Заплыв без правил

– Что? – Не выдерживаю. – Я сказал все, что хотел.

Не вижу ее реакции.

– А я нет. – Но ее голос спокоен.

– Даже слышать ничего не хочу.

– Придется.

Нет.

– Нет.

– Ты не можешь выкинуть что-то вроде «проваливай», а потом избегать меня, не выслушав, что скажу я.

Веки смыкаются сильнее.

– Потому что тебе надо было просто свалить. И без лишних слов, – проговариваю сквозь зубы.

– Ты не можешь мне указывать.

Слышу шаги с левой стороны. Чувствую, как она приближается.

– И я пытаюсь поговорить, как нормальные люди. Пытаюсь построить с тобой конструктивный диалог.

– Мне не нужен конструктивный диалог. С тобой.

Слышу вздох.

Что, уже устала? Или тоже начинаешь выходить из себя? Потому что я, например, уже на пределе.

– Ты действительно боишься, что я займу твое место?

Меня всего будто окатили холодной водой, по телу пошли мурашки. Сердце пропустило удар. А затем бешено забилось. Я широко распахиваю глаза. Ноги срываются с места, и я уже бегу прочь.

Я не знаю, зачем побежал. Но то, что она только что сказала…

Как она догадалась? Откуда она знает? Как? Зачем? Почему?

Меня никто не окликает. Никто за мной не бежит. После уроков школьные коридоры опустели.

В ушах стук собственного сердца, и скрип подошвы кроссовок по полу.

Я едва не поскальзываюсь на плитке, но бегу, не сбавляя темпа.

Пробегаю мимо охранника, кричащего мне вслед что-то вроде того, что бегать по коридорам нельзя. Плевать. Я не обращаю внимания. Позволяю своим ногам уводить меня подальше от девчонки.

Да, я снова струсил. Да, я снова сбегаю. Ее слова надавили на больное, всковыряли еще незажившую рану, заставляя ее снова кровоточить.

Боюсь ли я, что какая-то девчонка способна занять мое место? Нет. Определенно нет. Я…

Бег сменяется шагом. Легкие жжет. Останавливаюсь.

Я ведь не боюсь потерять первое место, правда?

Ноги подгибаются. Наклоняюсь вперед, упершись ладонями в колени, и перевожу дыхание.

Вдох. Выдох.

Вдох. Выдох.

Не боюсь ведь?

Правда?

Киваю своим мыслям.

Верно. Я не боюсь. Потому что она не может занять мое место. Этого не случится. Я уверен в своих силах. Уверен, что смогу показать чего стою.

Глава 7. Кристина

– Что это?

Вопрос папы застает меня врасплох.

– Где? – спрашиваю я непонимающе.

– У тебя на ноге. – Папа указывает мою правую ногу. – Синяк, что ли?

Папа наклоняется ближе.

Со вчерашнего дня на моей лодыжке красуется огромный синяк, оставленный Марком.

– Да, – отвечаю я. – Случилось кое-что.

Папа садится на диван рядом со мной и кладет мою ногу себе на колени, рассматривая синяк.

– Кто это сделал? – Его тон серьезный, как и взгляд, которым он на меня смотрит.

Его темные карие глаза похожи на две черные бездны. В них можно утонуть без возможности выбраться. А когда папа серьезен и напряжен, эти бездны могут становиться пугающими. Только посмотришь в них и пропадаешь навсегда. Мама рассказывала о том, как они с папой впервые познакомились. Когда она впервые наткнулась на его взгляд, подумала, что ей пора бежать, иначе этот огромный страшный мужчина собирается с ней что-то сделать. Однако, как оказалось, этот милый парень хотел лишь познакомиться.

– Парень из секции.

– Это все? – Мой ответ его не очень-то устраивает. – Кто он?

– Пап, все нормально. Я разберусь.

– Разберешься? Кристина. – Этот тон не сулит ничего хорошего. Тем более для Марка, если папа узнает. – Спрошу еще раз. Кто он и зачем это сделал?

Я тихо вздыхаю, сдаваясь.С папой спорить не стоит. К тому же, это бесполезно.

И я рассказываю как было. Почти. Лишь упускаю пару мелких деталей. Например, что Марк затащил меня под воду. Если папа узнает об этом, то парень не жилец. А я все еще, на минуточку, хочу найти мирное решение нашего конфликта. Мне не нужен Марк, который не может нормально ходить, или Марк, который не может держать ручку. И это в целом Марк, который не сможет плавать.

– То есть, он тебя обижает?

– Не волнуйся, – отмахиваюсь я. – К тому же там есть парни, которые мне помогут.

– Ты только скажи, если…

– Конечно, папа, – говорю я, не дав ему договорить.

Я кладу голову ему на плечо и обнимаю.

– Хочется решить все без рукоприкладства.

– Вся в маму, – вздыхает он и обнимает в ответ.

И, вот так, мы вдвоем сидим на диване еще некоторое время.

После того, что произошло днем назад, Марк на меня ни разу не посмотрел. Даже появилось ощущение, что он, наоборот, избегает смотреть на меня. Всю тренировку держит меня вне поля своего зрения. На протяжении всего времени натыкаюсь лишь на его спину, да еще и на другом конце бассейна.

Значит ли это, что я оказалась права в своих словах? Что он боится потерять свое место? Вчера, как только я это сказала, Марк сорвался с места и убежал. Все случилось настолько быстро, что я не успела никак отреагировать. После того, как я вышла, Марка уже нигде не было видно.

Боюсь, мои слова могли задеть его за живое. Думаю, так и случилось. Но я не должна чувствовать вину, верно? Ведь я сказала правду. А правда есть правда. И убежать от нее так же, как и от меня, уже не получится.

И если мои слова оказались верны, то в чем же дело? Неужели у него настолько строгие родители и наказывают сына, если тот не оправдывает их ожиданий? На самом деле не хочется представлять, как Марк приходит домой, рассказывает маме и папе, что на этот раз ему не удалось выйти на новое время, а те ставят его в угол или еще что похуже. Синяков на нем я не видела, значит, не бьют? Но мало ли…

Должно быть, это не мое дело, и мне не стоит так много об этом думать или же, вообще, задумываться. Но вот, я здесь, смотрю на его широкую спину и погружаюсь в раздумья о нем же.

– Как думаешь, он перебесился? – Голос Макса выдергивает меня из мыслей.

– Что? – Я отвлекаюсь от созерцания затылка Марка и пытаюсь вернуться к разговору с Максом.

– Марк. Куда делись его свирепые взгляды?

Я пожимаю плечами.

– Значит, ты с ним поговорила?

– Не совсем. – Я качаю головой. – То есть нет. Он не захотел со мной разговаривать. Но, кажется, я сказала ему что-то, что ему не понравилось.

Макс усмехается.

– О, вот оно что. Он определенно заслужил это. Но знаешь ли, мое предложение еще в силе. Ну, на всякий.

– Кончай уже с этим, – вдруг подает голос Юра. Обычно он молчит, пока мы с Максом болтаем. – Не похоже, чтобы ей нужна была помощь.

– Юр, ты серьезно?

– Да, блин, я серьезно. – Юра своим обычным жестом толкает Макса в плечо. – Если надо, она сама попросит. Так что отлипни. Задрал.

А затем Юра толкает Макса в воду. Тот успевает схватить его за руку, так что под водой оказываются оба, расплескав вокруг себя брызги.

Я заметила, что Юра часто выкидывает подобное, когда Макс перестает обращать на него внимание. В такие моменты мне становится интересно, сколько они уже вместе дружат. Они почти везде ходят вместе. Сложно представить их по отдельности. Если Макс общается со многими, включая парней из нашей секции, то Юра, я ни разу не видела, не общается ни с кем, кроме своего друга.

Сегодня все проходит мирно и без происшествий. Видно, что тренер чуть пристальнее наблюдает за Марком. И я, как ни странно, тоже взглядом везде ищу Марка.

Мне стало интересно, что скрывается за тем мрачным парнем, не видящим ничего, кроме первого места.

Проходят выходные. Понедельник. В школе Марк также отказывается на меня смотреть. Его постоянные взгляды пропали. Я все также смотрю на его затылок.

Вторник. В бассейне все спокойно. Марк все также отстранен. Он больше меня не замечает. Не бросается в меня ядовитыми словами и не прогоняет.

– Что ты ему тогда сказала, Крис?

Мы едем в машине Юры. Макс настоял отвезти меня домой, чтобы я поздним вечером не шла домой одна и не мерзла.

Макс оборачивается ко мне с переднего пассажирского сидения.

– Ничего такого. Спросила, правда ли он боится, что я займу его место.

Макс рассмеялся и отвернулся.

– Серьезно? Так он правда боится?

– Может, у него из-за этого проблемы дома?

– Да забей, – отмахивается Макс. – У него просто проблемы с головой. Ты лучше в следующий раз не пытайся с ним справиться сама. Помнишь же, что было? А ты его жалеешь. Юра, ты ей скажи.

Юра протяжно вздыхает. Ставлю на то, что ему уже надоела тема Марка.

– Я уже высказался насчет этого.

– А я беспокоюсь, если вы оба не заметили.

– Спасибо за беспокойство, – отвечаю я. Машина тормозит у моего дома. – И спасибо, что подвезли. Увидимся в четверг.

Я выхожу из машины и, помахав парням, направляюсь к дому. Они не уезжают до тех пор, пока я не скрываюсь в подъезде.

– Как у тебя дела? Все нормально?

Как только я захожу, на пороге меня встречает папа.

– Да, пап. – Я вешаю куртку и разуваюсь. – Все отлично.

С тех пор папа каждый раз спрашивает про Марка. Я отвечаю ему, что все хорошо. Потому что так и есть.

Синяк на ноге выглядит уже не так страшно, как в первый день. Но все еще служит напоминанием о случившемся. Как для меня, так и для папы. Я-то точно знаю, что он об этом еще не скоро забудет. И встречаться с Марком лицом к лицу им ни за что нельзя. Иначе, жди беды.

Глава 8. Марк

Мне двенадцать. Моя первая золотая медаль среди всей той бронзы. Я получил то, что, наконец, будет достойно их внимания.

Только вот…

Я поймал мать в прихожей, как только вошел в квартиру.

– Мам.

Она куда-то собиралась. Обувая те самые длинные сапоги, которые, как я думал, очень неудобные, она говорила по телефону, зажатому между ее плечом и ухом. Подходит к зеркалу, поправляет платье. В нем мы на секунду встречаемся взглядами. Мать первая отводит глаза. Она упорно делает вид, что меня здесь нет. Она не хочет меня замечать. Не хочет иметь со мной никакого дела.

Тогда я достаю ту самую медаль, ради которой так упорно сегодня старался.

– Мам.

Мать достает красную помаду. Красит губы.

– Мам.

В ответ тишина.

– Мам.

Я подхожу ближе и протягиваю золотую медаль ей. Хочу, чтобы она просто посмотрела. А потом сказала…

– Не сейчас, Марк. – Мать хватает с вешалки пуховик и…

– Мам.

И уходит. Дверь захлопывается. Щелкает замок. А я стою один посреди прихожей, держа в руках результат своего усердного труда.

– Пап.

Отец развалился на кровати, уставившись в телевизор. С недавних пор он стал носить очки.

– Пап.

Никакой реакции.

– Папа, смотри.

Протянуть медаль я ему не успел. Тот, не отрывая взгляда от новостей, ответил:

– Спроси у мамы.

– Пап.

Тишина.

Ночную тишину прорезает скрип качели во дворе. В последнее время вечерами стало холоднее. Осень. Еще немного, и заканчивается сентябрь. Получается, пройдет месяц, как в моей жизни появилась Кристина. Месяц, как она ворвалась в мой мир и стала его рушить.

Первым, кто заметил мои старания, был тренер. Он хвалил меня больше, чем остальных ребят. Первый и единственный человек, который меня заметил. После появления девчонки, его внимание сместилось к ней. И я перестал чувствовать себя особенным. Насколько было глупо считать, что так будет всегда?

Когда я чуть не утопил Кристину, тренер был зол на меня. Перед следующей тренировкой он поймал меня в коридоре, а потом еще отчитывал около получаса. Не такого внимания я хотел.

Слова Кристины все никак не давали покоя. Я стал избегать ее, перестал на нее смотреть. Теперь она, наверняка, считает меня жалким. Возможно, смеется надо мной. Ну и черт бы с ней.

Отталкиваюсь ногами от земли. Раздается очередной скрип качелей. Ветер касается влажных волос, трепля их, обдувает лицо прохладой. Здесь, поздним вечером, лишь я один. Подниматься домой совсем не хотелось. Меня не ждут. Не важно, во сколько я вернусь. Вернусь ли я вообще. Полагаю, если уйду навсегда, никто даже не заметит. А если заметят, вздохнут с облегчением.

Но, с другой стороны, оставаться одному было ошибкой. Мысли снова начинают расползаться по голове. Они скользят вниз, к шее, впиваются холодными, шершавыми пальцами и начинают душить. Чтобы поскорее от них отвлечься, подцепляю где-то в одном из карманов сумки проводные наушники.

Качели издают последний скрип, а затем пустеют. В уши проникает незнакомая песня. Обычно я так не делаю, к тому же не любитель слушать музыку, но где-то прочитал, что это помогает отвлечься от дурных мыслей, заглушить неумолкающие голоса в голове.

Делаю звук громче, позволяя незнакомой песне литься из динамиков, заполнить голову. Иду прочь в неизвестном направлении. Ухожу подальше от жилого комплекса. Подальше от места, где я никому не нужен и где обо мне никогда не вспомнят.

Не знаю, сколько прошло времени. Одна песня сменяет другую. Но ни одна из них мне не нравится. Все они либо слишком сопливые, либо слишком веселые. Ни удовлетворения, ни избавления от мешающих мыслей я не получил. Только нарастающее раздражение. Отвратительные песни начинают надоедать. Хочется выдернуть наушники из ушей, бросить в ближайшие кусты или урну и… И что? Просто пойти обратно, вернуться домой, оставить все как есть и в конечном итоге продолжать глотать пустоту и безразличие в глазах родителей по отношению ко мне. Продолжать отчаянно добиваться их расположения, их внимания уже черт знает сколько.

Очередная песня замолкает. Крепко закрываю глаза, мотаю головой. Ничего не помогает. Абсолютно ничего.

Не глядя, куда иду, ударяюсь плечом об что-то твердое, едва не заваливаясь набок. Блин.

– Эй, широкий! – чей-то бас прорывается сквозь только начавшую играть песню.

А затем пальцы крепко хватают меня за плечо и разворачивают. Встречаемся взглядами с парнем чуть крупнее меня. В его глазах совсем не добрые намерения.

– Эй! – его голос тонет в громком припеве, и я уже не слышу, что он говорит дальше.

Выражение его лица становится более агрессивным. Он толкает меня в плечо, а другой рукой срывает наушники. Музыка резко замолкает, провод рвется, и теперь не работающее и бесполезное устройство летит в ближайшую урну. Сам хотел так сделать последние минут пять.

В качестве цены за то, что я отвлекся, резкая боль в левой скуле. От неожиданности, отшатываюсь назад на несколько шагов. А затем вижу, как незнакомец налетает на меня. Я чувствую на себе его сильные руки, а следом земля уходит из-под ног. Столкновение спины с твердой поверхностью выбивает воздух из легких, а уже в следующую секунду я закрываю себя руками, защищая голову.

Происходящее кажется ненастоящим. Только боль в руках позволяет сохранять ощущение реальности ситуации. Я полностью прижат к земле. Не в силах ни пошевелиться, ни нормально вздохнуть под натиском ударов незнакомца.

Честно говоря, в моей жизни такого еще не было. Я никогда не участвовал в драках. Так что это моя первая драка, если ее можно так назвать. Потому что это больше похоже на избиение.

И, судя по силе ударов парня, я не единственный, у кого день не задался.

Я только сейчас понимаю, что зажмурил глаза. Но как только я решаюсь их открыть, тут же едва не слепну от яркого света. А затем крики. Женские.

Осознание того, что все закончилось, приходит ко мне, когда меня касается чья-то рука. Не тяжелый кулак. Без боли. Легкое, почти невесомое прикосновение пальцев.

– Молодой человек. – Снова женский голос. На этот раз тише, но с беспокойством. – Вы как? Можете встать?

Все тело гудит от боли, а во рту металлический привкус. Я убираю руки от лица и открываю глаза. Свет, как оказалось, фар машины, слепит уже не так сильно. Надо мной нависла та самая женщина, чей голос я слышал. Ее большие серые глаза смотрят на меня с явным беспокойством.

– Паша. – Женщина обращается к кому-то еще. – Помоги, ему совсем плохо.

Хлопает дверца машины, затем приближающиеся тяжелые шаги. И теперь рядом с женщиной надо мной нависает крупный мужчина с черными пугающими глазами. Вот он точно рядом с тем парнем не стоял. Этот выглядит так, будто способен завалить человека одним взглядом, не применяя рук или ног.

– Ань. – Для такого громилы его голос звучит довольно нежно. – Я в его возрасте…

– Ты много чего в его возрасте, – перебивает его женщина. – А он совсем молодой. А тот амбал? Напал на беззащитного ребенка!

Голова болит. Ничего не понимаю. Мне нужно встать и как можно скорее валить отсюда.

– Вставай, пацан. – Мужчина обращается ко мне. – Или тебе помочь?

Здоровяк наклоняется, протягивает руку и едва касается моего плеча, как я тут же сажусь. Резкое движение отзывается болью во всем теле, но я терплю.

– Я в порядке, – кряхчу я, вставая на ноги.

Я почти теряю равновесие и едва не падаю обратно. Но крупная рука хватает меня за плечо, останавливая от падения.

– Спасибо, – бурчу я.

Стоя рядом с этим мужчиной, я замечаю, что мы примерно одного роста. Но он все равно крупнее меня. Вероятно, рядом с ним я выгляжу не так внушительно. Скорее, вообще не внушительно.

– Нужна скорая? – Это снова женщина.

Я мотаю головой. Ищу свою сумку. Она лежит совсем рядом с тем местом, где несколькими минутами ранее валялся я.

– Ты выглядишь неважно, – не успокаивается она. А ее Павел все стоит рядом, как охранник.

К такому я не привык. Обычно, получая какие-либо травмы, я всегда сталкивался с безразличием со стороны родителей. Но вот, совершенно незнакомая женщина, которая годится мне в матери, беспокоится обо мне больше, чем родные. Непривычно. Странно. Чувствую себя не в своей тарелке. А заслужил ли я такого отношения?

– Извините, я пойду.

Я закидываю сумку на плечо. Хватит с меня. Нагулялся. Я иду домой.

– Паша. Ну ты посмотри на него.

– Ань, пусть идет. Говорит же парень, в порядке он.

Пара остается где-то позади, их голоса утихают.

Жилой комплекс. Такой родной, но такой чужой. Я снова возвращаюсь сюда. Десять вечера. В окнах нашей квартиры горит свет. Не спят еще.

Поднимаюсь на шестой этаж.

Захожу в квартиру.

Снимаю куртку.

Разуваюсь.

Проходя мимо кухни, замираю в ее дверях. Наблюдаю привычную картину. Отец – телевизор, мать – телефон.

Словно почувствовав мой взгляд, мать оборачивается. Она не отворачивается сразу. Ее взгляд скользит по мне. Задерживается на лице. На левой скуле. Наверняка на ней уже вовсю расцвел синяк. Затем переводит взгляд на разбитую губу. Но ничего не говорит. Отворачивается. А отец даже не смотрит. Никто ни о чем не спросил. Всем плевать.

Лежа на кровати, вспоминаю ту пару. Милая миниатюрная женщина и ее крупный спутник с убийственным взглядом. Представляю, если бы эта, как ее звали, Аня была бы моей матерью. Нет. Мамой. Да, так звучит лучше, мягче, и ей подходит больше.

Если бы я приходил домой, она бы обнимала меня и говорила, что любит? Если бы я пришел домой побитым, она бы пожалела меня? Она бы спросила, что произошло? А если бы я приносил ей золотые медали, она бы поддерживала меня? Радовалась бы за меня? Гордилась бы мной?

Закрываю глаза, представляя идеальную семью. Но какой должна быть она – эта самая идеальная семья? Нет. Ничего не вижу. Я не знаю, как выглядит идеальная семья. Боюсь, что не узнаю.

Переворачиваюсь набок. Синяки болью дают о себе знать. Признаю. Дерьмовый день вышел.

На следующий день в школу я не пошел, в четверг не пошел в школу и пропустил тренировку, в пятницу тоже никуда не пошел. Все дни отлеживался дома. Не хотелось ничего. Но долго я так не мог. Поэтому все-таки субботнюю тренировку я решил не пропускать.

Случилось так, что теперь мы чередуемся. Поскольку раздевалка одна, мы переодеваемся по очереди. Парни – девчонки, – девчонки – парни. Точнее, девчонка. На данный момент Кристина у нас единственная. Сегодня ее черед быть первой. Не проходит и минуты, как она вылетает из раздевалки и говорит, чтобы мы, парни, переоделись первыми.

Парни быстро переодеваются и уходят. Раздевалка пустеет. Шум душа прекращается. Я остаюсь один. Собираюсь присоединиться к остальным, но замечаю сумку Кристины. А что это, если не шанс?

Глава 9. Кристина

После вторника Марк пропал. Он не появлялся ни в школе, ни на прошлой тренировке в четверг. Отчего мне становится неспокойно, и я невольно начинаю за него переживать. Тренер ничего о нем не знает, говорит, тот на звонки не отвечает. Парни говорят, чтобы я просто забила на него. Но отчего-то не могу. С каждым днем, когда Марк не появлялся, я переживала еще больше.

Я не ожидала увидеть Марка и в субботу. Но, на мое удивление, он действительно явился. Сегодня он выглядит непривычно. Из-под скрытого капюшоном лица, я замечаю синяк у него на щеке, разбитую губу. На секунду останавливаюсь, вглядываясь. Выглядит он неважно. Что же случилось? Неужели его родители?

Отмахиваюсь от мыслей и захожу в раздевалку. Не стоит сейчас тратить время и задерживать парней. Но снова чувствую необходимость поговорить с Марком.

Вытаскиваю свои вещи из сумки. Но чего-то не хватает. Сколько бы я ни рылась в сумке, все никак не могла найти свою шапочку. Обсмотрела все карманы, но без толку. Ее нигде нет. Поверить не могу, что забыла такую важную вещь.

Без своей шапочки я не смогу выйти на тренировку, но и пропустить ее тоже не могу.

Схватив телефон, выбегаю из раздевалки.

– Парни, заходите, – говорю я, прежде чем убежать.

По дороге набираю номер папы. Не хочется его отвлекать, но, надеюсь, он не слишком занят, чтобы привезти мне шапочку. До сих пор поверить не могу, что была такой растяпой, пока собирала сумку.

Папа отвечает после второго гудка:

– Да, доча, что-то случилось?

– Па-ап, я свою шапочку для бассейна дома оставила. Не занят? Сможешь привезти?

– Без проблем, – тут же отвечает он мягким голосом. – Где лежит твоя шапочка?

– Знать бы, я где ее оставила, – вздыхаю я.

– Нашел, – раздается по ту сторону.

– Да?

– На диване.

– Вот же… – Теперь вздыхаю с облегчением.

– Сейчас привезу.

– Спасибо, буду ждать.

Завершаю звонок и сажусь на скамейку в холле. Пока жду папу, наблюдаю заходящих внутрь спортсменов из других секций. Вижу толпу баскетболистов. Большинство из них очень высокие. Иногда кажется, что это секция великанов.

С детства я была выше своих сверстников, и папа предлагал мне записаться на баскетбол. А еще, он всегда говорил, что я его обязательно перерасту. Впрочем, он говорит так и сейчас. Что у меня есть все шансы. В его семье все мужчины были высокими. Особенно его папа – мой дедушка. Когда он был помоложе, то его рост составлял около двухсот шести сантиметров, и рядом с моей мамой он выглядел настоящим великаном. Сейчас он стал немного ниже, но гигантом, каким он был для меня в детстве, быть не перестал.

Проходит около пятнадцати минут, и я вижу папину машину через окна. Он заходит в спортивный комплекс, и я тут же встаю со скамейки.

– Спасибо большое. – Я забираю шапочку и крепко обнимаю его. – Очень выручил.

– Давай, беги. – Он разжимает объятия, а я бегу обратно в раздевалку, не забыв снова его поблагодарить.

Врываюсь в раздевалку. Пусто. Тренировка только началась, так что я не сильно опоздала. Стоит поторопиться.

Нахожу свою сумку, но вместо купальника достаю тряпки. От него остались лишь рваные клочки ткани. Сердце пропускает удар, а затем начинается биться с бешеной скоростью. Мой купальник просто разорван. И на ум мгновенно приходит только одно имя. Имя парня, решившего играть настолько грязно. Ему не хватило одного того, что он чуть не похоронил меня под водой. Теперь он надумал портить мои вещи. Воспользовался моим отсутствием и оставленными мною без присмотра вещами.

Было бы не сильно обидно за купальник, будь он самым обычным. Однако же для меня это не просто купальник. Это подарок от дорогих мне людей. И Марк посмел из всех испортить именно эту вещь.

Макс был прав. Кто знает, что этот псих выкинет в следующий раз…

Как интересно получается. Я была готова простить Марку ты выходку во время моего заплыва. Но купальник, подаренный мне девочками – нет.

Хорошо, Марк, будь по-твоему. Если словами мы с тобой договориться не в силах, то пусть будет так. Я сыграю по твоим правилам, и, надеюсь, ты будешь доволен. А еще поздравляю. Тебе удалось меня разозлить.

– Что-то ты рано сегодня.

Мама выглядывает из-за дверей кухни, как только слышит входную дверь и мое присутствие в прихожей.

– Да, сегодня пораньше, – отвечаю я и ухожу в комнату.