скачать книгу бесплатно
Она обвела взглядом комнату. Окна, мебель были едва различимы в тусклом свете от плафона в ванной комнате детей. Джоанна распустила волосы и несколько раз провела руками по талии.
– Тебе надо было разбудить меня. Я бы не возражала.
Уолтер ничего не ответил.
– Послушай, дружок, не надо этим заниматься, – негромко произнесла Джоанна.
– Да я просто не хотел тебя будить, – оправдывался он. – Ты так крепко спала.
– Ладно, но в следующий раз буди меня.
Уолтер перевернулся на спину. Холмика в паху не было.
– Ты что… уже все?
– Нет, – ответил он.
– Ох-х-х, – выдохнула Джоанна. – Тогда, – она с улыбкой посмотрела на него, – я готова. – Передвинулась на его половину, повернулась к нему, обвила его тело руками; Уолтер повернулся к ней; они обнялись, и их губы слились в поцелуе. От него пахло шотландским виски. – Я думаю, мы приняли отличное решение, – прошептала Джоанна ему в самое ухо и, задыхаясь, простонала: – О господи…
Такое, как в этот раз, они испытали впервые – по крайней мере, Джоанна.
– О-о-о, – произнесла она, выходя из ванной. – Я до сих пор еще вся дрожу.
Уолтер, сидя на кровати с зажженной сигаретой, смотрел на нее, улыбаясь.
Она села рядом с ним, приникла к нему, положила его руку на свою грудь.
– Ну, что там происходило? – спросила она. – Смотрели порнофильмы или еще как-нибудь развлекались?
Он улыбнулся:
– Если бы! Ничего подобного не было. – Уолтер поднес сигарету к ее губам. Джоанна затянулась. – Обули меня на восемь с половиной долларов в покер и вконец достали своими занудными рассуждениями о злонамеренных действиях зонального комитета в отношении Истбридж-роуд.
– А я боялась, что ты попал в аварию.
– Я? После двух стаканчиков скотча? Они вовсе не горькие пьяницы. А ты чем занималась?
Джоанна рассказала, что делала; поделилась и своими надеждами, связанными с фотографией чернокожего человека. Уолтер рассказал ей о некоторых людях, с которыми встретился: о педиатре, которого рекомендовали семейства Ван Сентов и Клейбруков; о художнике-иллюстраторе журналов, считающемся местной знаменитостью; двух юристах; психиатре; шефе полиции; директоре торгового центра.
– Психиатр, должно быть, является горячим сторонником допущения в Ассоциацию женщин? – предположила Джоанна.
– Ты права, – подтвердил Уолтер. – А также и доктор Верри. Что думают другие, я не знаю. Просто мне не хотелось проявлять активность во время первого посещения Ассоциации.
– А когда ты пойдешь туда снова? – спросила она и вдруг напугалась, что он может ответить, что пойдет туда завтра.
– Не знаю, – ответил он. – Понимаешь, я не хочу возводить эти посещения в жизненно необходимый ритуал, как это сделали Тед и Вик. Думаю, пойду через неделю, не раньше. А впрочем, не знаю. Это один из аспектов жизни в провинции.
Она улыбнулась и прижалась к нему сильнее.
* * *
Нащупывая ногами ступеньки и неся в руках тяжеленную корзину с только что выстиранным бельем, лавируя между перилами, Джоанна одолела уже треть лестничного подъема, когда этот распроклятый телефон вдруг зазвонил.
Она не могла поставить свою ношу на ступеньки: корзина скатилась бы вниз, а ширина лестницы была недостаточной для того, чтобы повернуться и спуститься вниз. Ей ничего не оставалось, как продолжать подниматься, нащупывая ступени ногами, отвечая каждому телефонному звонку фразой «еще одна ступенька», «еще одна ступенька»…
Она одолела лестницу, поставила корзину на пол и подошла к письменному столу в кабинете.
– Алло, – произнесла Джоанна голосом, в котором, как ей показалось, напрочь отсутствовали вежливость и дружелюбие.
– Здравствуйте, это Джоанна Эберхарт?
Голос в трубке был громким, радостным, дребезжащим, точь-в-точь голос Пегги Клевенджер. Но Пегги Клевенджер, по последним сведениям, работала в «Пари-Матч» и вряд ли знала о замужестве Джоанны, не говоря уже о ее нынешнем месте жительства.
– Да, – ответила она. – С кем имею честь?
– К сожалению, нас не представили друг другу, – голос уже звучал не так, как голос Пегги Клевенджер, – но я хочу сделать это прямо сейчас. Бобби, я хочу представить тебя Джоанне Эберхарт. Джоанна, я хочу представить вас Бобби Маркоу – пишется К-О-У. Бобби живет уже пять недель в округе Аякс и очень хотела бы познакомиться с человеком, в котором серьезное увлечение фотографией сочетается с интересом к политике и Движению за равноправие женщин. А это как раз и есть вы, Джоанна, как об этом говорится в «Степфорд Кроникл», или попросту в «Кроникл», в зависимости от того, какое название вам, как журналисту, кажется более подходящим. Скажите, они точно описали ваши пристрастия? И вас действительно не сильно трогает, какого цвета мыльница лучше, розового или голубого? Представьте себе, что у вас полная свобода выбора, станете ли вы надраивать свой дом до блеска, не жалея чистящего порошка «Чармин»? Алло? Вы еще здесь, Джоанна? Алло?
– Алло, – ответила Джоанна. – Да, я здесь. А что я делаю сейчас! Алло! Черт возьми, а ведь это чистящее средство стоит того, чтобы его рекламировать!
* * *
– Какое удовольствие находиться в кухне, в которой царит кавардак! – объявила Бобби. – Здесь немного не хватает того, что есть у меня: у вас нет ручных прессов для выдавливания арахисового масла; они устанавливаются на специальных подставках, но от этого ваша кухня только выигрывает, правда, я не шучу. Так что примите мои поздравления.
– Если хотите, я могу показать вам наши убогие, обшарпанные ванные комнаты, – сказала Джоанна.
– Спасибо, но давайте сначала выпьем кофе.
– Растворимый пойдет?
– Вы думаете, здесь пьют что-либо другое?
Бобби была коренастой коротышкой, на ней были голубая рубашка из хлопкового трикотажа, джинсы и сандалии. Большой рот был заполнен двумя плотными рядами ослепительно белых зубов; от голубых глаз не ускользало ничего; круглая голова покрыта коротко подстриженными черными волосами. Маленькие руки, грязные пальцы ног. С мужем, которого звали Дэйв и который работал биржевым аналитиком, они нажили трех сыновей десяти, восьми и шести лет. Под одной крышей с ними жили старая колли и корги. Бобби выглядела немного моложе Джоанны, на вид ей было тридцать два – тридцать три года. Она выпила две чашки кофе, съела песочное колечко в шоколадной глазури и рассказала Джоанне о женщинах, живущих в проезде Фоксхоллоу-лейн.
– Мне иногда кажется, что там происходит какое-то общенациональное соревнование, о котором никогда не объявлялось, – заметила она, слизывая шоколад с кончиков пальцев. – Приз в миллион долларов и… Пол Ньюман[10 - Пол Ньюман (1925–2008) – популярный американский киноактер и режиссер.] в качестве рождественского гостя в самый чистый из домов. Я хочу сказать, что они только и делают, что скребут, скребут, скребут; натирают, натирают, натирают свои полы мастикой…
– Здесь все то же самое, – перебила ее Джоанна. – Даже по ночам! И мужчины все…
– Ох уж эта Ассоциация мужчин! – воскликнула Бобби.
Они заговорили о ней – о закоснелой женофобии, объединяющей ее членов, – об истинной несправедливости: в городе не существует ни одной женской организации, даже такой безобидной и беззубой, как Лига женщин-избирательниц.
– Поверьте, – сказала Бобби, – я прошерстила здесь все и обнаружила только Клуб огородниц да еще несколько групп при разных церквях, объединяющих выживших из ума склочных старух, – и от того, и от другого меня просто воротит. Наша фамилия «Маркоу» – это редуцированная форма фамилии «Марковиц»[11 - Гарри Марковиц (р. 1927) – американский экономист, специалист по теории финансов, лауреат Нобелевской премии (1990 г.). Переселенцы из Восточной Европы часто меняли свои фамилии, придавая им более английское звучание.]. В городе существует Историческое общество, чуждое женофобии, но стоит войти туда и поприветствовать его членов, как вы немедленно почувствуете себя попавшим в паноптикум.
Дэйв состоял в членах Ассоциации мужчин и, так же как и Уолтер, полагал, что ее можно изменить, действуя изнутри. Но Бобби разбиралась в проблеме лучше:
– Вы поймете, что мы должны будем приковать себя цепями к ограде, для того чтобы побудить их предпринять хоть что-то. А что вы вообще думаете об этой ограде? Вы, наверное, полагаете, что они очищают там опиум!
Они обсудили возможности объединения усилий с некоторыми из дам, живущих по соседству, чтобы посредством доверительных бесед побудить их играть более активную роль в жизни города, но в конце концов пришли к выводу, что женщины, с которыми им доводилось иметь дело, вряд ли осмелятся предпринять даже столь незначительный шаг в деле своего раскрепощения. Они поговорили о Национальной организации женщин, в которой обе состояли, а также о достижениях Джоанны в области фотографии.
– Господи, да они же превосходны! – воскликнула Бобби, рассматривая четыре увеличенные фотографии, развешанные Джоанной по стенам кабинета. – Это же что-то совершенно необычайное!
Джоанна поблагодарила Бобби за столь пылкие похвалы.
– Это же часть жизни! За глаза я подумала, что увижу детские снимки из «Полароида»! Но то, что увидела в действительности, великолепно!
– Теперь, когда Ким пошла в детский сад, я решила серьезно взяться за работу, – сказала Джоанна.
Она проводила Бобби до машины.
– Только не говорите «нет», – обратилась к ней Бобби. – Мы должны, по крайней мере, попытаться. Давайте поговорим с этими домохозяйками; ведь, возможно, среди них окажется несколько таких, кто хотя бы в малой степени противится сложившейся ситуации. Что вы на это скажете? Ведь будет действительно здорово, если мы сможем сколотить группу – может быть, даже на основе принципов устава Национальной организации женщин, – а это даст Ассоциации мужчин хорошую встряску. Дэйв и Уолтер сами морочат себе головы; ничего не изменится само собой – необходимо заставить произвести изменения, а организация, состоящая из самодовольных жирных котов, добровольно никогда на это не пойдет. Что вы на это скажете, Джоанна? Давайте поспрашиваем соседок.
Джоанна согласно кивнула.
– Давайте, – сказала она. – Не думаю, что все они довольны существующим положением.
* * *
Она поговорила с Кэрол Ван Сент.
– Ну уж нет, Джоанна, – сказала Кэрол. – То, о чем вы говорите, не вызывает во мне ни малейшего интереса. Однако спасибо за то, что вы выбрали меня, чтобы обсудить эту проблему.
Говоря с Джоанной, она чистила поверхность пластиковой перегородки в комнате Стейси и Эллисон, протирая большой желтой губкой опорные стержни и раздвижные элементы, похожие на мехи аккордеона.
– Да все это займет не более двух часов, – пыталась образумить ее Джоанна. – В вечернее время или, если будет для всех удобнее, в те часы, когда дети находятся в школе.
Кэрол, согнувшись, протирала нижнюю часть перегородки; она повернулась к Джоанне и ответила:
– Прости, но у меня просто нет времени на подобные дела.
Джоанна с минуту молча наблюдала за ее работой.
– Неужели вас не тревожит тот факт, что основной организацией здесь, в Степфорде, является организация, способная предпринять сколько-нибудь решительные действия, когда дело касается общественно значимых проектов, и в этой организации нет ни одной женщины? Не кажется ли вам такое положение архаичным?
– Ар-ха-ич-ным? – переспросила Кэрол, прополаскивая губку в ведре с мыльной водой.
Джоанна в недоумении посмотрела на нее.
– Ну, несовременным, старомодным, – пояснила она.
Кэрол вынула губку и принялась отжимать ее над ведром.
– Нет, – сказала она, – такое положение не кажется мне архаичным. – Она выпрямилась и, потянувшись, принялась тереть верхнюю часть следующей секции перегородки. – Тед лучше, чем я, подготовлен к тому, чтобы обсуждать подобные дела, – добавила она, принимаясь тереть опорные стержни, которые в этом месте перегородки располагались почти вплотную друг к другу. – И потом, мужчинам необходимо иметь место, где бы они могли расслабиться и пропустить стаканчик-другой, – закончила она свою тираду.
– А женщинам?
– Не в такой мере. – Кэрол покачала головой, рыжей от красящего шампуня, не прекращая тереть перегородку. – Простите, Джоанна, – со вздохом произнесла она, – но у меня нет времени на посиделки.
– Ну что ж, – ответила Джоанна. – Если вы все-таки передумаете, дайте мне знать.
– Вы не обидитесь, если я не пойду провожать вас до входной двери?
– Ну что вы, конечно, нет.
Она поговорила с Барбарой Чемелейн, дом которой был рядом с домом Ван Сентов.
– Спасибо, но я, право, не вижу, чем могу быть вам полезной, – заявила Барбара. У этой женщины была квадратная нижняя челюсть и темно-каштановые волосы. На почти идеальной фигуре отлично сидело аккуратное розовое платье. – Ллойд много времени проводит в городе, – объяснила она, – но к вечеру он обычно возвращается, и ему доставляет удовольствие бывать в Ассоциации мужчин. Я не могу заставить себя платить няне только за то…
– Но мы можем собираться и в то время, когда дети в школе, – попыталась возразить Джоанна.
– Нет, – решительно произнесла Барбара. – Я думаю, вам не следует на меня рассчитывать. – Она улыбнулась. – Однако рада, что мы все-таки встретились, вы не хотите зайти и посидеть со мной немного? Я сейчас глажу.
– Нет, спасибо, – отказалась Джоанна. – Я собираюсь поговорить с другими женщинами.
Она поговорила с Мардж Мак-Кормик («Честно говоря, не уверена, что мне это интересно»), с Кит Сандерсен («Боюсь, я не располагаю временем для этого; так что мне искренне жаль, миссис Эберхарт, но…»), и Донной Клейбрук («Прекрасная мысль, но мне сейчас некогда. И тем не менее спасибо за то, что вспомнили обо мне»).
Она встретила Мэри-Энн Ставрос в одном из залов торгового центра.
– Нет, не думаю, что у меня найдется время для подобных дел. В доме пропасть всякой работы. Вам ли этого не знать.
– Но ведь вы же отлучаетесь иногда из дома, верно? – спросила Джоанна.
– Конечно, – ответила Мэри-Энн. – Я и сейчас не дома, правда?
– Я не имею в виду по делу. А чтобы развлечься.
Мэри-Энн улыбнулась и покачала головой:
– Ну, это бывает нечасто. Да я и не испытываю желания развлечься. Ну пока. – И она пошла прочь, толкая впереди себя тележку с продуктами. Пройдя немного, она остановилась, взяла с полки банку с консервами, рассмотрела ее и, положив в тележку, двинулась дальше.
Джоанна посмотрела ей вслед, затем перевела взгляд на продуктовую тележку другой дамы, медленно прошедшей мимо нее. Боже мой, подумала она, даже свои продуктовые тележки они наполняют по-особому, аккуратно! Она посмотрела на свою тележку: груда коробок, банок, жестянок. Внезапно ее как будто пронзило острое чувство вины и импульсивное желание сложить отобранные продукты в аккуратном порядке.
«Да будь я проклята, если сделаю это», – подумала она и, протянув руку, ухватила с полки какую-то коробку – с зубной пастой, – бросила ее в тележку. А ведь эта проклятая паста была ей совершенно не нужна!
* * *
Она поговорила с матерью одной из одноклассниц Ким, когда сидела в приемной доктора Верри; поговорила с Ивонн Вайсгальт – ее дом был рядом с домом семейства Ставросов; поговорила с Джилл Берк, жившей рядом с Вайсгальтами. Никто из них не откликнулся на ее предложение. Они либо ссылались на крайнюю занятость и нехватку времени, либо не проявляли большой заинтересованности в том, чтобы встречаться с другими женщинами, общаться с ними и делиться накопленным опытом.
Бобби повезло еще меньше, учитывая то, что число женщин, с которыми она побеседовала, было вдвое большим.
– Одна все-таки согласилась, – сказала она Джоанне. – Одна восьмидесятипятилетняя вдовствующая старуха затащила меня к себе, и в течение целого часа я пребывала у нее буквально в плену да еще под градом брызг слюны, вылетающей изо рта, как из аэрозольного баллончика. Мы были готовы тут же ринуться на штурм Ассоциации мужчин, Эда-Мэй Гамильтон была готова начать действовать немедленно.
– Может, стоит установить контакт с ней, – предложила Джоанна.
– Ну нет, думаю, это надо отложить на крайний случай!
Целое утро они вдвоем обзванивали женщин. Согласно методике (предложенной Бобби) они довольно туманно намекали, что практически все решено с созданием объединения женщин, в котором на данный момент имеется всего одно вакантное место. Но и это не сработало.
– Господи! – взмолилась Бобби, со всей силы нажимая на газ своего автомобиля, с надсадным скрежетом преодолевавшего подъем Шотридж-роуд. – Здесь все как дохлые рыбы, плывущие по течению! Мы живем в городе, о котором забыло время!
