Власий

скачать книгу бесплатно


Этот железный аргумент возымел на них решающее действие. И отцы, немного пошатываясь, крепко вцепившись друг в друга, подошли к машине. Петр Петрович в эту секунду исполнился первобытной радости и приоткрыл им дверь. Старший из двоих повис на задней двери, а младший пытался пропихнуться мимо него в салон авто.

– Эй-эй-эй, ты чего делаешь, эй ты, чего на двери повис? Зря я с вами связался. Аккуратнее вы. Слушай, ты мне так дверь в конце концов с петель снесешь.

– Не бойся, командир, ничего с твоей дверью не случится.

В этот момент Петр Петрович подумал: «Вот идиот-то, связался с алкашами – пожадничал, не надо было их сажать в машину». Пока Петр Петрович рассуждал на заданную тему, отец и сын уже удобно устроились и сидели в обнимку на заднем сиденье – они умудрились протиснуться чуть ли ни оба разом в заднюю дверь салона автомобиля, вот проныры-то. Таких не проведешь – такие свою дорогу знают и всегда свое огребут, так или иначе. Надо же, как только запах ментов за собой почуяли, так сразу все и сообразили – понятливые ребята.

– Пацаны, дверь забыли закрыть, хлопните посильнее, – Петр Петрович то ли подсказал это подвыпившим мужчинам, то ли попросил их об этом. – Еще раз хлопните, да посильней хлопайте, не стесняйтесь. Вот расхлопались. Да все-все, харе, хватит хлопать дверью – вы мне так ее сломаете.

После третей попытки дверь все-таки захлопнулась, прогремев так, что Петр Петрович содрогнулся. У него защемило под сердцем. И он подумал: «Вот два идиота-то недогадливых попались на дороге».

Петр Петрович включил левый поворот, машина тронулась с места. До Сабурова отсюда километров пять, а там налево. По расчетам Петра Петровича, ехать до Братеево было минут пятнадцать. Покончив с расчетами и подсчетами, Петр Петрович отключился от внутреннего навигатора и обратился лицом к дороге, дальше он ехал на автопилоте.

Солнце припекало все сильнее и сильнее – лето в этот год выдалось жаркое, асфальт подсыхал прямо на глазах.

По пути домой отец и сын, сидя в обнимку на заднем сиденье, постоянно и поочередно повторяли друг другу как заклинание только два слова. Отец говорит сыну: «Слово». Сын же отвечает отцу: «Дело». И наоборот, сын говорит отцу: «Слово», а отец ему вторит в ответ: «Дело». «Слово». – «Дело». – «Слово». – «Дело». И так всю дорогу и бессчетное количество раз и по очереди друг за другом и ни разу не сбившись словами. Они ни разу не произнесли, например, «слово – слово» или же «дело – дело». Именно что сокровенное «слово – дело», а через минуту опять «дело – слово», «слово – дело» и наоборот. Петр Петрович то и дело отвлекался от дороги и посматривал на своих пассажиров через зеркало заднего вида, даже не пытаясь встревать в их диалог. «Милые ребята и разговаривают друг с другом одними словами, правильно сделал, что подсадил их», – по его лицу протекла от края до края рта безжалостная насмешка.

Он вступал в явное противоречие с самим собой – он то сердился на пьяных мужиков, то умилялся им, а то и издевательски надсмехался над ними. С годами этот недостаток проявлялся в чертах его характера все менее и менее отчетливо. Все дело в том, что сама жизнь гнула нашего героя к земле, что есть мочи гнула, и, надо признать, небезуспешно. Жизнь гнула и сгибала Петра Петровича в дугу, в три погибели.

Лишь один раз старший из двух мужчин обратился к младшему со словами:

– Ты мою дочку особо не балуй, если Катька будет опять борзеть, то ты сразу бей ей в лобешник. Если она только свой рот разует и скажет лишнее словцо, то сразу должен быть ответ – должно быть дело – бей ей сразу в шнопак. Ты понял, про что я тебе говорю? Бабу надо в кулаке держать. Правильно я говорю, командир?

– Стопудово, слово – дело. Если бабой не заниматься, то это уже и не баба, а так, не пойми чего. Бабу воспитывать надо, а то распустится.

– Понял, что тебе шеф говорит?

– Хорошо, батя, за словом будет дело, – отвечал сын отцу.

«А-а-а, – догадался Петр Петрович, – это зять и тесть, а не отец с сыном – как же мне это раньше в голову не пришло, но как же походят друг на друга, мерзавцы, – как сын на отца и отец на сына».

Вот так между словом и делом и за своими размышлениями и наблюдениями Петр Петрович подвез двух мужчин разного возраста, но одинакового содержания к их дому. Петр Петрович остановил машину прямо напротив их подъезда.

– Держи, шеф, – с этими словами старший протянул Петру Петровичу пятьсот рублей.

– Спасибо, ребята. Аккуратнее выходите, бутылочки крепче держите, не дай Бог уроните, тогда ни за что себе не простите. Всего вам хорошего.

– Не уроним, шеф, такое не роняется. Тебе спасибо, не оставил нас в беде, не бросил на дороге.

– Батя, на выходе крепче держи пузырь.

– Крепко держусь.

В это время из подъезда дома на улицу вышли две тетки внушительных габаритов. Тетки внешне были очень похожи друг на друга, но зримо различались по возрасту. «Наверное, мать и дочь», – отметил про себя и для себя очень уж охочий до своих выводов Петр Петрович.

– Смотри, Катька с матерью из подъезда вышла, наверное, нас встречать. Батя, она к нам идет, – с испугом в голосе сказал «сын» «отцу».

– Не ссы, сынок, помни, что я тебе сказал. Слово – дело.

– Хорошо, батя, так тому и быть.

В это время к машине подошла гром-баба, весом примерно под центнер и ростом под метр восемьдесят. Она уперлась обеими руками в бока и уставилась строгим взглядом разом на обоих мужиков. Мужчины поочередно выползли из машины.

– Опять, суки, нажрались.

Петр Петрович явно не ожидал такого поворота событий. Он решил не торопиться и не стал сразу же уезжать от подъезда дома, к которому только что подъехал. Петр Петрович, затаив дыхание, ждал продолжения событий, ждал развязки, ждал, чем это все закончится.

После этих слов гром-баба, недолго думая, выхватила у первого и младшего по возрасту мужика бутылку водки и со всего размаха с треском разбила ее об асфальт. Бутылка разбилась вдребезги. Осколки разлетелись в разные стороны.

– Катька, чего творишь, в лобешник захотела?

– На, получай в свой лобешник.

Катерина со всего размаха засадила ему ладонью по физиономии. Шлепок от звонкой оплеухи хлопком отозвался в ушах Петра Петровича. «Сын» отлетел на три-четыре метра в кусты. Бабенция же произнесла сокровенное словосочетание:

– Слово – дело.

Следующим на очереди был папа. Он улетел на два метра, но в противоположную сторону, после того как дочурка выхватила из его рук вторую бутылку.

– Катька, не тронь бутылку, не тронь!..

«Отец» попытался приподняться и встать на ноги. Он цеплялся руками за кусты и умолял своим взглядом Катерину пощадить хотя бы вторую бутылку – пощадить последнюю надежу на задушевный разговор с «сыном» за вечерним столом. Его глаза были исполнены мольбой. В ответ на его мольбы она со всего размаха швырнула об асфальт и второй пузырь. Петра Петровича покоробило от увиденного, он сморщился и прочистил пальцем левое ухо.

– Слово – дело.

После этого Катя не стала более ничего поизносить вслух. Она молча сгребла в охапку мужа с отцом, схватив их за шкирки, и потащила волоком к подъезду, приговаривая на ходу:

– Я вам покажу слово, я вам покажу дело, вашу мать.

Ее мама держала перед ними открытую дверь и понимающе кивала головой – в знак согласия с дочуркой:

– Вот вам Катька дома наподдаст.

– Мать, возьми лучше из дома веник с совком и стекла перед подъездом замети, чтобы дворничиха языком не чесала.

– Слово – дело, дочка. Сейчас уберу. Ишь, суки, опять нажрались. Ну ничего, сейчас Катька займется вашим воспитанием.

– Мать, рот закрой.

– Сам свой хавальник закрой, пока по роже у меня не схлопотал.

Дверь в подъезд дома захлопнулась. Лужи на дорогах к этому времени уже подсохли. От них на асфальте осталось лишь воспоминание в виде темных сырых пятен. Темные пятна блекли прямо на глазах, они сужались под натиском солнечных лучей. Солнечный гений продолжал творить чудеса. За час с небольшим он непостижимым образом убрал безжалостной рукой хозяина положения с улиц города мегатонны воды, пролившейся с небес на землю. Убрал один, без начальников и подчиненных и вообще без чьей-либо сторонней помощи.

Да, точно, за словом всегда следует дело – чего ни возьми, чего ни коснись и до чего ни дотронься, не иначе как слово на дело приходится. Серьезная баба эта Катька, с такой точно не забалуешь, и повезло же пацанам… Петр Петрович включил левый поворот, посмотрел в зеркало заднего вида и поехал в сторону Кунцево. По дороге заехал на заправку «Лукойла» и залил машину полным баком отборного девяносто пятого, с неразбавленным октановым числом. Он всегда заправлялся на «Лукойле» – его жизнь к этому приучила. Петр Петрович всегда доверял его октановому числу – числу «Лукойла». На выходе с заправки он заодно прихватил со стеллажа бесплатный журнал «Недвижимость и цены». Петр Петрович вышел на улицу. На асфальте не осталось ни одного темного пятна, он полностью подсох после проливного дождя. Скоро наступит вечер, и на город спустится прохлада, и гневливое солнце начнет тихо, незаметно, постепенно и шаг за шагом клониться к горизонту. Что же, имеет на это полное право. Имеет право на покой – солнцу тоже нужен иногда покой, право на отдых никто не отменял, для этого нами и придуман восьмичасовой рабочий день. Все должно быть одинаково для всех: и для солнца, и для людей – восемь часов так восемь часов… безумного трудового дня. Сегодня безумный день был для солнца – оно как-никак на славу сегодня потрудилось.

Но это как посмотреть и как сказать – кто и как и когда потрудился. День на день не приходится. Да, бывает такое, что солнце возьмет да как и зарядит своей жарой на целый день, ну и что из этого – Петр Петрович [в отместку солнцу] как возьмет и как зарядит бомбить по шестнадцать часов в сутки, точно самый последний муравей-каторжанин. Тут уж кто кого пересилит, так сказать, кто кого возьмет за горло – ты солнце или же оно тебя. Как правило, Петр Петрович оказывался победителем в этой борьбе на истощение, он оказывался сильней своим духом СОЛНЦА САМОГО – и таксовал иногда с самого рассвета – восхода солнца и до самого заката, пока солнце не скроется за линией горизонта. Он явно перерабатывал по сравнению с солнцем, как, впрочем, и большинство людей тоже, как ни странно, оказываются сильней самого солнца, и помногу перерабатывают в жизни своей – по Духу своему. Дух человеческий по силе своего воздействия ни с чем не сравним – он способен не только повернуть реки вспять, но и расстояния и время стереть и вычеркнуть из памяти людской – куда там, какому-то ВЕЛИКОМУ солнцу с этим тягаться – тягаться с силой ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО ДУХА.

Если бы солнце и вправду было таким великим, то оно давно бы в один день высушило бы все моря и океаны.

Посмотрев в сторону своей машины, Петр Петрович увидел возле нее щуплого и невысокого азиата, одетого в робу зеленого цвета. Подойдя к нему, Петр Петрович протянул ему руку с чеком.

Заправщик в это время сноровисто закручивал крышку бензобака и пялился в сторону протянутого чека. Он, наверное, хотел, но никаким непостижимым образом не мог сделать два дела разом – закрутить крышку бензобака и взять из руки Петра Петровича неряшливо протянутый им чек. Все дело в том, что Петр Петрович стоял от азиата на расстоянии трех шагов. И азиат при всем своем желании, даже бы если он растянулся в шпагате, не смог бы достать своей рукой до протянутого чека, – не оторвав при этом второй своей руки от крышки бензобака. Поэтому, собственно говоря, пока азиат винтил крышку, Петр Петрович так и стоял с протянутой вперед рукой и отстраненно от реальности смотрел непонятно куда, о чем-то думая в этот момент. Ему не было никакого дела ни до азиата, ни до чека, ни до крышки бензобака, ни до машины – ни до чего, он думал о своем долге в сто пятьдесят тысяч косарей зелени. Прикрутив крышку до упора, азиат сделал полтора-два шага к Петру Петровичу, взял протянутый ему чек и больше для вида, чем для пользы дела, посмотрел в него. Петр Петрович залез в карман, вытащил из него скопившуюся за несколько дней мелочь и всыпал в ладонь азиата.

– Благодарю вас, – Петр Петрович кивнул ему в ответ и сел в машину. «Без акцента сказал, надо же», – от Петра Петровича не ускользнула эта мельчайшая деталь.

Озолотив азиата чаевыми, Петр Петрович сел за руль. Но прежде чем повернуть ключ зажигания и завести машину, Петр Петрович раскрыл журнал и опытным глазом сориентировался по ценам на трехкомнатные квартиры в Царском Селе. Просмотрев цены, он резко отшвырнул журнал в сторону на заднее сиденье. Нет, ничего в этот раз я продавать не буду. Хватит с меня, я достаточно напродавался за последние пять лет, будь что будет, после меня хоть потоп. Заправщик подошел к Петру Петрович и через открытое окошко, вежливо попросил:

– Вы нэ могли бы на стоянку отъехать от заправки? – «Нет, все-таки с акцентом разговаривает, небольшим, но все же акцентом, не все так хорошо в этом азиате, как казалось со взгляда первого».

Петр Петрович повернул ключ зажигания – амперметры и вольтметры зашкалили в этот момент от скачка напряжения. Стартер провернулся – ток пошел по проводам, на высоковольтных проводах проскочила искра, пары бензина воспламенились, поршни пришли в движение, мотор загудел – машина завелась. Петр Петрович пристегнулся ремнем безопасности и взревел во весь голос, под шум мотора, от своего бессилия перед возникшим жизненным обстоятельством:

– А-а-а-а-а-а-а!

И с силой ударил несколько раз кулаком по передней панели. Прокричавшись и вдоволь настучавшись, Петр Петрович выплеснул тем самым свои эмоции наружу, оставив весь негатив, скопившийся в нем за последние несколько дней, за своими плечами, и выехал с заправки.

Первый раз в своей жизни он оказался в такой тупиковой ситуации – это был беспросветный тупик. Он не знал, что делать, не знал по-настоящему. Не знал, куда пойти, к кому обратиться, у кого занять и перезанять. Неподъемный долг висел камнем на его шее.

Отъехав с заправки с полкилометра, Петр Петрович увидел впереди голосующую парочку. Это были мужчина и женщина. Они стояли рука об руку, и при этом мужчина вытянул свободную руку поперек проезжей части. «Если по пути, то возьму, а если нет – то проеду стороной». Петр Петрович приостановился напротив парочки:

– Вам куда ехать, молодые люди?

– На Минскую улицу.

Оказалось, что по пути.

– Садитесь, – Петр Петрович не стал в этот раз торговаться, а просто приоткрыл переднюю дверку машины.

– А вы сколько денег с нас за поездку возьмете?.

«Во как, какие осторожные попались, с этих, пожалуй, что копейки лишней не возьмешь».

– Сколько дадите, столько и возьму. Садитесь.

С такими лучше лишний раз не торговаться и в разговор лишний не вступать, толку не будет – так и так ничего не выторгуешь. А клиента потеряешь – хлопнет дверью и другую тачку поймает. Все равно по дороге, сколько дадут, столько дадут, бензином хватит отбиться. Петр Петрович в этот раз обошелся без торга. Сели и поехали – просто сели и просто поехали. По дороге разговорились.

– Ребята, чего на Минской улице забыли? – Петр Петрович проявил видимый интерес к разговору со своими пассажирами.

– Мы там живем, – молодой человек приятной наружности – безусый, как мальчишка, ответил Петру Петровичу.

– Стало быть, соседи.

– А вы где живете? – спутница молодого человека, то ли его девушка, то ли его жена, вступила в разговор и задала встречный вопрос – вопрос пришелся на вопрос.

– На малой Филевской, – коротко обозначил Петр Петрович.

– Давно таксуете? Что-то на таксиста вы совсем не тянете.

Петр Петрович весьма удивился столь неожиданному повороту событий. Не он задал следующий вопрос, для того чтобы поддержать беседу, а его самого приперли к стенке вопросом. Он резко оглянулся за правое плечо, пытаясь оценить наружность столь решительного и бесцеремонного молодого человека, задавшего столь парадоксальный на первый взгляд вопрос. На него в этот момент смотрел очкарик с познавательным, но в то же время лишенным какого-либо любопытства взглядом. Очкарик не отводил в сторону глаз и нисколечко не смущался сквозному пристальному взгляду умудренного жизненным опытом Петра Петровича.

– Да не очень-то, где-то с полгода. – Петр Петрович отвел свой взгляд от парочки, отвернувшись обратно в сторону руля. Надо же, какой наблюдательный и сметливый по уму, сразу видно, что не из робкого десятка человек.

– А с чего это вдруг таксовать решили? – не унимался парень.

«Надо же, какой любопытный». Такое редко случалось с Петром Петровичем – не он вел разговор. А его вели по разговору в этот раз, задавая ему вопрос за вопросом. Ответить – не ответить, промолчать или же сказать. Дай отвечу что-нибудь, от меня не убудет в конце концов. Петр Петрович не стал уходить от ответа и высказался напрямую, со всей возможной в таких случаях откровенностью и начистоту, для людей, не знакомых друг с другом.

– Жизнь заставила, на бабки попал, – Петр Петрович обрисовал двумя словами сложившуюся для него на сегодня ситуацию.

– И на много попали?

Во дает, напролом прет, как сивый мерин прет. Не унимается. Все ему расскажи да покажи. Ладно, расскажу, нехай слушает, чего с ним поделаешь.

– Да на много, на очень много.

– На сколько?

Все, собака, хочет знать. Пусть узнает.

– Сто пятьдесят тысяч баксов. Да какая разница, ребята, на сколько я попал. Главное в моей ситуации то, что я не знаю, что мне с этим делать, у меня просто нет никакого выхода. Тупиковая ситуация, понимаете. Полная безнадега. Мне некому помочь, и я не знаю, к кому мне обратиться за помощью. Чего вам еще сказать?

– А вы случаем не слышали о старце Власии? – очередной вопрос.

«Как на допросе ведет себя этот очкарик – вопрос за вопросом сыплет. Он случайно не из прокурорских будет – беды с этими прокурорами не оберешься. Подальше от таких прокуроров держаться надо».

– Что за старец такой? – Петр Петрович все же и в этот раз ответил прокурорскому попутчику вопросом на вопрос.

– Старец Власий – это провидец, он под Боровском живет, в монастыре Свято-Пафнутьевском. Он очень многим людям правильным советом помог, в совершенно безвыходных для них ситуациях. Он все наперед знает и видит. Попробуйте к нему съездить. Вам хуже от этого все равно не станет, а вдруг что подскажет. Правда, народу к нему в очередь очень много стоит – потерпеть придется, мы, например, к нему лишь на шестой день попали.

– А он вам-то помог? – в голосе Петра Петровича прозвучали нотки сомнения – без единой нотки надежды. Пустой, казалось бы, вопрос, в пустом и никому не нужном, казалось бы, разговоре. С нами так зачастую бывает, мы придаем огромное и чуть ли не вселенское значение каким-то пустякам, не замечая главного на пути своем – и при этом не придаем этому главному ровным счетом никакого значения. Как порой все это странно выглядит со стороны, когда смотришь на все это с высоты прожитых лет.

– Помог. И очень даже помог, как видите.

Как это понять «как видите», что это может означать. Петр Петрович опять оглянулся за свое плечо, но ничего нового для себя так и не увидел в этот раз. Он не успел рассмотреть прокурорского очкарика внимательным образом. Петр Петрович вздрогнул и сразу же обернулся в сторону пронзительного сигнала клаксона, раздавшегося в его сторону от машины, проезжавшей в этот момент слева от него. Лицо водителя черной «мазды» находилось в полутора метрах от лица Петра Петровича – и было перекошено им в сильной злобе. Он матюгался почем зря и на чем свет стоит в сторону нашего героя – через открытое окошко к открытому окошку. Водитель «мазды» почему-то вкручивал свой указательный палец себе в висок. Он орал на Петра Петровича благим матом и пытался доказать тому, какой же он все-таки на сегодня мудак. Глаза водителя «мазды» были наполнены праведным гневом и первородным испугом, он брызжил во все стороны слюной. Вдоволь навертевшись пальцем у своего виска, он принялся что есть мочи и дури долбить себя кулаком по лбу. Петр Петрович резко дернул рулем в противоположную сторону. После того как машина Петра Петровича заняла свой и положенный ей ряд, он снял правую руку с руля и приложил к груди, тем самым сердечно извиняясь перед ополоумевшим водителем «мазды». Сам же даже испугаться и опомниться толком не успел – настолько все стремительно для него произошло. Водитель «мазды», увидев движение руки Петра Петровича, сразу же успокоился. Он улыбнулся, расслабился, махнул рукой и поддал газку. Только они с Петром Петровичем друг друга и видели.

С кем на дороге не бывает – зазевался наш с вами Петр Петрович от такого разговора, рассматривая со всех сторон прелюбопытного прокурорского очкарика. Обошлось и ладно. Чего было так нервничать? Петр Петрович продолжил разговор, ранее начатый:

– А как к нему добраться?

– Очень просто – проще простого. Едете шестьдесят километров по Киевскому шоссе, а там увидите указатель на Свято-Пафнутьевский монастырь. Дальше едете километров десять-пятнадцать, строго по указателям, прямо до монастыря. Так что не заблудитесь. А в случае чего, спросите у кого-нибудь из местных – там все про этот монастырь и про старца знают.

– Тормозите-тормозите, мы уже приехали, нам здесь надо выходить. Надо же, как мы с вами заболтались, – искренне удивилась своей природной рассеянности в пути спутница прокурорского очкарика – то ли невеста ему, а то ли уже и жена. С раза первого и не разобрать. Очкарик протянул Петру Петровичу двести пятьдесят рублей:

– Так нормально?

– Да нормально, выше крыши.

Прокурорский первым вышел из машины и попридержал перед то ли девушкой, а то ли женой дверку. В это самое время Петр Петрович оглянулся со словами благодарности к очкарику:

– Спасибо тебе за добрый и дельный совет, может когда и воспользуюсь, хотя вряд ли…