Нити судьбы. Новый мир 2. Финал

– Алий! – окликнул этого мага Дарий. – Хочешь отомстить, так мсти мне! Эарендил и Ивори здесь ни при чем. И не подставляй остальных магов.

– Не дорос ещё этот хлюпик, чтобы покушаться на нашего кайнарис! – зычно провозгласил Итан, покрепче перехватывая меч, готовясь дать бой.

Честер с насмешкой вложил стрелу в лук и натянул тетиву, прицеливаясь. Коди, Полин, Лео заняли привычные в бою относительно друг друга позиции. Давид поигрывал топорами и топтался на одном месте, ожидая команды. Аларик держался ближе к матери, чтобы в случае опасности уберечь её, как наиболее уязвимую к прямым атакам. Стали подтягиваться остальные изимцы.

У кого из магов дрогнула рука – неизвестно, но случайно сорвавшееся заклинание стало подобно искре, запущенной в пересушенный стог сена. Изимцы рванули в сторону магов, те бросили всю свою мощь в людей. Пытаясь защитить свою жизнь, атаковали даже те, кто изначально занимал нейтральную позицию.

Огромный ледяной щит поглотил первые снаряды магов, а потом поднялась сильная пурга. Мир исчез, превращаясь в одно мгновение в белую тьму. Глаза людей беспомощно пытались найти хоть какой-нибудь контраст, точку фокуса, но натыкались на хаотично движущуюся белую пелену. Низкий, оглушительный рев, который издавала смертоносная стихия, бил по ушам. Стеклянная крошка сносила с ног даже тех, кто согнувшись пытался выстоять.

Среди всего безумия подобно грому зазвучал голос Фенриса, повторяющий то, что было сказано им ранее:

– Вы не будете вершить здесь суд.

И разом всё прекратилось. Стихия осыпалась на землю белым ковром. Время замерло. Парализованные страхом и заклинанием люди могли лишь взирать на Фенриса, глаза которого застилала яркая синяя пелена. В этот момент он не был уже ни эльфом, ни магом – был существом, чьё тело выбрано вместилищем великой силы великого народа.

В воцарившейся никому не подвластной тишине щелкнули пальцы Фенриса, и время снова начало свой ход для всех остальных.

– Я даю вам только один шанс, – холодно сказал он, окидывая взглядом магов.

Первобытный ужас, застывший на лицах магов, никак не волновал Фенриса. Он пытался уловить зарождение протеста. Но его не было. Больше никто не смел думать об атаке. Посохи медленно, один за другим, стали возвращаться на руки магов браслетами.

– Правитель Лим, – обратился к Чонсоку Фенрис. – Конфликтов со стороны магов больше не будет.

Стараясь удержать своё ускользающее сознание, Фенрис направил все силы на ровный и неторопливый шаг и пошел прочь. Перед ним в ужасе расступались те, кто ещё недавно был готов сражаться рядом. Для изимцев он был таким же чудовищем, как и все остальные монстры, что несколько столетий держали их в плену. Он читал это в их напуганных взглядах. С беспокойством на него смотрела только его семья.

Далеко уйти вряд ли бы получилось, поэтому Фенрис скрылся за ближайшим зданием. Чтобы замедлить падение, он оперся на стену. Ноги больше не держали, руки мелко дрожали. Из носа и глаз потекла кровь, но убрать её не было уже сил. Он свалился на землю, отрешенно размышляя о возможностях своей магии и силы тела. Удивительно, как оно выдержало и не разлетелось ледяной пылью от такого заклинания.

Память предков вдруг подкинула неуместное знание: подобное заклинание Магистры использовали крайне редко, как правило, перед неизбежной смертью, чтобы забрать с собой как можно больше врагов.

– Очень своевременная добавка к знаниям, – едва слышно сказал сам себе он и добавил: – Лучше по старинке…

– Да, угрюмый, лучше по старинке, с привычным оружием, – услышал он обеспокоенный голос. – Хочешь, пока маги не разбежались, я отберу у кого-нибудь посох? – Фенрис усмехнулся. – Тебе какой? Покрасивее? Пошире? Побогаче?

– Фенрис, – позвал его самый любимый голос. Лица ласково коснулись руки Лайи, а следом мягкий кусочек ткани стал стирать кровь.

Он через силу улыбнулся и открыл глаза. На него смотрели все трое с одинаковым выражением лица.

– Люблю вас, – вырвалось вдруг у него.

Тэруми испуганно прижала руки к груди и обернулась к Чону:

– Амэнэ, нужно сбегать за Лоран! Наш угрюмый головой повредился!

Чонсок и правда сначала дернулся, собираясь отдать кому-нибудь приказ сбегать за ведьмой, как вдруг понял смысл сказанного и окинул её сердитым взглядом. Фенрис тихо рассмеялся, остальные, поддавшись комичности ситуации, тоже засмеялись.

Лайя осталась с Фенрисом, магией леча его и восстанавливая силы, а Чонсок и Тэруми поспешили обратно к магам. Нужно было проследить, чтобы больше не было никаких ссор.

***

Дарий настороженно взирал на магов и всё ещё опасался за жизнь леди Ивори. Он хотел уже подойти и помочь ей подняться, но его опередил Коди.

– Найлс? Ты видел Найлса? – тихо спросила она у солдата, цепляясь за его руку. – Когда все побежали, я потеряла его из вида.

– Кто-то взял его за руку и утянул за собой, – попытался успокоить её Коди. – Всех детей увели от опасности.

Дарий увидел движение в свою сторону и отвернулся от леди Ивори. К нему шел его бывший друг. Тот, в чьих глазах теперь всегда жила ненависть.

– Ты всё равно ответишь за всё, что сделал! – с холодной яростью процедил маг воды и ткнул Дария пальцем в грудь.

– Остынь, – подал голос Маркус, выступая вперед. – Большинство магов, собравшихся здесь, обязаны Торнику жизнью. И если он просит за это не трогать Инквизитора, то это самое меньшее, что мы можем для него сделать.

– Как это обязаны жизнью? – не понял Алий, поворачиваясь ко всем остальным магам.

– Он организовывал побеги для всех. С его помощью мы покинули Башню.

Алий покачал головой, отказываясь верить, но люди закивали, подтверждая слова Маркуса.

– Но Люси, почему не спас её? – всё ещё не понимал маг воды и снова посмотрел на бывшего друга.

– Прости, – только и мог сказать Дарий. Никаких оправданий всё равно не хватило бы, чтобы восполнить утрату.

– Это правда? – раздался в воцарившейся тишине голос леди Ивори.

Дарий вздрогнул. Он надеялся, что она никогда не узнает. Он вообще не собирался никому об этом говорить, поэтому и брал с освобожденных слово молчать. Слово, которое Маркус сейчас нарушил.

– Это правда? – повторила уже отчетливее и громче леди Ивори. Её голос снова звенел привычной каждому магу властью и силой Инквизитора.

Нужно иметь смелость взглянуть на неё, хоть это было и очень страшно. Но когда их взгляды встретились, Дарий вдруг понял, что не сожалеет о своем обмане, что ему нечего стыдиться. Она была врагом, человеком, который убивал без тени сомнений непокорных во имя сына, так почему он должен чувствовать вину за то, что спасал других? Ведь они тоже были кому-то дороги, тоже были чьими-то родными.

Взгляд стал твердым, блеснул вызовом, отвечая на её вопрос. Леди Ивори резко качнулась, как будто её со всего размаха ударили. Если бы не поддержка Коди, то она непременно упала бы.

Реакция бывшего Инквизитора на предательство её кайнарис стала сладкой местью всем собравшимся магам. Даже Алий развернулся и ушел к остальным, окончательно теряя свой запал.

Леди Ивори резко отстранилась от Коди и, гордо расправив плечи, ушла. Даже если бы сейчас в её спину полетели все стрелы мира, больнее уже бы не было. Дарий понимал, но бежать за ней вслед и утешать не стал. Он чувствовал, что это был тот самый момент, когда ему нужно было выбрать сторону. И он выбрал.

Тенью, совсем рядом, скользнула азурианка, оставляя после себя тихий, ядовитый шепот:

– Упырь, у тебя новая драма?

Он не успел ей ответить – проклятая ведьма словно растворилась во вновь собравшейся толпе.

***

Битое стекло впивалось в её обнажённые ступни. Новый шаг, и острая, ясная, ярко-белая вспышка пронзает тело разрядом, губительным импульсом. Так она чувствовала каждый свой шаг, но продолжала идти. Прочь. Ивори не хотела прекращать пытку – хотела, чтобы пытка стала её огненной геенной, которая окончательно пожрет тело, а затем и душу.

Единственный человек, которому она безоговорочно верила, в котором никогда не сомневалась, был тем самым, из-за которого могла бы оборваться жизнь её сына. Пока Ивори отчаянно пыталась восстановить порядок в Башне, Дарий его разрушал. Пока она боялась за его жизнь и молила Создателя, чтобы Король ничего не сотворил с её кайнарис, Дарий организовывал новый побег. Пока она думала, что нравится ему, что ему важно её защитить, Дарий её использовал.

Если бы всё сложилось иначе и её Найлс не разбился, то поступки Дария всё равно навлекли бы смерть на её сына.

Она зашла в дом и замерла. Кричать? Плакать? Ненавидеть? Есть смысл?

– Ма-а-ам! – бросился к ней мальчик и крепко стиснул. – Я не хотел никуда идти, честно! Но Беата сказала, что если я ослушаюсь, то ты пострадаешь! Что ты тогда не сможешь спрятаться!

Он чуть отстранился и стал нетерпеливо дергать её за рукав, пугаясь её странного состояния.

– М-а-ам?! Тебе плохо? Принести воды? Помочь лечь?

Ивори опустила взор вниз, ловя испуг в его глазах, потом медленно перевела взгляд на его руку, где виднелись магические линии. Вдруг вспомнила другие ручки, нежные и самые родные, любимые, те, что обнимали её за шею, притягивая к себе. Ручки, которые она мечтала ещё хотя бы раз поцеловать.

Слезы побежали по лицу, а боль скрутила внутренности. В одно мгновение Ивори ощутила всю глубину и силу своего предательства. Её мальчик, её Найлс, плод их с Джонатаном любви, самый родной человечек, которого носила когда-то под сердцем… и этот маг. Как посмела она осквернить память сына, называя мага своим Найлсом?

Проклятый Создателем человек. Ошибка, которая недостойна жить. Такой же, как и все остальные маги и ведьмы. Виновный в том, что её жизнь – это дорога по битому стеклу. Виновный в смерти Джонатана и Найлса.

Всё это из-за них. Из-за проклятых магов.

– Ма-а-ам, – почти плача протянул мальчик и прижался к её животу.

Ивори медленно, с силой отцепила его руки от себя и отшвырнула.

– Не называй меня так. – Голос был мертвым. – Я тебе не мать, а ты мне не сын. То, что тебе снилось, правда. Твои настоящие родители умерли. Их убили по моему приказу. – От каждой фразы мальчик вздрагивал, как от удара, но Ивори было всё равно. Пусть ненавидит её, так же как она ненавидит их всех. – Всё, что рассказывала тебе, это не твоё, а моего настоящего сына, Найлса. Ты недостоин носить его имя и жить его жизнью.

– Ивори! – одернул её Коди, ворвавшийся в дом. По лицу ребенка он понял, что опоздал. – Что ты ему наговорила?

– Правду. Ведь нет ничего хуже лжи, – холодно ответила ему Ивори, а потом упала на пол – своих ног больше не чувствовала. Окончательно сломавшись, она подняла на Коди умоляющий взгляд и тихо попросила: – Убери его. Пусть исчезнет из моей жизни навсегда. Не могу его больше видеть.

Но это не потребовалось – мальчик бросился прочь из дома. Коди на секунды растерялся, не понимая, кому больше нужна помощь, и поспешил за ребенком.

***

Он застал её на том же месте, где и оставил: на полу, только Ивори лежала, а не сидела. Она отметила его приход усталым взглядом и попыткой подняться.

– Я не чувствую ног, – словно оправдываясь за своё состояние, несколько отрешенно проговорила она.

Коди бережно взял её на руки и понес на свою кровать.

– Спасибо. – Снова оказаться в своей комнате, где когда-то жила с подделкой, было выше всяких сил. За это и благодарила.

– Я оставил Нилса с Полин, – сказал Коди, но договорить Ивори ему не дала: прижала ладонь к его губам.

– Ты был прав. Жалею, что не послушала тебя раньше. Это не мой сын. – Она вдруг отшатнулась, руки прижались к груди, а в глазах снова разлилась горечь от пронзившей её только что мысли. – Ты тоже знал и помогал Дарию? – И раньше, чем он успел сказать, требовательно добавила: – Не смей лгать мне!

– Я не знал, – честно ответил Коди, устраиваясь у её ног.

– Я была ребенком, когда нашли отметку на моей коже, – повинуясь внезапному порыву всё рассказать, заговорила Ивори. Возможно, правильно было прийти в церковь и исповедаться, покаяться пастору. Возможно. Но захотелось рассказать ему. Осудит – так осудит. Ей всё равно уже нечего терять. Даже себя она уже давно потеряла.

Кто-то иногда заходил, но Коди их выставлял, а потом и вовсе запер дверь, оставаясь один на один с ней. Ивори не обращала на это внимание. Она проживала снова свою жизнь, но уже не вынужденно, погружаясь при помощи магии эльфийки, а добровольно проходила путь, который принес ей столько боли. В какой-то момент Коди взял её за руку, и ей показалось, что идти стало чуточку легче, как будто он стал её опорой. Она рассказала всё, включая то, как подсыпала яд в выпивку Эдана. Когда её рассказ подошел к концу, ведь дальше её история уже соединялась в общую, она закрыла глаза. Сказанное тогда магом духа вдруг стало её явью…

Она стояла перед пустой рамой и смотрела в неё, но боли не чувствовала, только пустоту. Позади, сколько хватало глаз, простиралась дорога из битого зеркала. Мельчайшие осколки переливались отголосками чужих жизней, которые она загубила. Кровавый след от её ступней тянулся ровно столько, сколько вилась дорога. И даже не нужно было оборачиваться – Ивори и так знала, что составляет её жизнь.

– Ивори, – услышала она голос Коди, но глаз не открыла. – Я не вправе осуждать тебя или оправдывать. Я не знаю, как поступил бы сам, окажись на твоем месте, да и никто не знает. Но в одном уверен полностью: Создатель милостив к тем, кто искренне раскаивается.

Ивори всё же обернулась. Дорога из разбитых осколков никуда не делась. Она всё так же перемигивалась смертями, напоминая о пройденном пути. Ивори отвернулась и посмотрела в раму. Та не была больше пустой, в ней отражалась уставшая, бледная женщина с символом на груди, который определил её судьбу. Изображение дрогнуло, и уже через один взмах ресниц на неё смотрел солдат Инквизиции, Коди Айвар. Он протянул ей руку и замер, ожидая.

– А ещё я уверен в том, что всё ещё хочу быть рядом с тобой и помочь тебе всё это пережить. Если позволишь, конечно, – договорил Коди и накрыл её руку, которую до этого держал, второй рукой.

Она открыла глаза – на неё с любовью смотрели его красивые синие глаза.

– Создатель милостив, – шепотом согласилась с ним Ивори и прижала свою ладонь к его щеке, чувствуя, как внутри, где-то в опустевшей и застывшей душе, зарождается маленький огонечек тепла.

Глава 5

Чонсоку казалось, что всё, что могло случиться, уже случилось сегодня. На том противостоянии с магами всё не закончилось. Мальчишка, сын Ивори, словно обезумел. Он бежал по улицам, как будто за ним гнались, и хаотично выпускал небольшие огненные шары. Те, кто пытался его остановить, пострадали. Пока искали способы успокоить и обезвредить его магию, загорелось поле с посевами. Чудо, что один из магов воды был поблизости и успел погасить пламя, но часть будущего урожая пострадала. Ирвин по этому поводу закатил несвойственный ему эмоциональный скандал с требованием выбросить всех магов из города.

Когда страсти утихли, ему доложили, что одна из стен дома в невосстановленной части города решила упасть, при этом погребая под кирпичами незадачливого изимца, которому не повезло идти как раз в тот момент на свой пост. Спасательные работы организовали быстро, ведьмы своевременно оказали помощь, но и то и другое отняло ещё время и силы.

Потом к нему подошел один из людей Дария и попросил разрешения найти отдельную комнату, куда могла бы переехать леди Ивори. Когда он спросил, к чему такая срочность именно сейчас, ведь в городе так много новых людей, солдат пустился в объяснения, от которых Чонсок начал стремительно терять терпение. Ему хотелось казнить. Всех, кто смел нарушать установленный уклад жизни в городе. В империи он бы так и сделал. Поэтому потребовались дополнительные силы, чтобы убедить самого себя, что он не такой, как его отец и более… хм-м-м… понимающий. В итоге он перенаправил его к своему помощнику: если место для Ивори найдется, он не против, но и её комнату должен будет кто-нибудь занять.

В довершение дня, который всё никак не заканчивался, его нашла главная кухарка и заявила, что при таком количестве дополнительных ртов, их запасов еды не хватит, чтобы дождаться первых урожаев, и спросила, как он будет решать эту проблему. Сама же она предложила урезать рацион прямо сейчас. От таких кардинальных мер Чонсок воздержался, не рискуя подвергать людей ещё большему стрессу, чем они испытали сегодня от встречи с магами.

За ужином нужно было сделать хоть какое-то заявление и преподнести в выгодном свете новых жителей, но, увидев взвинченных изимцев, решил отложить умные речи. Всем нужно остыть. Собственное решение организовать трапезу для прибывших отдельно, казалось ему самым удачным из всего, что было сегодня принято.

И вот спустя такой полный хаоса день, Чонсок шел в свой кабинет, где его ждали Тэруми, Фенрис и Лайя. Оказаться бы дома в объятиях Руми и уже там, сидя у камина, послушать историю их с Фенрисом путешествия, потом поделиться тем, что произошло здесь, но нет, Фенрис настоял на общей встрече в кабинете, словно подчеркивая важность предстоящего разговора. Это определенно настораживало, но, как он сам себя убеждал, после всего, что сегодня произошло, готов был к чему угодно.

Чонсок занял место у себя за столом, Фенрис и Лайя расположились на стульях, а Тэруми осталась стоять у окна, подпирая бедрами подоконник. Любопытные взгляды, какие она бросала на эльфа, говорили, что и она не понимает, зачем собираться здесь.

– Почему вы так долго? – спросил сразу Чонсок, обращаясь больше к Фенрису. – Я знаю, что обратный путь вы проделали поверху, не собираясь показывать людям тайные лабиринты эльфов, но это всё равно не требовало столько времени.

– Оно и не требовало, – сказала вместо Фенриса Тэруми. – Просто в какой-то момент нашему Магистру и ещё ряду бывших кайнарис пришло на ум поиграть в великих и могучих магов-освободителей. Вот они и устраивали облавы на имперских потеряшек…

– Тэруми! – жестко перебил её небрежную манеру речи Чонсок. – Ты и сама из империи! Имей уважение!

Фенрис спас Тэруми от необходимости хоть как-то реагировать на этот выпад и продолжил рассказ сам. Сколько Чонсок слушал, столько его не покидало чувство, что эльф ловко обходит часть моментов, недоговаривая о нюансах чудесного спасения магов от целого полка имперской армии. Показательная отстраненность и скука Тэруми лишь подтверждала укрепившиеся опасения Чонсока. Что же они утаивают? Число жертв? Вспомнилась фраза Тэ про «имперских потеряшек». Они вернулись добить тех, кто выжил?

Но сколь бы ужасными не были собственные предположения, Чонсок был уверен, что самое отвратительное Фенрис ещё не сказал. И в подтверждение его мыслей эльф попросил Тэруми и Лайю идти домой.

– Зачем это? – не поняла Тэруми и с беспокойством перевела взгляд с Фенриса на Чона.

– Нам нужно поговорить, – ответил Фенрис и спустя паузу добавил: – Наедине.

Тэруми была очень против, но Лайя увела её за собой, доверяя решениям мужа.

– Расскажи мне про Эктиан, – спросил Фенрис, когда девушки ушли.

– Какое это имеет отношение к нам и происходящему? – Чонсок ещё больше нахмурился и скрестил руки на груди. На эльфа смотрел с подозрением.

– Я расскажу, но сначала хотелось бы услышать про Эктиан.

Побороть свой внутренний протест было очень сложно. Чонсок не раз напомнил себе, что Фенрис на его стороне, друг, часть его семьи.

– Провинция Эктиан в составе Азуриана не один десяток лет, но попытки вернуть себе независимость не оставляла никогда. Пожалуй, это самая проблемная часть империи. Активное повстанческое движение, которое у них процветает, доставляет нам немало неприятностей. Нападения на заставы и приграничные города, диверсии на границе с Иллинуей и попытки сломать защитный барьер между нашими странами, неоднократные покушения на меня и отца.

– Смена руководства и назначение своего ставленника?

– Думали об этом не раз, но слишком непредсказуемыми могли быть последствия. Народ Эктиана поддерживает свой правящий дом. Кроме того, прямой связи повстанцев с самим Чим Джи Ханом так и не нашлось. Глава дома ведет борьбу с ними, находит подпольные организованные группы, устраивает показательные казни и всегда рад нашей помощи, если отец присылает для поддержания порядка дополнительные отряды. На его семью тоже не раз покушались. Одна из таких попыток унесла жизнь его младшего сына. Иными словами, Чим Джи Хан не давал причин для недоверия.

– Но… – побудил его высказать свои мысли Фенрис, догадываясь, что Чонсок рассказал про официальную позицию своего отца.

Чонсок подался вперед, в глазах блеснул гнев.

– Но я сам сталкивался с повстанцами несколько раз и видел, что это не кучка отступников и бродяг, а хорошо обученная и вооруженная армия. Армия, которая весьма успешно противостоит нашим гвардейцам и танэри. Откуда у людей, живущих вне закона, такое оружие и доспехи? Откуда такие точные данные о передвижениях отрядов империи? За данные разведки нужно или хорошо платить, или найти способ внедриться в армию Повелителя. И то и другое невозможно без должной поддержки.

– Пробовали искать шпионов у себя?

– Ты же понимаешь нелепость вопроса? – Фенрис усмехнулся, соглашаясь. Но Чонсок всё же ответил: – Конечно, после каждого нападения повстанцев проводилось тщательное расследование с поднятием личных дел любых фигурантов событий. – Чонсок утомленно выдохнул, неожиданно теряя весь свой запал, и откинулся на спинку стула. – Я собирался лично заняться проблемой повстанцев и Эктиана, раз уж отец и Дэкстор не уделяли этому должного внимания, но… – Он убрал с лица выбившиеся пряди и закончил: – но не судьба.

Чонсок пристально посмотрел на друга, давая понять, что иных откровений не будет, и теперь ему нужно рассказать, к чему это всё. Фенрис подошел к своей сумке, которую Чон только сейчас заметил, и достал оттуда несколько объемных листов. Когда бумаги легли на стол, на сердце поселилось волнение. Чонсок подсознательно догадывался, что это может быть, но запрещал себе о подобном думать. И всё же трусом, убегающим от проблем, он никогда не был, поэтому уже через секунды первый лист держал в руках, вчитываясь в написанное. По мере чтения его бросало от эмоции к эмоции – внешне это никак не отразилось, но внутри…

Отложив договор между Эктианом и Иллинуей, Чонсок снова взглянул на эльфа, ожидая пояснений.

– Инквизитор Фредерик знал, что рано или поздно, империя предпримет попытку захватить королевство, и тщательно подготовился. Твои предположения насчет поддержки повстанцев были тоже верны. Их поддерживал сам Чим Джи Хан.

– Это смешно, – язвительно бросил Чонсок. – Договор двух мечтателей, которые возомнили себя великими борцами за свободу, не изменит расклад сил на поле боя. – Голос стал злым и надменным. Чонсок подался к Фенрису. – Ты хоть представляешь возможности империи? Её мощь?

– Нет, – спокойно ответил он и протянул ему ещё одну бумагу. – Зато представляешь ты.

Чонсок рывком забрал у него лист и развернул. На него, словно издеваясь, смотрело дополнительное соглашение, в которое Фенрис должен был вписать имя человека, что будет представлять королевство. Те пункты в договоре, которым он не придал особого значения, врезались ему в сознания, рискуя стать клеймом на душе и теле.

– Ты не понимаешь, о чем просишь, – сдавленно проговорил Чонсок. В груди заболело и стало тяжело дышать.

– Понимаю, поэтому и прошу. – Фенрис тоже подался к нему и тихо, вкрадчиво заговорил: – У нас есть маги и ведьмы. Я объединю магов, Лайя призовет ведьм. Есть союзник, который много лет готовился к этой войне. И есть Дэйлор, который, я надеюсь, тоже выступит за нас. Нам нужен тот, кто поведет за собой людей, кто объединит страну и всех нас. И я не представляю никого, кто справился бы с этим лучше тебя. Дипломатия, стратегия, военное дело – ты учился этому всю жизнь. Плюс ты сможешь заранее предугадать действия империи, а это тоже даст нам маленькое, но преимущество. Вместе у нас получится.

– Ты безумен, – покачал головой Чонсок. – Империя сотрет вас всех в порошок. Ничего не оставит. И ваши жалкие потуги противостоять ничего не изменят. – Чонсок отбросил лист с пустым местом, оставленным для имени. – Я не стану в этом участвовать.

Фенрис поднялся.

– Дело не в независимости и борьбе за территорию, дело в выживании таких, как я, Лайя, Тэруми. Если есть хоть один шанс выиграть, я им воспользуюсь. С тобой или без тебя. С тобой получилось бы минимизировать потери.

– Ты предлагаешь мне выступить против своего народа! – вскочил на ноги Чонсок. – Против отца!

– Я предлагаю тебе стать тем, кто поможет создать новый мир, в котором люди с даром будут свободны, в котором для сотен тысяч иллинуйцев будет более светлое будущее, чем то, что им уготовила империя!