скачать книгу бесплатно
– Да, в общем-то, охуенно, – отвечает Романов.
Посмеиваюсь, загребая снег.
Он женат меньше месяца, не сомневаюсь, что у него все охуенно. Его жене, кажется, двадцать. Или девятнадцать. Его бывшая студентка. Видел ее один раз, вряд ли узнаю во второй. Свадьба была экстренная, я помог свести процесс к регистрации в день подачи заявления.
– Хочу машину поменять, – говорит задумчиво. – У тебя там ничего ненужного не завалялось? Я бы выкупил.
– Я тебе что, Рокфеллер? – смеюсь, качая головой.
Машина у меня одна. Плюс рабочая. За своей тачкой я слежу хуже некуда, весь сервис скинул на Борю, водителя.
– Мало ли, – смеется Саня. – У Ольги под забором тачка гниет, может, это у вас семейное.
– Семейного у нас ничего нет.
– Извини, – говорит тут же. – Туплю.
– Проехали.
– Кхм… угу.
Оборачиваемся, когда за забором возникает звук буксующих колес.
Хлопает дверь, в замке входной калитки начинает скрежетать ключ.
У меня нет шестого чувства, я прагматик, но нихрена не сомневаюсь в том, кого сейчас увижу.
Выпрямляюсь и смотрю на дорожку, где спустя секунду показывается Оля.
Ощущение штыря в заднице – суперестественное, когда дело касается моей бывшей жены.
Домашняя девочка, умненькая и провинциальная, стала женщиной и вогнала мне в задницу такой штырь, который не смог вогнать ни один мужик на всем пути моей карьеры и моей жизни.
Я этот штырь заслужил.
И она в долгу не осталась.
Я не могу не гордиться ею за это, но, чтобы проверить ее умение давать сдачи, мне пришлось ее потерять.
Я не знаю, как вернуть то, что проебано и похерено. Даже не знаю, нужно ли нам это. Я стал тупым и деревянным по части отношений. Достаточно сказать, что я трахаюсь машинально, не всегда понимая, нахер вообще это делаю.
Последние полгода я провел в цейтноте, не думая ни о чем, кроме должности, которой добивался два года. До вчерашнего дня я полгода не видел свою бывшую жену.
Сжимая черенок лопаты, наблюдаю за суетливыми движениями Оли, отмечая, что у нее слегка изменился цвет волос. Они заплетены в свободную косу, которая лежит на плече, и в прядях появились каштановые оттенки.
На ней серая короткая шуба, джинсы и черные ботинки до лодыжек.
Она ни на кого не похожа. Ни на Саню, ни на мать. Тесть ей неродной отец, где родной, ни она, ни ее мать не знают, но порода явно его.
Скольжу глазами по длинным, идеально женственным ногам, обтянутым синими джинсами, присматриваюсь к сосредоточенному хмурому лицу, на котором нет вообще никакого макияжа, но уверен, что Камилю Тхапсаеву глубоко похуй, есть на ней макияж или нет. Если он хотя бы один раз добудет ее оргазм, ему станет втройне похуй. У меня самого в первый раз на это ушло чуть больше двух недель, зато потом все пошло как по маслу.
Закрыв изнутри калитку, Оля разворачивается и видит нас.
Моя машина припаркована прямо у забора.
Она знала, что я в доме.
Привычная ситуация, если не считать того, что меня здесь быть не должно.
– Салют, – отзывается ее брат.
Ее взгляд останавливается на моем лице, она смотрит на лопату в моих руках.
– Я думала, ты умер, – бросает Сане, быстро проходя мимо. – Заезжай почаще, чем раз в месяц. Они, вообще-то, по тебе скучают.
Втянув в себя морозный воздух, с кислой усмешкой смотрю на деверя.
Потирая пальцами подбородок, он с прищуром смотрит ей вслед.
Быстрые шаги на крыльце, после чего хлопает входная дверь.
Мы остаемся в полной тишине, за исключением лая долбанутой соседской собаки.
– Ну, – бормочет Романов. – Теперь хоть не скучно.
Блять.
Подавив смешок, вгоняю в снег лопату, глядя на окно при входе, за которым загорается свет.
Глава 12
Наши дни
Оля
– Ты поздоровалась с людьми?
От запахов еды меня выворачивает.
Мать активно шинкует начинку для салата, оставляет нож и перемещается к плите, на которой что-то закипает в кастрюле. Снимает крышку и несётся к холодильнику, из которого достает майонез.
– Я только что зашла, – говорю, впервые в жизни не спеша ей помогать.
Мои мозги соображают так туго, что я не знаю, куда себя деть.
Стоя в дверях кухни, пытаюсь собраться с мыслями и отсеять тот факт, что там на улице Чернышов, и он здесь явно надолго. Во-первых, потому что он пришел, и просто так его никто, кроме меня, не отпустит, во-вторых, если бы он этого не хотел, то не пришел бы.
– Спасибо, что зашла! – с претензией говорит мама, возвращаясь к салату. – Лучше поздно, чем никогда. Помоги завернуть лаваш, я с шести утра, как заведенная, тут ношусь. Могла бы предупредить, что не сумеешь помочь.
Эта отповедь слегка выводит из себя, но мне слишком дерьмово, чтобы обороняться, да и вообще, я слишком хорошая дочь, чтобы с ней спорить или обороняться, но именно сегодня желание сделать это зашкаливающее.
– Где Миша? – игнорирую шпильки в свой адрес, прислушиваясь к дому.
Тут у нас родственники, и их очень много, а я совершенно не готова изображать радушную хозяйку.
Я хочу увидеть своего ребёнка!
– Где-то в доме, – отвечает она. – Куда он денется? Руслан привез его полчаса назад. Он мог бы и почаще приезжать, но ты же, как наседка, над мальчиком вьешься.
– Это плохо? – изумляюсь.
– Лучше займись своей жизнью, – отчитывает. – Если бы занималась ею, и муж был бы при тебе, а не гостем раз в полгода.
В голову ударяет кровь, и я сдерживаю себя изо всех сил. Я знаю, что в этом доме моему бывшему мужу рады больше, чем мне. Это я в семье урод. Что бы ни сделала, я всегда неправа и нихрена в собственной жизни не понимаю.
Не понимаю того, что делать, когда в спортивной сумке собственного мужа нахожу ленту гребаных презервативов, которыми мы с института не пользовались!
Я сгорала заживо, боясь бросить ему эти презервативы в лицо. Боялась так, что не могла встать с кровати, часами пялясь в одну точку!
Именно сегодня эти воспоминания ударяют по мне как кувалда, вышибая слезы из глаз.
Развернувшись, быстро иду по коридору, обходя по дуге комнату, набитую родственниками. Зайдя в туалет, закрываюсь изнутри и сажусь на унитаз, опустив лицо в ладони.
– Мам! – слышу за дверью. – Мам! Посмотри, как я теперь умею!
– Сейчас! – отвечаю хрипло, пытаясь справиться со своими слезами.
Мне хочется весь этот день послать к черту. Вместе с родственниками и салатами, но я не могу, ведь тогда все решат, что в меня вселился дьявол.
Открыв кран, споласкиваю лицо, глядя на свое отражение в круглом зеркале.
Несмотря на то, что я готова лечь и тихо умереть, об этом говорит только пепельный цвет моего лица, в остальном я выгляжу как обычно.
Глядя в свои глаза, обещаю, что буду вертеться вокруг своего сына так, как захочу. Он самое дорогое, что есть в моей жизни. Мое главное и единственное достижение, все остальное, по мнению матери, я благополучно спустила, потому что не смогла удержать собственного мужа, но ко всем чертям его послала я, а не наоборот, и хоть об этом никто не знает, мне достаточно того, что об этом знаем я и он.
Закрутив кран, прижимаю ледяные пальцы к вискам и выдыхаю, собираясь выйти отсюда и выполнить свои обязанности. Дойдя до комнаты, заглядываю внутрь и здороваюсь. Здесь сестра моей матери с семьей. Мужем, сыном моего возраста и двумя внуками.
Миша вращается на месте, как болванчик, и орет:
– Это Спарта!
Поправляю съехавшую ему на глаза бандану из шейного платка матери и прошу показать зубы. Он светит своей новой щербиной, и я улыбаюсь, говоря:
– Я буду на кухне.
По-прежнему игнорирую комнату, возвращаясь в коридор, где, стряхивая с ботинок снег, раздевается мой брат и его любимый лучший друг. На нем джинсы и тонкий серый свитер, который демонстрирует плоский живот нашего дорогого мэра и крепкие бицепсы с рельефами, от которых у любой дуры закружится голова. От его голубых глаз тоже. Они у него такие, что в них можно не просто утонуть, а захлебнуться, что я и сделала одним осенним дождливым вечером.
Игнорирую обоих, проходя мимо.
Моя голова так раскалывается, что это несложно.
Двигаясь как во сне, выкладываю ровные слои начинки для «шубы», смазывая их майонезом и ненавидя одновременно. Вряд ли я смогу затолкать в себя хоть что-то. Сегодня еда кажется мне неупотребимой.
К тому времени, как я заканчиваю с колбасными нарезками, за столом начинается активное веселье, и оно вращается вокруг моего брата и бывшего мужа. Миша восседает у него под боком, хлопая глазами и вслушиваясь в разговоры взрослых, и вместе они выглядят потрясающе гармонично, потому что похожи как две капли.
Я знаю, что Чернышов имеет право здесь быть. Несмотря на то, что в городе он давно ассимилировался, кроме моих родных, у него здесь больше никого нет. Он здесь чужак, даже несмотря на то, что всегда это скрывал.
Когда наши взгляды встречаются, я отворачиваюсь и расчищаю на столе место для тарелки, мечтая остаться незаметной.
– За одним столом с мэром я еще никогда не сидел, – объявляет муж маминой сестры, наполняя свою рюмку водкой. – Будем знакомы, так сказать!
– Я за рулем, – отзывается Руслан. – Но знакомству рад.
– Теперь будет, о чем внукам рассказать, – мой брат забрасывает за голову руки, вольготно растекаясь по дивану.
– Ольга! – восклицает моя двоюродная родственница. – Ты красавица. Галя, какая у тебя дочь – умница.
– Спасибо… – бормочу, выдавливая из себя улыбку.
Мы встречаемся раз в десятилетие, и я допускаю, что у нее есть дела поважнее, чем следить за моей жизнью, но все равно выпускаю из рук тарелку, роняя ее на центр стола, когда она с искренней добротой интересуется:
– А вы почему за вторым ребеночком не идете?
От неожиданности я ищу глазами лицо Руслана, и эта механическая привычка бесит даже больше, чем заданный только что вопрос. Он смотрит на меня в ответ и почесывает пальцем кончик носа.
Уперев локти в широко разведенные колени, берет на себя смелость ответить за нас двоих:
– У нас экология хреновая. Вот и не идем.
– Ну, это вы зря…
Глаза моей матери начинают бегать. Отец откашливается в кулак, а мой брат смотрит в потолок.
– Оля… – взмахивает мать рукой. – Сходи в подвал, принеси грибов.
Меньше всего мне хочется лишний раз двигаться, но исчезнуть отсюда становится жизненно необходимым.
Сдернув с крючка свою куртку, толкаю ладонями дверь и выхожу на улицу, жадно глотая морозный воздух.
– Пфф… – брожу между полок с консервациями, решая никуда не спешить.
Я слышу шаги наверху еще до того, как дверь в подвал открывается и на верхней ступеньке возникает Чернышов.
Чуть расставив ноги, протягивает к стене руку и включает вторую лампочку, добавляя в два раза больше света.
В последние полгода не вспоминать о нем было легко. Что бы ни думала моя мать, у меня есть своя жизнь, и стоящий передо мной мужчина стал в ней просто редким гостем.
– Чего тебе? – спрашиваю, поворачиваясь к нему спиной.
