову, но выглядел озадаченным; и, кажется, в чем-то обрадованным.
– Простите, господин, – проговорил с отчетливым акцентом Шварц-старший, – от волнения я это. И от осознания того, что дело отца вашего, боярина Шубина, не будет загублено. Еще раз прошу простить великодушно. Более не повторится.
Николай взял паузу, а потом кивнул:
– Хорошо. Забудем. А теперь расскажи, о каком таком деле отца моего ты сейчас говорил?
Он опять повернулся к светильнику, одиноко светящему на стене; переходить к следуюшему, и повторить опыт, как хотелось недавно, передумал. Ко времени вспомнил, что говорила Анфиса – не показывать всех своих возможностей. И хотя во всех стоящих здесь он был уверен… ну, почти на сто процентов… но кто-то же ведь управляющему о его одаренности донес?
Взгляд его опустился вниз – на темнеющую прежде груду металла. Которая под светом оказалась самым обычным токарным станком.
– Ха! – хмыкнул он про себя, – самым обычным. Вот здесь, в центре России, явно забывшей перескочить из средневековья в просвещенный век? Понятное дело, что этот станок, и все остальные (тут он посмотрел вправо, и влево, отметив и сверлильный, и плоскошлифовальный, и…) трофеи с германской войны. Однако откуда сам Николай знает о предназначении каждого? И не просто знает, а прямо сейчас готов подступить к токарному, установить куда надо металлическую заготовку, и изготовить… Да хоть что изготовить, что подвластно мастерству токаря-фрезеровщика шестого разряда. Лишь бы резцы подходящие были, да чертежи точные.
– Так что там, про дело отцово?
– Прошу, господин, – опять склонился в поклоне механик, – там все, что мы обсуждали с Его Сиятельством, господином боярином.
– Ну, пошли, посмотрим, – разрешающе кивнул Николай, забросив ломик на плечо.
Как оказалось, не зря. В том углу, где механик, оказавшийся еще и инженером-конструктором, организовал для себя рабочее место, было тоже темновато. И свет единственной лампы туда не доставал. Зато здесь, прямо над столом, или верстаком, была другая; пониже. Настолько, что боярич, привстав на кончиках пальцев ног, сумел бы достать до нее. Наверное. Потому что проверять этого он не стал, решил еще раз проверить свои способности. Так сказать, дистанционно. И светильник над столом послушно загорелся. Осветил то, на что герр Шварц смотрел с гордостью.
А боярич про себя присвистнул:
– Это что за смесь бульдога с носорогом? Или ежа с ужом? Неужто батя решил с трактора на автомобиль пересесть?
В общем, на первом, и самом большом чертеже, почти картине, была изображена карета, или тарантас, или… В общем, экипаж, у которого передняя часть никак не совмещалась с живыми движителями. То есть, не было козел, или облучка; дышла, и многого еще чего, перед чем даже обновленная память Николая спасовала. Зато было что-то вроде выносной остекленной будочки, которая, очевидно, представляла собой кабину транспортного средства.
– Ну, и что это за угре… в смысле – что вы с батей хотели изваять?
– Боярин Илья Николаевич в последнее время много путешествовал, – начал Генрих Шварц издалека; кстати – на немецком, на котором у было удобней изъясняться; боярич не возражал, – здоровье его, увы, не совсем способствовало этому. А в планах его были поездки в совсем дикие места, где дневные перегоны могут быть куда как короче, чем расстояние от одного села, или городка до другого. А на этом вот…
Механик ловко выдернул из стопки листов – плотных, размером в половину ватманского – другой чертеж; уже с размерами. Пусть и не в том формате, к каким привык работать… ну, скажем, токарь шестого разряда, но было вполне понятно. Да хотя бы исходя из размеров походной кровати, которая занимала куда как меньше половины этого минивагона.
– Ну настоящий автодом, – восхитился было Николай, и тут же был перебит немцем:
– Вот тут все показано. И спальни две, и удобства все. В общем, господин, вместе с охраной из пяти человек, и механиком можно было бы вполне комфортно передвигаться. Да хоть и до самого Великого океана.
– Да неуж-то, – фыркнул негромко Николай.
Кое какие знания из географии и истории завоеваний российских княжеств все же закрепились в памяти. И сейчас по короткому размышлению, он был вынужден признать – в словах немца смысла было достаточно. Потому что в этой России хотя бы часть из двух извечных бед русских была изжита. Силами и уменьями Одаренных стихии Земли были построены магистральные дороги – куда там автобанам! Хотя бы по той причине, что прочность их была проверена уже веками. Ни Ермака, ни Хабарова в этом мире не случилось. Может, люди эти и родились на просторах Руси, но раньше от западных границ на восток протянулась широкая… как определил сейчас Николай, шестиполосная дорога очень даже высокого качества. И разведка, да освоение Сибири шло как раз по мере строительства этого трасса.
– Промахнулись, конечно, немного, – еще раз ухмыльнулся боярич, представив мысленно карту Великого русского княжества, – километров на четыреста от Владивостока. Но и туда дорога была проведена – больно уж бухта удобная. Но не об этом сейчас речь. И насколько продвинулись труды ваши, Егор Николаевич?
Шубин спросил теперь по русски, и немец, чуть запинаясь, ответил:
– Вот, чертежи в основном готовы, господин Николай Ильич. Да материал в основном потребный собран. С запасом.
– Показывай!
Пришлось всей кампанией, ведомой теперь механиком, идти в другой конец помещения; мимо сиротливо приткнувшегося к воротам «трактора», к целым «залежам» настоящих сокровищ. Это та часть боярича, что за станки токарные и иные отвечала так определила. Ну, и вояка в душе шевельнулся. Боярич вдруг представил себе, как из сложенных стопой толстых металлических листов, да прислоненных к дальней стене не менее прочных на вид стеклянных вырастает, к примеру, БРДМ, или та же бээмпэшка… что бы это не значило.
– Вот, – с гордостью заявил Генрих, останавливаясь перед этими заготовками, и еще кучей других железяк, явно еще не побывавших в деле, – все высшего качества; обработано Одаренным четвертого уровня…
– Серьезно, – признал Николай, – интересно – кумулятивный снаряд такую броню возьмет? Или тут другими категориями судят, магическими?
– Николай Ильич, батюшка! – буквально простонал управляющий.
Боярича впервые назвали так; потому он, наверное, нехотя свернул тему, и повернулся к «трактору»:
– Давай, Егор Николаевич, показывай.
Механик был одет не как обычный тракторист. Разве что такой, что выводит свою технику на парадный прогон. В костюме, башмаках… на столе с чертежами у него даже котелок головной имелся. Но сейчас, как он понял, времени на переодевание не было. У боярича. Потому немец засуетился, объясняя вполголоса, опять по-немецки – то ли хозяину, то ли самому себе:
– Сейчас-сейчас… потом переоденусь. Сейчас главное, чтобы он заработал. Курт – ворота!
Паренек, самый спокойный и неконфликтный из партнеров Николая по детским проказам, бросился вперед, открывая настежь ворота, которые тоже были смазаны и отрегулированы так, что отворились без малейшего скрипа. И, как понял боярич, с легкостью неимоверной. Хотя толщиной были куда как весомей, чем те же листы для будущего экипажа.
У трактора – Шубин решил изъять ироничные кавычки у этого механизма – оказался самый настоящий капот. Который открывался набок, как у сундука. Впрочем, крышка так и на обычном деревенском сундуке смотрелась бы родной. Только покрасить соответственно, да узорочьем жестяным оббить. Главным же под этой крышкой был большой камень. Кристалл, количество граней сосчитать вот так, с разбега, было невозможно. Был он размером со страусиное яйцо, а цветом точь-в-точь, как светильники в разряженном состоянии. То есть, молочно белым.
Коля Шубин достал до него прямо с пола, который в этом гараже-мастерской, как и почти повсюду в замке, был каменным. Опасливо покосившись на откинутую крышку, которую придерживал пруток достаточно хлипкого диаметра, он коснулся ладонью кристалла, и отдал уже привычную команду. Себе, а значит искрам вокруг Источника в груди.
Тут, уже имея какой-никакой опыт, он уже не стеснялся. Поток, заканчивающийся в кожном покрове, был куда интенсивней прежних. И все равно, менять свой цвет кристал начал не сразу; как бы нехотя. Но тут Николай и до начала работы таким вот заправщиком догадался, что емкость этого камня куда как выше, чем у светильников. При желании даже мог вспомнить несколько формул, сравнить мощность стоваттной лампы и стосильного двигателя. Но не стал этого делать. Не по причине лени, которой прежний Шубин отличался в отношении вообще всяких формул и чисел. Нет – понял, что тут и сейчас работали совсем другие законы.
– Хотя и от обычных отказываться нельзя, – решил он, – может, в этом и будет моя фишка, по сравнению с Одаренными высоких уровней. Техномагия, черт бы ее побрал!
Между тем, кристалл все же начал менять цвет. Принял сначала нежно розовый оттенок, потом все сильнее и сильнее краснел. Пока Шварц, покосившись на хозяина, с виноватой улыбкой скомандовал:
– Хватит, господин. Этого на целый день работы хватит.
И опять Николай удержался, чтобы тут же не начать высчитывать, сколько же он сейчас магической «солярки» влил в этот «топливный бак».
А механик, дождавшись, когда Николай отойдет от механизма, аккуратно опустил крышку, и незаметно (как он думал, наверное) перекрестившись, почти запрыгнул в кабину. Тоже остекленную, кстати.
– Ну, и правильно, – кивнул боярич, – представляю, сколько пыли поднимется, если пахать сухую землю. Ну, это я так просто предположил. Не знаю я ничего сельскохозяйственного, верно?
Память молчала. Ну, и ладно. А трактор… нет, не взревел двигателем – клацнул какими-то железками внутри, и тронулся с места, чуть гремя железными колесами. Разреши сейчас боярич; да даже улыбнись шире обычного, и закричали бы «Ура», и чепчики бы вверх…
– Нет, это из другой оперы, – опомнился боярич, – но что-то сказать нужно.
Прежде сказал; скорее выплеснул крик души управляющий:
– Позволь, Николай Ильич, я с Генрихом сейчас. Определю с чего начинать, да и назад сразу же. Да тут недалеко сегодня, а вот завтра… Нет – завтра воскресенье, грех. Значит, в понедельник…
Ну и лицо Курта рядом буквально изнывало от нетерпения. Боярич же махнул рукой – отпускаю. Всех. Кроме дядьки, конечно. Лицо которого было каким-то… задумчивым. Или недоверчивым. Но говорить ничего он не стал. Дождался, когда все выйдут из гаража, Курт закроет ворота, а потом и дверь, и трактор, шлепая железными плицами, скроется за другими воротами – уже замковыми. А вместе с ним и тракторист с сыном и управляющим поместья, которые как-то уместились в кабинке. И только тогда дядька похвалил:
– Силен, Николай Ильич! Как бы с батькой не сравнялся Силою – вот так, сразу.
– Нет, дядька Миша, – вздохнул парень, – тут ты не прав. Сильно не прав. Я так даже обычной молнии выпустить из руки не могу. А тут…
Пересказывать казаку разговор с Анфисой он не стал. Точнее часть его, касающийся особенностей магического развития. Тайн – ни своих, ни бывшей баварской баронессы – раскрывать он не собирался. Даже такому близкому человеку, как наставник. Но кое какие мысли, рожденные вопросами дядьки, все же себе задал. А потом и эксперимент очередной решил провести – раз свободное время задалось.
– А не сходить ли нам в баньку? – спросил он дядьку уже на ходу.
– Опять? – явно изумился тот.
– Да не мыться, – засмеялся парень, – так-то я еще пропотеть не успел. Но штуку одну посмотреть интересно.
«Штука» – светильник в раздевалке – продолжал исправно светить, хотя и гораздо тусклее, чем прежде. Вот это и хотел увидеть парень; в первую очередь. Второй же момент мог прояснить и не спускаясь в подвал – в любом ближайшем помещении, где были светильники. Но там еще нужно было «поделиться» электрической энергией, которая самим Одаренным воспринималась как поток мельчайших искорок. Здесь же он приложил ладонь к прохладному шару, и «приказал», или потянул в себя искры обратно. Почему-то представив себе самые обычные спагетти, которые он всасывает…
– Или лагман уйгурский, – вспомнилось вдруг, – как в Афгане…
Поначалу энергия внутри светильника сопротивлялась. Николай представил теперь, как она бьется, не в силах пробиться сразу сквозь две преграды – наружнюю оболочку шара, и человеческую кожу. Но воля юного Одаренного оказалась сильнее. Энергию словно прорвало бурным потоком; а светильник погас окончательно буквально за пару секунд. Николай даже выдохнул, отдуваясь – словно взял на грудь непосильный груз. Хотя совсем недавно оперировал несоизмеримо большим количеством энергии. И еще одно сравнение пришло на ум. Как-то образно стал мыслить юный боярич в последний день.
– Словно прежде футбольный мяч надувал ртом… через ниппель. А сейчас, только что, обратно воздух в себя всосал. И тоже через тот же ниппель. А так можно было? Нужно узнать… потихоньку. Может, я новый закон сейчас открыл. Не хотелось бы, чтобы меня по такому случаю золотом с ног до головы обсыпали. В виде клетки из золотых прутьев. На фиг такая жизнь прекрасная нужна?
Глава 7
Остаток дня прошел достаточно спокойно. Несмотря на обещание дядьки устроить «болящему» выходной день, они с бояричем все же позвенели шашками – в подвале, чтобы народ не смущать. А как иначе – энергия из парня буквально хлестала наружу. Результат? Казак лишь удивленно покачал головой, да сказал задумчиво – словно вспоминал что-то давнее, почти забытое:
– Видел я такое, боярич; еще когда в войске казацком служил. Тоже парнишка вот так прорвался. И вроде Дар у него был не сказать, что совсем уж боевой – Земля, точнее Камень. Но он и с каменной кожей быстрее начал с шашками махать – как вот ты сейчас. Жалко недолго – убили, считай в первом же походе. Не при мне случилось, но говорят – слишком положился на Дар. А ведь давно известно, что на любую силу найдется другая; еще позаковыристей. Так что не забывай, Николай Ильич.
– Не забуду, дядька, – вполне серьезно заявил парень, – и спасибо за науку.
Надо сказать, что как бы не прибавил боярич в скорости, достать учебной шашкой дядьку ему ни разу так и не удалось. Но главное, чем отличалась эта тренировка от многочисленных прежних, о чем не преминул отметить наставник – это то, что занимался Николай в охотку, с полной отдачей сил.
– А значит, – добавил он с улыбкой, – результат будет. Обязательно будет.
Боярич же не стал говорить, что в какой-то момент ему жутко захотелось применить в учебном бою и новую свою способность. Но – удержался, и сейчас был этому рад.
