скачать книгу бесплатно
Влюблённая. Гордая. Одинокая
Елена Левашова
Снегирево #2
Он забрал мою невинность и сбежал, не попрощавшись.
Позабыв о смешной и наивной толстушке, талантливый хирург Мирослав Боголюбов живет счастливой и спокойной жизнью. Но ему осталось недолго: из-за роковой ошибки он может потерять все. Его карьера и свобода в моих руках, ведь я… единственный свидетель со стороны обвинения. Спустя годы жизнь ставит меня перед выбором: простить или отомстить…
Влюблённая. Гордая. Одинокая
Елена Левашова
Глава 1.
Я не терплю чужих прикосновений
И проникающих под кожу пошлых фраз,
Словечек липких, лживых заверений
И взглядов томных нелюбимых глаз…
Я не терплю чужих прикосновений…
Тепла частицу жаждущих украсть.
Но не желаю прогонять видение,
В котором только ты – один лишь раз…
Люба.
Тишину нарушает лишь мое учащенное дыхание. Ни шелеста листьев, ни шороха шин по асфальту… Ночь застывает в молчании, преклонившись перед первым ноябрьским морозом. Лишь непослушный проказник-ветер музыкально стонет сквозь оконные щели.
В сгустившихся сумерках комнаты различаю очертания мужского силуэта. Сердце бьется так оглушительно громко, что я не только чувствую его – я его слышу. Вероятно, Макс тоже…
– Люба… – стонет он хрипло, безошибочно обнаружив в темноте мою забившуюся в угол фигурку. Пространство вокруг меня наполняется ароматом мужского парфюма. Горячее дыхание Макса обжигает висок, а властные ладони с силой сжимают мои ягодицы. – Как же я хочу тебя. – Голос парня дрожит натянутой тетивой.
Макс подхватывает меня, как хищник добычу и тащит к дивану, стоящему в углу комнаты. Немного неумело стягивает трикотажное платье, отбрасывает в сторону лифчик. Отблески уличных фонарей отражаются в возбужденных мужских глазах. Он смотрит… так страстно и нежно, что я таю, сдаюсь во власть его желания.
Я хочу этого… Убеждаю себя, что хочу его так же сильно, как он меня… Это ведь так естественно – хотеть своего парня, правда? Мысленно молю мироздание, святых апостолов и Макса исцелить меня от проклятия…
Диван негромко скрипит под тяжестью наших тел. Макс ловит мои губы, выпивает дыхание, скользит языком внутри рта. Втягиваю его нижнюю губу, зарываюсь в густые волосы на затылке парня и… снова ничего не чувствую.
– Боже, Люба… – пыхтит он мне в шею, стягивая трусики и накрывая ладонью лоно.
Макс мнёт мои бёдра, затем быстро перемещается к животу, груди… Сжимает соски и снова возвращает ладони на бёдра.
Движения его нетерпеливых рук порывистые, хаотичные… У меня перед глазами вместо пелены страсти предстают кадры из «В мире животных» и как наяву, слышится вкрадчивый голос Николая Дроздова:
«А это, дорогие телезрители, лев Максим. Он поймал косулю Любашу и не может выбрать с чего же начать пиршество – с бедрышка или грудки».
Пытаюсь изгнать дурацкие сравнения и вернуться мыслями к Максу, но… Издаю тихий смешок. Максим языком ласкает мою шею, оставляя на коже влажные дорожки. Разноцветные картинки с грозным львом рассеиваются, сменяясь кадрами с парнокопытным на водопое в главной роли. Черт!
Лев Максим смотрелся куда лучше лося Максима или, не дай боже, осла…
Очевидно, парень принимает усмешку за всхлип и продолжает сосредоточенно вылизывать мою шею.
Комната плывет перед глазами, сжимаясь до размеров тесной клетки. Я задыхаюсь, словно из неё выкачали весь воздух. Не хочу, не хочу, не хочу! Отталкиваю нависающую надо мной грудь Макса и часто, порывисто дышу:
– Довольно… Я не хочу. Не хочу…
– Люба, что случилось? – испуганно сипит он. Голос Максима низкий, волнующий, сексуальный до чёртиков. Но… не для меня. – Любаша, я что-то не так сделал, обидел тебя?
– Прости, Макс. – Забиваюсь в угол дивана, пытаясь отдышаться.
– С тобой все в порядке?
– Нет, Макс, со мной не все в порядке… Дело не в тебе. Это все я…просто…
– Успокойся. Не собираюсь я тебя насиловать. – Произносит он.
Макс шарит во тьме в поисках одежды. Часто дыша, парень натягивает джинсы, лязгает пряжкой ремня, надевает джемпер…
– Проводишь?
Признаю, я чудовище… или, быть может, чудом спасённая от растерзания «косуля Любаша»? Включаю ночник над изголовьем дивана, оборачиваюсь простыней и медленно сползаю на пол.
Усилием воли заставляю себя посмотреть в глаза парня – голубые, искренние, добрые и влюблённые в меня…
– Прости. – Повторяю чуть слышно. – Ты замечательный, чуткий…
– Но не для тебя! Люба, избавь меня от этого. – Кривится Макс.
Мне нечего сказать. Я покрываюсь мурашками и зябко ёжусь под ледяным взглядом парня. Между нами воцаряется тяжёлое, вязкое, как болото, молчание.
– Мне увольняться, Любовь Петровна? – Макс прерывает повисшую неловкость неожиданным вопросом.
– С ума сошёл? Конечно, нет! Я не справлюсь без тебя, Макс. Послушай, если ты из-за этого хочешь уволиться… – я почти всхлипываю.
– Любаня, я думаю о твоём комфорте. – Руки Максима мягко опускаются мне на плечи. – Если ты не будешь париться по поводу нашего расставания, я останусь.
– Не буду, – улыбаюсь я. – Совершенно точно – не буду.
«– Мне увольняться, Любовь Петровна?» – звучат в голове обиженные слова парня. Любаня, Люба, Любовь Петровна… Кто я? Выключаю горячий обжигающий душ и стираю ладонью испарину с зеркала.
Кто же ты – рыжеволосая молодая женщина со вздернутым носом и карими, как янтарь, глазами? Симпатичная, успешная и материально обеспеченная начальница или травмированная, пустая бездушная «косуля»?
Вы когда-нибудь задумывались, что скрывается за дверями чужого дома или за дежурной, натянутой улыбкой? За фасадом из хорошей работы и смазливой внешности? Смотрю на затравленное отражение в зеркале и мне себя жалко. Жалко растерянную, одинокую девчонку, любопытно смотрящую на меня оттуда. Дежурно намазываю на лицо дорогущий крем и даю, наконец, волю слезам…
****
Солнечные лучики любопытно осматривают мое жилище, мягко скользя по стенам комнаты. Жмурюсь от непривычно яркого утреннего света и резко вскакиваю, хватая с тумбочки телефон. Вздыхаю с облегчением, когда через минуту звенит будильник. 7.30 утра. Я распахиваю шторы и приоткрываю форточку. Оценив состояние дорожного покрытия придирчивым взглядом, я умываюсь и надеваю тренировочный костюм.
– Ну что, Любаша, успокоилась? Наревелась вчера, бедолага? – касаюсь припухших от слез век, заплетаю длинные волосы в косу. – А за что тебя, дурочка, жалеть?
Правильно не за что.
Старенькая дверь подъезда протяжно скрипит, выпуская меня на улицу. Морозный воздух обжигает щеки. Под толстыми подошвами зимних кроссовок хрустит иней, легкий ветерок играет с выбившимися из косы прядями. Я снимаю квартиру у Глафиры Тимофеевны – тети моей близкой подруги Алиски Рябининой. Высокие окна моего жилища в сталинской пятиэтажке выходят на Западную набережную озера. В наушниках поёт Imagine Dragons Believer, прохладный воздух остужает нервы после вчерашнего неприятного происшествия, и я, сворачивая с набережной на аллею городского парка, чувствую себя почти счастливой…
Пробежка вытряхивает из мыслей глупости. Я как выбитый на морозе ковёр. Надо же, ну и сравнение! Пора завязывать с аллегориями, последнее время они приходят на ум в самые неуместные моменты.
Помедлив возле дверей, я всё-таки решаюсь позвонить психологу Александре Георгиевне. Благодаря ей ко мне прилепился позолоченный налёт новой Любы – стройной, уверенной в себе деловой женщины.
– Любочка, доброе утро! – щебечет она в динамик. – Ну как ты, детка? – добавляет мой персональный мозгоправ, быстро сообразив, что звоню я не для того, чтобы пожелать ей доброго утра.
– Я хочу приехать на консультацию, – тяжело дыша после пробежки, говорю я.
– Неужели, срыв, Люба? Компульсивное переедание?
– Нет, Александра Георгиевна. Я по-прежнему не могу… ни с кем… у меня…
– Любовь Петровна, тебя устроит сегодня в восемь? – деловито произносит она. В трубке шелестят странички блокнота.
– Конечно. До вечера.
Я принимаю душ, выпрямляю волосы утюжком и поднимаю их в высокий хвост. Надеваю белье, чёрные чулки, прямую тёмно-серую юбку до колен и кремовую блузку с пышными рукавами и жемчужными пуговицами. Любуюсь отражением стройной дамы в зеркале. Два года назад я была совсем другой…
«Пончик, Пампушка, Булочка…» – отголоски прошлого звенят в голове, когда я вспоминаю прозвища, летящие из уст моего обидчика. Того, кто наградил меня антителами к другим мужчинам.
Заливаю овсяные хлопья кипятком и, пока каша готовится, надеваю замшевые сапоги на шпильке. Цокаю на каблуках по квартире, как та самая косуля, в поисках ключей от машины и шелкового шарфика. Завтракаю стоя, с ужасом следя за стремительно бегущими стрелками часов.
Снимаю патчи с век, припудриваюсь и крашу губы матовой ярко-красной помадой.
Брызгаю шею французскими духами и убегаю по ступенькам лестничного марша на улицу, под срывающуюся осеннюю морось.
Девочки, поддержите новинку звёздочками и комментариями!
Глава 2.
Мирослав.
– Доктор Боголюбов, просыпайтесь. – Девичий ласковый голосок врывается в мой беспокойный сон. Я бегаю по джунглям с автоматом и убиваю зомби. – Мир, или мне по-другому тебя разбудить?
Силуэты зомби рассеиваются в небытие, сменяясь миловидной мордашкой Дианы. Черт… Неужели, я все испортил? Нога девушки соблазнительно покоится на моем бедре, а шаловливые пальчики выводят сердечки на груди.
– Диана, прости, я свинья. У нас…было? Ничего не помню. – Беспомощно оглядываюсь, цепляя глазами валяющиеся на полу пустые бутылки из-под спиртного. Хорошенькое дело – нажраться и трахнуть будущую коллегу по бизнесу.
– Конечно, было, док, – довольно ухмыляется она. – И я не против повторить. – Девушка продолжает вырисовывать на моем теле фигурки.
– Это неправильно, Диана Руслановна. Теперь мы партнеры, забыла?
– Мир, ты мне нравишься. Одно другому не мешает, так?
Диана приподнимается на предплечьях и впивается взглядом в мое лицо. Только сцен ревности сейчас не хватает! Страстные огоньки на дне ее глаз затухают. Девушка обиженно оборачивается полотенцем и встаёт с кровати. Потягивается, как ленивая породистая кошка, даже сейчас не оставляя попыток меня соблазнить.
– Мешает, Диан. Ты выбрала не того принца. Нам вместе работать. – Бесцветно, заглушая в голосе нотки возмущения, отвечаю я.
– Я поняла, Мирослав Михайлович. Забыли. – Улыбается Диана. – Заедешь за мной в шесть?
– Зачем?
– Мы едем в банк. Нужна твоя подпись, как совладельца клиники для оформления юридической документации. Остальные уже все подписали. – Диана непринужденно натягивает капроновые колготки и заправляет блузку внутрь длинной шерстяной юбки. Деловая женщина, ничего не скажешь! Только смотрит она так, словно хочет меня придушить.
– Договорились, Диана Руслановна. Надеюсь, вскоре бюрократическими процедурами будет заниматься экономист? Или юрист? Или…
– Все будет, Мир, – отвечает она нежно, словно я задал вопрос о ее сокровенной мечте. – Я лично займусь подбором сотрудников. – Звучит как угроза.
Диана проводит ладонями по озябшим плечам. На правом, чуть ближе к локтю, виднеется татуировка с каким-то японским изречением. Буквы просвечиваются сквозь тонкую светло-голубую ткань. У неё есть ещё одна – на спине, между лопатками. Ловец снов, с досадой вспоминаю я.
Щеки девушки вспыхивают от моего откровенного равнодушия и того, насколько оно для неё очевидно. Диана бодро подхватывает с пола сумку и спешит в прихожую.
– Пока. – Шелестит, касаясь взглядом моего голого торса.
– Прости, друг. Я повёл себя, как мудак.
– Ничего, – улыбается она. – Я тоже хороша, выпила лишнего, набросилась с поцелуями. Надеюсь, ты не подумал, что я такая…
– Нет, конечно. До вечера.
Захлопываю дверь, прогоняя аромат духов и чужое присутствие. Пустые бутылки валяются посреди комнаты, как немой укор. В голову вклиниваются обрывки воспоминаний: вечеринка с коллегами, мелькающая разноцветными огнями светомузыка ночного клуба и море спиртного…
Стягиваю с дивана постельное белье и загружаю его в стиральную машину. Под подушкой нахожу пустую пачку от презервативов. Черт! Мне хватило проблем на работе из-за романов с медсестричками. Еле отделался, хватит.
С отцом Дианы – Русланом Шестаком я познакомился год назад на конференции в Лондоне. Блестящий хирург, гинеколог-репродуктолог, он убедил меня развиваться в перспективном направлении медицины, связанном с ЭКО и репродуктологией в целом. Я прошёл специализацию и набивал руку, оперируя в гинекологическом отделении областной больницы. А потом у Шестака появилась идея фикс: открыть собственный многопрофильный центр, объединяющий под своей крышей узких специалистов. Мне нравилась гинекология и я не очень-то хотел прекращать оперировать и заниматься консультированием бездетных пар. Руслан Александрович выслушал мой отказ вежливо, предложив войти в долю.
Как ни странно, меня поддержал отец и Роман Рябинин – профессор медицинского университета и, по совместительству, отец Богдана Рябинина – близкого друга детства. Бизнес моего отца, некогда обеспечивший мне сытое детство и юность, терпел убытки, поэтому общая доля нас троих, как инвесторов, составила всего тридцать процентов.
Семьдесят же, принадлежали Руслану Шестаку и его дочери – начинающему пластическому хирургу, красавице и светской львице – Диане.
А вчера я все испортил! Подставил под удар наше будущее партнёрство и отношения близких мне людей с самим Шестаком.
Устало тру виски, вспоминая ее губы на своей шее и опрометчиво сказанные мной пьяные комплименты…
После обеда снегопад усиливается. Мягкие хлопья царапают стекло и бесшумно опускаются на землю, крыши домов и машин.
Я бросаю взгляд на часы и собираюсь избавиться от пропитанной кровью и потом пижамы. Делаю несколько шагов в сторону ширмы и вздрагиваю от хлипкого звука распахнувшейся двери кабинета. Ко мне без стука врывается операционная медсестра Таисия Алексеевна.
– Давление у Вишневской нормализовалось, Мирослав Михайлович, – устало говорит она, поправляя сползшие на нос очки. – С ребеночком все в порядке.
