Синдром Искариота, или История одного предательства. Повесть

Далее разговор уже коснулся живописи Ильи Эсператова. Критика жены и тут не обошла его стороной. И Регина развязно ввернула, что ей не нравятся его картины – дескать, слишком мрачные, много тем, связанных со смертями, лишь некоторые картины её привлекли. Эсператов спокойно ответил, что нужно понимать значение трагедии в искусстве, не всё – лепесточки да пестики, и что трагическое способствует духовному очищению и раздумьям о течении жизни, да и рассчитывал на понимание своей бывшей ученицы. Она же отстранённо высказала, что якобы понимает, для чего в искусстве нужны трагедии, но ей это чуждо, ей это не нравится – мол, в его творчестве перебор. Позже он заметил, что она вышла из его интернет-группы «Галерея Эсператова».

Потом они сидели напротив друг друга в двух перпендикулярных плоскостях, каждый за своим компьютером, и оба копались в соцсетях – так, без особого дела. Эсператов никогда не читал переписку жены, хотя мог бы давно это сделать. Просто принципиально не считал нужным контролировать её общение, врываться на территорию её личных переживаний и связей с людьми, полностью ей доверяя. И доверяя судьбе, которая их свела мостом от её подросткового возраста снова к нему после перерыва в целую подростковую жизнь. Ещё до момента бракосочетания невеста попросила его, пока она отсутствует дома, проследить на её странице, нет ли сообщения от возможного работодателя. Вдруг всплыло сообщение от некоего Павла Углебова (имя явно фейковое): «Давай попробуем снова быть вместе. Прости меня за то, что мучил тебя раньше. Храни тебя Бог!». Эсператов передал жене, какое послание обнаружил на экране, не открывая папку сообщений. Придя домой, Регина рассказала, что писал один из бывших её знакомых, с которым пыталась построить отношения, но обнаружила, что тот «работает на два фронта». Она поторопилась заблокировать сообщения от него. «Зачем? – спросил Эсператов. – Ты боишься этого общения? Если ты уверена в себе и в своём выборе, бояться не надо». Она ответила, что общение с ним уже в прошлом. Однако через год его анкета снова появилась в списке друзей жены. Эсператов это заметил, выставляя на её странице диплом о втором высшем образовании. Было какое-то смутное предчувствие, как будто внутренний голос, тот самый, который в далёком прошлом пророчил, что девочка Регина когда-то станет его суженной, вновь шептал ему: «Скинь его в чёрный список, посмотри переписку. Он опасен для молодой семьи». Но Эсператов тогда отмёл идею контроля, понадеявшись на судьбу. Позднее сама Регина, когда отмечали годовщину свадьбы, обмолвилась, что разные мнения высказываются об их браке. И этот тип с сарказмом написал: «Поздравляю тебя с очередным браком». Эсператов, уже видя в этих моментах реальную угрозу, сказал в ответ, как отрезал: «Блокируй всех, кому не нравится наш брак, что он вообще продолжает там делать?! Ты же его уже блокировала?». Регина в ответ наскоро пробормотала первое, что пришло в голову – мол, он с другого аккаунта зашёл, на что Эсператов автоматически отреагировал: «Тогда и эту страницу блокируй».

Сейчас Регина стала что-то перечитывать. А Эсператов сидел, обмозговывая новую идею художественного решения очередного заказа, опершись на планшет и приложив ладонь ко лбу. И тут опять претензии от жены:

– Ты меня совсем не ревнуешь, ни к кому!

– Чего вдруг ты об этом заговорила? Показалось, что слишком тихо живём, хочется скандалов, как у верхних соседей? Доверяю, потому и не ревную. Это не значит, что не люблю.

– Твой знакомый московский художник поцеловал меня в щёку – ты даже не отреагировал. Думаешь – мне это приятно? – выговорила она с притворным недовольством.

– А что тут такого? Не в губы же. В щёку. В богемной среде принято целовать щёку на прощание – просто в знак дружбы, уважения и симпатии.

– А этот фотограф, что хотел за меня «подержаться»? Это как – тебе всё равно?!

– Да что ты! Пьяный придурок тыркнулся пару раз, пытаясь тебя обнять. Понял, что мы крепко сцепились руками, и отвял. Так что теперь – сразу морду ему бить?

– Я постоянно одна к родителям еду. Тебе всё равно, что со мной происходит, что будет? А если ко мне кто-то пристанет? Ты меня никогда не сопровождаешь.

– О чём ты вообще говоришь? Ты же в последнее время только на отцовской машине в родительский дом ездила.

– А вдруг?!

– Что значит «а вдруг»? Ты же к родителям уезжала…

Скрытое напряжение в разговоре нарастало. Тон сдерживался в рамках приличия, но подводные камни начинали просматриваться уже невооружённым взглядом…

– А вдруг там что-то?! Ты меня не сопровождал.

– Как это там?! Ты же к родителям, к дочке ездила…

– А ты меня не сопровождал.

– При чём тут «не сопровождал»? Ты же у родителей была…

Эсператов просто отказывался думать о том, что его жена может соблазниться другим. «Наверное, проверяет, провоцирует ревность, просто проявляет обиду, что больше не езжу с ней к её родителям, – рассуждал он. – Не может же такого быть, чтобы серьёзно впала в соблазн. Постоянно говорила о любви, проявляла стойкость и принципиальность, когда к ней кто-то пытался клеиться… И всегда в наших отношениях была теплота и нежность, несмотря на периоды лёгкого охлаждения… Нет, не может быть…»

В момент, когда Эсператов развалился, раскрепощённо сидя у своего компьютера и запрокинув глубоко назад голову, Регина вычитывала какое-то сообщение со своего монитора, а потом, повернувшись к мужу, беззастенчивым и охально-требовательным тоном выдала:

– Ну, говори мне, как это свойственно вашей нации, какие из вещей нужно оставить, а какие могу забрать при разводе.

Ошарашенный таким заявлением Эсператов медленно повернул к жене голову, и стал всматриваться в её лицо, будто только что увидел инопланетянку. «Она что, так шутит или провоцирует? – проскочило у него в голове. Он вспомнил, что она как-то заикалась о разводе при мелких бытовых неурядицах несколько месяцев назад, в начале осени, и такие наезды были резко пресечены парой крепких шлепков по попе. А вот в тупой фразе «как это вашей нации свойственно» было сильно заметно чужое влияние: жена никогда не страдала антисемитизмом. Потешаясь, было дело, называла его Зосей, а когда он говорил об экономии семейного бюджета, слегка подкалывала – «это у тебя национальное», но всё это в пределах доброго юмора, не более. Как же относиться к на редкость тупой фразе сейчас? «Глупая шутка, наверное… А может, и проверяет, да и провоцирует, пожалуй, чтобы под каблуком оказался», – решил он. И подумав, что надо сдержаться, осторожно ответил:

– Да всё, что покупал тебе, твоё. Что на тебя нашло вдруг?

– Я ещё не решила, останусь или нет.

Эсператов и после этого продолжал думать, что жена его просто пугает, хочет растормошить, и что всё это как-то несерьёзно. Доверчивый муж также пропустил мимо ушей, как жена спросила, не возражает ли он, если она разберёт компьютер и передаст на время сестре в деревню: мол, у сестры сломался, а для школьной подготовки ей крайне необходим. «Ну конечно, твоя же вещь – надо так надо…», – был его ответ. Вечер он провёл за работой, немного задержавшись у компьютера после того, когда жена уже легла спать.

И вдруг спохватился, будто током мозг распалило или арматурой по хребту – хрусть: ПАПКА!!! Где, где папка??? Где она может быть??! Папка «Илья и Регина», в ней все семейные фотографии – свадебные и с годовщины свадьбы, да и все остальные парные фото, где электронная папка, куда вдруг пропала? Дыхание спёрло, глаза стали напряжены, кожа стянулась, на лбу отчётливо проявились «мышцы боли» и выступили, как под моросящим дождём, крохотные капли холодного пота. Где электронная папка? Она же была на «Рабочем столе», а сейчас нет. Мог ли он её, валясь в полудрёме, случайно удалить или переместить куда-то. Но куда?! Спешно порылся – там, сям – нигде нет. На флешках просмотрел – тоже нет.

– Солнышко! – крикнул он растерянным и расстроенным до предела голосом, с сильной одышкой, в сторону спальни. – Где наши фотографии?! Папка с нашими фотографиями пропала. Она была на «Рабочем столе»…

– Ложись спать, истеричка, завтра найдём. Этих фотографий везде полно, они повсюду разбросаны, – холодным и недовольным тоном, имитирующим сонливость, пробормотала Регина.

– Я смотрел – на флешках тоже нет. А у тебя на компьютере папка сохранилась? – едва очнувшись от удара предположил Эсператов.

– Есть. Ложись. Завтра посмотрим, – отбрыкнулась Регина.

Но Эсператов не унимался.

– Нет, не могу я лечь, пока не найду этой папки с фотографиями. Надо подключить твой компьютер. Подойди, пожалуйста, на секунду. Только включить – и всё.

– Я легла и сейчас уже не буду вставать. Всё завтра – донёсся голос жены из спальни.

– Нет, я не смогу успокоиться, пока не увижу эту папку. Только на секунду, без тебя никак не получается подключить – выканючивал муж.

– Ложись спать. Это успеется сделать завтра, – отстранённо было заявлено в ответ.

– Нет, попробую тогда ещё раз сам. Что тебе жалко? – просто подойти подключить, – а я сам всё отыщу. Всё перерою, но найду! – обиженным, но не очень громким тоном продолжал настаивать Эспрератов.

– Я эту папку далеко убрала, сам ты не найдёшь. Ложись спать! – упёрлась, как рогом в забор, Регина.

– Нет, не лягу! Не лягу! Я должен разобраться, что происходит, куда делась папка, без этого не лягу! – уже возбуждённо гаркнул он, сознавая, что просьбами не добьётся уступок. – А ты спи себе. Больше не буду тебе мешать.

Этот разговор чем-то напоминал поведение капризного малыша с принципиально неуступчивой мамой.

– Что, всю ночь будешь теперь разбираться? Сейчас спать надо – категорично объявила Регина.

– Значит, всю ночь буду! Пока не пойму, куда делась папка – жёстко обозначил свою позицию Эсператов.

Почувствовав напряжённый дух разговора, с воинственным кличем «М-в-р-р-мя-а-у-у-у!» яростно прыгала на Эсператова кошка Крис, царапая его руку. А он, и без того раздражённый в этот момент, безжалостно скидывал кошку на пол.

Через минуту полуобнажённая Регина с утомлённо-озлобленным видом появилась в дверном проходе, чтобы пройти к своему столу. Илья быстро подошёл к ней, пытаясь её успокоить, обнять и поцеловать. Она резко ударила ему по ключице, потом в грудь. Илья Эсператов примерно такую реакцию и ожидал в этот момент, однако не думал, что она будет бить так сильно, как будто вспоминая, как она дралась с нападавшими на неё забияками-мальчишками в школе. Он, сдерживая её руки, всё же поцеловал её пару раз. А чуть ослабил её руки в своих руках, вырвалась – и снова получил серию тумаков. Он опять сжал ей руки и насильно поцеловал её в губы. Но стоило только отпустить руки жены, как опять получил от неё несколько ожесточённых ударов в грудь и плечо. При этом у неё вырвалась пара нецензурных фраз.

Она подключила свой компьютер, но папки, которую искал Эсператов, там не оказалось. Лишь страничная плитка свадебных фотографий, зафиксированных в программе pdf.

– Наверно, антивирус снёс папку с рабочего стола при перезагрузке, – как бы предположила Регина. – Да ты эти фотки во всех соцсетях выложил. И в фотоаппарате у тебя некоторые снимки остались. Были и на флешках, но сейчас почему-то нет. Чего ты истеришь тут, спать не даёшь, это всего лишь фотографии… – словно оправдываясь в наступательной тактике, возмущалась жена.

– Нет, это не просто фотографии. И в соцсетях я немного выложил. Это фрагменты нашей с тобой жизни. Совместной жизни.

– Да не переживай так из-за этих фоток. В моём ноутбуке могли ещё остаться, – тихо сообщила жена.

– Что-то происходит такое мерзкое, богопротивное. Я чувствую это, что-то происходит… Как будто воздух вдруг насытился мельчайшими каплями ядовитой слизи, как будто где-то здесь близко, рядом, совсем рядом, прошёл Иуда Искариот! Всё это не просто так. Ужасно! Зловещий знак. Это знаки судьбы. Ты просто не умеешь их читать…

– А ты умеешь? Символист хренов…, – отзеркалив вопрос, пробормотала Регина.

– Я умею. Это означает, что ты совершенно не ценишь наши отношения! – резким напором вставил фразу Эсператов.

– Илья, а ты ценишь?! – рикошетом полетел вопрос от Регины.

– Я ценю, а ты не ценишь, совсем не ценишь! – сказал, словно прорезал воздух. – И что ты там вообще говорила сегодня о разводе?! Кто вообще шутит такими вещами?!

– Илья, а если не шутит, – еле слышно пробормотала Регина.

– Что? Я не понял… – впился в лицо жены глазами художник.

– А если не шутит? – вполголоса повторила Регина.

– Так ты серьёзно?! Вон оно что… Понятно… Нету в ноутбуке никаких фотографий, не ищи… Их нигде больше нет… Знак судьбы… – косясь на жену, заторможенно, тяжёлым хриплым голосом произнёс Эсператов. – Раскололи! Им это удалось… Суки, подонки, сволочи – РАСКОЛОЛИ!!! – словно взорвавшись, бешено повторял он. – Да что же сейчас… Раньше надо было следить. А сейчас… Никак не думал, что поддашься… Раскололи!

– Ну почему ты сразу на других переводишь?

– Раскололи – получилось у них, – с одышкой мимо вопроса прошёл Эсператов. – А ты мне обещала, что будешь со мной, пока нужна мне… И как же быть – ты нужна мне…

– Я думала, что у нас с тобой совместная жизнь получится, да что-то не получается, – досадливо проговорила жена, присев у кухонного столика.

– И почему ты так решила? – в сдержанном и явно расстроенном тоне продолжил беседу муж.

– Не получается, – глядя куда-то в окно, повторила Регина. Наверно, я просто не готова к семейной жизни. В монастырь пойду – печально-кокетливым тоном продолжила она.

– Что это ещё за настроения? Давай-ка выкинь из головы такие мысли… – стал убеждать жену Эсператов.

– Давай подадим заявление о разводе и попробуем пожить пока отдельно. Там ведь всё рано месяц дают, если захотим вернуться…

Регина продолжала смотреть в окно, будто ловя глазами свет мерцающих звёзд.

– Ах, вон оно что задумала, – нахмурившись, с укоризненным прищуром, взяв себя в руки, сухо и жёстко ответил Эсператов. – Променять меня на кого-то решила… Вот с какими идеями ты от родителей приезжаешь… А не подумала, что твоё место за это время может быть занято? Уйдёшь – другую найду, сразу же найду, – уверенно пригрозил он, вспоминая в этот день её слова: «Да кому ты вообще нужен?».

На Регину его уверенность произвела впечатление. Она повернулась в его сторону и задумалась.

– И завещание по квартире перепишу на имя той, что останется со мной.

– Да можешь хоть десять раз своё завещание переписывать, – буркнула в ответ Регина.

– Одного хватит, – отпарировал Эсператов. – А папку с фотографиями – это ты уничтожила? – как бы опомнившись, вернулся он к изначальной теме.

– Нет, что ты… Я на твоём компьютере не стала бы ничего удалять. Это антивирус снёс. Такое бывает при перезагрузке. Я сама очень расстроилась, что не нашла. Нельзя просто на «Рабочем столе» держать. Сам же говорил раньше, что надо в документы сразу перекидывать.

«Врёт, конечно, – рассуждал Эсператов, – врёт и трусит. Наверняка её рук дело. А чего боится? Не наброшусь же на неё с кулаками. Значит, не уверена».

Жена ушла в спальню. А муж, направляясь в сторону выключателя, поймал в обзоре книжный шкаф жены. «А! Вот так новый номер!», – заметил он очередной подвох. Книги профессиональной литературы рассортированы: её книги собраны в целлофановые пакетики, а те книги, что он раньше приобретал, не тронуты, стоят на месте.

– А книжки ты когда успела сложить? – не преминул он сразу же задать вопрос жене.

– Сегодня собрала, – тихо ответила Регина.

Он выключил свет, лёг вместе с супругой в кровать. Но заснуть, понятно, после такого разговора не получалось.

– Илья, отпусти меня, отпусти меня, пожалуйста, – жалобным тоном полушёпотом умоляла его Регина.

– Да кто ж тебя держит? Иди, если так… Я не мешаю, – напряжённо прошептал Илья, горько добавив: – Ты не понимаешь, что я тебе опора в этой жизни…

– Спасибо тебе, – спасибо, что отпускаешь, – давай спать.

– Да какой уж тут сон! – рявкнул в ответ Эсператов. – Не засну уж теперь всю ночь…

И, прикрыв дверь в спальню, чтобы не мешать жене, шарахаясь по комнате, будто заблудился в трёх соснах, в возбуждённом состоянии он пошёл на кухню пить чай, пытаясь хоть немного успокоиться. Да так почти до утра там и просидел…

7

На следующий день голова у него была как чугунная, мысли путались, а движения были нескоординированы. Собрав продукты для лёгкого завтрака жены на работе, накормив кошку и убрав за ней лоток, Эсператов прилёг на кровать. Ворочался, ворочался, да так и не сомкнул глаз.

Он пропустил время, когда надо было выйти на работу, в школьную изостудию, где вёл занятия, и опоздал почти на сорок минут. Но перед этим позвонил, предупредив завуча, что задержится, пытаясь оправдать своё опоздание тем, что не сориентировался вовремя, в какой день начинаются трудовые будни после рождественских праздников.

Диалог с женой по СМС завязался ещё перед его уходом на работу. С переживаниями, подогреваемыми этими сообщениями, и было связано его опоздание.

Жена: – А почему ты спрашивал про книги?

– Чтобы выяснить, спонтанно возникла эта идея или планировалась заранее.

Жена: – Я вчера решила. Я обидела тебя? Зато я честно сказала.

– Нет, и так было понятно по отношению к венчанию, что все разговоры о любви – пустые. Я по поводу этого уже всё сказал. Нельзя испытывать судьбу. Надо ценить, что имеешь. Вспомни сюжет второго искушения Иисуса.

Жена: – Тогда тем более, зачем сохранять такие отношения? Я слабая духом.

– Вот как раз и надо укреплять дух рядом с близким человеком.

Жена: – Ты ведь ещё молод и можешь найти ту девушку, которая будет лучше, чем я, к тебе относиться. Зачем тратить твоё и моё время на такие отношения?

– Не знаю. Нельзя бросаться близкими людьми. Встреча не была случайной. Время необратимо. Думай прежде, чем делать.

Жена: – Прости. Я не хотела. Ведь было много хорошего, давай просто мирно и с уважением друг к другу всё решим. Хорошо?

– Уже решили. Пока есть время подумать и повернуть назад – думай несколько дней. Один раз потеряешь – другой не вернёшь.

Нервное напряжение сохранялось весь день. Какое-то время дети переключали внимание на себя, но потом мысли снова стали крутиться вокруг возникших проблем, связанных с поведением жены. Мысль о том, что она действительно способна на такое предательство, всё ещё казалась для Эсператова невероятной… Но беспощадная реальность всё громче и громче заявляла о себе. Он пришёл домой мрачный, как аспидно-свинцовая туча. Однако дома неожиданно наступила разрядка.

– Ну не надо так, – ласково сказала жена, сидя на диване. – Иди сюда. Ведь было у нас много хорошего…

Они обнялись, поцеловались и просидели так несколько минут в обнимку, тесно прижавшись друг к другу.

– Я остаюсь, – объявила жена. Но ты бы хоть сказал, что любишь меня, а то «другую найду»…

– А то ты не знаешь.., – нервно боднув воздух, уязвлённо-жалобным голосом произнёс Илья.

– Конечно, не знаю, откуда мне знать – «другую найду»…

У Эсператова невольно наворачивались на глаза слёзы, как какой-то невыносимо тяжёлый камень с души спал. Он старался не показывать своей уязвимости, сентиментальности, плечом смахивая одну слезу за другой. И он, казалось, находил своим лучшим мыслям подтверждение: «Ведь не может же, правда, не может же она на самом деле меня предать… Ведь всё это понарошку. Её сбивают с толку. Но она ведь на это не пойдёт никогда…». Он расцеловал жене всё тело от пяток до лба.

– Кошатина… Жалко мне тебя просто… – в раздумье вымолвила Регина.

– Мяу-мяу, – приговаривал Эсператов, продолжая целовать лицо и шею жены.

– Ну а сейчас скажи, будем квартиру освящать?

– Будем, но только после венчания, – с блаженно-лёгкой улыбкой, повеселев после разрядки, расслабленно произнёс он.

– Опять то же самое. Ну ладно, – привычно вздохнув, покачала головой Регина. – Иди поешь супчик и курочку с картошкой – я для тебя сделала, – заботливо предложила она..

– А ты?

– Я не хочу. Ела уже. Давай ты теперь ешь.

С аппетитом расправившись с обедом, Эсператов вымыл за собой посуду и снова зашёл в гостиную.

– Ой, заулыбался теперь прямо, заулыбался… А что ты улыбаешься-то, а? Я, может, окончательно не решила ещё, – со скрытым кокетством поддевала его жена.

Он опять, подбежав к ней, нежно её поцеловал с церемониальными словами: «Это моя лиса…». А потом, энергично подпрыгивая, метнулся к книжному шкафу, изображая кошачьи ужимки. Стал вынимать из пакетов книги, со смешками вслух зачитывая переиначенные на звериный лад названия книг.

– Интеграция лис в лесное пространство. А-ха-ха…

– Ну чего ты вынимаешь, это мои книги, между прочим…

А довольный, с улыбкой до ушей, муж продолжал ребячливо вести себя, опустошать пакеты и складывать её книги рядом со своими.

– А это моя лиса, между прочим… Технология повышения пушистости в дошкольном и младшем школьном лисьем возрасте – снова, смеясь, огласил он. А-хе-хе! Пушистость, лисистость и лисопопость как показатели развития лисят… – всё в таком духе.

А потом он серьёзно добавил:

– И больше никогда, слышишь, никогда не делай таких вещей!

– Каких вещей? Ты про какие вещи?

– Я в переносном смысле сказал «вещей». Не делай того, что собиралась делать.

На следующее утро жена подтвердила, что остаётся. И разговор у них снова зашёл об освящении квартиры.

– И что тебе далось это освящение квартиры, что оно меняет? Если туалет святой водой окропить, оттуда пахнуть лучше не будет. А ты всё – освяти да освяти. И он взял фонарик в форме свинки, включил его и произнёс в шутку с видом великого мага, отчётливо проговаривая на басовых тонах: «Вот я освещаю эту квартиру».

Но жена шутки не поняла, а совсем уже рассердилась:

– Илья! Перестань немедленно, прекрати! Это уже богохульство.

– Да будет тебе… Освящай – не освящай, это вообще ничего не меняет.

– Здесь два человека умерли. Сначала мама твоя. Потом отец. А ты считаешь, что можно тут спокойно жить.

– Да и жили же спокойно сколько времени. Ну мамы давно не стало, её дома мы с отцом Василием отпевали. Он окропил тогда комнату святой водой. Так что тогда всё чинно сделали – он и отпел, и освятил, и денег принципиально не взял. Ну а отца уже на кладбище хорошо отпели благодаря твоему же знакомому священнику.

– А здесь в квартире он до этого сколько времени пролежал..

– Я же не против того, чтобы освятить. Я говорю: «Да, ладно». Но сначала венчаться надо. И нечего было там тебя против венчания со мной настраивать.

– А кто настраивал?

– Ты сама знаешь. Мама твоя настраивала.

– Неправильный ответ, – возразила Регина. – Об этом я со священником разговаривала. И помнишь, как в том фильме: «Ничего не говори против моей мамочки…».

– Угу, угу… А священник этот вообще сектант какой-то. Ни один священник не стал бы против венчания настраивать: церковь объединяет, а секта разъединяет. Да и как может священник по своему произволу решать, кого допускать к причастию, кого нет. Секта там у вас в селе просто псевдоправославная. Что хочет, то и делает. Властью своей наслаждается.

– Это больные фантазии у тебя сейчас. Болезненная подозрительность – возрастное проявление уже. А то и наследственное, – морально кольнула Регина.

– Давно бы венчались – никаких проблем не было бы.

– А может, было бы ещё больше… Откуда ты знаешь?

– Брак должен быть скреплён духовными узами, обрядом таинства.

– Ты же не соблюдаешь посты. Зачем это тебе?

– При чём тут вообще посты? Это наносное. Зачем-зачем… – Эсператов развёл руками. – А зачем солнце светит и звёзды блещут? Таков порядок вещей в мире.

– Тогда уж всё надо соблюдать, а ты не хочешь.

– Венчание – это связующий символ, знак. Брак должен быть логически завершён.

– А так, по-твоему, «полубрак», да?!

– Конечно. Печать в паспорте и гражданские права, а я хочу, чтобы брак был полным, закреплён церковью на духовном уровне, а ты этому отчаянно сопротивляешься.

– Понимаешь, мне очень обидно, когда ты говоришь, что у нас полубрак. Я тебе сказала уже, что не готова к венчанию. Ты не можешь от меня этого требовать! Давай съездим в Богоявление. Поговори с моим духовным наставником – он тебе всё объяснит.

– Чтобы полностью зависеть от сектанта? – Эсператов провёл указательным пальцем правой руки поперёк кадыка. – Все вопросы только с ним решать? Я ничего от тебя не требую. Просто если хочешь решить какие-то семейные вопросы с помощью церкви, то надо бы и главный вопрос церковного брака решить. Сколько говорил тебе: ни в коем случае не вмешивай никого между нами: ни муравей пробежать, ни муха, ни комар между нами пролететь не должны. И чего обижаться, если я хочу полноценного брака, а ты нет?

– У нас и есть полноценный брак. Церковь признаёт официальный брак.