banner banner banner
Фиктивная семья отца
Фиктивная семья отца
Оценить:
Рейтинг: 0

Полная версия:

Фиктивная семья отца

скачать книгу бесплатно

Фиктивная семья отца
Елена Левашова

– Кто она?

– Вдова вашего отца и единственная наследница.

Мужчина остервенело отбрасывает какие-то бумаги.

От страха ноги словно врастают в пол. Прижимаю к груди кричащую малышку и беспомощно раскрываю губы, не в силах вымолвить ни слова…

– Единственная, значит? – он медленно подходит и наклоняется к моему лицу, обдавая щеку горячим дыханием. – Я сотру тебя в порошок, наследница… Так и знай.

Фиктивная семья отца

Елена Левашова

Глава 1.

Полина.

– Кто. Она. Такая? – рявкает тот, кто постарше – высоченный брюнет с аккуратной бородкой. Его пристальный, наполненный нескрываемой яростью взгляд перемещается на меня…

От страха ноги словно врастают в пол. Не могу пошевелиться – так и стою посередине просторного мрачного кабинета, прижимая к груди плачущую Анфису. Как назло, у доченьки поднялась температура – она хрипит и трет покрасневшие глаза, не обращая внимания на взрослых. Кажется, под мужским цепким взглядом я превращаюсь в жалкую букашку… Липкий пот ползет по спине, обжигая кожу, как лава, дыхание сбивается в горле, а слова рассыпаются, так и оставшись невысказанными… Издаю нечленораздельный звук и касаюсь лба дочери губами. Мне нужна передышка… Пусть этот напыщенный индюк думает обо мне, что хочет… Максим Игоревич предупреждал об этом.

« –Мошенница, аферистка, преступница… Полина, они будут обвинять тебя во всех смертных грехах, но ты выдержишь… Должна выдержать. Ты же хочешь помочь себе?», – не к месту звучит голос моего покойного мужа.

– Молчите? Нечего сказать? – нетерпеливо повторяет он, бросая брезгливый взгляд на орущего ребенка. Так я и думала, что кроха его испугается…

– Я… Я…

– Атаманова Полина Романовна – вдова вашего покойного отца и единственная наследница, – опережает меня Виталий Иванович – нотариус покойного Богородицкого. – Желаете ознакомиться с завещанием?

Бумаги дрожат в его тонких сухоньких руках, голова вжимается в плечи от страха. Он неуверенно ступает навстречу «монстру» в сером костюме и так же неуверенно протягивает документы.

– К черту! – несостоявшийся наследник отбрасывает их и решительно направляется ко мне.

Огромный, под два метра ростом, черноглазый и черноволосый мужчина прет на меня буром. Решил напугать? Не выйдет! Он ничего не знает обо мне… С кем я живу и что мне приходится переживать каждый день. Что он мне сделает? Ударит? Не посмеет… А его громкого голоса и злого взгляда я не боюсь. Если бы он только знал, что моя жизнь напоминает маленький ад на земле…

Мужчина склоняется к моему лицу, обдавая щеку горячим дыханием, и шипит:

– Единственная, значит? Я сотру тебя в порошок, Полина… Романовна. Так и знай.

Не понимаю, что срабатывает триггером – его наглое вмешательство в мое личное пространство или угроза, прозвучавшая из уст? Только я мгновенно сбрасываю с себя наваждение и твердо отвечаю, крепче прижимая ребенка к груди:

– А кто такой вы? И кто дал вам право так со мной разговаривать?

Нотариус и второй мужчина, очень похожий на «монстра», удивленно распахивают глаза. Очевидно, никто в этом жутком доме не позволяет себе «так» с ним говорить – дерзко и нагловато.

– Вы плохая актриса, Полина Романовна, – снисходительно протягивает он. – Никогда не поверю, что вы не навели справки о родственниках нашего покойного папаши. Вы прекрасно знаете, кто я.

– Богородицкий Родион Максимович, – блеет нотариус, бросая услужливый взгляд на «монстра», – старший сын Максима Игоревича.

– Не смейте… – надламывается мой голос. – Не смейте так говорить о Максиме Игоревиче. Лишь теперь я понимаю его выбор… Раньше недоумевала, а теперь… Вы чудовище! Злобное, жестокое, отвратительное! И я ни копейки вам не дам, так и знайте! Максим Игоревич хотел лишь одного – сохранить порт. Он мечтал передать дело тому, кто его не развалит и не продаст с молотка конкурентам, а продолжит… Он желал созидать. Я не верила его опасениям насчет вас, а теперь вижу все своими глазами… Вы… вы…

– Довольно, – хрипло протягивает Родион.

Мне кажется, из его глаз улетучивается ярость, сменяясь растерянностью и затаенной болью. Что, задела за живое? То-то же…

– Родион, идем. Нам здесь делать нечего, – подает голос второй братец – не менее высокий брюнет помоложе. – Что с ней разговаривать? Будем все вопросы решать через суд. Думаю, доказать, что она мошенница будет несложно.

Пусть делают, что хотят… Ей-богу, мне уже все равно. Да простит меня покойный Максим Игоревич… Анфиска заходится в новом приступе плача. Пытаюсь ее успокоить, поглаживая по голове и спине, тихонько шепчу ей нежности, но она словно не слышит их… Очевидно, гнетущая атмосфера так на нее действует. Мне тоже нет смысла больше здесь оставаться – хватаю брошенное на кожаный диван пальто и ступаю к выходу.

– А эта девочка… – останавливает меня вопросом Родион. – Она наша сестра? И успокойте вы уже ребенка, горе-мамаша! – добавляет, не скрывая раздражения.

– А не пошли бы вы… И это не ваше дело, чья она? Понятно? – сбивчиво бросаю в ответ.

– Встретимся в суде! – кричат мне наследнички вслед.

Хватаю вещи и выскакиваю под зимнее серо-белое небо, на ходу одевая ребенка. Щеки пылают, а спину будто насквозь пронзают их яростные взгляды… Анфиска замолкает лишь на улице. Хлопаю массивной металлической калиткой и шагаю по гравийной дорожке навстречу такси. Завтра же найму адвоката и больше никогда не увижу этих подонков! Никогда! И ноги моей больше не будет в этом доме. Завидев ярко-желтую машину, плетущуюся навстречу, ускоряю шаг и тотчас замедляюсь, чтобы достать из сумочки вибрирующий телефон.

– Где ты, дрянь, так долго ходишь? Я разве тебя отпускал? – хрипит в динамике мужской голос.

Сбрасываю звонок, оставляя его без ответа, и сглатываю затопившую горло горечь…

Родион.

Ярость слепит меня… Кажется, окружающие предметы размываются, перестают существовать. Как и голоса, звучащие фоном… Что он там говорит про эту… маленькую дрянь?

«Атаманова Полина Романовна – вдова вашего отца и единственная наследница».

Какой позор… Выходит, отец так и не простил меня? Поверил какому-то уроду и до конца жизни лелеял обиду?

И я узнаю о его женитьбе только сейчас! Хорошенькое дело папаша провернул перед смертью, ничего не скажешь! Впиваюсь взглядом в ее тонкую фигурку, борясь со странными чувствами – жалость, недоумение, брезгливость, непонимание… Почему отец выбрал ее? Умна? Не думаю. Разве что смазлива… Красива, как черная ночь: темные, слегка волнистые волосы спускаются по плечам, в больших карих глазах бурлит нескрываемый страх, а тонкие руки обнимают ребенка. Девочка плачет и трет глаза, а из ее носа показываются пузыри. Вероятно, непутевая мамаша не нашла, с кем оставить больную девочку и приперла ее с собой. Эта… Полина тихонько ее успокаивает, не обращая внимания на нас. Кажется, она прикладывает недюжинные усилия, чтобы не рассыпаться от страха к нашим ногам. Боится расправы? Правильно делает.

Преодолеваю расстояние до этой… расчетливой куклы и наклоняюсь, потешаясь над ее эмоциями, пожирая их, как воду из чистого источника. Возможно, я перегибаю палку, но ведь с такими, как она нельзя по-другому? Она… захватчица, террористка, обманщица… Маленькое ничтожество с наивными карими глазками. И сейчас из них струится яд ненависти, такой ощутимый, что я невольно отступаю, словно отравившись им…

– Я сотру тебя в порошок, Полина… Романовна.

Кирилл бормочет что-то про суд, а наследница подхватывает пальто с дивана и спешно покидает наш дом. Ее тонкие ноги растворяются в темноте длинного коридора, как и плач девочки. Опускаю ладони в карманы брюк и подхожу к окну, наблюдая, как ее сгорбленная фигура скрывается за калиткой. Скромное пальто, дешевая обувь, да и ребенок одет в обноски – выцветший комбинезон и шапку в катышках. Что-то тут не вяжется… Разве отец не мог обеспечить жену? И куда она бежит? Где живет? Вопросов так много…

– Ро… Родион Максимович, – блеет нотариус, вырывая меня из задумчивости.

– Кто она такая? Черт бы вас побрал! – рявкаю, наблюдая за испуганной физиономией Виталия Ивановича. – Почему мы с братом узнаем о ней только сейчас? Вы не могли сказать раньше? Вы…

– А что я должен говорить? Разве это входит в мои обязанности? Мое дело – зачитать завещание. И все… Я не должен, не должен… – лепечет он. – Это ваши семейные дела и касательства к ним…

– Ясно. Кто она такая, говори быстро!

– Да, Родион. И давай сегодня же поедем к адвокату, – вмешивается Кирилл.

– Погоди, Кир. Я должен понимать, с кем имею дело. Она мошенница, судимая или…

– Нет, нет, что вы? Родион Максимович, вы совсем плохо думаете о вашем покойном папаше. Так нельзя… – укоризненно качает головой нотариус. – Полина Романовна – инженер-проектировщик. Она четыре года работала на судостроительном заводе вашего папа…

– Отца, Виталий! Не папаши, – отрезают гневно. – Чем она занималась?

– Проектировала схемы кораблей и яхт. Максим Игоревич очень ее ценил. Они поженились три месяца назад. Но после свадьбы он совсем слег… Его поместили в хоспис и…

– Виталий, расскажи подробнее, – подходит ближе Кирилл. Снимает пиджак и небрежно бросает его на диван, где недавно лежало дрянное пальто этой… этой дрянной женщины.

– Интимные подробности мне неизвестны, – кисло замечает нотариус. – Неважно, фиктивный у них был брак или настоящий. Полина Романовна – супруга Богородицкого по документам. И наследница судя по завещанию. Вам будет крайне сложно доказать в суде…

– Мы сами решим, что нам делать, – взрывается Кирилл, постукивая пальцами по столу.

– Вышла замуж. Муж умер через три месяца в хосписе. Можно надавать на то, что жена не ухаживала за ним, – победоносно замечаю я.

– Насколько мне известно, Максиму Игоревичу требовались сложные процедуры. Их нельзя было осуществить вне медицинского учреждения. Ваш покойный… батюшка страдал от декомпенсированной почечной недостаточности из-за рака почек. Плохо, что вы не знали об этом…

Чертовый нотариус! И папа тоже… Сглатываю горечь, затопившую горло и вновь шагаю к окну. Куда она поехала? У меня даже адреса нет, а поговорить надо…

– У тебя есть ее адрес? – оборачиваюсь, впиваясь в нотариуса взглядом, не терпящим возражения.

– За… Зачем он вам? Поедите ей угрожать? Пугать или…

– Я просто поговорю с ней. И все!

– Я вам не верю. А Максим Игоревич настоятельно просил меня уберечь Полину от вас. Прошу вас, Родион Максимович, не делайте этого…

– По-твоему, я должен согласиться с завещанием и позволить ей захватить все, над чем трудились мы все? Папа, я и Кирилл? Это несправедливо!

Я состоятельный человек и мог бы… Хотя нет, не мог. Не могу оставить все так. Я выведу эту дрянь на чистую воду. Выясню, что она скрывает? Чем взяла отца? Почему он ей доверился? Настолько, что сделал женой?Теперь это для меня вопрос принципа!

– Это воля вашего отца, – парирует Виталий.

– Чем она занималась в последнее время? – бросаю сухо.

– Помогала Максиму Игоревичу возродить завод. Придумывала план развития и чертежи небольших яхт.

Пыталась возродить завод, значит? Можно ли верить словам нотариуса? Мне надо все выяснить самому…

– Мне нужен ее адрес. Обещаю, что не стану ей угрожать, – придавая голосу твердость, произношу я.

– Хорошо, я вам его дам. И позвоню Полине Романовне, чтобы…

– Не стоит этого делать. Хочу, чтобы мой визит стал неожиданностью.

Глава 2.

Полина.

Такси останавливается возле подъезда кирпичной пятиэтажки. Забираю спящую Анфису и нехотя выхожу из машины. Я знаю, что сейчас будет… К горлу против воли подкатывает тошнота, а по телу пробегает зябкая дрожь. С трудом волочу ноги, поднимаясь по ступенькам на второй этаж. От ада меня разделяет хрупкая дверь… Скрипучая и исцарапанная… По ней слишком часто бьют кулаками, вот в чем дело…

Неуверенно толкаю дверь и на цыпочках вхожу в прихожую. Ноздрей касаются мерзкие запахи: пиво, соленая рыба, пот… Пожалуй, еще и его запах… Животный, ни с чем не сравнимый… Запах моего мучителя. И я ничего не могу поделать с этим. Он знает обо мне слишком много. Если заговорит – мне крышка.

– Пришла, дрянь? – выплывает он из кухни.

Какой же он отвратительный… Мерзкий, жалкий, подлый… Как я могла поверить ему тогда? Довериться и сделать его отцом Анфиски? Где были мои глаза? Очевидно, они ослепли от страха. Иногда мне кажется, лучше сесть в тюрьму, чем терпеть издевательства…

– Петя, пожалуйста, не кричи. Анфиса уснула в такси, – молю дрожащим шепотом.

– К черту! Когда уже ты получишь наследство? Сколько мне еще ждать?

– Шесть месяцев. Таков закон. Я только сегодня узнала о завещании… Нотариус позвонил. И как ты можешь говорить о деньгах? Максим Игоревич совсем недавно умер и… Я даже не знала, что у него есть родственники, их и на похоронах не было…

– А надо было узнать! И сообщить им о смерти папаши! Теперь тебя по судам затаскают, идиотка! Неужели никто о них не сказал? Никто! Они все у тебя заберут, все! Все денежки папика Богородицкого.

– Никто… Он не общается с ними больше пяти лет и… Многие сотрудники не знали, что у Максима Игоревича есть дети. Когда я спросила об этом, он ответил решительное нет.

– Дура!

Он не дает мне договорить. Я только успеваю положить малышку в кроватку и отскочить в сторону. Перт знает, как меня бить… Так, чтобы не оставалось следов на лице и видимых частях тела. От него разит пивом и потом, на растянутой футболке темнеют пятна. В глазах плещется нескрываемое раздражение и ярость. Что ему от меня нужно? Хотя понятно что – деньги. Тогда он от меня отвяжется. Наверное…

– Все из-за тебя, дура!

Падаю на пол, сраженная глухим ударом. Зажимаю рот ладонью, чтобы не кричать и не пугать малышку. За что моей крохе такое? Совсем скоро она вырастет и начнет все понимать. И увидит нашу жизнь во всей красе. Петр валит меня на пол. Живот скручивает спазмом от умелых, целенаправленных ударов ногами. По лицу текут жгучие слезы, а в горле рассыпается осколками немой крик…

– Связался с дурой на свою голову, – шипит Петр, поднимая меня с пола за шиворот. – Так и знал, что ничего у тебя не получится. Богородицкие отожмут наследство, оставив тебя ни с чем. Ты не думай – я не буду молчать о том, что ты сделала. Пойду в полицию и все им расскажу. Сядешь как миленькая… Сядешь… А что? Не уважаешь меня, так и вот тебе…

Петр разворачивает меня к себе и отвешивает оглушительную пощечину, вбирая в удар все свои ненависть и досаду.

– Так-то лучше, – довольно крякнув, проговаривает он. – Пойду я… С мужиками в гараже посижу, пива выпьем, поговорим о делах. К моему приходу приготовь борщ. Поняла?

– Д-да… – выдавливаю, с трудом подавляя желание дать ему по затылку чем-то тяжелым. Пока нельзя… Пётр не будет молчать о моем проступке – побежит в полицию и тотчас меня сдаст. Меня посадят, а Анфиску заберут в детский дом.

Два года назад произошло роковое событие. Я задержалась на работе, помогая Максиму Игоревичу готовить документы для крупного контракта. Он уехал, а я осталась, чтобы прибраться в кабинете и разложить документы по папкам. Спустя некоторое время в дверь постучали… А потом она шумно распахнулась, являя взгляду пьяного начальника производственного участка. Он кричал, что-то требовал, покачиваясь и наступая на меня. Тогда мне под руку попалась тяжелая хрустальная ваза…

– Ох… – стряхиваю воспоминания и медленно поднимаюсь. Анфиска спит, безмятежно посасывая пальчик.

Мне бы вступить в наследство и обеспечить дочку всем необходимым. А мне ничего не нужно… Разве что адвокат по уголовным делам. Петр забирает все мои деньги, оставляя на продукты мизерную сумму. Я даже одежду нормальную купить не могу – хожу в храм и беру все, что приносят прихожане. И я ничего не могу с этим поделать… Пока не могу. У меня нет денег и связей, чтобы защитить себя. У меня нет родных и близких, я совсем одна… Мама умерла, когда мне было шестнадцать лет, папа спился… Я не общаюсь с ним больше пятнадцати лет. А у Петра есть инструмент манипуляции – Анфиса. Наследство – мой единственный шанс поменять жизнь. Наверное, именно поэтому я согласилась на фиктивный брак с Богородицким? А Петр обрадовался возможности быстро разбогатеть, узнав о предстоящем браке с Максимом Игоревичем. Хорошо, что я не успела выйти замуж за Петра – это поначалу он был понимающим и добрым, а потом, когда понял, что я в его власти, превратился в свихнувшееся чудовище…

– Скоро все изменится, Полина. Тебе надо немного подождать, – успокаиваю себя, собирая со стола кости от рыбы и пустые бутылки. Не дом, а свинарник… – Совсем скоро ты получишь деньги. Ну или… сдашься в полицию. Так больше нельзя жить… Нельзя это все терпеть…

Всхлипываю и вынимаю из морозильной камеры кубик льда. Прикладываю его к ноющей и распухшей губе. Подхожу к зеркалу, взглянув на свое затравленное отражение – во что ты превратилась, девочка? Тебе себя не жалко? Тихонько плачу, а потом вздрагиваю от громкого стука в дверь. Неужели, Петр вернулся? Так быстро? Не похоже, что это он… Тогда кто? Гостей у нас отродясь не было.

– Кто там? – произношу, наклоняя голову к двери.

– Открывайте, Полина.

Испуганно распахиваю дверь, встречаясь взглядом с Родионом Богородицким. Отворачиваюсь, но он успевает заметить слезы и ссадину на моем лице… Его карие глаза прищуриваются, из взгляда улетучивается спокойствие, сменяясь яростным блеском.