Обожженные «Бураном»

– А как вы узнали, что я с Дагестана? – спросил Магомед.

– Я присутствовал на беседе вашего командира Волка с генералом Максимовым, начальником Главного управления космических сил, – начал Владимир. – Когда он спросил, на кого из твоей команды можно положиться при сопровождении «Бурана», Волк, не раздумывая ни секунды, ответил: «На Толбоева». Максимов некоторое время молчал, а потом спросил: «Почему так сразу именно Толбоев?». Волк с присущим ему искренностью заявил: «Товарищ генерал армии, Толбоев – один из лучших советских летчиков-испытателей: у него самая высокая результативность перехватов – девять из десяти». – Владимир с неподдельным интересом продолжал смотреть на Магомеда. – У меня особенное отношение к спецам своего дела, Магомед.

– Приятно слышать, – произнес Магомед. – Спасибо за комплимент.

– Знаешь сколько здесь элиты приехало – тысячи: от генералов до секретарей ЦК. С ними запросто можно столкнуться лицом к лицу прямо в столовой. Здесь статус должности не имеет значения – было бы и в жизни так. В монтажно-испытательном корпусе работают две тысячи человек. Хм… Размеры корпуса впечатляют. Двести сорок на сто девяносто метров с высотой сорок семь метров. Имеется также уникальное здание стенда для динамических испытаний ракетоносителя высотой сто метров… Казарма для системы «Энергия – Буран» рассчитана на двадцать тысяч постоянно проживающих и приезжающих в командировки на годы вперед. Для приема самолетов «Антей» с «Бураном» на загривке и посадок «Бурана» построена взлетно-посадочная полоса длиной четыре целых шестьдесят пять сотых километра, шириной восемьдесят четыре метра и толщиной покрытия ноль целых пять десятых метра. Люди добираются из Ленинска до «Центра» космодрома на пригородном поезде, который тут называют мотовозом. Но для поездки нужно иметь пропуск… Вот вам пропуск.

– Для чего все это мне рассказываете?

– Как же! Гласность и перестройка, – с сарказмом добавил Владимир. – Я тут раньше боялся лишний раз высовываться, а теперь хожу с фотоаппаратом. Никаких секретов. Ох. Не случайно случаются случайности. Не знаю радоваться или огорчаться. Вообще, друг, меня приставили к тебе – за тебя отвечаю головой.

Магомед хранил молчание.

– Не догадываешься, почему?

– Хм. Догадываюсь, – сказал Магомед. – Я еще перед вылетом от Шеффера получил подробный инструктаж. – Он улыбнулся.

– Вот и хорошо, – сказал Владимир. – Ваш отряд преследует злой рок, – более серьезным тоном добавил его собеседник. – Так что твоя безопасность стоит на повестке дня неслучайно. – Он отвернулся. – Я входил в состав комиссии по расследованию катастрофы двух летчиков – Кононенко и Букреева. Официальная версия одна. А на самом деле совсем другое.

Магомед насторожился. – Что вы имеете в виду?

– Хм… Сказали: «Человеческий фактор», – с горечью произнес Владимир. – Попробуй, докажи обратное.

– А у вас другое мнение? – спросил Магомед.

Владимир медлил с ответом – от волнения он что-то жевал, сомкнув губы.

– Я тебе верю, Магомед и доверяю, – сказал Владимир, глядя в глаза. – И я не собираюсь молчать и забирать мое знание в могилу. Это было убийство. – Он смолк и, ожидая реакции Магомеда, впился в него глазами. – Это была диверсия.

Магомед на секунду вспомнил жену, детей. Он встряхнул голову и вернулся к Владимиру.

– Что я должен делать, Владимир? – спросил Магомед. Он был старше лет на пять или шесть, он не назвал свое отчество. Простая фамильярность, но важная, когда разговариваешь с незнакомым человеком. Интеллигентная внешность внушает доверие.

– Спать, – коротко произнес Владимир. – Пока отдыхайте. Тренировки с Ту-154-ым, имитирующим «Буран», начнем завтра. До свидания. – Он отвернулся, чтобы выйти из комнаты.

– А вы кем работаете?

– Моя фамилия Волоконский. Работаю в ЦУПе и уже как месяц живу на полигоне. Готовим корабль по системе Минавиапрома. – Он, наконец, ушел, тихо закрыв за собой дверь.

«Да, интересный и общительный мужик», – подумал Магомед, откидываясь на кровать и прикладывая голову к мягкой подушке – глаза медленно ушли в сон, а мозг продолжал думать, что же это за диверсия… Через минуту его черты – волевой подбородок, выступающие скулы, ровные надбровные дуги – застыли. Он уснул, и выпуклая грудная клетка стала вздыматься и опускаться в такт дыханию натренированных легких, как гладиатор накануне смертельного сражения.

Первая попытка

29 октября 1988 года. Суббота. Стоит прекрасная погода как в сказке – огненное яркое притягивающее солнце, безоблачное голубое заманивающее небо. Ветерок легкий, ласковый. Идеальные условия для выполнения задания против допустимых: высота нижней границы облачности – 200 метров, дальность видимости не менее 2000 метров, и отсутствие облачности на высотах более 1000 метров. На горизонте виднеется стартовый комплекс, который пока держит «Буран» в уздах, но тот через час растворится в синеве неба, оставив на земле облака ядовитого газа и тысячи людей, сделавших все, что от них зависит для его отрыва от притяжения земли. Магомеду хотелось быть там – внутри за пультом управления ракетой и сказать гагаринские «Поехали!» и внести свою лепту в космическую эпопею, но это лишь вопрос времени. И то, случится это или нет, полностью зависит от сегодняшнего дня. Оптико-телевизионное сопровождение объекта на старте – важное технологическое мероприятие: надо зафиксировать отстыковку четырех пусковых двигателей, чтобы сделать их многоразовыми. «Только в этом случае наш корабль будет иметь преимущество перед конкурентами и будет экономически целесообразным», – слова Председателя комиссии Бакланова.

В 9.00 на площадке появляется мотовоз со специалистами из Ленинска. Построение боевого расчета и короткие инструкции. Основной расчет по запуску уже на местах с приборами, отвертками.

В 10.00 – на площадке полная тишина. Владимир в 12 километрах от стартовой площадки, вооружившись биноклем, укрылся в щель. Строго в расчетное время на глазах тысячи людей оторвался от земли самолет Магомеда. Такое ощущение, как будто это его день и его полет. Владимир переводит взгляд на стартовую площадку – полная тишина. Он опускает бинокли и говорит соседу, прапорщику Седышеву:

– Всё. Приехали. Наверное, отбой.

Все сомнения Владимира ушли прочь, когда на горизонте появился самолет Магомеда, который шел на посадку. Он вбегает в аппаратную, связывается со старшим оператором РП и слышит в микрофон:

– Всё, Володя, на сегодня отбой.

Владимир заныл – столько чувств, столько переживаний и ожидания чуда. Он сел на автобус и, молча, уехал в Ленинск. Проходя по улице, он краем уха слышал разговоры людей – все говорили об отказе запуска: «Этот Горбач[3] со своей перестройкой до добра не доведет». Он оглянулся – за ним следом шли рабочие с рулонами проводов, накинутыми на плечи. «Черт знает что. Может и правда, диверсия. Максимову – конец. Надо еще поболтать с Магомедом – хороший, добрый, отзывчивый парень, и где-то лежит грань, за которой все это монолитом превращается в воинственность. А какой летчик! Это моя страна – в ней живут много разных людей и народов. Я люблю их всех. Мы делаем общее дело».

* * *

Магомед вечером после ужина играл бильярд с новым знакомым, тоже приводил свои чувства в порядок после срыва. Отказ от запуска на всех повлиял. Люди мрачные, с траурными лицами, мало разговаривают, мало смеются. Но Владимир, похоже, быстро пришел в себя: сильные люди имеют дополнительные источники энергии.

– Магомед, тебе на этот раз надо сдаться и признать поражение, – с улыбкой предложил Владимир.

– Ни за что! – ответил Магомед. Он, вытянувшись над столом, прицеливался в центральный шар. – Пока я впереди, но этот удар будет решающим, Володя…

После игры они ушли в кафе, заказали кофе.

– Как вел себя самолет? – Спросил Владимир. – Все штатно?

– Нет, – отрицательно покачал голову Магомед. – Я почувствовал провал в доли секунды. И я отметил это в бортовой книге.

Владимир задумался.

– Здесь работает группа программистов из бюро Пилюгина. Завтра попрошу, чтобы проверили программы на самолете. – Владимир смотрел прямо в глаза – признак прямолинейности. – Там работает один корифей твоего возраста. Парень просто молодец. Это он будет сажать «Буран» в беспилотном режиме. Это он проверял корабль после срыва запуска. Знаешь, что он сказал? Было вмешательство в программу. Как? Кто? Зачем? Много вопросов – ответ один: есть силы, которые не хотят отпустить «Буран» в небо. Спасибо Андрею – он вовремя остановил подъем ракеты. Вовремя. А то можешь представить величину разрушений и количество жертв?

– Да. Представляю.

– Опять говорят, что это случайность, – продолжил Владимир. – Случайности бывают не случайно, Магомед. И ты не знаешь, сколько потребовалось усилий Бакланову, чтобы убедить госкомиссию, что «Буран» надо посадить, а не сбросить в Тихий океан. Это политика, Магомед. Там что-то не так. Я хочу, чтобы ты знал величие момента – мы должны его посадить и утереть нос всем, кто против «Бурана». Это будет свидетельствовать о том, что мы в космосе впереди планеты всей лет на десять, а то и больше. Ты понимаешь?

– Конечно, понимаю.

Неожиданная встреча

На следующий день Магомед вместе с механиком работал на площадке. Он еще издалека по походке узнал Владимира с техником, который нес чемодан с приборами. В тот же момент он заметил, как мужчина в гражданской форме бегом вырвался из дверей здания и устремился по направлению к самолету. Магомед насторожился. Через несколько секунд незнакомец обогнал Владимира и стал приближаться к нему. Стоп! Знакомое лицо. Боже мой! Это же Орлов. Магомед сделал несколько шагов навстречу и обнял его.

– Глазам не верю, – сказал Магомед, оттолкнув от себя друга на вытянутые руки. – Орлов! Ты откуда свалился?

Владимир дошел до Магомеда и странно стал наблюдать за трогательной сценой – как будто обнимались два фронтовика.

– Вы что знакомы? – Спросил Владимир Андрея Орлова в недоумении.

– Конечно. Ейское летное училище, – сказал Орлов с гордостью. – Когда я услышал фамилию Магомеда, не придал никакого значения, только потом постепенно стало доходить… Голова забита с этой аварией.

– Магомед, это я о нем тебе рассказывал, – вмешался Владимир, тронутый отношениями однокурсников. – У вас, наверное, есть что вспомнить – поселю я вас в одну комнату.

К вечеру, вернувшись в свой номер, Магомед заметил на соседней койке чужой саквояж. «Андрей был здесь», – подумал он и, проведя время перед телевизором, стал ждать. В десять часов ночи, не дождавшись друга, Магомед уснул. Утром в шесть будильник разбудил его, и сквозь все еще сонные глаза он заметил на соседней кровати свернувшегося калачиком Орлова – его обычная поза еще с училища. На тумбочке заканчивающаяся пачка сигарет и коробок спички. Магомед опустил ноги в тапочки, но не решился на шуточный подъем друга – годы установили между ними расстояние, и он не был уверен, остался ли Андрей таким же шебутным, как и раньше. Он встал, напялил спортивку и вышел на утреннюю пробежку. Воздух был сырой и холодный; люди, уставшие от напряженного труда над объектом, еще спали. Погода напомнила ему родное село, лица его детства; мать, вечно занятую по дому; сестру, которая умерла «от тоски». Он вспомнил учителя по физике, который был уверен, что «когда-то моя нога вступит на Байконур. Вот, я здесь». Он сравнялся с бегуном в капюшоне, который приветливо ему улыбнулся и поздоровался:

– Доброе…

Магомед, продолжая размеренный бег, подсознательно повернул голову вслед за добрым человеком, которого не знал. Кто он? Секретарь ЦК, министр, диспетчер, генерал или монтажный рабочий? Здесь люди не отличаются по рангам – у всех одинаковый статус. Было бы так и в обыденной жизни, а то в другом месте они не досягаемы друг для друга, отделенные высокими кабинетами, охраной, секретарями… «Интересно, Андрей еще спит?.. “Скажи, кто твой друг, а я скажу, кто ты”, Расул Гамзатов…» Юрий Шеффер что-то наплел про экстрасенса и 28 октября, а сегодня, какое число – 13 ноября. Может, он ошибся и надо опасаться 15 ноября – дня намеченного старта корабля? «Интересно, успокоилась ли моя жена, начал ли мой сын есть кашу по утрам?»

К семи он вернулся в номер – Андрей все еще спал, не меняя позы. Что ему снится? Он смахнул полотенце с хромированной головной ножки кровати, бесшумно залез в тумбочку, достал гигиенические принадлежности и ушел в душевую, тихо прикрыв за собой дверь. От прикосновения к горячей воде мышцы моментально расслабились, и он долго наслаждал тело под душем, а мысли витали вокруг «Бурана» и его следующего старта.

Он вернулся в номер и обнаружил пустую заправленную кровать. Андрей ушел и захватил свои сигареты. Неужели? Магомед быстро вышел в коридор, огляделся и в конце коридора перед приоткрытым окном заметил силуэт Андрея и клубок сизого дыма вокруг головы – его взгляд обращен на стартовую площадку, где величественно стоит «Буран» в нервном ожидании подъема в холодную, безжизненную пустоту.

Андрей, услышав за спиной шаги, повернулся.

– Привет.

– Доброе утро, Андрей. Ты спал, как убитый.

– Храпел?

– Нет.

– А ты храпел.

– Неужели? Я что-то не слышал.

Оба засмеялись.

– Чашка чая и сигарета – твой завтрак?

– Да, к сожалению. Без них мозги не начинают работать, – сказал Андрей, сделав последний глоток. – А ты?

– Я много ем, потому что имею дело с большими физическими нагрузками. Иногда думаю: съел бы целого барана.

– Из тех, что пас по склонам Согратля?

– Точно.

– Магомед, тебе не кажется, что все хорошее у нас позади? «Что за вопрос? У него любимая работа, – думал Магомед.

– Проблемы в семейной жизни?»

– Конечно, самое впечатлительное, самое раннее познание осталось там, в детстве. У нас с тобой – в училище.

– Общаешься с кем-нибудь?

– К сожалению, нет.

– Интересно, как там Шиндер, Видяев.

Магомед засмеялся, упершись спиной на холодную стену.

– Почему смеешься?

– Ты не слышал про Шиндера?

– Нет, что он натворил?

– Я служил в Германии, когда получили директиву: «Опыт ведения боя по низколетящим целям», – сказал Магомед. – Шиндер служил в ПВО на иранской границе, когда наземное слежение обнаружило две низколетящие цели. На перехват отправили одного капитана. Он, в условиях сильного тумана, приблизиться к цели близко не посмел и, сообщив о том, что вертолеты наши, вернулся обратно. Командир сомневался, и поднял на МиГ-23 другого летчика, которому верил как себе. Им оказался Шиндер. Он подлетел так близко, что увидел знаки Имперских ВВС Ирана – иранские «Чинуки». Он мгновенно докладывает об этом в часть, но там временное замешательство. И что Шиндер делает: выключает радиоприем с диспетчером, чтобы не мешал, и идет на штурм. Самонаводящимися ракетами он сбивает первый вертолет, потом вдогонку разрядил пушку, выпустив семьдесят снарядов в другой вертолет, который совершил посадку на нашей территории. В итоге – прецедент: первый опыт боя на самолете с изменяемой геометрией крылом по низколетящим целям и два сбитых вертолета.

– Молодец! Авантюра была чертой его характера, в нем было прекрасное сочетание дерзости и расчета. – Андрей изменился в лице, переключая тему. – Люба нашла пожарника?

Магомед засмеялся.

– Ей уже некогда об этом думать – трое детей. Расскажи о себе, Андрей: как семья, работа…

– Пойдем в номер, а то стало холодно. Поболтаем.

Время оставило отпечаток на лице Андрея: лицо вытянулось, что отражает негативную жизненную установку. «Он пережил что-то нехорошее», – подумал Магомед.

Орлов сел на кровать и вздохнул.

– Вот бы остановить время, лечь и уснуть. Я очень устал. Временами голова вообще не соображает.

– Это из-за «Бурана»?

– Да, конечно. Скорости, спешка, – Андрей откинулся к стенке, подперев корпус согнутыми локтями и спустив ноги на пол. – Нас сильно торопят – я не знаю, зачем. Я уверен, что ты не знаешь причину сбоя запуска ракеты…

– Рукав заклинил?

– Нет. Старт отменила наша команда. Мы обнаружили вмешательство в систему жизнеобеспечения «Бурана». О последствиях я даже не хочу говорить.

– Я иногда слышу, что там многое скопировано от американского челнока. Это правда?

– Магомед, ну что ты, – быстро среагировал Андрей. – Внешне – да. Аэродинамика и в Африке та же. Поэтому здесь не спорю. А вот начинка – дело совсем другое. Например, система управления «Бурана» – это мощнейший цифровой вычислительный комплекс с уникальным программным обеспечением. Более шести тысяч команд и трех тысяч алгоритмов управления бортовыми системами. В ходе подготовки к полету контролируется более пяти тысяч параметров. Не надо быть специалистом в этой области, чтобы понять, прочувствовать объем работ, проделанных разработчиками нашей фирмы под руководством Николая Алексеевича Пилюгина. Вот, например, три тысячи алгоритмов – это три тысячи вариантов работы системы управления с момента начала предстартовых работ и до остановки корабля на посадочной полосе после возвращения. Туда входит уникальная программа защиты от всевозможных отказов и аварийных ситуаций. Я могу, если хочешь, сделать сравнительный анализ американского аппарата и нашего.

– Говори.

– Ладно, терпи и слушай. Наш аппарат способен вывести на орбиту не только корабль, но и дополнительные грузы массой до ста тонн, а также до десяти человек экипажа против семи у шаттла. Продолжительность полета «Бурана» тридцати суток против семнадцати у шаттла.

В «Буране» предусмотрена система экстренного спасения экипажа. На малых высотах работает катапульта для первых двух пилотов, на достаточной высоте, а в случае нештатной ситуации, «Буран» способен отделиться от ракеты-носителя и совершить экстренную посадку.

Все возможные неисправности под контролем и есть возможность перевода на резервный режим. Учти: это сделано впервые в ракетостроении.

Впервые в ракетостроении на космическом аппарате была использована система диагностики, охватывающая все системы корабля, подключающая резервные комплекты оборудования или осуществляющая переход на резервный режим работы в случае возможных неисправностей.

Система автоматического управления «Бурана» настолько совершенна, что при будущих полетах экипаж корабля в этой системе рассматривается лишь как звено, которое дублирует автоматику. В этом было принципиальное отличие «Бурана» от американских шаттлов – наш «Буран» мог весь полёт выполнить в автоматическом беспилотном режиме. Посадка же американских шаттлов осуществляется полностью на ручном управлении при неработающих двигателях.

Система теплозащиты допускает многоразовое использование материалов с диапазоном работы от минус ста тридцати до плюс тысячи шестисот градусов по Цельсию. Прецедент. Разработанная специалистами Всесоюзного института авиационных материалов теплозащита «Бурана» состоит из отдельных элементов – плиток из теплозащитного материала из особочистых кварцевых волокон с наружным стекловидным покрытием, которые приклеиваются к корпусу «Бурана» через демпфирующую фетровую подложку, которая, в свою очередь, приклеивалась к плитке с помощью нового эластичного клея. Тоже новшество. Фактически коллектив этого института создал тридцать девять принципиально новых материалов и двести тридцать технологий, но главное – это создание теплозащитных материалов, которые по своим характеристикам превосходили американские.

И наконец «Спейс шаттл» – это монолитный блок, который предназначен только для подъема космического челнока. Космический самолет «Буран» стартовал на самой мощной в мире ракете «Энергия», которую можно использовать самостоятельно для любых грузов. Другими словами, система «Энергия – Буран» состоит из двух независимых составляющих. Двигатели «Энергии» работали на жидком кислородно-керосиновом и на кислородно-водородном топливе, – у американцев же первая ступень, погубившая «Челленджер», работала на твердом топливе. Ступени «Энергии» включаются поочередно, у американцев же все вспыхивает с первой секунды – возможно, этот факт и стал причиной гибели их команды.

В проекте «Энергия – Буран» разработано шестьсот пятьдесят технологий. И они уйдут на гражданку и в авиацию, – Андрей оттолкнулся от стенки и сел, выпрямившись. – Вот и всё.

– Впечатляет, – произнес Магомед искренне. – Я горжусь тобой.

– А почему не спрашиваешь, с чего всё началось?

Магомед сморщил лоб.

– С той коробки, при помощи которой ты собирался посадить самолет?

– Я заболел этой идеей в радиотехническом институте, куда мне помог устроиться начальник училища. Помнишь его?

– Еще бы! Он умер через два года после нашего выпуска.

– Земля ему пухом. Так вот, после окончания института я попал в бюро Пилюгина. К тому времени эта идея оброслась математикой и физикой. Когда я ознакомил начальника бюро с проектом, он долго молчал, потом схватил меня за плечи: «Да это же уникальная идея». Вот так вот.

– Молодец. А личная жизнь как?

– Женат, имею одного четырехлетнего мальчика по имени Никола – моя радость и надежда.

– Поздравляю.

Уголки губ Андрея опустились.

– Женат второй раз, – добавил Андрей после непродолжительной паузы.

– Почему?

– Первая умерла, – сказал Андрей и отвел глаза в сторону. – Ее звали Ангелина. Она училась на параллельном курсе и увлекалась теорией Теслы. Она надеялась, что найдет источник космической энергии и лазейку в параллельный мир. Мы вместе считали звезды и решили, что это миф, капкан для человеческого разума: он будет вечно искать и никогда не найдет. Мы решили, что Эйнштейн обманул науку, построив свою теорию относительности на гипотезе о том, что безвоздушное пространство – это мертвая зона. А на самом деле – это эфир и исходный материал, из которого состоит физическое тело. Мы решили, что человеческая мысль материальна и она обладает энергией, то есть силой – так что телепортация – не миф, а реальность. Она знала, когда умрет – за месяц – и попросила назвать сына по имени Теслы – Никола. Но, к сожалению, умер и мальчик. Но у меня родился мальчик от другой женщины, и его назвал Николой, – Андрей замолк. Его глаза выглядели устало, как будто погасла жизнь. Его рука потянулась к пачке сигарет, затем остановилась. – Дурная привычка – курить, хотя и знаешь, что от нее умирают.

– Кури, если хочешь, Андрей – не надо выходить в коридор.

Тяжелый выдох.

– Спасибо, друг. Нет, я лучше воздержусь, – он крутил сигарету между пальцами. – Мы создали аппарат, который умеет думать, считать, сравнивать, видеть и действовать. Мы создали аппарат, который способен решать вопросы создания колоний вне Земли. Для чего? Для того чтобы подготовить почву для миграции разума. Что это такое? Это то, что принадлежит Земле, а не человеку: он лишь на время подключается к этому разуму как физическое тело. Меня предупреждали, что я «опережаю время». Ладно, пора остановиться.

– Говори, очень интересно.

– Нет, хватит. Я устаю об этом думать. Есть вещи, которые опасны для гравитации Земли. Взрыв ядерного оружия в космосе или же бесконтрольное изменение массы Земли недопустимы. Законы физики могут перестать действовать, и тогда конец единственной зеленой планете в галактике. Мы существуем для того, чтобы это предотвратить. «Буран» нужен для человека, чтобы у него в нужное время была возможность балансировать на грани возможного и невозможного и чувствовать хозяином своей солнечной системы, перемещая грузы по космосу тысячами тонн и создавая свои колонии. – Андрей замолк, моргая глазами. Разговор вслух с самим собой. В наступившей тишине Магомед начинал осознавать разницу между собой и другом. Философия, мистика, теория и глубокие физические расчеты. Андрей работал над собой и достиг ошеломительных высот в деле, которому он посвятил свою жизнь. Магомед вспомнил слова Шеффера и не хотел погружаться в мир, которого он не знал.

– Андрей, как ты думаешь, то, что происходит в нашем отряде – это мистика или спецслужбы или?..

– Трудно сказать, – ответил Андрей, – но не сомневаюсь, что есть силы, которые не хотят, чтобы мы заработали по программе «Энергия – Буран». – Он встал и задумался. – Еще. Я ведь могу забыть и не предупредить тебя – для истребителя сопровождения есть один опасный момент. Будь осторожен при перехвате «Бурана» при спуске и сопровождении перед глиссадой. «Буран» будет видеть тебя, и он в любой момент может совершить непредвиденный маневр, не предусмотренный по регламенту, ну, типа воздушного боя. Не расслабляйся и близко не приближайся. Хорошо?

– Хорошо, Андрей.

Вторая попытка

Старт «Бурана»

Старт корабля был назначен на 15 ноября местного времени. Владимир, зная, что выехать из Ленинска и сделать все дела к 6:00 к запуску «Бурана» не успеет, остался ночевать на полигоне.

Многие остались на объединенном командно-диспетчерском пункте, собравшись в зале «телевизионщиков», с замиранием сердца наблюдая за процессом заправки носителя компонентами топлива на стартовом комплексе. Ракету, наполняемую жидким кислородом и водородом, начало обтекать парами от испарений. Владимир вспомнил, как несколько лет назад от избытка кислорода в воздухе заживо сгорели солдаты, которые стали играться, поджигая веревки. Когда загорелась синим пламенем их одежда, даже пожарные не смогли помочь им.