Заколдованное кресло

Подходя к таким, г-н непременный секретарь задерживал на них свой опечаленный взгляд, качал головой и шептал прославленные имена. Обойдя таким образом весь зал, он очутился перед портретом кардинала Ришелье. Он снял перед ним свою шапочку и поздоровался:

– Приветствую тебя, великий человек!

Потом повернулся к великому человеку спиной и погрузился в созерцание одного из кресел.

То было кресло как кресло, ничуть не отличавшееся от остальных, собранных в этом зале – с квадратной спинкой и четырьмя ножками, ни больше, ни меньше. Но именно в нем имел обыкновение сиживать во время заседаний монсеньор д’Абвиль, и после смерти прелата оно по-прежнему пустовало.

Никто более не садился в него, ни бедный Жан Мортимар, ни бедный Максим д’Ольнэ, которым так ни разу и не представился случай переступить порог зала закрытых заседаний – Словарного зала. Ибо во всем царстве Бессмертия только здесь было ровно сорок кресел – точно по числу самих Бессмертных.

Итак, г-н непременный секретарь созерцал кресло монсеньора д’Абвиля.

Он сказал вслух:

– Заколдованное кресло!

И пожал плечами.

Потом произнес, как бы в шутку, роковую фразу:

– Горе тому, кто дерзнет сесть в него раньше меня!

И вдруг подошел к креслу так близко, что почти коснулся его.

– Ну уж я-то, – вскричал он, ударяя себя в грудь, – я, Ипполит Патар, который смеется над всем этим вздором, – и над дурным глазом, и над самим господином Элифасом де Сент-Эльм де Тайбур де ла Ноксом, я сяду в тебя, Заколдованное кресло!

И, развернувшись соответствующим образом, он приготовился сесть в него.

Однако, уже наполовину согнувшись, передумал, остановил свое движение, выпрямился и сказал:

– Впрочем, нет, не стану садиться. Слишком глупо!.. Таким глупостям вообще не стоит придавать значения.

И г-н непременный секретарь вернулся на собственное место, коснувшись походя, украдкой, одним пальцем, деревянной ручки своего зонтика.

Тут открылась дверь и вошел г-н канцлер, ведя за собой за руку г-на директора. Г-н канцлер был просто г-ном канцлером, то есть, избранным на эту должность сроком на три месяца, до следующих выборов, а вот директором в этом триместре был сам великий Лустало – один из первых ученых мира. Итак, г-н канцлер вел его, а тот позволял себя вести за руку, как слепого. Происходило это вовсе не потому, что великий Лустало плохо видел, нет, просто он отличался столь необыкновенной рассеянностью, что в Академии было решено не отпускать его одного ни на шаг. Жил он где-то за городом, а когда ему надо было выбраться в Париж, некий мальчуган лет десяти сопровождал его до самой привратницкой Академии, где и сдавал с рук на руки. Далее заботы о нем брал на себя г-н канцлер.

Обычно великий Лустало ничего не замечал и не слышал из того, что происходило вокруг, и каждый старался оставить его в покое, наедине с возвышенными размышлениями, из которых в любую минуту могло родиться великое открытие, способное изменить условия человеческого существования.

Но на сей раз обстоятельства были столь серьезны, что г-н непременный секретарь отважился не только напомнить о них великому ученому, но и разъяснить их ему. Лустало не присутствовал на последнем заседании, за ним срочно послали лишь сегодня утром, и было более, чем вероятно, что он оказался единственным во всем цивилизованном мире человеком, который еще не знал в этот час, что Максима д’Ольнэ постигла та же злая участь, что и Жана Мортимара, автора «Трагических ароматов».

– Ах, господин директор, какая катастрофа! – вскричал г-н Ипполит Патар, воздевая руки к небесам.

– Что же такое случилось, мой дорогой друг? – соблаговолил осведомиться с великим добродушием великий Лустало.

– Как? Вы разве не знаете? Разве господин канцлер вам ничего не сказал? Выходит, мне самому придется объявить вам эту скорбную весть! Максим д’Ольнэ скончался!

– Упокой, Господи, его душу, – промолвил великий Лустало, сохранивший всю свою детскую веру в полной неприкосновенности.

– Скончался, как и Жан Мортимар, прямо здесь, в Академии… произнося свою торжественную речь…

– Ну что ж, тем лучше, – произнес ученый муж с самым серьезным видом. – Прекрасная смерть! – и он безмятежно потер руки. – Вы ради этого меня побеспокоили?

Г-н непременный секретарь и г-н канцлер обескураженно переглянулись. Затем, заметив по рассеянному взгляду великого ученого, что тот думает уже о чем-то другом, отвели его на привычное место. Там они его усадили, дали бумагу, перо, чернильницу, и удалились с таким видом, будто хотели сказать: «Здесь ему будет покойно!»

Потом, устроившись в оконной нише, г-н канцлер и г-н непременный секретарь, бросив взгляд на пустынный двор, поздравили себя с удачной военной хитростью, которую пустили в ход, чтобы избавиться от газетчиков. Накануне вечером было официально объявлено, что после принятия решения о присутствии на похоронах Максима д’Ольнэ, Академия соберется в полном составе лишь через неделю, чтобы обсудить вопрос о новом преемнике монсеньора д’Абвиля, поскольку вопрос этот, несмотря на два успешных голосования, по-прежнему оставался открытым.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Сноски

1

Людовик IX Святой (1214–1270) – французский король, организатор и участник двух крестовых походов.

2

Бланка Кастильская (1188–1252) – французская королева, мать Людовика Святого.

3

Шутка автора. Парадный мундир академика (согласно постановлению Консулата от 13 мая 1801 г.) украшен шитьем в виде не дубовых листьев, а оливковых ветвей, чего Гастон Леру, сам баллотировавшийся в Академию, не мог не знать. Как впрочем, и любой мало-мальски образованный французский читатель.

4

Во Французской Академии всегда состоит ровно сорок пожизненных членов, поэтому соответственно прием нового члена происходит лишь после смерти одного из них. А поскольку число сорок остается неизменным, академиков величают Бессмертными.

5

Явный намек на французского писателя-оккультиста Жозефена Пеладана (1859–1918), известного как Сар Пеладан; он именовал себя магом и возводил свой род к вавилонским царям, от которых якобы получил в наследство титул сар – владыка, господин, царь.

6

Арман Жан дю Плесси, герцог де Ришелье (1585–1642), кардинал, всесильный министр при Людовике XIII, член Королевского совета и фактический правитель Франции. Но кроме всего прочего – основатель Французской академии.

7

Академический словарь – толковый словарь французского языка, обновление которого является основной задачей Академии, поскольку и сама Академия была основана в первую очередь ради того, чтобы зафиксировать литературную языковую норму, вот почему все академики – это люди, независимо от своей профессии проявившие себя как литераторы.