Help yourself

  …В 11.20 дверь распахнулась и женщина, довольно полная, одетая явно не по сезону, буквально вбежала в кабинет.

– Здрасти! Я Татьяна Кузина, на 11 записана. Простите, с работы, не успевала никак.

Женщина села в кресло, вытерла бумажным платочком вспотевший лоб, отдышалась, попросила стакан воды.

– Не волнуйтесь, время у нас есть, – сказала Тамара. – Что Вас к нам привело?

– Я уже и не знаю, куда идти. Где только ни была! И в храме, и у гадалок, и у шаманов, и у эниологов, и у гипнотизеров. Я ведь мимо вашей клиники два раза в день пробегаю: утром на работу, вечером – домой. И очень мне название понравилось – «Путь к счастью». Вот, думаю, зарплату получу и приду сюда, может быть тут помогут, подскажут путь-то этот. А вчера смотрю – название сменили, на непонятное какое-то. Ну, да ладно, раз уж решила…

   Услышав слово «гипнотизер», Тамара поежилась. Вспомнила про одного такого «гипнотизера». В то время она работала в редакции довольно популярного журнала. Коллектив был преимущественно женский – журналисты, редакторы, корректоры, выпускающие. Курьером тоже была женщина – сорокалетняя Евдокия, Дуся, мать-одиночка. Правда, официально она была замужем, штамп в паспорте имелся, но законный супруг, которого она называла не иначе как «мой непутевый», в ее доме появлялся редко, деньги приносил в лучшем случае два раза в год и с их общим сыном почти не общался. Сын получился тоже непутевый: школу прогуливал, с десяти лет курил, не стесняясь матери, а в двенадцать –  и вовсе сбежал из дома. Дуся всю Москву тогда на уши поставила. А в районном отделении милиции дежурный вздрагивал, когда она – потная, растрепанная и громкоголосая –  влетала туда дважды в день. Вся редакция ее успокаивала, хотя в глубине души мало кто верил в счастливый финал.

     Парня не было 10 дней. И именно за эти 10 дней Дуся и обошла всех известных московских гадалок, шаманов, психологов и гипнотизеров. Где был мальчишка все это время, так и осталось для нее тайной. Когда сын вернулся, Дуся прибежала на работу еще до 9 утра, накрыла стол, не по-утреннему изобильный – картошка с мясом, пирог с капустой и тмином, собственной засолки огурцы с помидорами, бутылка самогона, тоже сама делала. «Радостью надо делиться!" – со счастливой улыбкой на лице произнесла Дуся, когда в комнате собрался весь редакторский состав – женщины от 18 до 60 лет из отдела культуры. Выпили, чокнувшись, по первой, захрустели огурчиками.

– Ну, Дуся, поздравляем! Слава Богу, обошлось, – заговорили, перебивая друг друга.  – Рассказывай, что и как, где был-то парень? Все в порядке с ним?

   Дуся, раскрасневшись после выпитого, да натощак, говорила быстро, путаясь в последовательности событий:

– Ну, девчонки, что – пришел сам, думаю, милиция и не нашла бы! Ничего не говорит, вроде и не голодный. А я-то где только ни была за эти дни! Никто ничего не знает, не может и не хочет! Только деньги давай! Все свои накопления отнесла, на мопед сынуле собирала – уж так просил! – видно, не скоро теперь куплю. А он, не дай Бог снова сбежит, скажет, мать – обманщица. Он ведь, знаете, какой у меня обидчивый? Так все годы и обижается, что папки нет, говорит, я виновата. А что – я? Я ж его не выгоняла, сам ушел. И ладно бы, к бабе какой, а то – так, в никуда. И не знаю, работает ли, на что живет? Когда ко мне приходит, поест, попьет – самогон мой нравится ему! – и пошел обратно. Куда – не знаю. Сам чистый, аккуратный. Ну, я, конечно, постираю что принесет, а в другой раз  – забирает. Искупается, побреется –  я бритву-то его храню, и пену покупаю – оденется в чистое, да и пойдет. Жалко мне его. Уж и к гадалке ходила, спрашивала – может, вернется? А она – нет, ему свобода нужна. А я разве не даю свободы? – тараторила Дуся. – Ну что, девоньки, давайте еще по одной! Хоть с утра и не очень идет, но сегодня случай такой.

    Евдокия разлила остатки самогона по пластиковым стаканчикам и продолжила:

– Но вот один дядька попался хороший, он сразу меня успокоил, сказал, что все будет хорошо. Много чего говорил, я уж теперь и не помню точно. Но то, что заставил меня поверить, что сын вернется, за это ему спасибо. А то, не знаю, как бы и пережила. Сам-то врач –  кандидат медицинских наук, в кабинете полно разных дипломов, лицензий, сертификатов висит, все в рамочках, солидно так. Ой, девочки, советую вам, если у кого какие проблемы, к нему сходить – не пожалеете. Все может! Он и психолог, и гипнотизер, и массажист, и костоправ! Я, правда, массаж не делала, не надо мне, и с костями, тьфу-тьфу, все в порядке, но гипноз подействовал, это точно! Так что,  если надумаете, адрес дам.

    Пьяненькая и счастливая Дуся закончила рассказ уже слегка заплетающимся языком. Огурцы и капустный пирог были съедены и по достоинству оценены. Женщины убрали со стола и принялись за работу.

Старший редактор, Алина Витальевна, дама предпенсионного возраста, подошла к Дусе и что-то тихо сказала. «Так вот, пиши, конечно! Валентин Борисович его зовут», – с радостью и гордостью в голосе отреагировала Дуся.

    Через день Алина Витальевна пришла на работу позже обычного. Вошла в комнату, села за свой стол и огляделась. Все сотрудницы смотрели на нее с нескрываемым интересом – новое платье, новая прическа, ярче, чем обычно накрашены ресницы и губы.

– Алина Витальевна, – первой заговорила молодая журналистка-стажер. – Вы сегодня такая… красивая! У Вас какое-то событие? День рождения?

Алина Витальевна молчала несколько секунд и каким-то чужим, абсолютно незнакомым голосом, тихо сказала:

– Я вчера была у врача. У Дусиного психолога, то есть, психотерапевта и гипнотизера. Вы же знаете, я сплю плохо, нервничаю постоянно, с мужем как-то все разладилось. Вот я и решила пойти. – Она встала, подошла к двери, выглянула в коридор и снова плотно закрыла дверь. – Девочки! Я, кажется, влюбилась! – она закрыла глаза и  улыбнулась.

Дамы молча переглянулись.

– Вы себе не представляете, – продолжала Алина, – какой это мужчина! Я пришла на прием, как было назначено, в семь вечера. В приемной только секретарша и одна пациентка передо мной. Ну, правда, минут 30 пришлось подождать, да ладно, я никуда не спешила. Когда женщина вышла из кабинета – тихая такая, прошла мимо меня, как будто сонная –  вошла я. Врач в халате белом, накрахмаленном, мыл руки. Думаю –  надо же! – давно не видела врачей, которые перед приемом руки моют. Поздоровалась, села, рассказала все про себя, со всеми подробностями. Он спрашивает: «Что больше всего беспокоит?». Я ему: «Знаете, неловко как-то об этом, но больше всего меня тревожит то, что я последнее время не хочу спать с мужем. Не то чтобы я его разлюбила, нет, но мое тело на него не отзывается так, как раньше. Может быть, я стала фригидной?» А сама чуть не плачу от стыда! Он мне – «Не волнуйтесь, вставайте спиной к стене, закройте глаза и расслабьтесь». Я все так и сделала, как он сказал. Слышу, подошел ко мне, я чуть глаза приоткрыла, так, чтоб он не заметил, смотрю – он руками сверху вниз вдоль моего тела водит и приговаривает тихо: «Тепло, тепло, Вы чувствуете тепло?». – «Да», – отвечаю шепотом, голос куда-то пропал. А он ближе руки придвигает, чуть ни касается, и опять: «Тепло, тепло, по телу  движется тепло, к животу, ниже, ниже». А я чувствую, по-настоящему чувствую, как будто вода горячая по телу стекает! И дошла эта вода до … ну, вы понимаете! Тут я и отключилась. И по стеночке так и сползла. Очнулась, когда он почему-то одергивал мою юбку. Потом отошел к раковине, повернулся ко мне спиной и долго стоял. Закрыл кран, вытер руки и сказал: «Все у Вас нормально. Думаю, еще один сеанс и Вы забудете о своей проблеме». Я чувствовала себя так, будто бы напилась. Еле отклеилась от стены и нетвердой походкой подошла к столу. «А когда в следующий раз приходить?» – спросила, с трудом выговаривая слова.  – «Завтра», – довольно сухо, почти сурово ответил он. Я встала, уже собиралась уйти, но вдруг какая-то сила меня потянула к нему. Я подошла близко-близко, заглянула ему в глаза и обняла. Он молчал, стоял, опустив руки. «Сколько я Вам должна?» – спросила я. «Сегодня ничего» – ответил, как отрезал. И я ушла.

    Алина Витальевна покраснела.

– Девочки, сегодня я иду к нему опять. Я все это время вспоминаю его голос, его руки – это что-то невероятное! Я вся трепещу, думая о нем – как школьница просто! Что он сделал со мной?! Я ведь так и мужа могу разлюбить! И все думаю, почему он меня не обнял, почему был такой… отстраненный что ли, после того, что было? Я же поняла! Я же почувствовала, что  это было между нами!

     Она мечтательно посмотрела на потолок, то ли вспоминая, то ли грезя о предстоящей встрече. Все замерли. Тишина стояла такая, что слышно было, как тикают настенные часы. Никто не проронил ни слова.

   Первой очнулась Дуся:

– Ой, девочки, – почти запричитала, – он ведь и меня так же… гипнотизировал!  Только я вам об этом не сказала.

   Лицо Алины Витальевны вдруг стало серьезным и неестественно бледным. Она посмотрела по сторонам и своим обычным, строгим голосом сказала: «Все. Давайте работать. Простите, что отвлекла»…

   … Татьяна сделала глоток воды, высморкалась и спросила:

– Ну, может быть, мне его  загипнотизировать как-то, что ли? Чтоб дома сидел. Сил моих нет уже! Мужской руки-то  давно не хватает,  – добавила с отчаянием в голосе.

– Нет! Только не гипноз! – почти вскрикнула Тамара. – Давайте лучше подумаем, что можно сделать, чтобы не убегал. Вы его часто ругаете?

– Да постоянно! – отмахнулась Татьяна.  – Целыми днями учу, как и что делать. За уроки надо сесть – ору, ложку не так держит – ору, постель с утра не заправил – опять ору!

– Таня, давайте так сделаем, – Тамара постаралась придать голосу мягкость и уверенность. – Найдите книгу Владимира Леви «Нестандартный ребенок», прочитайте, а потом приходите ко мне. Договорились?

– Ну, ладно, – неуверенно отозвалась Татьяна, попрощалась и, уже закрывая дверь, тихо, словно для самой себя, проговорила, –  Ничего эти бабы не знают. И не могут!

Часть 4

Проводив очередную клиентку, Тамара посмотрела на часы и поняла, что обеденный перерыв уже начался. Обычно все сотрудницы клиники собирались в небольшой комнатке, приспособленной под, как они говорили, «полевую кухню». Иногда, под настроение, заказывали на всех пиццу, но чаще – каждая приносила себе еду из дома. Все одновременно садились за стол и не торопясь, под разговоры, обедали. Тамара тоже присоединилась к ним: поставила на стол баночку йогурта и холодную куриную котлету. Есть не хотелось. Воспоминания о работе в редакции почему-то настолько взволновали ее, что она никак не могла переключиться, чтобы принять участие в общей беседе. Она быстро доела свой диетический обед, налила кофе в чашку с логотипом клиники и, сославшись на срочные дела, вернулась к себе в кабинет.

   … Отдел культуры, в котором Ольга работала  редактором, занимал две комнаты. В одной сидели восемь женщин, а в другой, куда она перебралась по просьбе начальства, было всего пять человек. Самой главной считала себя Наталья Ивановна, пенсионерка с длинными седыми волосами и всегда с недовольным выражением лица – секретарь, в обязанности которой входило разносить всякие бумажки: справки, приказы, заявки и тому подобное. Она пристально следила за тем, кто во сколько пришел, во сколько ушел, когда и с кем, часто бурчала что-то себе под нос, но на телефонные звонки неизменно отвечала сладким,  томным голосом. Кроме Ольги в комнате сидели еще четыре редактора. Татьяна – тихая молодая женщина с грузной фигурой и светлыми кудрявыми волосами. Через каждый час она звонила домой и узнавала у родителей, как дела у ее годовалой дочки. Муж Татьяны вечно куда-то уезжал, (казалось, что они вообще никогда не видятся), и когда она разговаривала с ним по телефону, отвечала коротко, односложно, но отчитывала за какие-то его провинности по полной программе – с истерическими нотками в голосе и не стесняясь в выражениях. После этих разговоров, положив трубку, она в течение нескольких минут приходила в себя и снова становилась скромной тихоней. Разбавляли женский коллектив двое мужчин. Валентин Сергеевич – бабник, пошляк и взяточник, внешне неприметный сорокалетний мужичонка, регулярно куда-то уходивший. Он  был закадычным другом Натальи Ивановны и единственным, кого она всячески опекала и покрывала его отлучки. Стажер Володя – симпатичный молодой оболтус, любивший всего три вещи на свете: жену, пиво и безделье. Каждый раз, получив какое-то задание, он обхватывал голову руками и со стоном произносил: «Ну, сколько же можно работать!» Но самой колоритной фигурой была Галина Альбертовна – старая дева лет пятидесяти, небольшого роста, толстенькая, красившая седые волосы  с перманентом в фиолетовый цвет и  надевавшая на себя немыслимое количество украшений, причем,  каждый день разных. Галина Альбертовна строго следила за нравственностью всех сотрудников женского пола, и почти каждый день, вбежав утром в комнату, с широко раскрытыми глазами, радостно сообщала, что и про кого она узнала. А уж если, не дай Бог, заметила какую-нибудь даму вместе с мужчиной не в первый раз –  за столиком в буфете или в курилке, то через час об этом «романе» знала вся редакция. При этом сама Галина Альбертовна любила всех без исключения мужчин и флиртовала с ними  безо всякого стеснения при всем честном народе. Именно она регулярно делала замечания Ольге по поводу то  ее «слишком модной» одежды, то «не советской» прически. На первых порах Ольга терпела и отмалчивалась. Но однажды вежливо ответила: «У Вас же нет ко мне претензий по работе? Я считаю, что важно то, что «в» голове, а не то, что «на» голове». Галина Альбертовна, явно не привыкшая к такому  отпору, и, тем более, со стороны тех, кто в редакции «без году неделя», сверкнула глазами и резко ответила: «Ну, как знаешь. Я тебя предупредила». С того момента, отношения двух женщин стали не то чтобы  натянутыми, но подчеркнуто вежливыми.

    В один прекрасный день – а для Ольги он стал действительно прекрасным, открылась дверь, и в комнату вошел мужчина. «Всем привет!», – сказал он весело и улыбнулся. – Я ваш новый литературный редактор. Меня зовут…»

Ольга не могла поверить своим глазам: это был известный писатель, книгами которого она зачитывалась уже не один год. Но она даже представить себе не могла, какой он в жизни! – высокий, статный, со смуглой кожей, с иссиня-черными вьющимися волосами – не передаваемая словами строгая, но роскошная, восточная мужская красота! А голос!  –  бархатного, ласкающего слух, тембра! Сердце Ольги бешено колотилось, стучало в висках, она едва дышала! В голове крутились названия его произведений, какие-то фразы из них. Восторг и ужас охватили ее, когда она поняла, что ей предстоит работать вместе с ним, и мало того – сидеть в одной комнате! Аркадий Евгеньевич – так звали писателя – занял пустующий стол у двери, положил на него папку и осмотрелся. Конечно же, все знали его – он часто появлялся на экранах телевизора, наверняка читали, и вот теперь с нескрываемым любопытством, рассматривали. Отлично сидящий костюм, белоснежная рубашка, модные туфли, кожаный портфель – все выдавало в этом мужчине успешного человека.

– Ну, давайте познакомимся. Вы расскажете мне, кто чем занимается, у кого какие обязанности, проекты, и приступим к работе.

     Процедура знакомства закончилась довольно быстро – каждый из присутствующих называл свои имя и фамилию, должность, кратко говорил о текущей работе. Ольга с огромным трудом справлялась с волнением, когда подошла ее очередь рассказывать о себе. Аркадий Евгеньевич видимо заметил это и сказал:

– Ваша тема мне интересна. Не возражаете, если я подключусь?

«Господи, да я и мечтать не могла о таком!» – вихрем пронеслось в мыслях. Но она спокойно ответила:

– Конечно. Буду рада.

       Их первый совместный труд был отмечен начальством. Новые проекты сыпались один за другим, и каждый раз Аркадий Евгеньевич в помощники  выбирал Ольгу. Руководство не возражало – да и кто бы стал возражать известному писателю! Все почитали за счастье дышать с ним одним воздухом! Были, конечно, и завистники, и ярые критики его творчества – мол, пишет на потребу читателю. Словом, недоброжелателей хватало. Ольга предпочитала ничего не слышать в адрес своего нового наставника. Мысленно она называла его «Учитель», и именно с большой буквы. Аркадий Евгеньевич был на двадцать лет старше Ольги, и действительно стал ее учителем. Сколько нового и интересного он рассказывал, сколько разных историй, случаев из жизни – а она была у него ох, какой насыщенной и яркой! Он прекрасно знал историю, литературу, музыку – и классику, и джаз, и эстраду, отлично разбирался в кино – сам не раз был автором сценария фильмов. Много говорил о политике, о религии. Он ненавязчиво пытался донести до Ольги то, что знал и любил сам.

      Спустя несколько месяцев  выяснилось, что они живут в одном районе, и Аркадий  (он попросил Ольгу так его называть) предложил подвезти ее до дома. Она с радостью согласилась – ведь еще минут сорок у нее будет, чтобы пообщаться с человеком, которому она безоговорочно верила, которым восхищалась и у которого хотела учиться. С того вечера поездки домой стали для Ольги самым приятным временем.

        В сентябре у Аркадия был день рождения. Ольга встала на час раньше обычного, заехала на рынок и купила пятнадцать роскошных бордовых роз. Придя на работу первой, поставила цветы в вазу на стол писателя. Чтобы  избежать  вопросов  коллег, скрылась в курилке и вернулась в комнату, когда все, кроме Аркадия Евгеньевича, были в сборе.

– Это ты ему розы принесла? – ехидно спросила Наталья Ивановна.

– Нет, – соврала Ольга. – Я пришла,  и сразу –  курить с девчонками.

– Рассказывай! – подхватила Галина Альбертовна. – Каждый день на машине с ним разъезжаешь, и – не ты? Кто же тогда?

      Приход именинника оборвал гневную речь старой девы – она заулыбалась и бросилась к нему с поздравлениями и поцелуями. Аркадий терпеливо выслушал поздравления каждого, женщин поцеловал в щечки, мужчинам пожал руки. Сел за стол, увидел розы. «Ух, какие шикарные! Спасибо всем!», – при этом выразительно посмотрел на Ольгу и едва заметно подмигнул. Две кумушки, Наталья Ивановна и Галина Альбертовна, то ли все-таки заметили его взгляд, то ли никак не могли успокоиться, в один голос выпалили: «Это Ольга принесла!». Аркадий улыбнулся, еще раз посмотрел на Ольгу и произнес, обращаясь к ней, длинную фразу на неизвестном ей языке. Ольга знала, что Аркадий родом из Баку, и сразу же предположила, что это мог быть азербайджанский язык. А поскольку у ее мужа было несколько друзей-азербайджанцев, она иногда слышала их речь и сейчас даже вспомнила одно слово, которое они часто повторяли – «яхши», но значения его она не знала. Аркадий внимательно смотрел на Ольгу. И тут она улыбнулась ему и, кивнув, громко и отчетливо произнесла: «Яхши!». Надо было видеть реакцию всех! Аркадий хохотал, да так громко и заразительно, что и Ольга начала смеяться. Лица остальных вытянулись, а Валентин Сергеевич даже рот открыл от удивления! Словом, «народ безмолвствовал»! А Ольга и Аркадий Евгеньевич смеялись и не могли остановиться. Наконец, Аркадий сказал: «Пойдем покурим».

   В курилке Ольга спросила:

– А что Вы сказали?

– Я сказал: «Не обращай внимания на завистливых и злобных теток».

– А что я сказала? – смутившись, спросила Ольга.

– А ты сказала: «Хорошо»!

И они снова засмеялись.

  ….– Тамара, ты одна? – в кабинет зашла заведующая. – Помнишь, ты мне рассказывала, что работала в редакции с писателем – Аркадий Аргонский, кажется? Я тут в Интернете книгу о нем нашла – написала какая-то деваха. Очень интересно, кстати, пишет,  подробно так, как будто всю жизнь с ним прожила.  Тоже Ольгой зовут, правда, фамилия другая. Не ты ли случайно?

– Нет, не я, к сожалению,  – вздохнула Тамара. – Я бы не смогла. Разве о нем можно просто… словами?

    Заведующая ушла, а Тамара еще долго сидела, смотрела в окно на падающие разноцветные листья и думала с горечью о том, что была очень далеко от своего Учителя в последние дни его жизни.

Часть 5

Чем дольше Тамара работала в клинике, тем больше она погружалась в проблемы, реальные и надуманные, своих "подопечных" –  именно так она стала  воспринимать своих клиенток. И все сложнее становилось ей абстрагироваться, отстраниться от услышанных историй.  Женщины всех возрастов – молодые и пожилые, красивые и дурнушки, богатые содержанки и продавщицы – все они приходили к ней за помощью. Приходили, уже не надеясь, что смогут помочь себе сами.

      Шансов «подцепить» депрессию у Тамары было не больше и не меньше, чем у персонала инфекционного отделения больницы заразиться ветрянкой или краснухой.  И хотя она всячески пыталась себя отвлечь и убедить, что чужие  жизненные трагедии никак не влияют на ее сознание, на ее мироощущение, все же чувствовала себя с каждым днем все более подавленной. Ассоциации в виде лиц, голосов, имен, ситуаций воскрешали в памяти ее собственные истории,  порой, такие, о которых она уже и не вспоминала, или не хотела вспоминать…

    … После обеденного перерыва в кабинет вощла девушка лет двадцати пяти, скромно одетая, ни грамма косметики на лице. Поздоровалась, села и, глубоко вздохнув, начала:

– Я с детства люблю машины. У меня, наверное, с рождения была мечта – научиться водить. Но теперь я понимаю, что водить-то я, может быть, и научусь, но у меня никогда не будет собственного автомобиля – я просто не смогу на него заработать! Да, простите, Ксения меня зовут,  – и продолжала – И я всю жизнь воспринимаю мужчину как мужчину, только если у него есть машина. Значит, он ловкий, смелый и состоятельный. Значит, он сможет содержать семью. И обеспечит, и на природу вывезет детей, и по делам быстро сгоняет. В общем, все эти мысли и мечты сыграли со мной злую шутку: уже несколько раз я знакомилась с мужчинами, имеющими авто, но ни один из них не изъявил желания стать моим спутником  жизни. Время идет, мне уже скоро тридцать, а я все еще в поиске…

    И девушка начала подробно рассказывать о каждой из своих встреч с автовладельцами.

     Первая в ее в жизни такая встреча состоялась, когда она уже была замужем, имела ребенка. Однажды, переходя дорогу, Ксения задумалась, и чуть не угодила под машину. Водитель резко затормозил,  выскочил и, что удивительно, даже не ругался, просто спросил: «С Вами все в порядке?». А она толком даже не поняла, что произошло – смотрела куда-то в сторону и продолжала думать о своем. «Давайте я Вас подвезу, мне кажется, что сейчас оставить Вас одну – не лучший вариант». Мужчина рослый, крепкого телосложения, одетый по последней моде, пахнущий каким-то невероятно соблазнительным парфюмом, буквально втащил Ксению в автомобиль. Пока она соображала, что сказать, машина тронулась. Несколько минут прошли в молчании – дорога была прямая, так что узнавать, по какому адресу девушку везти, водитель пока не стал.

     Первой заговорила Ксения:

– Спасибо Вам. Простите, что так получилось, я просто задумалась.

– Да уж понял я. Вижу – идет такая «сомнамбула», ну, думаю, сейчас точно под колеса попадет. Затормозил заранее. Вы уж поаккуратнее давайте, а то всякие бывают водители, – он посмотрел на Ксению, улыбнулся и сказал: – Ну, раз уж едем вместе, можно познакомиться: я  – Стас.

– Очень приятно. Ксения.

– О, мне редко попадались девушки с таким именем – знаком только с Ксенией Алферовой и Георгиади – знаете, певица такая была? Так куда едем, Ксюша?

Она назвала адрес.

– Далеко же Вы забрались!

– Ребенку сапожки покупала.  А потом прогуляться решила, забрела вот куда-то.

   Слово за слово – разговорились. Стас рассказал, что у него двое взрослых сыновей, что много лет назад  жена оставила его и уехала с детьми в Америку, что каждый год он ездит к ним в гости и замечательно проводит там время. Сказал, что по образованию он архитектор, но по призванию – художник, и с неназойливым юмором преподносил истории из жизни великих и не очень, художников и скульпторов. Информация эта заставила Ксению слушать Стаса более внимательно – она очень уважала и ценила людей творческих профессий, и даже стала прикидывать, каким бы он мог быть мужем.  С ним можно было бы ходить на выставки, общаться с интересными людьми, быть в курсе культурных событий, ну, и, конечно, использовать автомобиль на всю катушку – и в магазин, и в гости, и к морю – все, о чем она мечтала. Легкая болтовня Стаса ее расслабила и немного развеселила, и совсем не насторожила реплика, что если  бы «девушка, оказавшаяся на дороге, была менее фигуристой и не в столь ярких брюках», то он бы даже и не подумал ее подвозить.