скачать книгу бесплатно
Дарий вышел на улицу, застегивая на ходу пальто. Был ясный солнечный день, но обжигающе-холодный ветер давал понять, что теплые дни закончились. Он срывал пожелтевшую листву с деревьев и гнал ее неведомо куда. Листья то закручивались в маленьком вихре, то устало падали на землю, но через несколько секунд поднимались вновь, словно кружились в причудливом танце.
Дарий поднял воротник повыше и, спрятав руки в карманы, быстро направился в сторону гимназии. Проходя мимо монастыря, он вдруг заметил знакомую фигуру в саду. Девушка в длинном фиолетовом платье и темно-зеленом плаще стояла под деревьями. Дарий остановился за высокой живой изгородью, наблюдая за девушкой. Она с кем-то разговаривала, но слов было не разобрать, их уносил ветер. Без сомнений, это была Электа, а рядом с ней стоял очень высокий черноволосый, короткостриженый мужчина в черной одежде. Несколько минут они просто о чем-то говорили, а потом, к изумлению Дария, Электа бросилась к мужчине с объятиями. Высокий брюнет наклонился, чтобы Электа, едва достававшая до его плеча, смогла обнять его, и Дарий ясно увидел, с какой нежностью этот человек прижимает ее к себе. Пианист зажмурился из-за острого неприятного чувства, возникшего в груди, а когда открыл глаза, Электа уже покидала сад. Черноволосый мужчина остался стоять, глядя ей вслед.
Дарий постарался успокоиться и решил догнать Электу, но встретил ее уже у самого входа в гимназию.
– Шафран! – радостно закричала она, обнимая музыканта. – Я не думала, что ты зайдешь так ра…
– Где ты была? – перебил ее Дарий, отстраняясь.
Электа изумленно заморгала. Дарий повторил вопрос:
– Где ты была, Электа?
– Я тебя не узнаю… у меня перерыв, я ходила прогуляться.
– В такой холод? – приподнял бровь Дарий. Внутри него клокотала ярость: неужели Дож был прав и Электа действительно заигрывает с мужчинами за его спиной? Кровь прилила к лицу, а ладони начало неприятно покалывать. Дарий изо всех сил старался не кричать.
– Я тепло одета, – попыталась улыбнуться Электа, – и мысли о тебе согревают меня. Что случилось? Ты сам не свой.
– Электа, я видел тебя в саду, – Дарий сглотнул, ком в горле все нарастал, мешая спокойно дышать. – Я не следил, просто шел мимо и увидел тебя. С мужчиной.
– Ах, это… – выдохнула Электа. – Я хотела сказать тебе сразу, но ты так напугал меня. Это мой близкий друг, он священник, я ходила к нему. Он согласился обвенчать нас!
– Священник?!
– Да. На нем была сутана, разве ты не заметил?
Дарий был в замешательстве. На него словно вылили ушат ледяной воды. Он нервно сглотнул.
– Ты обнимала его.
– Да! Но что ты имеешь в виду? Он же мой друг! И он согласился нас венчать, конечно же, я обняла его за это! – Электа взяла руку Дария в свои миниатюрные холодные ладони. – Ты что, ревнуешь меня? – она смотрела ему прямо в глаза. – Ревнуешь к священнику?
Дарий смутился, ком в горле перестал нарастать, но щеки все еще пылали, а тело цепенело от ее прикосновений.
– Он… он обнимал тебя как мужчина. Не как друг. Я тоже мужчина и хорошо это вижу. Он влюблен в тебя, Электа. – Дария все еще трясло: зерно сомнения, посаженное Дожем, теперь пустило корни. – Так может, и ты в него?
– Ах, Шафран-Шафран! – расхохоталась Электа. – Как же ты меня напугал! Он? Влюблен в меня? Этого не может быть! Он же священник, и мы давно друзья. Я бы заметила! А я, поверь, люблю только тебя.
Электа нежно прижалась к Дарию, и он неловко обнял ее.
– Прости меня, я просто дурак какой-то. Наверное, мне показалось.
Однако в глубине души Дарий знал, что не показалось. Успокаивало лишь то, что высокий брюнет оказался священником, а значит, с Электой быть точно не смог бы. Она пообещала в скором времени представить Дарию друга и хотела сделать это в день знакомства с ее родителями. Ужин назначили на следующей неделе, и Дарию не терпелось убедиться, что друг Электы для него не опасен, поэтому он очень ждал заветного дня.
С Дожем дела обстояли сложнее: видеться и говорить с ним Дарий все еще не желал, но Электа, не зная о ссоре, попросила их принять участие в творческом вечере, который организовали ее знакомые учителя музыки. Туда же она собиралась пригласить своего друга-священника, и Дарий согласился. Вечер планировался уже через пять дней. Для этого пришлось продолжить репетиции с Дожем. Его слова не выходили у Дария из головы, но он старался о них не думать. Дож, в свою очередь, неоднократно пытался помириться, однако Дарий не простил ему тот разговор и говорил с ним только по делу.
– Ты какая-то неразговорчивая сегодня, – заметил Дарий за ужином.
На улице становилось холоднее с каждым днем, и длительные прогулки стали невозможны, поэтому теперь влюбленные проводили вечера в красивом ресторанчике, беседуя за едой.
– Я волнуюсь, Фран, – Электа покачала головой.
– Почему?
– Понимаешь, я задумалась… Ты ведь талантливый музыкант и можешь обрести всемирную известность, если не бросишь свой путь. Жизнь быстротечна, годы идут, и одни кумиры сменяются другими. Но ты собираешься остаться здесь, со мной. Я боюсь, что ты можешь пожалеть о своем решении, потом… Так ли необходимо бросать гастроли?
– Любимая, если бы все эти разъезды и концерты приносили мне столько счастья, сколько я получаю его, просто находясь рядом с тобой, я бы ни минуты не размышлял об этом. Равно как я не раздумывал, когда сделал тебе предложение. Я мечтаю видеть, как растут наши дети, хочу быть с ними рядом, хочу состариться вместе с тобой. Послушай меня, – Дарий взял ее за руку, – я по горло сыт одиночеством. С тех пор как умер отец, я всегда был одинок. Дядя и тетя стали моими опекунами, но опека их заключалась лишь в том, что меня кормили, одевали да оплачивали мои уроки музыки. Об этом их просил мой отец перед смертью. Что я знаю о дядюшке? Что я знаю о тетушке? Они не говорили со мной, они не подарили мне ни капли тепла. Думаю, они не любили детей, ведь своих у них тоже не было. Я бродил один по их огромному безмолвному поместью. Музыка и книги стали моей единственной отрадой в этом ледяном склепе. Я оставил его, как только мне исполнилось семнадцать. Позже гастроли принесли облегчение. Когда я стоял на сцене, а зрители кричали и аплодировали, я представлял, что среди этой толпы есть мои родители. Представлял, как они держатся за руки и улыбаются, глядя на меня. Но там их не было.
– О, Дарий! – Электа сжала его руку. В ее сапфировых глазах блеснули слезы.
– Я сочинял музыку, потому что не знал, как по-другому унять тоску. И, уезжая из одного города в другой, словно бежал от одиночества.
– Но почему ты не обрел друзей? А женщины… я вижу, как они смотрят на тебя, надеясь на твое внимание, – голос Электы дрогнул. – Например, Дож не отказывает себе в общении с ними…
Дарий нахмурился.
– Мы с Дожем – очень разные люди, Электа. Хотя я нашел в его лице понимание и поддержку. Это единственный друг, который стал для меня близким, не считая тебя. Пойми, я благодарен судьбе за то, что наконец обрету покой и радость в браке, ибо я устал от бегства. Я не хочу терять то драгоценное время, которое могу разделить с тобой. В конце концов, мои дети не должны расти без отца. Мне пришлось, ведь мой отец умер. Но, пока жив, я буду рядом с семьей. Я так решил.
Электа мягко улыбнулась, но продолжала молчать.
– Это ведь не все, что тебя волнует? – догадался Дарий.
– И снова ты прав, – вздохнула Электа. – Морис… он словно избегает меня. Я оставила ему записку с приглашением на творческий вечер, потому что уже в который раз он не вышел, чтобы повидаться со мной. Я не понимаю, что могло произойти, – Электа пожала плечами. – Монахи говорят, Морис закрылся в келье и это какой-то обряд, поэтому выйти он не может. Но я подозреваю, он не хочет видеться именно со мной. Я даже не знаю, придет ли он на ужин с моими родителями, он так и не передал мне ответ. Он никогда раньше так не поступал со мной.
В момент, когда Электа заговорила о священнике, росток ревности в груди Дария пророс новыми побегами. Музыкант постарался не показывать этого чувства и нарочито спокойно ответил:
– Раз ты так волнуешься за него, я могу сходить в монастырь сам, чтобы поговорить с ним.
– Ты?..
– Да. Давай так: если он не придет на творческий вечер в четверг, я схожу навестить его на следующий день, чтобы передать твое приглашение на семейный ужин. Меня он не знает и если избегает исключительно тебя, то ко мне выйдет.
– Ты готов сделать это для меня? – удивилась Электа.
– Конечно, раз уж он тебе так дорог, – последние слова дались Дарию с трудом, но донимать Электу ревностью он больше не хотел. – Как к нему обращаются?
– Морис. Ой, нет, – спохватилась она, – отец Сагард. Так его называют.
– Дож! – Дарий стучал в номер соседа уже несколько минут. – Дож, открой.
– Эй, я здесь, – послышался голос сзади. Несмотря на раннее утро, Дож не только не спал, но даже успел откуда-то вернуться.
Он открыл номер и жестом пригласил Дария войти.
– Я решил пораньше встать сегодня, ведь у нас генеральная репетиция. Да-да, я помню, что завтра нас ждут в светском обществе, – кивнул он, увидев удивление на лице друга.
– Что ж… славно, – заключил Дарий, поворачиваясь лицом к выходу, – тогда жду тебя через час.
– Постой, – попросил Дож, – я хочу извиниться.
Он вздохнул и нервно поправил ворот рубашки.
– Я сожалею о том нашем разговоре. Я не должен был говорить так о твоей невесте. В конце концов, мне могло просто показаться. Ты ведь знаешь меня, – Дож хмыкнул, – я всегда думаю: если красивая девушка мне улыбается, то это значит, что она хочет ко мне в постель. Похоже, иногда я путаю элементарную вежливость с кокетством. Думаю, ты прав, мой цинизм приобретает нездоровый оттенок. Прости, если сможешь, друг, я не хочу, чтобы наша дружба вот так закончилась.
Дож выглядел очень расстроенным и несколько потерянным. Похоже, ссора не давала ему покоя, ведь он никогда не просыпался раньше полудня. Речь его звучала искренне, и Дарий смягчился.
– Знаешь, что важно, Дож? – сказал он. – Важно ведь не отсутствие ошибок, а умение их признать. Я рад, что мы все прояснили.
Дож вздохнул и крепко обнял друга.
Репетиция прошла хорошо, Электа заходила послушать. Дож в этот день выглядел очень взволнованным и был чрезвычайно внимателен к Электе. Она отвечала ему взаимностью, хотя ранее между ними гулял заметный холодок. Обедали они втроем, после чего Электа ушла.
Остаток вечера Дарий провел в одиночестве у себя в номере, погруженный в раздумья. Уже через несколько часов он сможет избавиться от сомнений, когда увидит друга невесты. Он убедится в том, что этот священник для него не опасен. Если, конечно, тот все-таки придет.
Дарий стоял у окна, глядя, как раскачиваются на ветру голые ветви деревьев. На город спустилась ночь, и на улице зажглись фонари.
Если Электа говорит правду насчет странного поведения священника, то ответ очевиден: он влюблен в девушку, и новость о ее скором замужестве стала для него неприятным сюрпризом. Верить в то, что Электа солгала, Дарий не хотел.
В дверь постучали. Дарий открыл, ожидая увидеть Дожа, но перед ним стояла Электа. Пианист потерял дар речи.
– Шафран! Тревожное чувство не покидает меня сегодня весь вечер. Я не могла оставаться на месте и ждать рассвета, чтобы увидеть тебя. Я… я взяла экипаж и приехала. Не сердись, пожалуйста!
Дарий не мог сердиться. Когда Электа обнимала его, он был полностью в ее власти. Ее прикосновения, ее голос, волосы, пахнущие мятой, заставляли терять контроль над собой. Дарий больше не мог сопротивляться желаниям. Обоих в ту ночь поглотила страсть. Ничего подобного Дарий не испытывал раньше: даже одна ночь с любимой женщиной смогла бы заменить тысячу ночей с другими.
Дарий проснулся гораздо позже обычного, совсем как Дож. Электа еще спала, ее темные волосы растрепались на подушке, а рядом на тумбочке лежали кусочек угля и небольшой лист, вырванный из тетради. Дарий взял его в руки, с удивлением увидев изображение самого себя, но спящего. В этот миг он почувствовал себя очень счастливым. Электа здесь, с ним, ночью она сделала его портрет – она его любит! Ни священник, ни кто-либо другой не представляет никакой угрозы для их счастья. Все сомнения вдруг рассеялись, как дым от сигары Дожа.
С легким сердцем Дарий оделся и подошел к окну. Графитово-серое небо казалось тяжелым, готовым вот-вот упасть на землю мощным водяным потоком. Каштаны стояли совершенно голые, а их прежде желтые листья, ставшие теперь коричневыми, плотно налипли на булыжную мостовую. Вдалеке виднелись остроконечные башенки монастыря. Мир казался мрачным и неприветливым, но в душе Дария цвели крокусы: белые, желтые, синие, фиолетовые… Он смотрел на улицу невидящим взглядом, и, если бы его вдруг спросили, что творится за окном, ничуть не лукавя, пожал бы плечами.
– Мы проспали завтрак? – сонно спросила Электа, потягиваясь.
– Да, – ответил Дарий и поцеловал невесту в щеку, – но у хозяйки обычно есть запасы чего-нибудь съестного, так что голодными не останемся.
Дарий застегнул манжеты рубашки и открыл ящик тумбы, чтобы достать ленту для волос. В ящике блеснуло что-то черное.
– Это что, оружие? – испугалась Электа.
– Это? – Дарий взял предмет в руки, – Да, это револьвер – последний подарок отца. Он отдал его дяде перед смертью, а тот честно вручил мне его в день, когда я покинул его дом.
– Необычный подарок. Но почему именно… это?
– Отец был военным. Он считал, что каждый мужчина должен иметь возможность защитить себя и свою семью в случае нападения. Будь он кем угодно: военным, фермером или, как я, музыкантом. В нашем городке частенько можно было столкнуться с воровством, мародерством, разбоем.
– И ты умеешь им пользоваться? – Электа по-прежнему недоверчиво поглядывала на опасную штуковину.
– Конечно! Отец научил еще в детстве, а после дядя брал меня иногда с собой, чтобы пострелять по мишеням.
– Он заряжен?
– Да, но не переживай, здесь есть предохранитель. Впрочем, – Дарий положил револьвер обратно и задвинул ящик, – он ни разу мне не пригодился. И я думаю, что никогда не понадобится, сейчас совсем другое время. И место. Храню как память.
Одевшись, влюбленные наконец спустились на первый этаж, чтобы поесть. Дожа ждать не стали и после завтрака сразу вернулись в номер, желая посвятить друг другу еще несколько драгоценных часов.
Однако Дож не появился и к обеду.
– До выезда осталось два часа, – заметил Дарий, проверяя время. – Видно, Дож гулял всю ночь. Пора его будить.
Дверь в номер господина Лансени оказалась незапертой, а сам он лежал в постели. Дож был очень бледным на вид, а лицо покрылось испариной.
– Наконец-то ты пришел… – с облегчением сказал он, увидев друга. – Кажется, у меня лихорадка, мне нужен врач.
– Почему ты не позвал меня раньше? – взволнованно спросил Дарий. – Давно ты проснулся?
– Давно. Кричать у меня не было сил. Я выходил из номера утром, стучал к тебе.
– Наверное, мы завтракали, – предположила Электа, стоя в дверях. – Дарий, я пошлю за доктором прямо сейчас.
Дарий кивнул.
– Я был совсем слаб, – продолжал Дож, – лестницу мне было не осилить, поэтому я вернулся сюда, оставив дверь незапертой. На случай, если отключусь, чтобы ты нашел меня.
Дарий положил ладонь на лоб Дожа:
– Ты прав, у тебя жар. Все будет в порядке, не волнуйся, доктор скоро придет.
Но доктора не было. За ним отправили сына хозяйки отеля, но он вернулся с неутешительными новостями: лекарь уехал в деревню и вернется только к ночи. Помощница в его аптеке обещала, что передаст просьбу заехать и осмотреть больного, но случится это не раньше десяти вечера.
– Тогда сегодня мы никуда не поедем, – сказал Дарий, – мы не оставим тебя здесь одного.
– Нет, друг, ты должен ехать один, – ответил Дож, – они будут ждать. Ты и сам отлично справишься, нельзя подводить людей. Ведь так, Электа?
– Вынуждена согласиться с Дожем, – вздохнула она. – Вечер устраивали ради знакомства с вами обоими. Но, раз Дож болен, должен поехать хотя бы ты. Тогда я останусь, побуду с Дожем и дождусь доктора.
– Да, да, – Дож даже привстал на постели, – поезжай. Мы ведь все прекрасно понимаем, что они ждут именно твоего участия, хотят услышать твою музыку. Ну а я… я поеду в следующий раз.
– Поезжай, дорогой, – Электа встала и обняла жениха. – Все будет хорошо. Если Дожу что-то понадобится, я буду рядом.
– Позаботься о нем, – попросил Дарий и добавил шепотом: – Я счастлив, что ты есть у меня.
Музыкант вышел из отеля и сел в экипаж. Дождь щедро поливал улицы, излишки воды шумно стекали в придорожные канавы. В душе Дария смешались два чувства: беспокойство за Дожа и радость оттого, что у него есть близкий друг, почти брат, и любимая женщина. Судя по тому, что Дож вел себя довольно оживленно, настаивая на поездке Дария в одиночку, пианист сделал вывод: друг вскоре поправится. Беспокойство уступило место эйфории и упоению, и Дарий любовался грозой, глядя в окно.
Вечер прошел прекрасно. Дарий познакомился с другими музыкантами из Серпента, а также с певцами и художниками. Он пребывал в хорошем настроении и только к концу вечера подумал про священника, о котором не вспоминал с самого утра. Друг Электы так и не появился. Это значило, что утром Дарий сам пойдет в монастырь, как и обещал.
Возвращаясь домой, он размышлял о новых возможностях, которые открывались ему теперь в этом городе. Здесь хватало музыкантов, желающих получить работу в новой школе искусств Дария и Электы, а значит, этим планам суждено было сбыться.
Было уже поздно, и, по подсчетам Дария, доктор уже должен был приехать в отель. Пианист поднялся по лестнице и постучал в номер Дожа. Дверь не открыли, но внутри послышалась возня. Дарий дернул ручку, было не заперто, и дверь со скрипом открылась.
Увиденное заставило Дария потерять дар речи. Дож по-прежнему лежал в постели, но уже не один. С ним была Электа! Ее полуголое тело прикрывала простыня, а прелестная головка лежала на груди у альтиста. Правой рукой Электа обнимала его за талию. Потрясенный Дарий попятился, зацепив трость Дожа, которая стояла у входа, и та с грохотом упала. Электа зашевелилась и открыла глаза. Дож увидел Дария и спешно поднялся, обмотав вокруг бедер покрывало.
