скачать книгу бесплатно
Он глотнул еще раз ароматной жидкости, поболтал флягу и, не услышав звука, отложил в сторону. Хорошего понемногу. Завернул оба трупа в коврики и, завязав веревкой, с трудом вытащил наружу. Сидеть в компании с мертвяками не то чтобы пугало, но мешало. Места в палатке было совсем немного, и ходить по телам, спотыкаясь, совершенно не хотелось.
Хоронить, роя отдельные могилы каждому, все равно не станет. Слишком долго и муторно. Потом пригонит быка с волокушей и отвезет этих троих, как и остальных, к раскопкам. Всех в яму и подрыть вход – нормально. Звери не доберутся.
Сейчас его занимало другое. В открытый вход светило солнце – специально так палатку ставили, чтобы с утра поднимало теплом. Можно было наконец рассмотреть, что же он такое извлек из саркофага. Нет, и так ясно, что убить могли и за одну маску, но он-то напихал вещи в два мешка. В полумраке особо не рассмотреть, да и торопился.
Ощупывал по сантиметру внутренность саркофага, чтобы не пропустить чего-то стоящего, и даже не разглядывая кидал в кучу. Перстни с пальцев, вернее того, что от них осталось. Амулеты, украшения с одежды. Раньше она вся была расшита камнями, и нити, исчезнув, больше не держали узоров. Все осыпалось, и пришлось выгребать на ощупь.
Все-таки выбрасывать останки мертвого на пол он не посмел. Есть граница скотству. Если бы не разломалась плита, задвинул бы назад. А так просто положил два основных куска поперек на прощанье.
Тогда хотелось закончить поиски поскорее и убраться из неприятного места. А сейчас заело любопытство. Искать все равно ничего не требовалось. Лесничий за него постарался, повытаскав все из мешков. Наверное, так и сидел, разглядывая ценности, обалдев, пока Блор не заявился.
Куча камешков всевозможных калибров – от совсем крошечного до размером с фалангу пальца взрослого человека. Лазурит он видел, насчет рубинов догадывался по цвету. Все остальное неизвестно как называлось и сколько могло стоить. Почти наверняка драгоценные и редкие. Но обработаны грубо. Это даже такому, как он, видно.
Вот фигурки из золота – совсем другое дело. Наверное, они что-то значили для живших здесь. Лично он видел обычных зверей, правда, искусно сделанных. Птицы, хищники, яки, лошади. Одиннадцать браслетов из нескольких видов металлов – золото, серебро, бронза, медь, железо и еще нечто непонятное. Может, сплавы.
Они были раньше надеты на руки мага. Почему-то непарное количество. Шесть на правой и пять на левой. Наверняка в этом содержался важный смысл, но не для простого парня. Посвященные должны быть в курсе, но когда нужно, их не обнаружишь рядом.
Еще три тяжелых кольца с большими камнями. Опять два на правой руке, один на левой. Неспроста. Сделанные из костей игральные кубики и непонятная игра с фигурками, положенная в ноги. Маленькие воины из кости, раскрашенные в белый и красный цвет. Вроде и сделаны из разных костей, но с уверенностью утверждать, что один набор из человеческих, а второй из костей теленка, он не смог бы. Может, вообще слоновая или моржовая кость. Ни того, ни другого материала в руках не держал.
Ничего похожего раньше Блору не встречалось. Но это все ерунда, хотя и дорогая. Гораздо важнее оказалось оружие. Кривой бронзовый меч, в котором клинок, эфес и рукоять состояли из единого куска металла, и очень схожий по исполнению кинжал.
Ножны обоих предметов украшены рельефами, выдавленными на тонких листах золота, и мозаикой из разноцветных камней. Узоры и рисунки в сочетании с тщательно подобранными кусочками коры и кожи изображали сцены охоты. Блор впервые в жизни понял значение слова «красиво» в отношении обычной вещи. Храмовые фрески были привычны и не вызывали восхищения. Здесь – совсем иные, абсолютно не божественные мотивы.
И обычная палка, украшенная резьбой. Растительный орнамент заполняет пространство между животными. Странная тварь, атакующая козла. Она же, преследующая теленка и рвущая на части людей. Мало ли что изобразят для красоты. Не может быть хищник размером почти с корову. Есть такое умное слово «стилизация». В Храме всегда изображения правителя или бога намного выше обычных людей. Для наглядности. Чтобы знали свое место.
Один конец дубинки утолщен, и снизу проведена по окружности черная и красная линия. Зачем и почему поместили на грудь мертвого, под скрещенные руки, непонятно. Уж точно обычная древесина, хотя и странно тяжелая. Говорят, далеко на юге есть дерево, тонущее в воде. Эта вещь тоже плавать не станет.
Мрак, выругался он вслух. Умудрился запачкать кровью. Старый, еще утренний порез на пальце разбередил, и попала пара капель на изображение. Старательно отер рукавом и еще раз посмотрел. Колупнул ногтем, понюхал, даже на язык попробовал. Точно – самое обычное дерево. Значительной ценности не представляет. А лежало возле руки. Странно.
По размышлении Блор постановил считать ее скипетром – знаком власти. Видеть раньше не приходилось, за исключением посоха у старшего жреца Храма, но почему нет? То есть представляющая ценность для определенной категории людей, не больше. А поскольку жители долины все давно скончались – и не нужна никому.
А вещь очень неплохая, на манер дубинки. Прикладистая, удобная, и вес подходящий. И он, не сомневаясь ни на мгновенье, засунул ее за пояс. Будь она из куска золота – никогда бы себе не позволил взять, а это обычное дерево. И на вид, и на ощупь. Если бы не резьба, никто и не заметит. Но это просто. Надо рукоятку кожей обернуть. Заодно и потная рука скользить не станет.
Посмотрел на выход и невольно вздохнул. Впереди были похороны, да и поесть не мешало бы. Завалить в жертву яка в качестве благодарности Воину – обязательно. Двух нагрузить. Остальные пусть гуляют. Им вроде неплохо в окрестностях.
В любом случае караван он тащить за собой не сможет. Соберет еды – муки, крупы, картошки, лука обязательно, свежего, и остатков сушеного мяса. Охотничье снаряжение пригодится. Еще мешок с добычей – и на перевал отправляться. Работы на полдня как минимум. А вечером имеет смысл выступать. Или переночевать еще один раз, дав себе отдых перед тяжелой дорогой? Нет. Быстрее уходить. Скоро похолодает, и тогда он не сумеет пройти через хребет. Сегодня отправляться.
Глава 3. Путь в неизвестность
Блор старательно потыкал длинной палкой в дно ручья. Вода настолько мутная, что не разобрать, насколько глубоко дно. Не хватает еще нырнуть в ледяную воду. И так мало приятного лезть туда, а вконец надоевшая тупая скотина в очередной раз артачится, дико хрюкая.
Кто вообще из нормальных людей слышал, чтобы корова производила столь странный звук? Ведь корова и есть, самая натуральная. И по виду, если не считать длинной свалявшейся шерсти – но это защита от холода, – и по использованию.
В горах ничто не пропадает зря, даже помет используется в качестве топлива, однако и в остальном ничего нового. Мясо, молоко и производные от него, кости, жилы – все идет в ход. Ничто не выбрасывается. Из шерсти делают пледы, а из хвоста метелку. Корова и есть, только еще более тупая, чем на юге.
– У, скотина, – сказал вслух с ненавистью, – чего упираешься? Нет другой дороги – оползень.
Як опять захрюкал и дернул головой достаточно красноречиво. Маленькие глазки смотрели с неприятной готовностью подловить и ударить тяжелой башкой. Уже случались попытки. Эта была крупней второй и упрямей. Почти с него ростом в холке. Зря он взял с собой двух – перемудрил. Возни в два раза больше.
– Я тебя все равно заставлю, – заявил вслух, приложив со всей силы скипетром. Пинка она просто не почувствует: слишком толстая кожа, «укрепленная» еще слоем жира и лохматой шерстью. Бить надо без жалости.
Скотина взбрыкнула, жалобно всхрюкнув на манер поросенка, и рванулась вперед, прямо в воду, поднимая брызги. Вторая, привязанная веревкой к ней, меланхолично последовала сзади, жуя что-то на ходу. Пока они пререкались с упрямицей, ее подружка отыскала нечто съедобное на голых скалах. Лишайники, что ли, жрет. Во всяком случае не затрудняет жизнь. Двух непослушных он бы не выдержал.
Впрочем, и не станет дальше. Тупой и упрямой место в котле. Жаль, что не все мясо сможет унести. На вторую можно нагрузить дополнительно не больше трех-четырех пудов, иначе не потянет. Они все сидели на голодной диете уже не первый день.
Поход оказался неожиданно тяжелым и длинным. Ко всему прочему, еще повалил снег, и почти неделю пришлось сидеть во временном лагере не так далеко от оставленного. Только за перевал сумел проскочить – и началось. Выло так, будто все покойники сразу слетелись к нему с претензиями, – ветер дул страшный. Идти в снегопад невозможно. Он практически сразу потерял направление и брел пару часов в поисках подходящей площадки для ночевки.
По его расчетам, продуктов надолго не хватит. Часть из них подмокла и испортилась, за что винить надо исключительно себя. Иногда он думал, не сделал ли крупной ошибки, двинувшись в путь. Может, имело смысл подождать до весны. Но сидеть еще много месяцев в одиночестве в долине? Его всерьез передернуло при воспоминании о случившемся.
Жертву он принес по всем правилам. Ну, насколько смог вспомнить. Все-таки тонкостям их не учили, а искать под темной с сединой шерстью яков правильную одноцветную раскраску – натуральное излишество. Не Храм все же, походные условия. Жертва по мере возможности. Воин должен понять его затруднения, тем более что не пожалел лучшего яка. Огромного, под тонну весом, с широкими рогами. Сразу, как и обещал. За помощь надо благодарить.
…А потом оно пришло. Блор не знал такого животного, зато очень хорошо рассмотрел его изображение на скипетре. Телосложением похоже на волка, но заметно больше знакомого зверя, при этом маленький в сравнении с телом хвост, огромная совершенно не собачья голова с большими круглыми ушами и жуткие красные глаза. Они посмотрели друг на друга, хищник оскалился, показывая мощные клыки.
Блор тихонько отступил. Кто он такой возмущаться, если на запах крови пришел демон? Так и просидел всю ночь с копьем под рукой, неизвестно чего ожидая. Напади такой зверь – вряд ли помогла бы храбрость. Челюсти вполне способны перекусить пополам не то что оглоблю, а и человека.
Кто бы это ни заявился – дух, бог или обычное животное, – он вполне удовлетворился роскошным угощением. А вот надеяться, что не тронет и дальше, странно. Пусть себе питается, но проверять как-нибудь не ему. Ну что зверюга такого размера и весом с двух Блоров может жрать в округе, при том что они ни разу не видели следов и не слышали ничего?!
Нет. Не может это быть здешний хищник. Даже яки паслись спокойно все это время. Вряд ли им пережить зиму в долине, если такой повадится навещать регулярно. К раскрытой могиле пришел, и гадатель не требуется для подтверждения. Нет иных вариантов. Да плевать. Не напал – и спасибо Воину. Возвращаться Блор точно не собирается.
Теперь дорога поднимается по крутому склону над весело шумящей речкой. Замечательные сапоги из кожи какого-то морского зверя он взял у фем Кнаута. Тому уже без надобности, а изумительно сшитая, доходящая до бедер обувь не пропускала воду, смазанная заранее салом и жиром.
Размер оказался больше нужного, но в шерстяных носках и портянках в самых раз. Ноги – для воина и путешественника первое дело. Это он усвоил в начале похода. Стоило один раз натереть неподходящими бахилами – и сразу вспомнились некогда пропускавшиеся мимо ушей наставления отца.
Для неровной поверхности нужны высокие ботинки, поддерживающие лодыжку. Ботинки должны быть крепкими, но легкими. Никто не будет ждать человека, по собственной вине набившего кровавые мозоли. А если сорвать – недолго и заражение крови получить.
Эти да еще масса дополнительных советов обычно не вспоминаются. Мудрость предков редко познается потомками вне собственного опыта. Но если уж приходится вспоминать, то наглядно оцениваешь важность наставлений.
Блор поскользнулся и машинально выругался. Все кругом из глины – и сама дорога, и обрыв, и уходящий в синее небо склон горы. В период дождей здесь, наверно, все сползает, и вряд ли можно проехать. Это же не нормальная дорога, а практически звериная тропа, вьющаяся над обрывом.
Живности здесь много на удивление, да вот поймать совсем не просто. Не подпускают. Видно, знают человека. Зато если походить часок-другой, наверняка найдешь остатки горного барана: череп с рогами, кости или обрывок шкуры. Туши, правда, не залеживаются. Волки не страдают отсутствием аппетита, а потроха подберут вороны или еще какие падальщики.
Второй як с тупым удивлением обернулся на звуки. Он себя прекрасно чувствовал, насколько это возможно, и никаких неудобств не испытывал. У него копыта, и сразу четыре, твердо ступающие по земле. При всей своей внешней неуклюжести яки были способны и на отвесную стену взобраться. Правда, не очень высокую. Человеческие проблемы со скользкой дорогой или холодом поставили бы их в тупик, если бы они хоть слегка соображали.
Плевать, плевать, еще раз плевать. Больше никто и никогда не заманит его в горы какими угодно обещаниями. За поворотом появляется гигантский, скругленный наверху скальный кряж. Если не принимать во внимание его красного цвета, ничего нового. Эти громады давно не вызывали интереса и эмоций. Кругом натыканы высокие пики.
Каждое уходящее на север и восток боковое ущелье открывало вид на высочайшие пики Матери Гор. Но вот это… Блор замер на полушаге, и у него натурально задрожали ноги. Никаких скал красного цвета по дороге в долину он не заметил. Их не было! Выходит, он умудрился все это время идти не туда.
Снегопад! После него. Раньше дорога была одна, спутать просто невозможно. Очень хотелось лечь и заплакать. Не меньше требовалось срочно выпить чего-нибудь крепкого. Раньше он не понимал, зачем люди пьют, стремясь забыть. Теперь стало кристально ясно. Выкинуть из головы прошлые глупости, совершенные по собственной вине, хотя бы на короткий срок.
Ему это не подходит по многим причинам. Для начала – валяться в блевотине на морозе хуже некуда: замерзнешь к утру. А еще и нечего пить. Хозяйские запасы он употребил еще тогда. Бочонок с бренди брать заопасался. Даже в качестве сосуда для воды не пойдет. Еще не хватает травануться, если эта гадость устойчивая и впиталась в стенки. Короче, и захочешь надраться – так нету. Оно и к лучшему.
«Лучше, когда человек еще в молодости столкнется с несправедливостью судьбы, ибо если он не испытает на себе трудностей, его характер не устоится. От того, кто, сталкиваясь с трудностями, опускает руки, пользы не будет», – утешая сам себя, произнес очередной канон из Кодекса Воина.
– Поживешь еще, – сказал негромко яку, догнав свой бредущий не торопясь караван. – На крайний случай пригодишься. А пока неси самостоятельно свои мослы, а попутно и мой груз. Не тот случай, чтобы мясо бросить. Мрак его знает, сколько еще идти.
Тот покосился на него и опять недовольно хрюкнул. Действительно, нашел с кем обсуждать положение. С тупой скотиной. Им тоже было не слишком хорошо. Выносливость и неприхотливость – замечательные качества, но требуется и нормальная пища. А в скалах и на старой дороге травы давно не осталось. Кругом снег.
Еще немного – и станет вообще паршиво. Требуется найти долину-оазис и дать подкормиться слегка, однако каждая задержка только ухудшает положение. Назад точно идти нельзя. В любом случае – юг или юго-восток. Речки должны впадать в Креману, а дальше – в Кулу, по которой они приехали. А там люди. Полным-полном.
Стоп! А может, это испытание? Воин проверяет, достоин ли я? Да ну, ерунда. Не ищи следов высших сил в собственной глупости. Я испугался? Ну и что? Плевать. Все равно надо идти. Всегда. На злости, на упрямстве. Через себя переступив. Выхода нет. Всегда вперед. Пока жив – вперед. Страх отнимает силы. Значит, во мне нет для него места. Я иду. Я – мужчина и могу.
А если это испытание – тем более. Мужчина и воин не имеет права сдаться. Победить собственную слабость и продолжать путь. У меня долг, и я не могу от него отказаться. Мужчина не размышляет о ждущем впереди конце, воин ступает прямо, даже если это дорога к смерти. Уклониться – позор. Сдаться – трусость. Такому не сидеть в чертогах Воина и не возродиться вновь на Земле.
Через два часа нудного топанья в неизвестном направлении Блор обнаружил нависающий над тропой утес. В пещеру он бы не полез. Там чаще всего сыро и холодно. А еще летучие мыши. Или мыши-кровососы, по ночам прокусывающие мягкие части тела и лица. Такие способны выпустить кровь, а ты и не заметишь.
Он их не боялся: всегда легко предварительно проверить наличие, при помощи огня изгнать, но в голове крепко засела чья-то неприятная байка еще из Храма. Якобы от их помета может приключиться нехорошая болезнь. А лазая по пещере, непременно вляпаешься, сколько ни берегись. Вранье или нет, проверять на себе как-то желания не появилось.
Блор твердо усвоил необходимость следить за здоровьем. Никому нет дела до твоего самочувствия – заботься о нем сам. Мыться важно постоянно. Пить тоже необходимо кипяченую воду, а не из ближайшей лужи или жуя снег. Именно с грязной водой приходит большинство болезней. Так учат в Храме.
Они только забыли подсказать, что высоко в горах вода не хочет нормально кипеть. Никто не смог объяснить, почему так, но и дышать чем выше, тем труднее. Наверное, существуют разные правила для нормальных дорог и путешествий в таких местах, где сплошные пики, уходящие в небо. Вот пусть их и учат горцы. А он как-нибудь в будущем в низине останется.
Утром он злобно решил, что будь настоящим магом – начал бы карьеру с уничтожения гор. Нелегкое занятие, но крайне полезное. Сравнять с землей все вокруг, оставив поля и деревья. Это даже хуже безмолвных северных просторов. Постоянно возвышающиеся над тобой пики давят на плечи тяжким грузом. Нельзя увидеть горизонта. Непонятно даже, когда встает и садится солнце. Будто разом фитиль некто божественный задавил одним движением. Раз – и темнота. Только ветер завывает на манер голодного зверя.
Почти всю ночь он не спал. Шквальный ветер с необычайной силой гнал перед собой снег. А в его столь замечательно предусмотренном природой месте для ночлега постоянно пребывал жуткий сквозняк. Причем порывы оказались так сильны, что снесли палатку. Он специально старался прочно крепить. Не помогло. В общем, тот еще отдых вышел.
Вынужденно поддерживая всю ночь огонь, он в очередной раз ощутил, как кто-то притаился в темноте и пристально следит. Не человек, но нечто опасное. Холодок направленного взгляда он чуял не в первый раз, и приятного в этом очень мало.
Все время настороже, даже проваливаясь иногда в тяжелую дрему, вздергивался и поспешно принимался подбрасывать сучья в огонь. Большого костра не разожжешь – слишком мало топлива, – однако остаться совсем без тепла и отпугивающего зверей огненного щита меньше всего хотелось.
Утром на земле лежал слой снега толщиной в палец, а небо безмятежно чистое и пронзительно синее. И хуже всего – надо было идти. Не поспишь. Похоже, погода окончательно испортилась. Лучше даже жевать на ходу, не останавливаясь, иначе его поход закончится очень плохо. Такие перепады температуры не к добру.
Когда солнце поднялось в зенит, он вышел на склон. Вправо открывался вид на боковое ущелье с острыми скальными вершинами, по которым стекают в долину громадные массы льда и щебня. Красиво, да не в коня корм. Ему бы зелень, а не бесконечно надоевшие непокоренные человеком высоченные скалы, вздымающиеся со всех сторон.
Одно хорошо. Заметно, что отсюда начинается крутое понижение на юг. Еще несколько дней – и он внизу. Конечно, не у моря, но там уже проще намного. Главное, идти и не хныкать.
Предварительно пришлось несколько часов обходить огромную трещину на тропе, и не осталось даже слабой надежды, что он ошибся с той красной скалой. Где-то он свернул не в то ущелье, и неизвестно еще, куда его выведет дорога. Вниз – это понятно. Но есть ли выход? Не так важно. Надо идти. Все время идти.
Единственный путь был отвратителен. Больше всего спуск напоминал сползание в неустойчивой массе песка, глины и камней, упорно уходящей из-под ног. Яки нервно хрюкали, и приходилось заставлять их ударами двигаться. А обойти неприятное место никак не получалось. Рядом был ледник, и по нему идти было много хуже.
Это он уяснил с первой попытки. Ни кусочка гладкой поверхности. Под воздействием солнечных лучей и испарений ледовый склон нашпигован тысячами маленьких ванночек с острыми краями. На ногах у него, к сожалению, отнюдь не костяные копыта. Подошвы сапог такая поверхность изувечит моментально, а запасной пары нет.
Выше раздался непонятный треск. Блор поднял голову и с тупым равнодушием смертника принялся наблюдать, как на него летит огромный валун размером с дом. С оглушительным грохотом камень упал на пару сотен локтей выше на лед. Осколки камней и куски льда выстрелили во все стороны. Блор невольно пригнулся и сел на корточки, закрывая лицо. Яки рванулись, дико воя, совсем уже не по-животному, а будто рыдающие дети, и рванули вниз.
С невероятным скрежетом валун покатился по ледяному желобу на невообразимой скорости. Блор молча ждал своего последнего мгновения и крайне удивился, когда вся несущаяся вниз куча камней, льда и земли промчалась мимо буквально на расстоянии руки. Правда, его пару раз приложило камнями, но синяки не в счет. И забившаяся в рот пыль и грязь – тоже. Подумаешь! Он еще жив!
Яков он нашел достаточно легко. Оба валялись внизу, снесенные лавиной. Вернее, от наиболее паршивого с трудом нашлось торчащее из щебенки копыто. Все остальное завалило огромным слоем льда и камней. Добираться до него требовалось огромное время. К счастью, вторая скотина пострадала меньше. Ее просто здорово достало чем-то тяжелым, так что сломанные ребра торчали наружу. Она глянула на него мутным взором и тоскливо замычала. Не захрюкала.
– Извини, – сказал Блор, неожиданно сорванным голосом. – Не могу помочь. Разве облегчить страдания.
Подождал и не услышал просьбы.
«Я совсем одурел? – подумал без особого удивления. – Нашел с кем беседовать. У кошки и то мозгов заметно больше». Извлек нож и принялся с натугой пилить глотку яку. Пусть получит легкую смерть. А ему все равно придется разделывать. Почти все припасы на первом были. Еда пропала. Муки нет, крупа отсутствует. Дрова, навьюченные в огромном количестве первоначально, почти и так закончились. Как ни экономь, а всю ночь поддерживать огонь не получится. Приходилось ограничиваться готовкой пищи да сухим пометом яков. Теперь оба источника тепла пропали.
Хорошо, одеяло, спальный мешок и палатка сохранились. От фем Кнаута кроме сапог и еще кое-какой мелочи он взял спальник. На гагачьем пуху – замечательно хранящая тепло вещь в форме человека и жутко дорогая. Зато не замерзнешь и на снегу. Естественно подложив предварительно под себя в виде подстилки. То же одеяло неплохо подойдет. Важно не на камни или землю. Чтобы воздушная прослойка присутствовала.
Хотя тяжелой ткани с собой не взять – сил не хватит. Надо ведь еще сокровища тащить. И еду. И оружие. Он тяжко вздохнул, подвинул ногой полураздавленное при падении ведро под струйку крови. Это тоже пища, и целебная. Сам видел внизу, как местные прокалывали вену якам и пили. Еще и деньги пастухам платили. Вроде как едят на пастбище целебные травы, и кто станет регулярно пить такую кровь – никогда не заболеет. Хуже все равно не будет. Не пропадать же добру.
А вот что делать с основным правилом – груз не должен превышать четверти собственного веса? Так говорили многие. Иначе выдохнешься быстро. Нет выбора. Мяса сколько возможно взять необходимо: голодным тем более долго не протянуть. Еще желательно без костей. Лишний вес. И наиболее важные, питательные куски. Печень съест прямо здесь всю, а со спины нарежет тонких кусков. На холоде они не испортятся. Ничего не поделаешь. Никто пока ему не собирался организовывать бесплатное кормление и носильщиков.
Работы предстоит…
Он опять вздохнул с тоской, осмотрев себя. Грязный, в подпалинах, когда-то красивый приобретенный хозяином для поездки новенький теплый полушубок. Ну, может, не очень красивый, зато удобный и практичный. Капюшон меховой на голову, поверх шапки с меховыми ушами. А вид – хуже некуда. Еще и кровью лесничего заляпан. Сколько ни тер, от следов не избавился.
Ладно, дойти бы, а там можно нормально отстирать. Или выкинуть. В родных местах такая вещь не особо нужна. Там особые холода через год бывают. Когда озеро покрылось льдом, не одни дети, а и взрослые сбежались смотреть. Лед, настоящий холодный лед! Сюда бы их. Навсегда бы излечились радоваться подобным вещам!
Идти было еще долго, и он замычал в такт шагам:
Пусть в роду воинов сын не родится,
Если он чести и мужества не имеет.
Если родится такой, пусть скорее умрет.
Боже, дай счастья тому, кто намерен сражаться…
Под привычные слова идти легче. Главное – правильный ритм.
Глава 4. Горцы
Абала зло осмотрела окружающие привычные и оттого еще более раздражающие скалы – и в очередной раз ударила каблуками по бокам кобылы. Смирная меланхолически прибавила скорость ровно на пять шагов и опять пошла неспешно.
Она вполне соответствовала кличке. Заставить кобылу скакать оказалось абсолютно невозможной задачей. И дело не в возрасте: характер у нее такой. Когда нечто вызывает любопытство, непременно полезет мордой в кусты выяснять подробности совершенно ее не касающегося обстоятельства. А вот для скачек с молодости непригодна. И выспрашивать не требуется. Если кровь не горит, то и правильные предки не помогут. Лошадь должна мечтать нестись с ветром.
Абала была убеждена, что ей старшая по конюшне специально подсунула самую завалящую. Из вредности. Или еще того хуже – Старшая Мама таким неприятным способом решила ее уберечь. Со Смирной свалиться при всем желании не удастся, и ничего не сломаешь.
К ней вообще относились отвратительно. И не надо пытаться заговаривать уши, утверждая всякие глупости о недостаточном возрасте. Почему ей до сих пор не позволяют нормально учиться владеть оружием? Хорошему бойцу важно каждый день не меньше трех часов тренироваться!
Знает она все отговорки наизусть уже давно. Других допускают с этого года. Ну и пусть она младше. Зато старше следующего поколения! Это же издевательство – размахивать клинком сидя на Смирной. Да еще и все обучение исчерпывается тремя ударами – направо, вниз направо и вниз налево – и четырьмя уколами – вполоборота направо, вполоборота налево, вниз направо и вниз налево.
«За восемь-десять шагов до противника, – скомандовала сама себе, – кисть правой руки с обнаженной саблей отводится к левому плечу, после чего быстрым движением руки с одновременным поворотом корпуса в сторону удара наносится удар на высоте плеча слева направо. Раз! – ничего сложного», – заключила мысленно, представив себе вываливающегося из седла противника.
Понятно, билась не со взрослым и умелым воином. Ну так она и не собирается мчаться в набег или на войну прямо сейчас. Не совсем дурная. Но ведь не учиться – потом поздно станет.
И не надо ей на манер Фулько усталым голосом, предназначенным для молокососов-мальчишек, излагать простые истины на тему: в конном бою в горах практически не дерутся. Чаще всего просто отсутствует возможность развернуться отряду для атаки. А и не нужно. Воины первой шеренги лавы – смертники при сшибке и погибают со страшными ранами.
Всегда начинать с метания стрел. На ближнем расстоянии – дротиков. В семье каждый на счету. Не полезут на штурм, если потери серьезные. Сама все знает. И что ее место всегда будет сзади – тоже. Но оказаться беспомощной, если на тебя выскочит враг?..
Настоящий удар наносится не так. Это для обычных всадников. Любой моментально подставит щит. Правильно бить снизу вверх. Абала много раз наблюдала. Стремена связаны ремнем под корпусом лошади, позволяя всаднику свешиваться вбок чуть ли не до земли. Любой тоже пеший поднимает для прикрытия от выпада оружие. Поэтому показываем начало удара сверху, потом резко свешиваемся с коня и сильным ударом клинка снизу буквально разваливаем противника надвое. У нее пока выходило плохо.
Абала нахмурилась и уставилась на кусок льда у склона в нескольких локтях. Пару секунд ничего не происходило, затем лед раскололся на несколько напоминающих формой наконечники стрел острых кусков. Они неуверенно взлетели, поболтались в воздухе и, повинуясь взмаху руки, метнулись вперед, с треском разлетевшись о противоположную стену ущелья. Смирная недовольно обернулась и с возмущением заржала.
– Да, я – маг, – без особой гордости заявила Абала, обращаясь к лошади. – И толку?.. Пока я вот так – враг меня на шашлык порежет. И еще вопрос – поможет ли, даже если успею. Пробить куртку не удастся. В лицо попасть надо. А он ждать станет? Ха. Ха.
Кобыла в очередной раз не стала отвечать. К подобным излияниям она была вполне привычна. Когда девочке становилось совсем грустно или требовалось излить обиду, она вечно жаловалось своей доброй четвероногой подружке.
Местные лошади не отличались высоким ростом, зато были неприхотливы в питании, много месяцев содержались на подножном корму и только при подготовке к состязаниям получали зерно. Обладали огромной выносливостью и хорошо ходили по каменистым кручам.
Один недостаток – нормальной речи они не воспринимали. Конечно, можно было при определенном терпении выучить их самым разным вещам, но поддерживать разговор – это не по адресу.
Лошадей горцы все равно любили. Не менее полезный товарищ, чем любое другое домашнее животное. Может, и более. На корове от опасности не умчишься, а яки – тупы, не хуже камней. Общаться с ними нормально получается лишь при помощи тяжелой палки.
Поэтому любой горец с самого мелкого возраста ухаживал за важнейшим в хозяйстве конем. Тщательно чистил скребницей, щеткой и купал по несколько раз в день. А входя в возраст, получал личного, а не старших родственников. И каким воспитаешь, такой и будет.
