Жнец и слеза Смерти

Я понял, что она замыслила, даже под воздействием заклятья Рита желала отомстить мне.

– Она лжет! Витори убил жнец! – возразил я, чувствуя, как от волнения все начало клокотать, – Я был там! Мы все были там!

Хьюго никак не отреагировал на мои слова, сделал вид, что не слышит. Он забрал портрет Кристины и внимательно рассмотрел его.

– Ордену Паука нет дела до слепой девчонки, – ответил он, выбрасывая.

Рита стояла с видом, словно получила большую оплеуху. Она поджала губы и выдохнула, сердито смотря на меня, как будто это мои слова возымели действие на колдуна.

– Ордену Паука нужны камни и жнецы, Джон Нидли и Томас. Тратить время на слепую девчонку бессмысленно, – заметив недовольство, на лице Риты добавил Хьюго.

– Я хорошо знала Томаса, он талантливый колдун в нем есть что-то божественное…

– Томас предал нас, затеяв свою игру, – не дал договорить Рите Хьюго, – Он украл большую часть слез смерти и сбежал. Глава Ордена Пауков Накрад требует его казни.

– Если глава ордена требует, значит, его воля будет исполнена, – Рита поклонилась, но я уловил в ее поклоне что-то наигранное, – Но казнь этой девчонки принесет больше пользы.

– Какая польза от смерти слепой? – Хьюго подозвал жестом Герду, – Ослабь заклинание, чтобы эти жнецы могли идти, – велел он и снова вернулся к разговору с Ритой, – Ее смерть могла понадобиться несколько месяцев назад, когда Накрад, только был избран главой ордена. Сейчас ни у кого из ордена нет сомнений, что он достоин.

– Я слышала, что некоторые люди считают ее воплощением Смерти. Новый король и его последователи новой веры, собираются воздвигнуть памятник с образом этой слепой девицы. Если ее казнить сейчас, вы не дадите заложить фундамент своим будущим врагам.

Хьюго велел вернуть Марте руку и выдвигаться вперед.

– Ты считаешь, что кто-то пойдет за поклонниками Смерти? – Хьюго рассмеялся, – Люди не доверяют этому ордену. Как думаешь, почему мы так легко вернули себе власть в графстве Витори? Все дело в доверии людей. Кто в здравом уме будет поклоняться Смерти? С памятником или без, поклонники смерти обречены на провал. Особенно, когда жнецы будут подчиняться нашему Ордену, а не поклонникам. Они нам не страшнее комара.

Самоуверенные рассуждения Хьюго меня успокоили не потому, что он недооценивал врага, а потому, что его не интересовала Кристина как жертва.

Я видел, как это не понравилось Рите. Всю дорогу до лагеря она старалась уговорить Хьюго изменить свое решение, но он оставался непреклонным и под конец пути даже начал сердится. Велел Рите замолчать и вести себя, как подобает жнецу. От меня не ускользнула радость на лице Катерины и неудовольствие Риты.

Прежде чем увидеть лагерь, я его почувствовал. Пахло дымом, лошадиным навозом и человеческим потом, напоминающим своей вонью смесь горького чеснока и деревенского козла.

Когда я увидел лагерь, то замер, сердце в груди тревожно екнуло. Я не смог охватить взглядом весь лагерь. Его масштабы поражали своей необъятностью, он начинался на опушке и терялся где-то на горизонте в тенях деревьев. От количества вооруженных людей рябило в глазах, но тут были не только люди, но и жнецы. Они ходили за людьми в пурпурных мантиях с вышитым на спине пауком, как рабы, привязанные к своему хозяину. И мне становилось противно от того, что меня ждала та же участь.

Нас с Мартой завели в один из шатров и оставили одних, скованных заклятьем. Некоторое время мы стояли и молчали, даже не смотря друг на друга. Я думал о Кристине. Радовался, что Рите не удалось убедить колдуна казнить ее, но зная Риту, понимал, что она не отступит, пока не добьется своего. Я был уверен, что она приложит все силы, чтобы отомстить мне, когда войско войдет в деревню за провизией.

– Нам нужно как-то выбраться, – вдруг заговорила Марта, она попыталась двинуться с места, но заклятье, нанесенное на ошейник, не позволило ей. Ее глаза яростно вспыхнули, дыхание участилось, она вновь и вновь пыталась сдвинуться с места, но у нее ничего не выходило. Она не могла даже двинуть плечом, как и я, – Проклятые колдуны, проклятая Рита!

Я сочувственно посмотрел на Марту, на ее попытки избежать неизбежного и не нашел слов, чтобы ее приободрить или поддержать. Марта и сама это поняла и прекратила мучить себя.

– Без чужой помощи, нам не выбраться, – вздохнул я, подчеркивая всю безнадежность нашего положения, – Даже если нас пойдут искать.

– С чего ты взял, что нас кто-то будет искать?

– Кристина забеспокоится, – я даже улыбнулся этой мысли, она давала надежду, – И Кианг, думаю, он тоже будет волноваться за вас.

– С чего ему волноваться за нас? – хмыкнула Марта, – Он просто скелет.

– Он бывший человек, людям свойственно переживать за других.

– Я еще поверю, что Кристина может переживать за тебя, но Кианг? Это смешно. Он давно не человек и на мой взгляд уже слишком долго пробыл на этом свете. Не знаю, чего ждет Костлявая. Раньше он был нам нужен, но сейчас, когда заключен союз с людьми, его следует отпустить. Мы с Даниэлем…

Марта не договорила, мысль о напарнике тронула ее и взгляд печально притух.

– Калеб, что ты почувствовал, какая была твоя боль, когда Фил отправился в небытие?

Я мысленно вернулся к тому моменту, когда Фил упал без сознания и снова пришел к выводу, что ничего не почувствовал. Его просто не стало, мне его недоставало, даже его нытья и чавканья, но на душе не было чего-то такого, что не могло пройти со временем. Я так и ответил Марте. Оказалось, Марта, так же, как и я ничего не ощутила и ее это смущало.

– Может мы ошиблись, и они остались живы? – высказал я свое предположение, подкрепляя его тем, что, когда жнец умирает – он превращается в пепел.

– Тогда им крупно повезло, – ответила Марта с горечью в улыбке, – А помнишь…

Мы, два обреченных на рабство жнеца погрузились в воспоминания о прошлом. Мы не без улыбки вспоминали Филиппа и Даниэля. Марта вспоминала, что Даниэль всегда был погружен в исследования различных наук, постоянно проводил какие-то опыты, создал свой язык, на котором и делал все записи, поэтому Рита и не могла прочесть записи Даниэля. То, что написал Даниэль – мог разобрать только Даниэль.

Я в свою очередь вспомнил все глупости Фила, как он любил попугать пекарей и кондитеров, чтобы те отдали ему сладости. Как он ныл, когда дорога выдавалась долгой, и сладости заканчивались. Как он «любил» оставаться с Кристиной, лишь бы не идти и не помогать мне с неупокоенными. И при всех его недостатках, на него всегда можно было положиться в бою.

Внезапно наш разговор прервали. В шатер вошла Рита, а за ней Хьюго и Герда. Рита держала в руках деревянную банку с торчащей из нее толстой палкой.

«Вот и все», – подумал я обреченно, прощаясь с Мартой молчаливым взглядом. Она едва дернула уголком рта в ответ и безотрывно начала наблюдать за нашими палачами.

– Не переживайте, эта мазь снимет с него все печати, просто надо нанести ее чуть больше, – сказала Рита, приближаясь ко мне. Она подошла вплотную и начала замазывать отметку на плече, которую поставил мне Фил, когда снимал проклятье колдуна.

Я чувствовал, как она тщательно мажет кистью по спине, чувствовал дыхание, когда она наклонилась и на языке ангелов произнесла:

– Подыграй мне.

Я решил, что мне послышалось, но, когда Рита обошла меня, и намазала нос, лоб и щеки содержимым из банки, по запаху напоминающую одну из красок Даниэля, и повторила ту же фразу на ангельском языке, я понял, что расслышал ее верно и смутился. Я не допускал мысли, что Рита хотела помочь нам с Мартой, и искал подвох.

– Вот, теперь сделай то же самое ты, – Рита отдала банку Герде, – Ей достаточно закрыть мазью только печать на плече. И повтори те же слова, что я сказала.

– Что значит это заклинание? – спросил с любопытством, наблюдающий Хьюго.

– Подчинись мне, – солгав или перепутав значение слов, ответила Рита, я не мог понять ее, она вела себя настолько естественно и спокойно, что казалось, сама верила в свои слова.

– Подыграй мне, – повторила слова Риты на ангельском Герда, закрасив метку на плече Марты, – И все?

– Да и все, очень простое заклинание при сложном зелье. Теперь ты можете испытать этот камень на них.

– Учитель, я правда могу? – на лице Герды появился восторг, как на лице ребенка, которому разрешили сделать то, что очень долго запрещали в силу возраста.

Хьюго кивнул своей ученице, и она достала из маленькой сумочки платок и развернула его. В платке лежала слеза Смерти. Девушка произнесла заклинание. Камень блеснул, яркая искра вонзилась в меня и пропала.

Я ожидал, что сейчас забуду Кристину или приму Герду за Кристину, или изменится ход мысли, но ничего этого и даже чего-то другого не произошло. Я по-прежнему ощущал связь с Костлявой и решил, что зелье или заклятье Риты не подействовало…

– Жнец, кто твой хозяин? – обрывая ход моих мыслей, строго спросил Хьюго и тут я заметил, как изменилась Рита.

Она отошла за спины колдунов, чтобы скрыть от них жест, которым она указала на Герду и вцепилась в меня требовательным взглядом.

И тут я понял, что имела ввиду Рита, говоря на ангельском. Все, что она сейчас делала – был театр для колдунов. От меня требовалось, только сыграть свою роль послушного жнеца.

– Она моя повелительница, – ответил я, глядя на Герду.

Рита облегченно вздохнула и теперь, так же смотрела на Марту. Марта, после того, как услышала меня, обреченно усмехнулась, сделала глубокий вдох и закрыла глаза.

В это же время Герда произнесла заклинание. Блеск в камне и искра вонзилась в грудь Марты. Повисла такая же тишина, как и с минуту назад. Марта раскрыла глаза и молчаливо-растеряно посмотрела на всех, и остановила свой взгляд на Рите.

– Кто твой хозяин? – повторил для Марты Хьюго.

Марта ответила, так, как и ожидали колдуны, но смотрела она все это время на Риту.

Когда мы признали Герду, она сняла с нас ошейники, по-хозяйски обошла меня вокруг, проведя белой рукой по моей щеке, загадочно улыбнулась и вернулась к Хьюго, даже не взглянув на Марту.

– Учитель, эти жнецы великолепны, я обещаю, что не подведу вас на поле боя.

– Я верю тебе, но пойдем, нас ждут на собрании.

Мы были готовы последовать за колдунами, но Герда запрещающе покачала указательным пальцем, говоря при этом что-то вроде «мм-ку, вам туда нельзя». Она еще раз загадочно улыбнулась мне, подняла пальцем мой подбородок, что вызвало во мне раздражение. Я с трудом удержался, чтобы не убрать ее руку, постарался отвлечься и посмотрел на Риту. Ее это забавляло, она наблюдала с ядовитой усмешкой, казалось еще чуть-чуть и она выскажет мне очередную колкость, обильно политую отравой.

– Пока меня нет, приведите себя в порядок, – велела Герда тоном властной хозяйки, она отпустила мой подбородок и протянула руку для поцелуя.

Я смутился подобной наглости, помедлил, прежде чем взять ее и подыграть ей спросил, про косы. Герда сказала, что скоро нам их принесут. Я поцеловал ее руку и колдуны ушли.

– А ты популярен среди девушек, – уколола меня Рита, одарив змеиной улыбкой- Кристина ревновать не будет? Мне вот интересно, какая печать связала тебя с ней: любовь или чувства родителя и ребенка? Как ты относишься к Кристине? Кто она для тебя? Ребенок или возлюбленная?

Мои глаза раздраженно сверкнули. Риту мои чувства к Кристине не касались, и волновать не должны были. Это было мое личное. Я хотел ей это высказать, но Марта резко оборвала нас.

– Кто снял с тебя проклятье? – спросила она, заслоняя собой меня от Риты. Невольно я увидел ее плечо под разорванной одеждой и печать, обильно замазанную зеленой краской. Вспомнил про лицо, дотронулся до него и увидел на пальцах ту же зеленую краску.

– На меня не действует это заклинание, – ответила она, меняясь в лице, она отвела взгляд, посмотрела на серые стены шатра, – Вам повезло, – добавила она протяжно, пока мы пытались осмыслить значение ее слов, – Я достану ваши свитки и уходим отсюда.

Рита хотела выйти, но я решительно схватил ее за руку. Меня не волновала причина, по которой на Риту не действовало проклятье, меня волновало другое и касалось оно самого дорого для меня.

– Стой, – велел я, – Значит, ты все это время притворялась? Ты осознанно подговаривала убить Кристину?

Рита не ответила, но этого и не требовалось, мне стало и так все ясно по ее надменному огоньку в единственном глазе и ядовитой улыбке. И это меня взбесило, в моих глазах загорелся огонь, я крепче сжал ее кисть, словно хотел оторвать. Мне показалось, что я только сейчас осознал всю опасность угроз, спрятанных за колкостями Риты, она хотела не просто забрать Кристину, она хотела сделать это раньше срока.

– Только тронь ее, и я отправлю тебя в небытие, – предупредил я ее.

Рита усмехнулась краем губы и попробовала освободить руку, но я сжимал крепко. Тогда она согнула руку в локте и подошла ко мне почти вплотную.

– С нетерпением жду этого дня, – сказала она, озлобленно глядя мне в глаза, – Но все же, надеюсь, прежде увидеть твое лицо и твою боль, когда ты потеряешь ее.

Рита говорила, не скрывая своей ненависти ко мне, желчь, с которой она произносила слова, лилась через край и приносила ей удовольствие.

– Я не упущу возможности убить ее, – продолжала она, – я постараюсь сделать ее гибель мучительной. Чтобы ты полностью осознал мою боль.

Слова Риты пробудили во мне спящее чувство отвращения к ней. Я очень долго терпел ее угрозы, но сейчас она переходила все границы, даже зная причину нашей вражды, я не мог ее оправдать.

– Я не подпущу тебя к ней ни на шаг, – ответил я ей, чувствуя, как глаза наливаются огнем, кулак сжался сам собой, рука поднялась. Я был готов ударить Риту, Марта остановила меня, перехватив руку.

– Вот она, твоя благодарность за спасение, – язвительно попыталась укорить меня Рита.

– Хватит, оба! – рявкнула Марта, расцепляя нас, – Сейчас не время и не место выяснять отношения.

– И я о том же, – наслаждаясь моим бессилием перед ней, ответила Рита невинным голосом, словно ждала, чтобы я сорвался снова.

– Замолчи, – велела Марта, – Я не слепая и прекрасно все видела. И на его месте я бы от тебя не оставила и мокрого места. Твое счастье, что на мне нет этой печати, но я тебя предупреждаю, продолжишь провоцировать, и я забуду, что ты нас сейчас спасла и закопаю так глубоко в землю, что жизнь у Витори тебе покажется садом божьим.

–Какие же жнецы злопамятные, стоит раз ошибиться…

– Не путай ошибку и одержимость, – оборвала ее Марта, – Ты убила с десяток жнецов. Я до сих пор задаюсь вопросом, почему, Костлявая не отправила тебя в небытие, но видно были причины.

Рита открыла рот и хотела что-то сказать, но Марта шикнула на нее.

– Не смей говорить про Калеба, – в этот момент мы с Мартой переглянулись и ее взгляд был страшен, пламя в них полыхало, перебить ее я не посмел, Рита тоже слушала с недовольным видом, – его смертная еще жива, но когда придет ее час, Фил…

Марта осеклась, проглотив слова, посмотрела на меня и со вздохом продолжила:

– Я освобожу ее душу, и если он попытается как-то защитить ее, – в глазах Марты вспыхнул предупреждающий огонек, предназначенный мне, – Я отправлю его в небытие. Но тронешь его смертную раньше времени, и у тебя на пути буду еще и я.

В ответ Рита презрительно фыркнула и добавила, желая унизить меня:

– Как же тебе повезло, что у тебя такие хорошие защитники, Калеб.

– Я знаю, что будет, когда время Кристины придет, не смей торопить ее время, она не в ответе за наш с тобой конфликт. Я сделал, то, что должен был.

– Да, убил моего мальчика.

В глазах Риты блеснул огонь ненависти, она сжала кулаки, если бы жнецы могли плакать, я уверен, из глаз хлынули слезы. И вдруг мне стало ее жаль, она потеряла очень дорогого ей человека и ее сердце не могло признать того, что он умер. Для нее, ее мальчик был жив даже в мертвом теле. А я уничтожил не только его тело, но и душу. Я действительно был убийцей, но раньше я не знал, что такое привязаться к человеку. Я исполнял приказ.

– Твой мальчик умер, и я отправил его в небытие, за то, что он начал противиться судьбе, а ты ему в этом потакала и совершила преступление, -ответил я ей, почти отчеканив каждое слово.

Рите не нашлось, что ответить мне, по ее жалкому, растерянному и полному неприязни ко мне виду я сделал вывод, что она не согласна со мной, и осталась при своем. И ни одно мое, или чужое слово не в состоянии было заставить смотреть ее иначе. Печать отравила ей душу, для нее, как для всякого жнеца, попавшего под влияние этой печати, лучше было уйти в небытие, когда смертный погибал, но Риту Костлявая оставила среди нас. Я надеялся, что уйду в небытие, когда придет время Кристины, но я буду делать все, чтобы отсрочить этот час.

– Тебя не изменишь, – сказал я, то, что думал, и Рита усмехнулась уголком рта, как бы соглашаясь с этим, – И я не буду тебя переубеждать. Это бессмысленно и тратит наше время. У нас сейчас много дел: нам нужно освободить Виктора и Катерину от проклятья, узнать планы Ордена Паука и бежать. А после, забудь про Кристину и держись подальше от нее.

– Планы Ордена и так очевидны, – спокойно ответила мне Рита, словно забыла, все, что говорила минуту назад, – Они идут в Валенталь и хотят свергнуть нового короля и захватить власть в Райнтале.

– Нам нужно вернуть свитки, – напомнила Марта, присев на тюк с сеном, – И потом заниматься всем остальным.

– Я верну их вам.

– Только без выходок, – предупредил я Риту

– Боишься, что я сожгу твой свиток? – с ядом в голосе спросила Рита, в глазах появился довольный блеск, – Не переживай, желала бы я вас отправить в небытие – не стала спасать. Позаботьтесь о Викторе и Катерине, особенно о Катерине, пока она не нашла способ отомстить мне.

Рита взялась за полог шатра и хотела уйти, Марта ее окликнула и спросила:

– Объясни мне, почему ты решила нас спасти?

– У меня сделка с Костлявой, я веду себя хорошо, помогаю жнецам, выполняю ее приказы, и она дает мне свободу, как только мы достанем книгу.

Марта еще хотела задать один вопрос, но в шатер вошел Виктор, он нос к носу столкнулся с Ритой и грубо отпихнул ее в сторону, вежливо поднимая полог для Катерины.

Рита удивительно спокойно отнеслась к грубости Виктора и, не говоря ни слова на прощанье, ушла из шатра. Катерина проводила ее взглядом, который должен был выжечь на спине Риты огромную дыру.

– Брат мой, – обращаясь ко мне, сказал Виктор, он снял со своего плеча мою косу и передал мне в руки, и я тут же перекинул ее через плечо, – Я рад, что ты остался с нами. Для ордена была бы большая потеря потерять тебя… Что с твоим лицом?

Неожиданно спросил Виктор, перебивая самого себя, и удивленно глянул на меня. Я провел рукой по лицу и вспомнил про краску, которой изрисовала меня Рита. Эта ее мелкая пакость, про которую я успел забыть, вызвала у меня неожиданную, но короткую улыбку. Я решил, что злиться на нее глупо, она была больна из-за печати, оставленной ей человеком, и раздражаться из-за подобных вещей – это все равно, что сердиться на парализованного, за то, что он не может ходить.

– Ерунда, нужно умыть лицо, – ответил я Виктору, небрежно махнув рукой.

Виктор снял вторую косу с плеча и отдал ее Марте вместе с серпом Даниэля, вежливо поклонился и попросил прощения за свою грубость, когда порвал ее одежду, он оправдывал себя тем, что этого от него требовал его господин.

Он с особым, свойственным только ему, прискорбием посочувствовал о потере Филиппа и Даниэля, так что я даже засомневался в том, что на нем проклятье, но когда он упомянул в разговоре Костлявую как Смерть, сомнения развеялись. Виктор был единственным жнецом, который всегда назвал Костлявую матерью и никак иначе.

Катерина все это время стояла в стороне, скрестив руки под грудью, и не принимала никакого участия в общении с нами, ее взгляд был устремлен на выход из шатра, словно мы с Мартой ее раздражали или ей попросту хотелось сбежать. Наконец она не выдержала длительных и неспешных разговоров Виктора о погибших товарищах и напомнила ему, что мне и Марте следует умыться и привести свою одежду в надлежащий вид.

Я попросил Виктора показать мне место, где можно было взять воду, и он охотно согласился. Марта попробовала уговорить Катерину остаться с ней, но та отказалась. Выйдя на улицу, я заметил, как она хотела пойти по своим делам, но передумала и решила идти вместе с нами, держась позади.

Я расспрашивал Виктора о войске, пытался узнать, сколько в нем человек, сколько жнецов, сколько колдунов. Виктор спокойно делился со мной всей информацией, которую знал, а Катерина прожигала мне спину взглядом. Наконец я не выдержал и, обернувшись, спросил:

– В чем дело?

Катерина вскинула брови и с чувством скуки ответила, что ни в чем, просто ей не нравилось мое любопытство. Я заподозрил, что Катерина не верила в мое обращение и наблюдала, ища что-то, за что можно было уцепиться, чтобы разоблачить меня.

Мы нашли повозку с водой в центре лагеря, где я и умылся. Краска неохотно слезала с кожи, при смывании оставив зеленые следы на руках и лице. Стоило признать – Рита знала толк в мелких пакостях.

К этому моменту уже стемнело, но в лагере никто не собирался ложиться. Люди Ордена Паука готовились к завтрашнему маршу, до темноты планировалось пройти половину пути до той деревни, где осталась Кристина.

Я хотел уйти, но Виктор позвал меня помогать собирать лишние шатры и подготавливать животных к утреннему переходу. Сложно было не заметить, что почти всю тяжелую работу Пауки взвалили на подчиненных жнецов. Я помог собрать несколько шатров и моя новая «хозяйка» позвала меня. Она была чем-то недовольна, и я решил узнать у нее.

– Войско нового короля разбило наше западное войско, и к нам на встречу движется другое. Все идет не так, как хотелось.

Она привела меня в свой шатер, тут Марта выполняла роль прислуги и стелила постель колдунье.

– Принеси стул и причеши меня, – велела она мне, снимая с себя накидку, ее она отдала Марте.

Я поставил стул и покорно распустил волосы колдуньи, с омерзением заметив белых букашек в ее волосах, разбежавшихся в панике по всей голове, когда я провел по волосам гребнем.

– Скажи мне, жнец, сколько мне осталось жить? – вдруг спросила Герда, – Раньше Луц мог мне это сказать, но после того, после того, как вы забрали все головы жнецов из замка Витори, глаза жнецов пропали у всех, кто ими обладал.

Я посмотрел на ее линию жизни и заметил едва заметную черную точку, она только начала проявляться на жизненном отрезке.

– У вас будет долгая жизнь, – солгал я.

– Это очень хорошо, значит я переживу предстоящую битву, – выдохнула Герда, – Знаете, я в ордене всего пять лет и умирать совсем не хочется. Я хочу жить вечно, как мой учитель, сколько ему лет по его линии жизни вы видели?

– Около тридцати, – пожав плечами, ответила Марта, она постелила постель для колдуньи и присела на дорожный сундук.

– Ему больше ста восьмидесяти лет! Старше него только люди, приближенные к Накраду и сам Накрад.

Марта о чем-то задумалась, она достала трубку и хотела закурить.

– Что это? Трубка? – возмущенно подскочив, воскликнула Герда, – Я приказываю тебе выкинуть ее!

Марта даже поперхнулась от наглости девушки, но быстро вспомнила свою роль и убрала трубку обратно в сумку.

– Я сказала выкинуть!

– Я ее выкину, чуть позже, – твердо ответила Марта, – Расскажите про Накрада, он должно быть очень сильный волшебник, раз его выбрали главой Ордена Пауков.

– Накрад один из старейших колдунов ордена. Говорят, что он был младше графини всего на полсотни лет. Больше я о нем ничего не знаю. Но в Паучьем совете он всегда пользовался популярностью, даже большей чем графиня, – Герда задумалась, жестом велела прекратить мне расчесывать ее волосы и добавила, – Так нельзя говорить, но все же это правда, после смерти Витори Орден Паука только выиграл. Мы сразу вышли из тени и перестали бояться, что Смерть уничтожит нас. А смерть Нихиля III только закрепила нас на землях Витори. Людям не нравится король, который заключил сделку со смертью, они верят в то, что наш Орден Паука, подарит им бессмертие.

Колдунья легла на кровать прямо в платье и накрылась теплым одеялом.

– И как же орден хочет это сделать? – спросил я, присаживаясь на стул, на котором недавно сидела ведьма.

– Когда Накрад, – зевая произнесла она, – станет богом, все, кто служил ему, обретут бессмертие.

– Как же он собирается стать богом? – почти усмехнувшись спросил я, подавшись вперед, операясь локтями на колени.

– Нужны камни, много камней, – сонно ответила Герда, глаза ее начали смыкаться, – Погасите свечи, -велела она, но ни я, не Марта даже не дернулись, чтобы исполнить приказ.

–И много камней у Ордена собрано? – спросила Марта.

– Камни украл Томас…