Жнец и слеза Смерти

Когда в комнате не осталось никого кроме меня, Филиппа и Оскара, старик подошел к окну и прислонил лоб к прохладному витражу.

– Господин, что случилось? – Оскар подошел к колдуну и остановился на почтительном расстоянии.

– Случилось то, что я стар и ничего не могу с этим поделать, заклятие Витори перестало работать на мне, я старею! А еще это проклятое задание короля! Нидли, единственный, кто мог помочь мне, но он предал орден и сбежал с книгой! Даже Камелия, родная дочь увязалась за предателем Томасом и пропала!

Услышав имя, мне даже стало немного жаль старого колдуна. Камелии не суждено было вернуться домой. Филипп же с трудом удержал злорадную ухмылку.

– Она хотела собрать души неупокоенных в деревнях, прежде, чем жнецы уничтожили их, – с горькой печалью в голосе закончил Рамон, – Глупая девчонка…

– Разве это возможно? – спросил я, приближаясь к колдуну.

Рамон горько усмехнулся и посмотрел на кольцо у себя на пальце:

– Возможно, этот камень слеза Смерти, крадет души людей, которые дотронутся до них. И чем сильнее была душа, тем больше сил даст камень.

Я взглянул на Филиппа и по его виду я понял, что он думает о том же, о чем и я.

– Господин, но как же бездушные? – озвучил я волнующий нас обоих вопрос.

– С чего тебя вдруг волнует эта тема, жнец? – Рамон смерил меня подозрительным взглядом.

– Потому, что это важно. Бездушные опасны для всех живых существ, они уничтожают все живое на своем пути, поглощают души и создают себе подобных.

– Глупый жнец, их можно сжечь! На крайний случай, если не успел сжечь, есть вы.

Я заметил, как Фил поник, он едва сдержал себя, чтобы не сказать, насколько глуп смертный.

– Сжигать бездушных большая ошибка, господин, только жнец может уничтожить бездушного, – даже на лице Оскара, подчиненного воле колдуна, появилась тревога, – Вы должны знать, что пепел бездушного так же опасен, как и он сам.

– Ты говоришь глупости, если бы была опасность, мы бы давно о ней узнали.

– Пепел опасен не сразу, ему нужно время, чтобы собраться и чем больше было уничтожено бездушных, тем опасней пепел, – пояснил я, представляя себе масштаб скорой проблемы.

– Ты первый жнец, который об этом говорит, почему другие молчали? – Рамон подошел ко мне, так, что я ощутил запах из его рта, – Что с тобой не так, – он схватил меня за подбородок и приблизил мое лицо к своему лицу, – Твоя печать снова цела, – задумчиво произнес он, смотря в мои глаза, – Почему?

– Ты, подойди ко мне, – велел он Оскару, и так же взял его за подбородок и заглянул в огненные глаза, – С тобой все в порядке, на тебе моя печать. Подойди ты, – приказал он Филиппу.

Филипп запаниковал и не нашел ничего лучше, чем снять косу и начать раскручивать ее.

Поднялся сильный ветер, закрутивший все вещи в небольшом смерче. В это мгновение глаза Оскара вспыхнули, он снял косу и движением руки откинул Филиппа к стене. Я успел переместиться, обхватил Оскара, и переместился вместе с ним к ловушке, куда бросил его.

– Почему проклятье на тебя не действует! – в замешательстве воскликнул Рамон, он выпрямил руку с кольцом и еще раз произнес заклятье. Кольцо блеснуло яркой искрой, но ничего не случилось.

Я переместился к колдуну, заломил ему руку и закрыл рот ладонью.

– Бесполезно, – сказал я, снимая кольцо с его пальца, – больше ты не подчинишь себе ни одного жнеца, – с этими словами я раздавил каблуком камень.

Оскар тут же пришел в себя, он прекрасно помнил, что произошло с ним и что он делал. Я передал колдуна Филиппу и разрушил ловушку.

Оскар тут же присел, сжимая кулаки и сдерживая дрожь во всем теле, он посмотрел на меня и первое, что он спросил было:

– Теперь ты сможешь наложить печать?

Я кивнул, но предупредил, что будет больно. Пока я чертил печать на спине Оскара в комнату ворвался Рон. Он был зол и вынес дверь ногой, его взбесило, что его использовали как прислугу.

– Что с ним будем делать? – спросил Фил, взглядом указывая на колдуна, которого мы туго скрутили в простыню и крепко заткнули рот лоскутом одежды.

– Его нужно будет спрятать, – сказал Оскар, держась за живот. Его мутило после снятия проклятья, – Но для начала я хотел бы с ним поговорить.

– Для начала я хочу у него кое-что узнать, – сказал я, подходя к волшебнику, – Попробуешь позвать на помощь или сотворить заклятье и очень сильно пожалеешь. Ты все понял?

Рамон презрительно усмехнулся глазами, но без уверток спокойно ответил на мой единственный вопрос. Меня интересовало место, куда колдун спрятал мой свиток. Забрав свиток из деревянной шкатулки, я хотел уйти в город. Меня волновала судьба Кристины. Люди приняли ее за костлявую, а король, с подачи Бакла, хотел уничтожить ее. Моей Кристине грозила самая настоящая беда. Я не мог допустить этого.

– Калеб, ты куда? – остановил меня Оскар, он сел напротив Рамона и собирался его допросить.

– Мне нужно в город, – уклончиво ответил я.

– Город может подождать. Ты слышал слова смертных? Король собирает армию мертвых. Мы обязаны этому помешать, – он отвернулся от меня, обращая все внимание на Рамона, – Для чего вам все это?

– Глупый жнец, ради силы, власти и богатства, вечной жизни, вечной молодости. Витори хотела стать богиней, король хочет править миром, – Рамон устало усмехнулся.

Я даже усмехнулся словам колдуна. Графиня и король отлично подходили друг другу, к счастью, планам графини уже не суждено было сбыться.

– Миром, состоящим из покойников? Так себе затея, – подметил Фил, усаживаясь на широкий подоконник, его позабавили слова колдуна.

– Что в этом плохого? Мертвецам не нужна пища, не нужен сон, им ничего не нужно, они прекрасная рабочая сила для господ, – Рамон говорил очень легко, с полной верой в свои убеждениях, как говорит проповедник, желающий обратить в свою веру неверующего.

– Значит король хочет создать идеальный мир для господ? – уточник Оскар, но отвлекся на Рона. Его напарник стоял на коленях и обнимал вазу, срыгивая туда зеленую жижу. Каким бы гадом не был Рон, мне стало его жаль, избавление от заклятия проходило для него болезненно.

– Когда же это закончится, – простонал напарник, лицо исказилось от мучительной боли, к которой он не привык, а глаза полыхали от злобы.

– Когда из тебя выйдет все дерьмо, – сказал Филипп, злорадно ухмыляясь. Было видно, как он получает удовольствие от мучений Рона.

– Ты уверен, что правильно снял проклятье? – спросил меня Оскар, в тот момент, когда я вновь хотел выйти из комнаты.

– Я уверен, – бросил я ему, остановившись возле двери. Мне оставалось только открыть дверь и уйти.

– Ты куда? – Оскар нахмурил брови и пронзил меня своим взглядом, требуя развернутого ответа.

– Мне нужно в город, – повторил я то, что говорил ему недавно, – Вы справитесь без меня. С вами останется Фил.

Оскар достал свиток, сияющий точно золотой слиток на солнце, и раскрыл его.

– Тут около сотни имен. Вдвоем мы не справимся. Рон останется со смертным. Ты нам нужен тут.

– Хорошо, я останусь – с неохотой согласился я, – Мы с тобой вдвоем сможем управится с этими мертвецами, а Фил идет в город.

– Я тебя не понимаю! Зачем тебе нужно идти в город? Что может быть важнее того, что творится в этом замке? – удивился Оскар, он завязал рот колдуну тряпкой и подошел к столу, за которым недавно распивал Бакл, -Разве не уничтожение мертвых наша задача? – он снова пристально посмотрел на меня, требуя ответа. – Ты что-то не договариваешь, уверенно добавил он.

Я выдержал его взгляд, но не ответил, а точнее не хотел отвечать ему. Но возразить мне было нечего. Оскар был прав, моя первоочередная задача была в том, чтобы уничтожить мертвых. Но меня куда больше волновала Кристина. Я боялся, что из-за проклятого Бакла ее жизнь могла находиться в опасности. Я не мог допустить, чтобы с ней что-то случилось снова. И не мог рассказать истиной причины моего рвения, поскольку знал отношение Оскара к таким жнецам, как я. Лгать Оскару бесполезно, он каким-то необъяснимым никому способом, всегда чувствовал ложь.

– Просто мне нужно в город. Это важно, поверь. Я понимаю сложность ситуации, и я готов остаться, но тогда пусть идет Фил. Выбирай либо он, либо я.

– Я не собираюсь выбирать. Мне не понятна твоя позиция, что может быть важнее, чем того что происходит в этом замке, объясни мне в чем причина?! – в спокойных глазах Оскара невозможно было не заметить огни подозрения, но тут он внезапно обратился к Филиппу, – Ты знаешь в чем причина?

Филипп вздрогнул от неожиданности и даже не задумываясь, почему я уходил от прямого ответа, рассказал о Кристине. Я тяжело вздохнул и посмотрел на напарника с укором.

Новость настолько поразила Рона, что он перестал корчится от боли, и начал смотреть то на меня, то на Филиппа с видом голодной собаки, которой только, что бросили долгожданную кость. Его едва не расперло от злорадства и восторга.

Оскар изменился в лице, он как-то сник, даже перестал задумчиво гладить свою бородку большим пальцем руки, точно узнал весть о гибели друга, и присел за стол.

Короткую паузу разрушил Рон, который не мог больше себя сдерживать:

– Как же это иронично, не находишь, Фил? Самая худшая печать и она досталась твоему напарнику! Удивительно, что тебя это не беспокоит, учитывая судьбу…

– Рон, прекратил немедленно, – резко перебил напарника Оскар, красные, огненные искры с гневом вылетели у него из глаз.

– Я бы на месте Филиппа сжег его свиток, сразу как узнал, – огрызнулся Рон, не обращая внимания на слова напарника.

– Очень плохо, что на тебе эта печать. Жаль потерять тебя. Ты был хорошим жнецом и всегда верно служил Смерти, – начал Оскар, точно решил похоронить меня, говоря он смотрел на меня, как люди смотрят на убогих нищих, выпрашивающих милостыню, с жалостью, смешанной с отвращением, – Как давно ты связан со смертной?

– Дольше, чем ты можешь предположить, – сверкнув глазами, ответил я с вызовом, – Мы с тобой уже пересекались на севере и не один раз, за последние десять лет и ни разу моя печать не мешала нам.

– Но не сейчас, – ус Оскара грустно дернулся, он дотронулся до виска несколькими пальцами, как бы поддерживая голову, – Я прекрасно слышал разговор Бакла и теперь понимаю, что тебя волнует больше, чем мертвые в замке. Ты боишься за жизнь смертной, – он пристально посмотрел на меня.

– Значит ты прекрасно понимаешь, что будет если с ней что-то случится, – ответил я, выдерживая его взгляд.

– Я так же понимаю, что случится со всем миром, если король создаст армию неупокоенных. Я понимаю, что в подвале нас ожидает около сотни мертвецов, а по замку ходят сторонники короля, которые не будут рады, если мы начнем уничтожать неупокоенных, – Оскар возмущенно разжал пальцы руки в воздухе, которой недавно держал голову, – Но кому я это объясняю? Жнецу, который, принял чувства другого человека за свои и ценит жизнь одной смертной выше тысячи жизней.

– Я спрячу Кристину и вернусь. Король начинает войну не завтра, – возразил я, – Мне нужно чуть меньше дня…

– А если уже поздно? – Оскар пронзил меня своим цепким взглядом.

– Если уже поздно, я лично убью короля или того, кто это сделал, но для начала я помогу тебе, – ответил я и вышел вон даже не потрудившись закрыть дверь.

Уходя, я расслышал противный голос Рона:

– К чему ты вел этот разговор? Думал, он выберет иной путь? С ним все ясно он и Рита одного поля ягоды.

– Филипп, ты куда? – удивленно спросил Оскар, игнорируя напарника.

Я остановился, чтобы дослушать.

– Я с ним. Я конечно понимаю, что это чувства, навязанные мне смертным, но в комнате, где осталась Кристина, мои сладости, боюсь, как бы с ними ничего случилось. Я бы хотел спрятать их понадежнее.

– Я тебя понял, – с досадой сказал Оскар, не оценив сарказм напарника. – смотри не повтори судьбу…

Фил не дослушал, он вышел ко мне и закрыл дверь.

– Ну, что? Идем в город, – расплываясь в дружеской улыбке и широко расставив руки сказал мой напарник.

Я не сказал ему, но был рад тому, что мой напарник не оставил меня. Если с Кристиной что-то случилось, он, наверное, единственный, кто сможет вразумить меня, хотя бы на время.

Стоило нам выйти во двор замка, как нас окликнул мальчишка-конюх и помахал нам, чтобы мы подошли к нему. Это было странно, обычно люди опасаются жнецов, но выяснять причину, по которой какой-то мальчишка хотел с нами поговорить, у меня не было. Я сделал вид, что не заметил его и одернул Филиппа за рукав, чтобы тот шел дальше.

– Стойте, подождите! – крикнул мальчик, догоняя нас, и преграждая нам дорогу, – Прошу выслушайте меня! – сказал он запыхавшись.

– Чего тебе? – как можно грубее спросил я, сурово смотря на краснощекого от мороза мальчишку, чье имя я даже решил не читать.

– Один человек просил вас найти, – вытирая замерший нос рукавом, сказал мальчишка, стараясь не смотреть нам в глаза.

– Передай этому человеку, что нам некогда тратить время на смертных, – говоря, я сделал особое ударение, на противное мне слово «смертных», – У нас особое поручение. Уйди с дороги.

– Но он сказал, что это связано с Лампрехтом, он кто-то очень важный.

Я задумчиво остановился, вспоминая дело, которая поручила костлявая. Она просила спасти Леонхарда Лампрехта.

– Прошу, идем те со мной, – мальчишка начал копаться в кармане, пытаясь найти что-то в нем, – Возьмите еще это, – он дрожащими пальцами, покрасневшими от мороза, протянул мне кусок синей шелковой ленты, которую Кристина вплетала в косу.

– Откуда это у тебя? – я вырвал у него вещь Кристины, – Это тебе дал тот человек?

Мой голос прозвучал грубее, чем я хотел, мальчишка испуганно вжал голову в плечи и закрыл голову руками, думая, что я его стукну.

– Да, – пискнул он, – Он просил передать это, если вы не захотите идти и передать, что она под надежной защитой.

Я крепко сжал кусок ленты и сквозь зубы приказал мальчишке вести нас. Мальчишка отвел нас на конюшню. Тут никого не было, кроме лошадей. Я даже подумал, что это ловушка. На всякий случай снял косу с плеча.

Мальчик выпучил глаза и замер на несколько секунд в страхе смотря на меня. Филипп слегка толкнул мальчишку в спину и привел его в чувство, напомнив, ему про человека, который искал нас.

– Они пришли, – громко прокричал мальчик, нервно сминая рукава куртки, которая, ему была еще велика.

Неожиданно из неприметного стога сена вылез человек по имени Эдзард. Ему было двадцать три, но внешне я бы дал ему тридцать, его старила густая черная щетина, здоровый, рассекающий напополам щеку шрам и кожаная повязка на правом глазу. Он стряхнул сено с густых черных волос и кафтана.

– Хвала Смерти, вы пришли, – сказал он с акцентом на шипящие и глухие буквы, отдавая мальчишке небольшой мешок с деньгами, – И помни, никому не слова.

Мальчишка кивнул и весело выбежал из конюшни. Мы проводили его взглядом и только, после того, как дверь на конюшню закрылась, я подошел к человеку и схватил его за грудки, прежде, чем он что-то сказал мне.

– Где Кристина? – спросил я его, чувствуя, как горящие глаза выплевывают языки пламени.

– Леонхард Лампрехт спрятал ее от короля. Прошу опустите меня, уверяю она жива и здорова, – краснея от резкой нехватки воздуха, ответил Эдзард. Он вцепился руками в мои руки и попытался вырваться, но у него ничего не вышло.

– Если вы сейчас меня не задушите, мы обязательно пойдем к ней, – заверил он меня, задыхаясь.

Я отпустил его и приказал вести меня к Кристине. Человек отдышался и повел нас. Он вывел нас с другой стороны конюшни, подвел к сточной канаве и прыгнул в нее. Я последовал за ним, морщась от вони. Филипп помедлил, но все же спрыгнул, забрызгав нас с Эдзардом содержимым канавы.

– А другого пути нет? – простонал мой напарник.

– Чтобы незаметно выйти из замка, нет, – ответил Эдзард, вытирая себя платком, – Но слава Смерти, пусть дорога не приятная, но простая. Сточный туннель большой и ведет прямо ко рву, там лодка. Идем.

Мы вошли в туннель, следуя за Эдзардом.

– Тебя не удивляет как он говорит? – спросил меня Фил шепотом.

– Ты про акцент? – уточнил я, глядя в спину нашему проводнику, – Он родом из королевства Готпрехт.

Я сразу это понял, как услышал его.

– Я не об этом, – отмахнулся напарник, – Ты слышал, что он восхвалял костлявую? Ты когда в последний раз встречал смертного, который говорил такое?

Эдзард нас услышал и ответил на вопрос Филиппа.

– Наш молодой король очень озабочен проблемами с мертвецами, наше королевство ближе всех находится к землям вечной зимы и за последний год вымерло три пограничные деревни из-за мертвячки. Одна, могу заметить, с золотым рудником. Ее нам удалось восстановить, но если живые и дальше продолжал прятать неупокоенных в своих домах, то в скором времени не останется живых людей. По этой причине наш юный король решил обратится к созийскому культу поклонению смерти, не самому популярному на мой взгляд в наше время, но весьма эффективному в случае с болезнью мертвых.

– Удивительно, первый здравомыслящий смертный, – усмехнулся Филипп, – Только вот король Райнтеля думает совсем иначе, странно, что ваш король другого мнения? Разве он не мертв?

– Мой король живее всех живых, к счастью, – ответил Эдзард.

– Мы уже встречали мертвецов, которые похожи на живых, – возразил Филипп, – Костлявая послала нас за Леонхардом Лампрехтом. Она велела спасти его.

Эдзард остановился и обернулся, осветив свое лицо с единственным глазом фонарем, который он зажег перед входом в туннель.

– Значит вы действительно пришли на его зов? – спросил Эдзард, словно не мог поверить словам Филиппа.

– Да! Костлявая прислала нас сюда, чтобы мы спасли Леонхарда Лампрехта.

– Значит эта девушка… Она… Она настоящая смерть? Она действительно явилась спасти короля?

Фанатичный восторг и божественный страх овладели нашим проводником, он ждал ответа от нас и было видно, как он боится его, поскольку он мог пошатнуть его веру.

– Нас действительно послала смерть, – ответил я, стараясь не давать ответа про Кристину, и задал ответный вопрос, чтобы сменить направление разговора

– И все же почему король Готпрехта не согласен с мнением короля Райнталя?

Эдзард быстро собрался и стер с лица всю набожность, которая несколько секунд назад поразила его.

– О-о-о, тут довольно интересная история, – начал он, продолжая вести нас по туннелю, – Король Райнтеля пусть и является троюродным дядькой по матери нашему королю, но общего у них мало. Наш король считает, что чем больше мертвецов, тем хуже для экономики. Живой человек приносит гораздо больше, он замотивирован в хорошем урожае, ему интересно приготовить вкусную еду, ему интересно зарабатывать золото. Мертвецу все это не интересно, да он может работать без отдыха, его труд дешевле, чем труд живого человека. В конечном итоге мертвецы оставят без работы много живых людей, которым придется умереть, чтобы существовать для горстки господ. Так же могут упасть цены на уголь, золото и прочие металлы, которым торгует наше королевство. Можно, конечно ограничить добычу, но рано или поздно это все приведет к кризису. Мертвецы станут не нужны в том количестве в котором они будут. И что тогда? Они восстанут против живых. Как вы думаете, будет ли шанс выжить у господ, даже под защитой заколдованных жнецов? Наш король считает, что нет. Кроме того, Нихель III хочет отобрать у нашего короля его земли.

– Вы так хорошо осведомлены о жизни чужого королевства, – заметил я.

Эдзард усмехнулся уголком рта, словно в моих словах было что-то смешное.

– Мне приходится быть осведомленным ради безопасности своего короля, – добавил он уклончиво, остановившись возле дыры в туннеле, – Нам сюда. Эта стена обвалилась три года назад во время землетрясения. На наше счастье о ее существовании знаю только я и мой юный король.

Мы вышли прямо к густым зарослям шиповника, благодаря которому брешь в стене не была обнаружена. Тут же рядом лежала перевернутая лодка. На ней мы перебрались на другой берег.

– Теперь куда? – спросил я нашего проводника после переправы.

– Теперь в трущобы, ваша госпожа ждет вас там вместе с нашим королем.

Городские трущобы находились на краю города. Под городской стеной стояли маленькие, покосившиеся или развалившиеся, грязные от копоти деревянные дома с соломенными крышами, местами без окон с одной лишь дверью. Вместо каменной дороги на земле кое-где лежал деревянный настил, в местах, где он отсутствовал находилась замерзшая грязь. Это все освещали маленькие глиняные горшочки, вынесенные жителями трущоб на улицу, чтобы хоть как-то осветить улицу.

Смрад этого места оказался особенно противен. Он сочетал в себе запах сточных вод и конского навоза.

Я и Филипп прикрыли нос рукавом. Эдзард завязал половину лица платком и довел нас до старенького деревянного дома с забитыми досками окнами.

Я замер, ощутив, как забилось мое сердце. На пороге этого дома сидела Кристина…

С ней все было все хорошо, я видел это своими глазами и был счастлив. Забыв обо всем, я бросился к ней и неожиданно для нее самой подхватил на руки и закружил, радуясь, как дитя.

Кристина засмеялась и крепко обняла меня за шею, положив голову на плечо.

– Как ты? – спросил я, опуская ее на землю.

Кристина поправила прядь черных выбившихся волос и с улыбкой на лице, очень тихо прошептала.

– Все хорошо, они решили, что я смерть, и не одни они. Меня искала городская стража.

Проклятый Бакл. Кристина снова оказалась в опасности, все из-за меня. Мне было стыдно за это. Я недостаточно хорошо ее оберегал.

– Как же тебе удалось спастись?!

– Я нашел ее раньше, – на улицу вышел немного пухлый юноша, четырнадцати лет от роду, в обычной льняной рубахе и мешковатых штанах на шнурках. Мальчишку звали Леонхард Лампрехт – это и был юный правитель королевства Готпрехт.

– Я не мог оставить Смерть без защиты, – Леонхард повернулся к Кристине, – Правда забавно, помощи просил я, а она понадобилась Вам. Глупо было отпускать всю свиту во вражеский стан.

Филипп подавился смехом, я быстро шикнул на него. Юный Леонхард недоуменно посмотрел на моего напарника, на детском лице было видно возмущение.

– Над чем он смеется? – Леонхард нахмурил брови, голос у него только начинал ломаться и звучал то детский звонкий голосок, то подростковый крепкий и сильный.

– Милорд, давайте пройдем в дом, улица не место для разговоров, – вежливо предложил Эдзард.

– Ты прав, пройдемте. Позвольте вашу руку, миледи, – Леонхард подал руку Кристине, она не без улыбки сделала небольшой поклон и подала руку. Они выглядели довольно забавно, Леонхард был ниже Кристины на две головы.

С нашим появлением в доме стало заметно тесно. Помимо нас тут было еще трое человек, одетых как обычные люди, но на поясе каждого висели ножны с коротким мечем. Двое по приказу Эдзарда встали у двери, третий разместился у заколоченного окна и наблюдал за улицей в большую щель. На нас они не обращали внимания и вели себя так, словно мы с Филиппом были незримыми призраками, общались только между собой.

На столе и возле окон стояли свечи, тускло освещая одну единственную комнату, которая служила прежним хозяевам кухней, спальней и гостиной, в углу стояла маленькая печь, пол застелен свежей соломой. В доме было всего два окна и те заколочены на зиму, у одного сидел один из охранников Леонхарда, у второго окна стояли длинный стол, и скамейка с тюфяком еще два тюфяка лежали возле печки.

– Миледи, присядьте, – Леонхард усадил Кристину за стол, – Может ваша свита голодна?

– Нет, милорд, слуги смерти не испытывают голода, – возразила ему Кристина.

Фил дернул меня и жестом предложил отойти в сторону и очень тихо спросил.

– Это же тот сопляк, которого просила спасти Костлявая? Я прав?

– Держи подобные выражения при себе, – предупредил я напарника, – Это король Готпрехта.

– Я вижу! Но он не мал для короны? – Филипп сказал это громче, чем хотел.

– Вас что-то удивляет? – к нам подошел Эдзард, – Ваш спутник прав, не позволяйте себе подобных вольностей. Не будь вы жнецом, я смело отрезал бы вам язык и отправил под суд за оскорбление короля.

– Как мне повезло, – Фил скривил губу, – Он точно живой?

– Вам нужны доказательства? – вопросом на вопрос ответил возмущенный бестактностью моего напарника Эдзард.

Филипп хотел было вступить в перепалку, но я его оставил. Мне хватило одного взгляда, чтобы понять, что этот юноша живой. За тот месяц истребления неупокоенных графини Витори я научился отличать поддельных живых от настоящих. В юном короле Готпрехта жизнь била ключом, он не мог быть неупокоенным и, главное, его имени не было в списке.

– Что вам нужно от нас? – я решил все выяснить, Костлявая говорила только о спасении, но как мы должны были это сделать, она не уточнила.