#мнеподругасказала

Не имеет значения, электорат ты или президент, оппозиционер или доцент, ты так поверил в существование государства что оно стало тобой, а ты стал им и теперь у вас социопатическое слияние. Государство думает что оно может всё, и ты веришь в это, наделяя себя признаками всего, ты обожествляешь свою власть.

Так что мы фантазийные социопаты, мы не верим в интроект государства, но мы верим в что реальность без нас разберётся кому и в что верить, поэтому не встраиваясь в интроект государства, но условно поддерживая его без вовлечения и привязанности, мы создаём вокруг себя новую реальность.

Осколки социальной любви

Сознание, оно в принципе может быть только человеческим, ведь это разговор человеческого сознания о человеческом сознании, так вот оно появилась в рамках привязанности между детьми и родителями, в частности между матерью и ребёнком. Развиваясь, эта привязанность стала феноменом сознания, под названием любовь, которая разворачивается внутри самого сознания, описывая реальность именно в рамках того, что конечной стадией всего, является любовь.

Не имеет значения что подразумевает каждое отдельное сознание под словом любовь, сколько видов любви, столько будет и объяснений – бесконечное множество. Есть и коллективное виды любви, коммерческого типа, что любовь выражается так и так, точнее что так ее заслужить гораздо проще, через поведение которое транслируется в информационных источниках.

Любовь начала программировать сознание еще при наскальной живописи наполненной изображениями охоты, как сублимация эмоционального опыта сохранения своей жизни взамен чужой, и это любовь к самому себе и к тем кто разделял коллективную игру охоты.

Творческие личности с больным воображением и сложными отношениями создали искусство, сначала как любовь к вечному, потом как любовь к женщине, ведь она делает выбор, оставляет на какое-то время свой взгляд в мужчине, которым он довольствуется, и никогда не может получить её – женщину.

Мужчина бесполезное существо, есть у деньги так он их охраняет и женщине не хватает его внимания, нет у него денег, так внимания вообще не предвидится, поэтому зачем нужен скучный мужчина, всегда есть другой, более весёлый.

Тем более мужчинам всегда скучно, за детьми они не ухаживают, придумывают всякое и хвастаются перед друг другом, но женщину заполучить так и не могут, поэтому сублимируют свое либидо в творчестве из которого и состоит наш прекрасный мир и женщина, в образ которой мы все влюблены, спасибо мужчинам.

Любовь в социальном смысле является конечным, самым основным и самым главным словом, к которому все стремятся. Как бы человек не называл всё остальное другими словами, он стремится к идеальной любви и именно к этому слову через другие слова. Человеческая душа это инструмент, который настраивается только на любовь, других функций у неё нет, всё есть любовь.

Но это о индивидуальной любви, есть ведь еще социальный тип, когда вокруг любви начинаются пляски заинтересованных в ней людей, появляются те кто рассчитывает на большее количество любви, те кто разделяет других на имеющих право на любовь и не имеющих, на обозначения и чёткие предписания любви, количества детей и социальных выплат.

Разочарование от химерной любви ради рук и налогов, не имеющего ничего общего с образами любви который затаился в человеческой душе, не имеет и ничего общего с любовью игр по уничтожению друг-друга. Такая любовь оставляет осколки злобы в душе и возвращается в круговорот рождений для очищения.

Человеческое сознание в социуме это надстройка, программа выполняющая определённые задачи, и это не выбор а коллективная реальность. Что до входов и выходов то всё не так плохо – самоактуализация в конкуренции и самоотречении в одиночестве, и то и другое интересно пройти, как часть пути возвращения.

Несколько тысяч лет назад початок кукурузы была размером с сегодняшнюю семечку подсолнуха, но путём отбора она стала той кукурузой которую мы знаем, на неё и ещё на несколько культур приходится и основная часть генетически модифицированных семян, возможно лишь эти культуры смогут выживать в изменяющиеся среде, но дело даже не в этом.