Малыш от чужого папы. НеСлучайная связь

Помещение небольшое, но вполне ухоженное и чистое. Правда, душевая кабинка тесная. Стараюсь быстро покончить с водными процедурами и уступить место церберу, который хоть и держится стойко, но продрог сильнее меня. Я хотя бы в плед укуталась, а он так и остался в мокрой одежде.

Беру из шкафчика единственный халат, хмурюсь, но все же прячусь в него и бесшумно выхожу из ванной. Цербер стоит у окна, спиной ко мне. Еле заметно вздрагивает, когда я окликаю его.

– Халат только один, – сообщаю виновато.

– Бери себе, – приказывает, не оглядываясь.

– Взяла, – фыркаю я.

Забираюсь с ногами на двуспальную постель, потираю подвернутую лодыжку. Цербер оборачивается, обводит меня тягучим взглядом, а потом тяжелым шагом направляется в ванную.

Через пару минут оттуда доносятся грохот, звон и пару крепких словечек на немецком. Прыскаю от смеха. Неудивительно. В маленьком помещении мужчина словно медведь в кукольном домике.

Возвращается из душа в одном лишь полотенце… Лучше бы я ему халат уступила…

Задерживаю дыхание, чтобы не выдать себя лихорадочным стоном, и отвожу взгляд, который опять может скользнуть не туда, куда нужно.

– Я нашел аптечку, – ровным тоном сообщает мужчина.

– Это она летала по всей ванной комнате? – ухмыляюсь ехидно.

– Не только, – в голосе слышится улыбка.

Нервно хихикаю, чувствую на себе потеплевший взгляд цербера и замечаю, как слегка приподнимаются уголки его губ.

Мужчина садится рядом, сминая постельное белье, жестом указывает мне протянуть ушибленную ногу, обхватывает рукой мою многострадальную лодыжку.

– Я сделаю тугую повязку, но утром сразу к врачу! – чеканит строго. – С твоим чемоданом тоже утром будем разбираться, когда администрация выйдет на работу. Договоримся, думаю.

Мне нравится, как он говорит во множественном числе. Словно мы не чужие люди и вместе будем решать мои проблемы. С одной из них он помогает прямо сейчас, крепко держа мою ногу и обматывая эластичным бинтом. Иллюзия заботы, но такая приятная.

– Врач? – спрашиваю, чтобы хоть как-то отвлечься от горячих ладоней, что касаются моей лодыжки.

– Почему? – цербер смотрит на меня исподлобья. – Всего лишь основы первой помощи.

– Я их не знаю, – признаюсь честно.

– Зря, в жизни пригодится. Особенно, когда есть дети, – неосознанно бьет по больному. – У тебя есть дети? – припечатывает пытливым взглядом.

Добивает. Контрольным выстрелом в сердце.

– Нет, – опускаю глаза. – А у тебя?

– Дочь.

Одно слово – и тишина. Подробностей я не заслуживаю. Мы недостаточно близки, чтобы обнажать души друг перед другом. Его жизнь меня не касается, но я зачем-то продолжаю стучать в наглухо закрытую дверь.

– С тобой приехала? – вырывается у меня. – Наверное, волнуется, что тебя нет рядом сейчас?

Чувствую себя виноватой. Из-за того, что я упала в море, а цербер вынужден был меня спасать, где-то теперь одиноко грустит малышка. Сначала я у нее плед с котиками украла, а теперь и папу.

– Она под присмотром, – отрезает коротко.

Испытывающе вглядываюсь в его по-мужски красивое, грубоватое лицо, но он делает вид, что всецело занят «первой помощью».

И все-таки… у него есть жена. Ведь это логично! Именно она сейчас присматривает за дочерью. Где-то там, в реальном мире. За пределами стен этого номера.

Выдыхаю со слабым стоном.

Теперь мне вдвойне неловко… Должно быть… Но…

Мужская ладонь движется от повязки выше, ложится на щиколотку. Останавливается, сжимая. Каре-зеленый взгляд вонзается в меня, пробивая насквозь.

Я давно не девочка и прекрасно понимаю, что означает внезапно изменившееся поведение цербера. Не раз я испытывала на себе этот звериный интерес. За одним исключением. Впервые за последнее время я остро хочу подчиниться.

Именно ему. Незнакомцу с обжигающим взглядом.

Вместо того чтобы возмутиться, я подаюсь ближе к церберу. Облегчаю его задачу, избавляю нас обоих от никому не нужных «брачных игр».

Одним страстным поцелуем даю ему зеленый свет.

Два взрослых человека. Миллиарды искр в воздухе, готовых соединиться и взорвать все вокруг.

Единственная ночь вместе.

Нет, я ни на что не рассчитываю. Я лишь одолжу чужого папу. На время. Потому что мне очень нужно.

***

Цербер нетерпелив и груб. Мы чужие, но он ведет себя так, будто берет свое.

У меня есть последний шанс оттолкнуть его. Показать, что я «не такая», но…

Сегодня я такая!

Поэтому отвечаю нежностью, словно в противовес мужской страсти. Однако приручить цербера не удается. Наоборот, он становится более диким и необузданным.

– Сладкая, – говорит по-немецки, уверенный, что я не понимаю. – С ума сводишь, – горячо выдыхает в ушко.

Не знаю, зачем ему скрывать свою мягкость. Но, кажется, я смирилась, что мне не разгадать этого мужчину.

Его голос хриплый, срывающийся. Он мог бы быть ласковым, но рядом со мной настоящий цербер. Поэтому даже в такой момент вновь слышу приказные нотки.

– Иди ко мне, – уже по-русски.

Цербер замирает внезапно, хмурится. И я осознаю, чем он обеспокоен.

– Все в порядке, я пью таблетки, – выпаливаю я. – Безопасно, – лгу до последнего.

Ведь я очень надеюсь, что «опасно». Настолько «опасно», что мне хватит одной ночи, хоть врачи утверждают обратное.

Мужчина медлит, будто мысли мои подслушал. Сомневается. Чувствую, что даже остановиться готов, хотя в его состоянии это практически невозможно. Но он из тех людей, у которых мозг сильнее сердца.

Отключай здравый смысл и строгий расчет, цербер! Сегодня они нам не пригодятся.

Обхватываю ладонями щетинистые щеки, провожу коготками по бородке. Всматриваюсь в напряженное лицо, ловлю губами судорожное дыхание.

Вздрагиваю от безумной мысли. Абсолютно неуместной.

Я бы хотела, чтобы наш сын был похож на него. Вырос таким же грубо красивым, мощным, сильным, готовым прийти на помощь. Глупо, но я почему-то уверена, что должен быть мальчик.

Одержимая! Приди в себя!

Но вместо этого целую цербера, впитывая его глухой рык.

***

Этого мужчину хочется слушаться. Принадлежать ему. Рассыпаться на атомы и собираться вновь рядом с ним. Снова и снова. Но…

Завтра мы расстанемся. А через какое-то время немецкий турист и вовсе покинет страну, оставив здесь свое маленькое приключение.

Все понимаю. Я сама этого и добивалась. Но не могу избавиться от горечи, что разливается внутри.

"Уходи уже, цербер. Ты получил свое", – приказываю мысленно, выбираясь из его лап.

Вопреки моим страхам, он осторожно укладывает меня на постель. Обнимает бережно. Проводит ладонью по плечам, спине. Накрывает меня простыней. По-домашнему, словно мы – пара. Утыкается носом в макушку, втягивая мой запах.

И я засыпаю на его груди, под учащенный стук сердца. Сквозь дрему чувствую, как цербер гладит меня по голове, перебирает пальцами влажные, спутанные после душа локоны. И нашептывает что-то. На немецком.

Улыбаюсь. Если мне все это снится, то я не хочу просыпаться…

Глава 6

На следующее утро

Лиля

Спросонья натягиваю на себя простыню, поджимаю колени к животу. Холодно. Кажется, мы не закрыли окно ночью. Как-то не до этого было. И сейчас сил нет встать.

Тело ломит, сводит приятной истомой. Улыбка сама растягивается на лице от одних лишь воспоминаний о ночи, которая измотала меня, лишила энергии. И стала лучшей в моей жизни. Наверное, адреналин после «купания» в ледяном море сделал свое дело, обострив чувства. И заодно подкосил мое здоровье.

В ушах неприятно шумит, голова ватная, горло першит. Вдобавок несколько раз звонко чихаю. Точно заболела.

Сворачиваюсь клубочком и опять погружаюсь в сон. Будто сквозь толщу воды, доносится хлопок оконной рамы.

Слышу тяжелые шаги, а следом – ощущаю, как меня накрывают теплым пледом. Равняют уголки аккуратно…

Цербер?

Зажмуриваюсь, боясь спугнуть момент. Пусть думает, что сплю. Я и правда на грани.

Особенно, когда тело окутывает долгожданное тепло, а на плечо ложится уже знакомая горячая ладонь. Проводит до локтя, слегка сжимает. Матрас за моей спиной ощутимо продавливается.

Цербер рядом. Чувствую его.

Просто сидит и смотрит. А я не решаюсь повернуться.

Скрип кровати. И он еще ближе.

– Какая же ты… – жаркий шепот касается затылка. – Жаль, – рука исчезает с моего плеча.

Испаряется и сам цербер. Словно мне все почудилось.

И невесомый поцелуй в висок. И тихое: «Прощай». И грохот закрывающейся двери.

Слишком романтично, чтобы быть правдой. Скорее всего, я в бреду от усталости и простуды.

Выдыхаю с обреченным хрипом. И обессиленно проваливаюсь в беспокойный сон.

***

Пробуждаюсь от настырного солнечного зайчика, который скачет по моему лицу. Потягиваюсь томно, протираю глаза, которые никак не хотят открываться. Бросаю замутненный взгляд на настенные часы – и резко подскакиваю в постели.

Полдень! А я все еще не дома. Папа, наверное, волнуется. И позвонить не может, ведь мой телефон «утонул».

Осматриваю номер. При свете дня он выглядит более убогим, чем казался ночью. Цепляюсь взглядом за чемодан в углу.

Растерянно хлопаю ресницами.

Мой чемодан! Все-таки цербер сделал невозможное – «вызволил» его из камеры хранения. Привез в номер.

Ничего не перепутал. Не забыл. Побеспокоился обо мне.

Почему так тепло в груди от одной мысли об этом? Глупо улыбаюсь. Чувствую себя маленькой девочкой, о которой заботятся.

Открываю рот, чтобы позвать мужчину, поблагодарить, но застываю.

Я даже имени его не знаю!

Неужели я действительно это сделала? Переспала с первым встречным? Правда, не с первым. Тот мне не понравился…

Подумать только, даже в такой патовой ситуации перебираю! Наверное, поэтому и одинока до сих пор.

Эйфория сменяется давящим грузом в груди. Откидываю одеяло, которое мне все-таки не приснилось, укутываюсь в простыню. И бреду по номеру.

В ванной тихо. В жалком подобии кухни – никого.

Все-таки он уехал. Оставил меня. Навсегда.

Ты ведь так и планировала, Лиля! Провести ночь – и расстаться. Почему тогда носом шмыгаешь сейчас? На кого обижаешься? На себя злись!

Да потому что к хорошему привыкаешь быстро! И сложно потом возвращаться в реальность.

А мне с цербером было по-настоящему хорошо…

Всхлипнув, разворачиваюсь и возвращаюсь в спальню. На пороге замираю, превращаясь в глыбу льда. Мороз пронзает тело и душу.

На тумбочке, под основанием лампы, вижу небольшую стопку денег.

Плата за ночь?..

Делаю глубокий вдох. Судорожно сглатываю ком обиды, подкативший к горлу. И вздергиваю подбородок, будто меня кто-то видеть может сейчас.

И во сколько же оценил мои услуги цербер? Нет, даже знать не хочу.

Шустро одеваюсь, хватаю чемодан и собираюсь покинуть номер, но оборачиваюсь. Если я оставлю деньги здесь, то их заберет кто-нибудь из персонала. Однако будет выглядеть так, будто это я.

Мало ли, вдруг цербер до конца своего отдыха еще кого-нибудь сюда притащит. И узнает.

Встряхиваю головой, делаю шаг к тумбочке и двумя пальцами беру деньги, как что-то грязное и противное. Так и несу вниз.

Нахожу администратора – женщину лет сорока, неторопливо попивающую чай.

– Я из номера… – достаю из заднего кармана джинсов ключ, который цербер оставил в коридоре, и пытаюсь вспомнить цифру.

– Из люкса? – гордо уточняет.

– Ну да, – усмехаюсь я, вспоминая комнату. – Со мной был мужчина, – произношу холодным тоном, когда внутри горю от стыда. – Он не оставлял контакты на случай, если забудет что-нибудь?

Женщина смотрит на меня сочувственно, будто это он меня забыл в проклятом номере! Благоразумно не задает неудобных вопросов.

– Хм. Извините, я персональные данные не имею права предоставлять. Но… – подается вперед, облокотившись на стойку регистрации. – Фамилию могу вам сказать, если пообещаете не выдавать меня, – шепчет заговорщически.

Складывается впечатление, что администратор вошла в мое положение и помочь хочет. Несчастной девушке, брошенной после проведенной ночи.

– Нет-нет! Не надо мне ни имени его, ни адреса, – осекаю ее. – Сможете передать ему кое-что? Отправить туда, где он остановился?

Подумав, женщина кивает.

Беру со стола чистый лист бумаги, сворачиваю его в некое подобие конверта. Вкладываю деньги. Всю сумму. Вплоть до рубля. Ничего мне от него не нужно!

Передаю администратору, и она задумчиво крутит в руках конверт. Потом помечает что-то на обороте. Наверное, адрес. Но не могу прочесть: на таком расстоянии буквы плывут. Кажется, я посадила зрение, постоянно работая за компьютером.

– И еще, – спохватываюсь, вспомнив, что у цербера есть дочь и, возможно, жена. – Попросите передать ему лично в руки. И никому другому. Это важно!

Кивнув, делает еще одну пометку.

Что ж, моя уязвленная гордость практически восстановлена. Остается только отца успокоить.

– Можно позвонить от вас? – указываю жестом на стационарный телефон.

Дождавшись согласия, по памяти набираю папин номер.

– Лиленок, ты где? Что случилось? – звучит взволнованно.

– Со мной все в порядке, пап, – стараюсь отвечать бодро. – Поезд задержался, – лгу родному человеку и ненавижу себя за это.

– Куда за тобой приехать? – спрашивает с тревогой и заботой, а потом добавляет. – Артур уже вернулся. Обедать скоро будем. А тебя все нет…

Сжимаю губы, чтобы не позволить себе ляпнуть лишнее, и обреченно закатываю глаза. Мне же еще с этим снобом сегодня знакомиться! Пусть он и папин друг, но мне заочно не нравится. Благо, мне не за ним присматривать придется, а за малышкой. Надеюсь, сам Артур в это время будет бизнесом заниматься и ночевать где-нибудь вне дома. Судя по вчерашнему рассказу папы, последнее у него получается лучше всего.

– Оставайся с другом, – с трудом выжимаю из себя. – Неудобно его бросать. А я сама доберусь.

Закусываю губу.

Как? Мои деньги утонули в пучине морской. А «заработанные» этой ночью я «работодателю» вернула.

– Папуль, а такси сможешь мне оплатить онлайн? – решаюсь попросить.

– Конечно, Лиленок, диктуй, куда машину отправить, – реагирует мгновенно.

Поразмыслив, называю адрес кафе через дорогу. Не хочу, чтобы отец знал, что я ночевала в отеле. Ловлю на себе любопытный взгляд администратора. И делаю вид, что не заметила.

Глава 7

Дорога убаюкивает. Монотонный бубнеж таксиста создает фон. Откидываюсь на спинку кресла и устремляю пустой взор в боковое окно.

Когда я на грани сна и реальности, все вокруг кажется фантастическим. Золотой пляж с лежаками и зонтиками, лазурное море с мелкими барашками на гребнях волн, насыщенно-голубое небо с рваными облаками.

Пирс, упирающийся в горизонт. Маленькая девочка, стоящая у самого края.

Красиво. Словно кадр из фильма.

Стоп! Что?

– Остановите здесь! – подскакиваю на месте.

– Нельзя здесь, девушка, не положено, – сопротивляется таксист.

– Аварийку включите и остановите! – шиплю я. – Сейчас же!

Слушается. Тормозит так резко, что я дергаюсь вперед, а потом бьюсь затылком об подголовник. Не дожидаясь помощи ошеломленного водителя, сама беру из багажника свой чемодан. Тащу его за собой, ломая несчастные колесики.

Ступив на пирс, замедляюсь. Руки от нервов трясутся, поэтому оставляю багаж: все равно здесь, наверху, больше никого нет. Заставляю себя немного успокоиться, чтобы своим состоянием не испугать малышку.

Иду, прикрывая рукой глаза от солнца. Прищуриваюсь, чтобы рассмотреть девочку, и…

– Бусинка? – шепчу удивленно.

Узнаю, скорее, не ее, ведь спиной стоит, а зайца, которого она подмышкой держит. Не расстается с игрушкой. И, похоже, теряется тоже с ней вместе.

Несмотря на шум волн и гул ветра, девочка слышит меня. Оборачивается так резко, что у меня замирает сердце. Я ведь даже спасти ее не смогу в случае чего. Вместе на дно пойдем.

И цербера нет рядом… Как не вовремя я о нем вспомнила!

– Что ты здесь делаешь, бусинка? – аккуратно подхожу ближе.

Беру ее за хрупкое плечико, притягиваю к себе, дальше от опасной границы. Выдыхаю с облегчением и присаживаюсь на корточки.

– Ой, я вас помню! – по-детски радостно восклицает малышка. – Это ведь вы были тогда? – проговаривает медленно, со знакомым мне акцентом.

Значит, я не обозналась. И в компании Врагова видела именно эту девочку.

– Снова заблудилась? – подмигиваю с улыбкой.

– Не-е, – тянет капризно. – Я сбежала. Там тети надоедливые, – кивает куда-то за мою спину.

– Так, подожди, а папа опять где? – хмурюсь я.

– Уезжал куда-то. Я хотела подождать здесь, пока он вернется. Но уронила… – вспоминает нужное слово на русском, – браслет! В море. Жалко, – всхлипывает. – Мне его папа купил, а я… – плачет, и я не могу спокойно смотреть на ее слезы.

Импульсивно тянусь к своему запястью, снимаю тонкую цепочку с подвесками. Этот невзрачный золотой браслетик мне еще мама дарила. Очень давно, когда я подростком была. Я носила его как память, хоть он смотрелся на взрослой женщине глупо. Пришло время расстаться.

– Не расстраивайся. Твой браслет теперь носит золотая рыбка, – говорю бусинке. – А взамен она передала тебе вот этот.

Регулирую застежку, чтобы цепочка обхватила крохотное запястье. Провожу пальчиками по подвескам: несколько ракушек и… рыбка. Задерживаюсь взглядом на ней, иначе воспринимаю… в свете минувшей ночи.

– Красивый, но… Вы расстроились, – подмечает бусинка. – Не хотите отдавать? Так я сейчас верну! – тянется к застежке, но я перехватываю маленькую ручонку.

– Нет, ты что! – порывисто чмокаю ее в щеку. – Оставь себе, это подарок.

– От золотой рыбки? – касается подвески.

– Ага, – смеюсь искренне. – Меня зовут Лиля. И можешь обращаться ко мне на «ты».

Поднимаюсь, протягиваю малышке руку, в которую она тут же вкладывает свою ладонь. Веду бусинку прочь от края пирса. С каждым шагом становлюсь спокойнее.

– А я Софи, – неожиданно выдает она.

Хватаю ртом слишком большую порцию воздуха и закашливаюсь. Час от часу не легче! Если это и есть «моя подопечная» Софи, то… Неужели грубиян, чью спину я «имела честь» лицезреть в офисе Врагова и даже лица не запомнила, теперь будет жить с нами под одной крышей?

– Софи? – уточняю я, а она кивает. – Где вы с отцом остановились, Софи?

Вместо ответа малышка недовольно всматривается в сторону жилого сектора. Проследив за ее взглядом, мрачнею и сжимаю губы. Потому что навстречу нам мчится Лариса.

– Ах, вот ты где, мелкая…

Слышу до боли мерзкий голос. Увидев меня, мачеха осекается, не закончив фразу. Внимательно изучает нас обеих, задерживается на наших сплетенных руках и мрачнеет. Импульсивно задвигаю Софи за свою спину.

– Я буквально на минутку отвлеклась! – бежит вслед за матерью Алина. – В мессенджере сообщения проверить. Смотрю, а ее нет, – запыхавшись, останавливается.

– Твое счастье, что я Артура заболтала. И убедила, что его… – сдерживается, чтобы не обозвать, – дочь в безопасности. Так, отведи ее домой и лично передай Артуру, – инструктирует Алину. – Мол, смотрела, заботилась. Иди!

Не отпускаю Софи до последнего. Не хочу отдавать ее этим гарпиям. Но малышка сама высвобождает ладошку.

– Папа приехал? – радостно подпрыгивает на месте бусинка. – Я побежала тогда! – срывается с места. – Пока, золотая рыбка Лиля, – машет мне на прощание.

Ох, бусинка, скоро опять встретимся. И с твоим сухарем отцом тоже.

– Беги следом, чего стоишь? – приказывает мачеха Алине, но та мешкает. – Боже ж мой, всему учить надо, – подталкивает дочь. – Хоть в первую брачную ночь без инструкций обойдешься?

Тем временем провожаю взглядом бусинку. Подсознательно контролирую, чтобы она добралась до дома моего отца без приключений. И только когда Софи скрывается за воротами, перевожу внимание на шагающую впереди меня мачеху.

– Что тут у вас происходит? – не выдерживаю я.

– Не лезь в чужие дела, – взмахивает безжизненными, пережженными осветлителями волосами. – И кстати, зря приехала. Твоя помощь больше не нужна, – оглядывается на миг, усмехается. – С Софи Алиночка сидеть будет. Так что пообедаешь – и возвращайся в столицу.

– Я к отцу приехала, не к вам, – отвечаю ровным тоном, потому что привыкла к ее выпадам. – И с ним буду решать, сколько мне здесь оставаться и чем заниматься.

– Главное, под ногами ее путайся, – вздыхает шумно. – И к Артуру не приближайся.

– Больно надо! – прыскаю, вспоминая нашу с ним первую «встречу». – А вы что, план по его завоеванию тут реализуете? – догадываюсь, наконец.

– Тш-ш! – испуганно озирается мачеха.

Значит, я попала в цель. Впрочем, это предсказуемо. Лариса всегда учила дочь, что для женщины главное – выгодно замуж выйти. По себе судила, наверное. Правда, сама прогадала, ведь мой изначально состоятельный папа вскоре обанкротился.

– И Алина… Кошмар! Ваш Мейер ей наверняка в отцы годится, – недовольно пыхчу я, не отпуская измученного чемодана.

– Пф, глупости, – Лариса взмахивает тонкими, усыпанными кольцами пальцами. – В сорок лет у мужчин самый расцвет.

– Я думала, он старше. Примерно, как папа, – задумчиво сминаю губу. – И все равно разница в возрасте большая. Алина – девочка совсем.

– Главное не возраст, а… – обрывает свои поучения и с прищуром косится на меня. – Хотя тебе не понять. Поэтому и без мужа до сих пор.

– Куда уж мне, – тяну ехидно. – С вашим опытом мне не тягаться.

Мачеха выстреливает в меня злым взглядом и стискивает губы, чтобы не сказать лишнего, ведь в любой момент из дома может выйти отец и услышать. Она ускоряет шаг и через пару секунд ныряет во двор.

Нехотя плетусь следом. Намеренно отстаю. Пусть мчатся к своему «завидному жениху», мне все равно. Я зато с папой спокойно пообщаюсь, пока они ритуальные танцы вокруг его друга будут проводить. Идеальный расклад! Вот только бусинку доверять Алине не хотелось бы. Присматривать все же за малышкой буду…

Переступив, наконец, порог родного дома, заметно успокаиваюсь, словно возвращаюсь под защиту. Человека, который меня любит. Даже в конфликтах с мачехой папа всегда принимает мою сторону, но я не злоупотребляю его отношением. Все-таки он имеет право на личную жизнь, пусть даже такую… стервозную. Любовь зла.

– Привет, папуль, – улыбаюсь во все тридцать два и ныряю в родные объятия. – Я соскучилась сильно.

Прижимаюсь щекой к его груди, пока он гладит меня по волосам. Совсем как в детстве. Уютно, безопасно, умиротворенно. Все проблемы и обиды отходят на второй план.

Ровно до того момента, пока отец не решает представить мне своего друга.

– Лиленок, познакомься, – отстраняется и отходит, открывая мне обзор на гостиную. – Артур Мейер.

Улыбка, которая предназначалась отцу, мгновенно спадает с лица. В легких заканчивается кислород. Приоткрываю рот, чтобы сделать судорожный вдох. Но меня всю будто парализует.

Я ведь сплю, да?

Упираюсь взглядом в мужские туфли из мягкой кожи. Это так по-европейски – ходить по дому в обуви. Но отец позволяет, а мачеха… Да она лично будет грязь подтирать за «денежным мешком».

Поднимаю глаза медленно. Брюки из дорогой ткани, выглаженная рубашка. Предсказуемо для скучного и сурового Артура Мейера.

Но стоит мне скользнуть взглядом по лицу папиного друга и окунуться в вязкую трясину его каре-зеленых глаз, как сердце обрывается и стремительно ухает вниз.

Цербер.

Глава 8

Все детали сходятся воедино. Один и тот же человек «преследовал» меня на протяжении последних дней, когда мне было особенно плохо. То и дело оказывался на моем пути.

В офисе Врагова я почти не успела рассмотреть его. Обратила внимание лишь на строгий костюм и хамское поведение. И выбросила из головы, потому что могла думать тогда лишь о приговоре врачей. Не удивительно, что потом я не узнала делового партнера моего шефа в невзрачном образе простого туриста.

Возможно, если бы я не была одержима идеей беременности, я могла догадаться, что это он. Хотя бы по хрипловатому голосу и акценту. Но… Наше экстремальное знакомство окончательно усыпило здравый смысл.

– Моя Лиля, – с теплом и какой-то гордостью в голосе представляет меня папа. – умница, красавица, полиглот. Мастер на все языки, – по-доброму хохочет и приобнимает меня за плечи.

В любой другой ситуации мне было бы приятно, и я бы посмеялась вместе с ним, но сейчас… Закашливаюсь и опускаю глаза. Неловко. И каждое слово в сложившейся ситуации воспринимается превратно.

Чувствую на себе пристальный взгляд Мейера. Под кожу забирается. Словно изучает. Разобрать на винтики меня хочет. Вот только я не механизм. И «работаю»… непредсказуемо, даже для самой себя.