Сказание об Урусхане: В лесах (2). Как Богатырь нарождается

– Гуща…

– Погоди. А ты, Гапа, тоже как бы и в ханской семье: у Арслан-бека ближайший родович племянник Акбарс-батыр; а наследнику дядя – в орде всегда 3-й. Так что если не княгиня, то Первая боярыня. Как и сын…

– Гуща!.. – ,выдохнули обе…

– Вот так!

…А тянуло-тянуло баб про другое…

– А про жёнок прочих интереса нет?

– Гуща, в самое то – дёрнулась Лоза – , мы постареем – мужики по молодым, а нас скотину пасти?

– Тут так, смотрите сами: у кадыгаев от мунгал обычай, чтобы хан имел 3-х жён для детей – род бы не пресекался. Коли курултай, сходка их, хана скажет – так и быть! Но вы уже старшие жёны, матери наследников, и вы их выбирать будете – а и прогонять! Хан в женские дела не входит…

– Как это… Девкам при свояченице хуже чем при свекрови?!

– Во-во! Жалко стало?

– Ну, всё же…

– Вот так! А коли хан умер, то старшая жена и ордой правит, и хана ставит, даже и через старшего сына коли не гож и роду опасен!

Глотали, переваривали…

– Теперь так. Веры менять вам не надо: вы к тенгри-татарам поедите: они многобожники, наш Спас для них ещё один бог и только – а то и лучше, защитников больше. По их Ясе-закону нельзя ни одного бога обидеть!

– А как церкви жгут-грабят? На конях в храмы въезжают?!

– Это не мунгалы – это мухамедданы. Те да! Они к тенгрианам ещё лютее, чем к христианам… Так что хоть попа с собой возьмёте, хоть часовню там поставите – только Тенгри не трогать! Ни-ни!!!

– Да мы чо!!! Мы ещё не на всю голову дурные! – вскинулись обе.

– Ну, а по жизни… В баню то мужики ходят?

– Ходят, даже сами спрашивают.

– И как, вместе ходите?

– А как ещё – как все…

…Но тут Лоза как-то смутилась, и даже вроде бы через загар запунцовелась.

– И как?

– Бывает, озоруют… Ой, Лозонька,…

– А мне любо! – ,звонко отчеканила Гапа – мы и маленького там…

– Ну, вот бы и всё – Лады!

Но молодушки мялись – наконец Лоза выдохнула:

– Гуща, тут так: дай нам рублей пяток, вернём с лихвой. Мы… Бежать задумали, уборцы начали продавать – выкупить обратно надо. Вернём, вернём!!! Только никому не скажи… Это всё из-за деток: страшно стало, как с ними в пропасть прыгнуть!.

– Эх вы, дуры стоеросовые – в татарской деревне да такое учудить: всё ведь известно. Вы зернь понесли – а уже в каждом доме судачат

– Гуща! – ,глаза Лозы помертвели – Арслан знает?

– Конечно знает – если не в первый, то на второй день донесли.

– А Акбарс?

– Ну, не знаю: ему, как молодому может и умолчали, чтобы в голову не ударило… Так что ты, Гапа, промолчи, а Лоза повинись, только знай, это Арслан-бек меня просил с вами поговорить…

Девки сидели пепельные.

– Гуща – , зарыдала, бросилась на колени Лоза – Спаси меня, умоли, пусть примет или убьёт.

Её била и выворачивала истерика…

Гапа стала тихонько выталкивать Гущу – уже на лестнице, не оборачиваясь, как бы и не ей, сказал:

– А ты ведь бежать не сбежала бы…

– Котомки собрала, лошадей поставила, верёвку держала – а потом конец сбросила: мы с Барсиком навсегда свились… Вот только сейчас дошло…

– И вот что, всё что было-сказано забудьте. Вам золото свалилось, а вы его в грязь – Не сметь!… Всё – ничего не было. Накрывайте, что где положено – и молчок!…Не было, забыто, вороны унесли! …Ух ты, Айка! И Арслан-бек с Барсиком!

– Лев с Белым Барсом! – взвилась за мужнюю честь!…

– Ну, ступай – дел много… Помни – Забыть!

– Ничего не помню! – и освобождённой птицей полетела к поварне за теремом…

…Айка тянул за руку к Гуще Арслан-бека, одновременно вертя головой вправо-влево, вот только на голове у него была не русская шапка с околом и кистью, а монгольский треух с богатой лисой. Акбарс задержался у калитки, что-то говорил нукёрам – пока шёл, перебросились словами с Арсланом:

– Всё, забудь страхи – и никогда не поминай, будто их и не было. И знать не знаешь… Аю, а с кого шапку снял?

– Я не снял – мы побратались!

– Это Голдан, неук-недопёс, на улице самый сильный, дерётся со всеми – вмешался Акбарс – ,я хотел его приструнить, а тут Аю…

– И как богатырь с батыром померялись?

– Ну, Аю и есть Аю!

– А вдруг бы не сталось?

– Гуща-апа, я же знаю, кто сколько стоит… Тот на полголовы выше да и толще бросился быком, а Аю его на бедро принял, и, свидетель Тенгри, одной рукой за кушак подхватил и через себя на спину уложил – другую руку сзади на поясе держал!

– И тот в драку не полез?!

– А тут его Аю совсем приложил, тот вскакивает, а Аю ему – , Я с тобой бороться не хотел и драться не хочу. Тут мой улус: я его должен беречь, защищать, а не бить. И коли ты на Татарках у ребят заглавный, давай дружиться! И шапками поменялись!

– Ай да Аюшка, голова! И отдал тебе такой богатый малахай?

– Да ни! Шапчонка ношеная, волчина: скот пасти да под голову класть. Голдану стыдно до слёз, на меня смотрит: мена неровная – сейчас принесу! Мы уже весь Конный ряд прошли, повернули обратно – а навстречу Голдан с отцом, тот старшой у кузнецов. Тут же крикнули меховщиков, чтобы подобрали в ровню. Вот эту, с лисой, сыскали…

…Вот только лисий хвост это десятник у разведчиков – Аю не в честь…

Вон и Арслан-бек насторожился…

– Думаю, надо Голдана с погодками взять в нукёры «при стремени молодого господина Аюбека».

– Ну, тогда тебе первая забота чтобы Аюшкина дружина не ударила в грязь лицом.

– Уж их то я поставлю! Аю-бек доверие своё проявил – шапку свою вручил; теперь чин назначим, по войску десятник, в шапке с лисьим хвостом. Бекову шапку, во исполнение приказа вернуть – тою шапку с лисьим хвостом ему вручить и ему при строе носить!

…Ну и повезло Кадыгаевой Орде с ханом…

Только Айка взвился:

– Не хочу! Мы сами поменялись – и эта такая хорошая!!!

– Аюка, нельзя – это шапка войсковая. А теперь с твоей головы и наградная – Не хочешь Голдана ещё раз одарить с чином?

– Ну пусть ему будут две… Нельзя?

– Никак нельзя… – отозвались Гуща и Арслан-бек, кивнул Акбарс-батыр.

– …тогда ладно. – и сорвался, побежал на вопль Лозы, тянувшей руки с крыльца. Акбарс поспешил за ним, но и к Гапе, вышедшей из-за угла

Вполголоса, на двоих, сказал Арслан-бек:

– Аюташ-бек, почему ты не садишься султаном на Москов, Булгар, Рязан – я к твоему стремени сразу встану. Это не я только думаю – Айтуган-ханум тоже говорила…

– Не знаю. Не хочу и всё. Ради Жданы всё бы сделал: скажи только нужен ей Царьград или Сарай – всё бы сокрушил, перемог. Мне по жизни до неё ничего не было нужно; а теперь кроме неё и Аю… Вот скажи, ты уже хан, куда мне Аю растить, вверх, в царствия – или что есть и довольно… Может, это я её погубил – как только стала она восковой свечой отходить, всё бросить, взять корабли, деньги, злых мужиков и на Низ, на море Хвалынское, топором, мечом – там тепло… Тепло! Тепло!!! Пошто думал – передумывал?…Пошто!!! – последнее слово сорвалось стоном…

– Гуща-бек, не держите камня, которого не было – Ханум мне перед смертью говорила: я счастлива из всех лет только последние три… Ничего не хочу – никого не нужно. Счастлива днем – он вечером придёт; счастлива ночью – он рядом со мной; счастлива утром – сегодня будет такой же день!

Я спрашивал к чему учить-готовить Ишбулата, ханом-воином по имени и роду – она сказала, пусть что сам захочет…

Гуща уловил скрытый за последними словами вопрос – вздохнул:

– Хочешь-не хочешь, а судьба его на роду написана: лиха не миновать. Чтобы живу быть, должен он стать в первую руку воинником, от кромешников ли отбиваться, царства ли брать, в келейку ли забежать… Прочее всё только по тому и завяжется. Или бек-батыр – или… косточки при дороге… Я хотел вместе с тобой его в стремя ставить, да придётся одному… До молодецкой схватки Один на Десять – Десять на Сто его доведу. Книжицу, что с твоих слов списал, берегу как зеницу ока…

– Ты и без неё в малой битве непобедим. Видел, как твои нукёры на воде бьются – как будто и так же, как все, и по другому. В равных силах твой ближний бой никто не выдержит.

– Лучники со стороны на отскоках разметают, а луком владеть – жизнь положить… Ваши ребятки на ногах ещё еле стоят, а уже конями правят, луками балуются; пастухи, охотники, стрелки – наш мужик землю орёт-горбатится, кроме дубины-ослопа, топора-рогатины что переможет? Палка да лук первая Аюшке забава будет… Ну и конь конечно…

Каким-то новым открывался беку Гуща – слушал заворожено… А тот продолжал. Ему? Себе?

– Так воина полируют, но… только един свой меч его не оградит… Ему надо высоко подняться – или совсем затеряться… Думал, выше моего ханская наука ему нужна: полки ставить, чужие мысли читать – свои таить… Грамота нужна – учение книжное… И наше и Ордынское: пусть Писало и Нурсат-ходжа в Булгаре и Сарае приискивают… А и здесь, у зелёных отцов что бы то есть…

– Гуща-бек… Когда мы бежали из Булгара, у султана Фуада был с собой мешок с книжицами. Его учили военному делу как царевича-чингизида, которое он не любил – но книги любил и берёг. Когда погоня настигала, он передал мешок мне: велел – сбереги для сына или племянника, и бросился в бой. Он воевать не любил… А бился, как тигр, окружённый волками. Нафиса-ханум умерла вместе с младенцем; я её хоронил и там же закопал мешок. Найти можно – я и Акбарс найдём… Есть там книга от народа хань – её только в ханской семье принцам крови читали. Слышал, что вся военная мудрость в ней, от змеи до тигра, от муравья до дракона.

– Как бы её вернуть…

– Это мы сами – Акбарс с конюхами как бы за табуном съездит…

– А там читаемо?

– Э, Атай, ты хорошо сказал. Ханьскую грамоту никто не прочитает, но при сыновьях-внуках Чингис-хана десять ханьцев, знающих мунгальский и десять мунгал, знающих ханьский сидели-читали и переписывали с голоса на голос с ханьского на язык Ясы – потом сличали, так ли всё понято и записано… Там три книжицы: одна старинная, ханьская, которую никто не может прочитать; и две мунгальские, квадратного письма, одна старая, другая новая, списана в поновление с той Фуад-султаном.

– Коли станется, перепишу, верну.

– Атай, я не к тому…

– А я к тому – ты теперь, по-тихоньку, хан: думай наперёд. У вас теперь свои соколы растут.

– Атай-бек, это мне ещё бы при твоём стремени до хана подрасти!

– …Беки ли Ханы! Давай за стол: уха и манты стынут! – звонко загремело с гульбища, порывая беседу – Аюшка! Замучила тебя тётка-лярва?!

…Вот бабы! Как с гуся вода – Лоза всё та же, самоуверенная, размашистая, кипелась у порожца; две девчонки-татарки несли рукомои, полотенца – только Гапа казалась чуть более натянутой, побледневшей…

Гуща услышал облегчённый выдох Арслан-бека.

…Ну, лады…

Сели в гриднице: наваристая, на стерлядях, стыла уха, за ней горки дымящихся пельменей, отварная баранина, которую разнимают на куски руками и макают в краснокоричневый жгучий соус; кувшины с айраном, брагой и… ударила по ноздрям отстоянная на калгане, зверобое и просто хлёбова сивуха…

– Аюшка, светик, пойдём в другой покоец, тут дяди горькое да противное едят – там вкусное да сладкое, палочки медовые с орехами, прянички, печенюшки, маковнички, взвары грушевые на мёду. И ребята тебя ждут!

– Как на рынке? Бороться будем?!

– Ну тебя – драться! Бороться!…Там девочки-татарочки из Булгара – не как наши, с 20-ю косичками!

– Ух ты! Зачем так много?!

…Смотрели вопросительно на Гущу и Арслана…

– Нам бы поговорить о деле…

Лоза встряхнулась.

– Гапа, с Айкой и девками – к мальцам! Я тут сама обслужу!

Разлила мужикам по чашкам уху, наложила на блюдо перед беками горку баранины, взмахом стряхнув её с костей, и подвинула плошку с соусом. Ловко наполнила кубки и стопки айраном, сивухой, настойкой, безошибочно определяя кому-что. Подошла к двери, резко открыла, выглянула в коридор – как бы захлопнула дверь, и только приглядевшись, можно было заметить: не до конца; и слышно было, как села где-то там на лавку постеречь… Гуща и Арслан переглянулись: понимающая усмешка тронула губы

Догадавшийся Жеребок стал подниматься – Гуща махнул рукой: «сиди, пусть подслушивает – всё равно при деле»… Акбарс простодушно ждал начала трапезы.

– Ну, за мясцо, чтоб не ушло, и за рыбку, чтобы не уплыла!…

Эх, кабы не дело, потянул бы Гуща время, потомил бы Лозу, но после перемен под чарку: русские на мясо, татары на уху – пришлось сворачивать…

– Арслан-бек, прими поклон – Князь на Столе!

– Атай-апа, ты за столом Набольщий: ты нас принял, покрыл – за нашу удачу тебе кланяемся: от тебя она перешла на нас.

Акбарс согласно кивнул головой.

– …Мы с племянником клятву чингисову роду давали – Ханум от своей освободила, но клятва роду Великого Хана не отменна. А старший в роде ныне Ишбулат-хан… Мы при стремени его пожизненно – и при твоём до его совершеннолетия, как отца-опекуна. Или того не знал – или устрашился?

…Усмешка тронула губы бека…

– Вот оно как?…Не знал – Ждана не сказала…

– Гуща-бек, она думала, ты всё знаешь – Да и мы… Если в браке по договору жена умирает до срока, отец вступает в права защитника дитяти и по мужской и по женской линии, и сам во все права по обеим линиям… Ханум освободила нас от службы себе, но не может освободить от службы роду – ты исполняешь все права чингизида по её смерти за сына…

– Так я теперь как бы стал при Аю? И доколе?

– До его совершеннолетия – но и после ты самый старший по нему на пиру и в совете, как отец и пестун…

Гуща приложил палец к губам, поднялся и неслышно пошёл к двери, разом распахнул – не успел: Лоза с неподвижным лицом сидела на лавке, и только неровно топорщившийся подол чуть несуразил…

– Отсядь от дверей подальше: что надо, после скажут…

Молча, без ропота, пересела.

Вернулся к столу…

– Ну и как Аю в степные права ввести?

– Ты теперь полный отец по Ясе, заступник за сына в суде по всем делам и на курултае в споре о правах на ханство Небесной Орды, которую вы зовёте Золотой, а хорезмийцы Синей…

Гуща вдруг резко поднялся, заходил по горнице своей необычной неслышной походкой; остановился, запрокинув голову – широко открытые глаза плыли влажной бирюзой; шевельнулись губы…

Только ближний Жеребок расслышал:

– …ждана всё предусмотрела: никого не обидела…

И ровно и твёрдо:

– Слушайте все – без письма! Я, не помнящий родства, Фёдор по крещению, по реклу Медведь, по прозвищу Гуща освобождаю вас, Арслан-бек и Акбарс-батыр, от всех служб мне, как опекуну Ишбулат-хана, усыновлённого племянника хана Фуада, последнего в роде Сартага, до тех пор, пока он сам их не призовёт – но обязую безуказно вступить в неё, коли приму смерть до его совершеннолетия или встанет на него какая беда. И в том ему присягнёте!

– …Мы с тобой как побратимы, что не отменно по жизни всех; всегда защитниками всего, что у тебя есть. И вступим в стремя, коли станет на тебя злой умысел со всем, что у нас есть – ровно и твёрдо подправил-укорил Арслан-бек.

– Со мной какая напасть случится – то это с концом, а мёртвым телом хоть забор подпирай. От Жданы и меня: только Аю-Васю берегите!

– Это не в побратимство! – ,отвёрг Акбарс-батыр; согласно кивнул Арслан-бек.

…Эк, не переупрямишь!

Пошёл к двери отдать приказание… Чёртова Лоза стояла прижавшись к стене спиной за косяком; всё слышала, не двинулась – по щекам текли слёзы…

– Не думал, что так сразу – а вот брашна бы поболе, и что к нему.

– Всё будет!… Сейчас! Сейчас!… Ешьте-пейте! До беспамятства, ни о чём не думайте!…Падёте, мы с Гапой и девчонками по постелям разнесём… Про Аю не думай: с девчонками, мальчишками носится: напоим молоком с мёдом и маковничками – уснут сразу… Гуща!!!…

Из дверей вышел Арслан-бек, мягко положил руку ей на плечо:

– Лоза-улло, гости наши тоже в тоске…

– Я бысть!…Сорвалась, полетела впереди гремящего голоса…

……………………………………..

Ой как тяжко поднимались мужики, и гости и хозяева – и как участливо, без яду и частных замечаний несли им «облегчающие», «отрезвляющие» и «поддерживающие» средства бабы-девки вплоть до полудня с пробуждения следующего дня.

Отъехали уже и после полудниц и доброго паобеда, за которым вдруг освободились, взбодрились, развеселились – и от души поминали кто, как по утру пробудился…

…Но шум, гам и веселье взвивал Аю: утром, когда Лоза с Гапой зашли в светёлку, где, по позднему вечеру, малышню положили на застланный всем, что под руку пришлось, полец – в середине опочил на спине Айка, сбежавший из выделенного ему в особицу покойца,…в обнимку справа, слева с двумя девочками-татарочками с дюжиной косичек-хвостиков каждая…

Ахнула-залилась Лоза; прыснула Гапа; чесал затылок Гуща… Тянулся в неудержимой ухмылке Арслан-бек; стонал-давился в сторону Арслан-батыр!

– Ай да мужичёк – не к стопочке, а под бочёк!… – Жеребок…

– Девки, молчите! Сейчас надорвусь!…

…Но всё прорвалось, когда Арслан-бек пресерьёзно обратился к Гуще-апе:

– Коли ночь добра и батыр могуч – приплод хорош! Приму в семью – породнюсь!

Ахнули! Охнули! Залились!

…маленькие головки поднялись из-под кожухов, епанчей, милотей – подняв, наконец, и три последние,, сначала уставившиеся на гогочущих взрослых, потом друг на друга… Девчоночки опомнились первыми, взвизгнули и убежали – Аю, раздражаясь и хмурея, вылез из-под дранья… шубницы? Полсти?

…И по взрослому:

– Чо, как спят не видели?!…

…И важно впечатал новое слово:

– Шалапуты!

Лоза взвизгнула, сорвалась, обняла, охватила и подняла за голову – Зацеловала…

– …Айка! Айка!!…Какой же ты умница, Айка!!!

………….

После обеда, улучив момент, пока Акбарс с Аю отправились навестить благоприобретённых приятелей, а Арслан с Жеребком наскоро отъехали посмотреть пригнанных на продажу лошадей – Гуща ещё раз переговорил с Лозой и Гапой:

– Ну как, бабоньки, успокоились?

– А я и так покойна – ,вильнула Гапа.

– Спасибо тебе – Как из проруби выскочила – ,созналась Лоза, – теперь уже думаю, что взять, прикупить…

– Ну лады, но не отдувайтесь – это не так: решён и пошёл. Надо, бабоньки, вам как-то научиться верхом скакать: в степи телег-саночек нет, всё на лошади: даже станется не вылазя из седла едят.

Лоза дёрнулась:

– Гуща, да как же?!…

– А вот так: поневу снимай – шальвары натягивай.

– Да-к…

– А иначе как? Степь смешить? Мужа позорить: он орёл в седле – ты корова на поводу?!

– А я умею! – ,похвасталась Гапа, – Нам с Барсиком ой как любо вдвоём скакать: простор, несёшься – вот-вот полетишь! Руку протянешь – Барсик рядом!… А то как ухватит и к себе перекинет!…

– А юбка как? – , заинтересованно спросила Лоза

– А натянешь повыше и скачешь…

– Голяком?!…

– Да ты чо?! Наденешь под неё шальвары – так и ходишь, не видно, а отъедешь, подвернёшь. Никто и не смотрит: каки-то татары из мирных со своими бабами… Я и одёжу кое-какую татарскую прибрала. Волосы только прятать надо – их сорок косиц не наплетёшься.

– …Ну, вы с племянником просто погодки, а мне как?

– Ты что мужа в старики изводишь, – посуровел Гуща.

– Да я не… Как подступиться не знаю

Гапа и Гуща прыснули оба.

– …Лоза не знает, как к мужику подступиться? С вилами или ухватом?

– Да ну вас!…

– Просто подойди и попроси по человечески, что хочешь верхом научиться, – уже серьёзно сказал Гуща.

Во двор, держась за руку Акбарса и подпрыгивая, влетел Айка; за ними пожилой аксакал с завязанным в плат узлом в руке и вослед две девочки, замыкали трое мальчишек – все татары. Один из ребят был заметно крупнее прочих.

Акбарс-батыр подчёркнуто почтительно отдал полупоклон Гуще, улыбаясь глазами на Гапу.

– Аю-апа весь базар обошёл, всё осмотрел, недочёты увидал, указ дал…

– …Чтобы вам, тетеревам, не сидеть по деревам! – подхватил Гуща: сзади булькнули смешки.

– А ты каковский и да чего тут? – обратился Гуща к крепышу, улыбчиво перекинувшись взглядами с аксакалом.

– Это Шибан! Мы на базаре встретились: Арсланбек-апа велел ему с двумя уланами по левому и правому крылу – видно было, что Айка наслаждается, выговаривая такие важные слова: уланы, правое – левое крыло – ступать сюда, получить приказ на завтра! Батя, а мы на завтра останемся?

– Нет, сегодня за обедом отъедем; а у Шибана и уланов начнётся служба – нельзя мешать. А и жён своих привели?

– Не смущай моих внучек, Аюташ-бек – , улыбался сходившимся в узкую бороду лицом старик-аксакал – .Жена и дочь моя видели чудо-вышивки учениц Ханум и захотели, чтобы внучка и её подруга так же вышивали; и просят их указать в ученицы. Бек, ты не думай – мы не бедные, не для денег: это из одной их охоты.

Наконец-то Лоза взлетела!

– Ай вы умницы! – а ну-ка, Гапа, набери им в той светёлке что осталось сладенького – угостим. Апа ваш с ними пойдёт?! Я сейчас скинусь – шитьё Ханум покажу: иногда открываю, смотрю – даже тронуть боязно, до того хорошо… Гуща-апа, можно ребятам с нами пойти?

– Нельзя, они на службе, не в гостях – когда Арслан-бек отпустит, тогда…

– Слушай мой приказ, – безучастно прозвучали слова Арслан-бека – ,Сейчас обойти всех, кто в нукёры желает, У каждого улана и сотника чтобы было по товарищу, и чтобы все вместе привели завтра по 4 нукёра – за всё, всех и каждого отвечают сотник Шибан и уланы.

…Эк, это шесть копий, как немцы говорят – три на десять всего…

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.