скачать книгу бесплатно
Нужно ли уточнять, что я с радостью воспользовался его предложением?
Это был первый случай, когда жизнь показала мне: попытка (хотя бы попытка!) говорить на местном языке – ключ, открывающий многие двери, запертые для прочих или отпираемые за деньги. Забегая вперёд, отмечу: все мои последующие поездки только подтверждали это правило.
На следующий день я уже с утра вышел на улицу. Вообще, летом гулять по городу лучше именно в утренние и вечерние часы – когда нет жары.
Улица князя Милоша, с которой я начал исследовать город, вывела меня к зданию Генерального штаба. На человека нового и неподготовленного (каким я на тот момент и являлся) это здание производит достаточно сильное впечатление. Натовские бомбардировки 1999 года не смогли полностью его уничтожить, но изуродовали некогда красивое здание капитально. Когда видишь это впервые, возникает ощущение, словно проходишь мимо раненого человека – и ничем не можешь ему помочь.
Тут стоит напомнить, что Белград был одной из основных целей для вооружённых сил НАТО во время военного вмешательства альянса в косовский конфликт. В 1998 году косовские албанцы, стремившиеся сделать Косово независимой республикой, открыто повели боевые действия против сербского населения края. В марте 1999 года Североатлантический альянс начал военную операцию «Союзная сила», целью которой было фактическое отделение Косово от Сербии и демонстрация силы перед официальным Белградом. Бомбардировкам подверглось множество сербских городов, причём удары наносились как по военным, так и по сугубо гражданским объектам. На Белград пришлось 212 воздушных атак, в результате которых было разрушено (частично или полностью) множество зданий, в том числе – Генеральный штаб.
Здание Генерального штаба в Белграде
Гуляя по историческому центру города, я не мог не обратить внимание на то, что очень многие здания по своему архитектурному стилю напоминают наши старинные московские постройки. Объясняется это просто. Как известно, в годы гражданской войны в России значительное количество «белого» населения – дворянские семьи, интеллигенция, семьи потомственных военных и многие другие – эмигрировало в Европу. Немало их осело и в дружелюбной столице тогдашнего Королевства Югославии. Многие из них представляли собой культурную и интеллектуальную элиту общества. Неудивительно, что город воспользовался привнесённым культурным наследием – в частности, очень многие здания были построены по проектам русских архитекторов-иммигрантов.
Вообще, Белград очень тесно связан с Россией – и не только в архитектурном плане. Культурное влияние белоэмигрантов на город оказалось настолько существенно, что даже десятилетия социалистического строя, включавшие в себя и резкие охлаждения отношений между странами, не смогли на него повлиять. Белград – лидер среди всех городов экс-Югославии по количеству и регулярности авиарейсов как из Москвы, так и из других городов России. Русский язык тут перестаёт быть уделом только пожилых, учивших его ещё в школе – его популярность в молодёжной среде хоть и невелика, но стабильна. А ещё тут есть Русский дом – центр русского языка, науки и культуры. Он оборудован, в частности, кинозалом и богатейшей русской библиотекой. Тут регулярно проходят различные мероприятия, связанные с популяризацией русской культуры в Сербии – курсы русского языка, презентации, встречи, выставки и многое другое.
Белград
Многие здания в центре выглядят красиво и монументально.
Белград
Честно говоря, к моменту моей первой поездки в Белград я уже немало узнал о стране. Но всё то, что можно было вычитать в книгах или газетах, выслушать в видеороликах, является даже не тенью реального восприятия страны – скорее, тенью тени. Никогда не забуду чувства некоего сюрреализма, возникающего в первый день твоего приезда в страну, когда ты смотришь на гордо развевающийся на горячем летнем ветру сербский триколор.
…Утреннее тепло сменилось полноценной дневной жарой. Я продолжал изучать город, который понемногу становился всё более людным и суетливым. Интересно было исследовать не только крупные улицы и площади – маленькие улочки и переулки, причудливо сплетающие свою вязь возле зданий и парков, зачастую представляли не меньший интерес. Понемногу у меня начало складываться впечатление о белградском центре. С одной стороны – это царство пунктов обмена валюты. Их тут столько, что кажется, будто здесь живут одни лишь туристы-богатеи, которым нужно как можно больше мест, где они могли бы обменять свои пачки евро на местные скромные динары[4 - Сербский динар – национальная валюта Сербии]. Кстати, где-то мне довелось прочитать, что как минимум один обменник в Белграде меняет рубли – но даже если это и так, никому не советую на это рассчитывать. Рубль как валюту в Сербии никто по большому счёту не знает, а то, что там непопулярно – или не работает вообще, или работает, но не так и не тогда, когда это нужно вам.
Обменный пункт в Белграде
С другой стороны – это множество посольств. Только за первые пару часов неспешной прогулки мне на глаза попались посольства Швейцарии, Болгарии, Турции и Бразилии. Разумеется, позже я (уже целенаправленно) нашёл и посольство нашей страны.
Кроме того, белградский центр – ещё и огромное количество точек общественного питания, рассчитанных на самую разную толщину кошелька. Например, тут отличные пекарни. В них продаётся не только свежевыпеченный хлеб, но и знаменитый бурек – по сути, большой пирог с начинкой. Начинка может быть любой – мясо, рыба, яблоко… Когда я жил в «Славии», нередко покупал бурек с мясом в пекарне «Золотой колос» в паре минут ходьбы от гостиницы.
Пекарня в Белграде
Вообще всё, что касается сербской кухни, заслуживает не то что отдельной главы – отдельной книги. По сути, это целая культура, существенно отличающаяся от того, к чему привыкли мы в России. Один из её отличительных признаков – это, скажем так, национальный фаст-фуд. У нас при слове «фаст-фуд» в голове всплывает Макдональдс, или KFC, или что-то ещё, столь же бесконечно далёкое от нашей родной еды. Разумеется, всё это есть и в Сербии, но, помимо «зарубежного», там популярен и «свой», национальный фаст-фуд. Например, плескавица – национальное блюдо, представляющее собой плоскую котлету. Её подают в ресторанах и кафе – но также плескавицу можно взять в любом уличном ларьке «на вынос». В первом случае это просто котлета, во втором – её обычно заворачивают в некое подобие лаваша и добавляют какой-нибудь соус или сметану. Часто «уличная» плескавица бывает «мала» и «велика» – то есть маленькая и большая, соответственно отличаются они и ценой. А вот вкус у них одинаково отменный!
Второй отличительный признак сербской (и не только) кухни – это порции. Они воистину гигантские! Например, в том же отеле «Славия» стандартный обед – огромная тарелка супа, не менее огромная тарелка с гарниром и мясом, а также пиала с салатом. Такие же огромные порции подают в любом кафе или ресторане, и к этому надо привыкать. Мне удалось – я просто не ужинал…
Наконец, третий признак – умение из простых продуктов готовить вкуснейшие блюда. По сути, во всех странах бывшей Югославии еда – «крестьянская», простая и сытная, при этом всегда необычайно вкусная. Тут играет роль дань традициям и истории: на протяжении веков местные народы занимались в первую очередь скотоводством. Мясо, молоко, сыр – вот то, чем исстари жил балканский крестьянин. А с учётом того, что в этих плодородных краях растёт огромное количество фруктов – земледелие ушло на второй план. Именно поэтому тут не в чести такие «земляные» продукты, как, например, картофель.
Что же касается напитков – в Сербии, как и везде на Балканах, настоящий культ кофе. Считается, что моду на ароматный напиток принесли сюда турки-османы. Традиция укоренилась и расширилась, причём, несмотря на появление огромного количества «современных» типов кофе – вроде эспрессо, американо, латте и так далее – обыкновенный домашний кофе и не думает терять в популярности и народной любви. «Домаhа кафа», как его тут называют (в сербском языке слово «кофе» – женского рода), подаётся в любой кофейне. Что любопытно, однажды в Белграде мне подали кофе с сервировкой по-восточному, более типичной для Боснии – на подносе с рахат-лукумом.
Домашний кофе в Белграде
В то же время столь популярный в России чай здесь абсолютно не ценится как напиток – почти исключительно как лекарство. Обнаружить чай в крупном кафе или ресторане ещё можно, а вот в небольшой точке общественного питания или кофейне – задача практически невыполнимая.
…Продолжая исследовать город, обнаружил ещё один признак того, что нахожусь в культурном центре – вывеску драматического театра. К сожалению, побывать в нём мне не довелось, но вдруг всё еще впереди?
Югославский драматический театр был основан в 1947 году – как часть большого национального проекта по созданию культурного облика новой, социалистической Югославии. В его стенах выступали крупнейшие артисты страны из Загреба, Сараева, Сплита, Любляны и других городов югославской Федерации.
На том месте, где сейчас находится театр, ранее располагалась школа конного спорта. Поскольку страна, только-только вышедшая из войны с огромными людскими и экономическими потерями, не могла себе позволить стройку «с нуля», решено было использовать уже имевшуюся инфраструктуру конно-спортивной школы. Так, здание конюшни было перестроено в сцену. В свою очередь, бывший Манеж, на котором проходили выезды Королевского кавалерийского эскадрона, был перестроен в главный корпус театра.
Первое представление состоялось 3 апреля 1948 года. Изначально предпочтение отдавалось классике – например, ставились произведения Шекспира, Мольера, а также Чехова и Островского.
17 октября 1997 года здание театра было уничтожено пожаром, возникшим в результате технической неисправности. Двери нового здания впервые открылись для посетителей только 23 мая 2003 года.
Драматический театр в Белграде
Книги в Белграде – ещё одна признанная ценность. В центре можно встретить, например, целые читательские клубы (правда, насколько активно они функционируют, я проверить не смог). Книжных магазинов в Белграде, конечно, не так много, как «менячниц» (обменников), но тоже более чем достаточно.
Книжный магазин в Белграде
Неискушённый читатель наверняка задаст вопрос: почему на одних вывесках слова написаны кириллицей, а на других – латиницей? Ответ насколько прост, настолько же и сложен: исторически сложилось так, что в Сербии на равных правах сосуществуют оба письма – и кириллица, и латиница. И хотя, согласно действующей Конституции страны (а точнее, статьи 10 «Язык и письмо» части первой), официально используется кириллица, в реальной жизни латиница с каждым годом употребляется всё чаще и шире. Поэтому и выходит так, что любой текст (за исключением, пожалуй, официальной переписки в государственных органах) можно писать или печатать как кириллицей, так и латиницей – кому как удобнее.
…Пожалуй, самым туристическим и одновременно «домашним» местом в городе является улица князя Михаила. Можно сказать, что это местный аналог московского Арбата. Там можно найти любой сувенир, да и вообще всё что угодно, включая книги. Отличие в том, что книги продаются не только в магазинах, но и на сезонных уличных развалах. Многие просто пытаются продать свои старые книги югославского периода, причём немало и зарубежной (в том числе русской) литературы, переизданной на сербском языке. Мне запомнилось такое соседство: на одном из развалов я увидел «Преступление и наказание» Достоевского, а рядом лежал старый и потрёпанный сборник «Македонские народные сказки».
Улица князя Михаила в Белграде
Далее мой маршрут пролегал в обратную сторону, к храму святого Саввы. Это один из крупнейших православных храмов мира, религиозный центр города. Он настолько выше статусом всех прочих храмов Белграда (и всей страны), что местные жители в разговоре друг с другом называют его просто «храм», не уточняя названия. Он величественен и монументален, но поскольку он ещё и огромен, его не миновал недостаток большинства огромных зданий – он воспринимается несколько холодно, отчуждённо. Композиция дополняется ещё одной маленькой церковью, расположенной неподалёку Национальной библиотекой Сербии и памятником национальному герою Карагеоргию[5 - Георгий Петрович, или Карагеоргий (серб. Ђорhе Петровиh, Караhорhе) – руководитель Первого сербского восстания против Османской империи, основатель династии Карагеоргиевичей].
Вид на храм св. Саввы и памятник Карагеоргию
На обратном пути я едва ли не случайно натолкнулся взглядом на памятник известному югославскому писателю Иво Андричу. Честно говоря, он вызвал у меня двоякие чувства. С одной стороны, сам памятник выглядит ухоженным и аккуратным; с другой – титан мировой литературы (а обладание Нобелевской премией, на мой взгляд, относит писателя к таковым по умолчанию) явно заслуживал как более величественного памятника, так и более открытого и посещаемого места его нахождения. Создавался сильный контраст между массивным и расположенным на вершине открытого холма памятником Карагеоргию и совсем невеликим и расположенным где-то в закоулке мемориалом автору таких шедевров, как «Мост на Дрине», «Травницкая хроника», «Барышня» и других.
Памятник Иво Андричу в Белграде
Через несколько дней изучения сербской столицы я понял, что Белград в центральных районах – этакий город-хамелеон: если бродить по маленьким улочкам и переулкам, кажется, словно и город-то маленький и компактный. Но стоит выйти на крупную городскую магистраль, особенно в час пик буднего дня – и возникает чувство, что находишься в настоящем мегаполисе.
Центр Белграда
Кстати, об улочках и переулках. Они настолько разнообразны и непредсказуемы, что могут служить темой для отдельного разговора. Это не просто лицо столичного центра – это бесконечное множество разных лиц. От некоторых веет заброшенностью и беднотой, другие полны жизни и романтики, третьи же вовсе стараются не бросаться в глаза и кажутся серенькими и неважными. Но даже в них обязательно можно найти нечто такое, что способно зацепить не только глаз, но и душу.
Романтика – как и красота – множества мелких улочек в немалой степени основана на том, что они лежат на склонах холмов. По сути, весь Белград лежит на холмах – но если крупные транспортные артерии сглаживают это, мелкие улочки, напротив, подчёркивают. Классический пример – улица Добриньска. Честно говоря, я с трудом представлял себе, как в таких вот местах можно припарковать машину.
Улица Добриньска в Белграде
Говоря о моих первых впечатлениях, нужно упомянуть и о самой важной черте облика города – о живущих в нём людях. Забегая вперёд, отмечу, что годы спустя я осознаю: белградский ритм жизни – самый быстрый в Сербии. Это логично: столица везде столица. Но тогда мне, прибывшему из крупнейшей городской агломерации Европы, дыхание местной жизни показалось размеренным, если не сказать – медленным. Казалось, будто здесь некому и некуда торопиться, а каждый миг своей жизни белградцы стремятся прожить, максимально им наслаждаясь.
Как ни странно, самой трудно приемлемой для меня частью местного менталитета стала жестикуляция. Нет, умом-то понятно, что сербы, как южный народ, используют язык жестов гораздо чаще, чем мы. Но принять это и привыкнуть к такой манере общения оказалось непросто. Когда я (особенно в первые пару-тройку дней в Белграде) спрашивал о чём-то местных, их объяснения были настолько эмоциональны, что казалось – они обращаются к глухонемому или на редкость твердолобому человеку. И ладно бы я – можно было бы всё списать на мой ещё «сырой» язык – но столь же экспрессивно люди общаются тут и друг с другом. Любая, даже самая незначительная, фраза тут сопровождается целым рядом жестов. Представить себе типично российскую картину – когда кто-то разговаривает с собеседником с каменным выражением лица и не меняя позы – здесь, в Белграде, было решительно невозможно.
Одна из наиболее любопытных тем – отношение к России и русским. Сербы любят русских, это выражается во многом. Огромной популярностью пользуется у них и Владимир Путин. Но, на мой взгляд, истоки любви к русскому народу в целом и к его политическому лидеру – разные. Русский народ любят за то, что помогал в войнах, за то, что он тоже православный и тоже использует кириллицу, и так далее. Путина же, как мне кажется, обожают потому, что он олицетворяет собой то, чего не хватает современной Сербии – сильную государственную власть.
…За два дня до моего отъезда мне, наконец, удалось встретиться с Неманей – знакомым сербом, который помогал мне изучать язык по интернету. С ним мы решили прежде всего отправиться на Калемегдан – место, которое, на мой взгляд, более любого другого в Белграде дышит историей. Вообще, Калемегдан – это парк, а крепость рядом с ним носит название Белградской крепости, но я как-то привык под словом Калемегдан понимать весь ансамбль – и парк, и крепость.
Калемегдан
Первое поселение тут было основано ещё в эпоху неолита. Но, скажем так, «видимая» нам история этого места началась много позже – в III веке до нашей эры, когда сюда хлынули отряды кельтов-скордисков. Встретив здесь группы иллирийских и фракийских племён, скордиски переняли часть их культуры. Согласно достаточно распространённой гипотезе, само античное название этого места – Сингидунум – родилось именно тогда, ещё до прихода римлян, и состояло из двух слов: «Синги» – названия какого-то дакийского или фракийского племени, и кельтского слова «дунум» – что значит «город». Если эта гипотеза верна, то Сингидунум можно перевести как «город племени Синги».
Пришедшие позже римляне не стали, вероятно, ломать голову над тем, как же назвать это место, и стали использовать уже прижившееся фракийско-кельтское «Сингидунум». В начале I века уже нашей эры – а точнее, между 6 и 11 годами – римляне устроили тут военный лагерь для защиты от набегов варварских племён со стороны впадения Савы в Дунай. Лагерь, или каструм, представлял собой прямоугольник: отдельные камни из его стен всё ещё сохранились в стенах современной Белградской крепости.
В 395 году город переходит к Византии и получает имя Сингидон. На протяжении ближайших столетий он становится жертвой Великого переселения народов. Гунны, остготы, гепиды, сарматы, франки и многие другие племена и народы поливали кровью камни крепости над местом слияния Савы и Дуная. В начале VII века в эти края пришли сербы – и начали активно их заселять. Останки ранневизантийской крепости на гребне холма, несомненно, привлекли их внимание: ведь крепость давала бы им защиту от внешних вторжений. А белизна камней, из которых она была тогда сложена, определила и новое, славянское название города: Белый город, или Белград.
В Средние века крепость оставалась сербской вплоть до экспансии на Балканы турок-османов. Турки прозвали крепость Фичир-Байир, что означает «холм раздумий». Пять долгих столетий турки управляли и крепостью, и городом, и всей страной – но на рубеже XIX – ХХ веков их время на Балканах подошло к концу.
Находясь на территории Белградской крепости, невозможно не посетить военный музей. Он был основан Указом князя Милана Обреновича 22 августа 1878 года – вскоре после того, как Сербия на заседании Берлинского конгресса официально получила независимость. Тут собрано множество интересных предметов, так или иначе связанных с военным делом. Прежде всего, конечно, это оружие. Прямо на улице, под стенами, выставлена коллекция танков и прочих артиллерийских орудий.
Военный музей на Калемегдане
Помимо коллекции относительно современного артиллерийского и танкового оружия, есть на стенах крепости и пушки старого образца – ещё времен войн с турками и австрийцами.
Старые пушки на Калемегдане
Белградская крепость
Белградская крепость
Посетили мы и памятник Победителю (сами сербы называют его просто Победник). Это одна из центральных композиций Белградской крепости. Обнажённый воин с ястребом и мечом в руках смотрит в сторону современной Австрии (некогда Австро-Венгрия была одним из главных внешних врагов Сербии).
Пользуясь случаем, я решил с помощью Немани выполнить «заказ» моего друга Михаила – большого любителя Сербии и тонкого ценителя всего, что связано с этой страной. Перед моим отъездом он попросил меня привезти ему по возможности фрулу и шайкачу. Фрула, или флуер – музыкальный инструмент, очень похожий на нашу флейту и внешне, и звучанием. В Сербии и соседних странах это народный инструмент, а игра на фруле – многовековая традиция.
Шайкача же – не что иное, как национальный головной убор. Материалом для него обычно служит валяная шерсть или войлок. Изначально шайкачи носили только военные, но затем она стала популярна и в народе. Особую известность шайкача приобрела благодаря тому, что в годы Первой мировой войны, когда молодая и неокрепшая Сербия сражалась за само своё существование, этот головной убор был частью военной формы сербской армии. В некоторых районах центральной Сербии жители и поныне носят шайкачу.
Найти фрулу нам так и не удалось. С шайкачей повезло больше: целый ряд их был выставлен на Калемегдане, посреди настоящего палаточного городка, торгующего сувенирами. Чего тут только не было! Флаги, шарфы, брелоки, вездесущие магниты с различными видами Белграда или его отдельных зданий; посуда самых разнообразных форм и назначения, открытки, календари и многое-многое другое.
Разумеется, не могли мы с Неманей пройти мимо другого культового белградского района – площади Республики с возвышающимся над ней памятником князю Михаилу Обреновичу. Это, пожалуй, одно из самых людных мест в историческом Белграде. Поскольку князь гордо восседает на коне, то местные жители и прозвали это местечко кратко и ёмко – «код кона», то бишь «у коня». Вечерами «у коня» собираются многочисленные влюблённые парочки, не замирает тут жизнь и по ночам, ну, а в светлое время суток вся площадь Республики кипит деловой людской суетой.
…Если пересечь площадь Республики и пройти дальше по неширокой улочке, вскоре по левой её стороне вырастет приземистая каменная махина здания Белградского университета. Неманя вывел меня на небольшую площадку перед корпусом и пояснил:
– Здесь студенты обычно начинают демонстрации, акции протеста и тому подобное.
– В смысле «обычно»? – удивился я. – Они что, каждый год устраивают акции протеста?
– Ну не каждый, конечно, но довольно часто. Знаешь, эти движения против всего: правительства, стоимости обучения и тому подобное.
– А что же власти?
– А что власти? Им это безразлично…
Разумеется, наше совместное путешествие не ограничилось только Калемегданом и университетом. Неманя старался показать мне город как можно шире, и это ему безусловно удалось: даже те места, где я уже успел побывать самостоятельно, после его рассказов начинали играть новыми красками. Например, показывая мне так называемую «Белградку» – величественный деловой небоскрёб на стыке улиц короля Милана и Масариковой – он рассказал, что её высота в 101 метр долгое время делала башню самым высоким зданием Белграда. Узнал я также, что, хотя формально её строительство длилось 5 лет – с 1969 по 1974 годы – большая часть работ была выполнена за двухлетний срок – с 1970 по 1972. Но самым любопытным фактом, на мой взгляд, был тот, что компания-генподрядчик называлась… «7 июля». Помогали же компании с «календарным» названием ещё аж 47 различных предприятий – как местных, так и зарубежных. Ну и конечно, будь я дипломированным архитектором, я бы наверняка оценил по достоинству ещё одну деталь – при постройке «Белградки» впервые в югославской практике были применены более двух десятков новейших технических решений…
Мы шли дальше, продолжая говорить обо всём на свете. Говорили по-сербски (хотя мой собеседник хорошо владел русским), и честно скажу – это было тяжело. Причём не говорить самому – как раз это у меня в целом получалось, хоть наверняка и с кучей ошибок – а воспринимать собеседника на слух. Как-никак, это было моё первое «боевое крещение». Разумеется, все предыдущие дни я общался исключительно по-сербски, но одно дело – произнести пару фраз в магазине или на улице, и совсем другое – долгая обстоятельная беседа на самые различные темы. В тот день я остро ощутил, насколько же велико различие между прослушиванием песни или просмотром фильма, и восприятием живой речи. Песню или фильм можно остановить на непонятном эпизоде, прослушать заново сколько угодно раз, посмотреть перевод незнакомого слова… Живую речь ты никак не можешь контролировать, и чтобы не просто слушать, а ещё и отвечать собеседнику, ты должен воспринимать её максимально быстро.
Кстати, многие наши соотечественники, отправляясь в Сербию или Черногорию, полагают, что сербский язык почти не отличается от русского и что они поймут местных жителей без проблем. Но это далеко не так. Да, оба языка – славянские и имеют много общего. Можно понять отдельные сербские слова – «слушати», «брат», «птица» и другие. Но есть и совершенно непонятные нам слова: «сада» («сейчас»), «овде» («здесь»), «питам» («спрашиваю»); а также знакомые нам слова с совершенно иным значением: «живот» («жизнь»), «брод» («корабль»), «молим» («пожалуйста») … Русские окончания множественного числа «им» и «ем» в сербском обозначают единственное число, поэтому «я вас хвалю» по-сербски будет «я вас хвалим», а «я иду» будет «я идем», что довольно необычно и забавно.
Но и это ещё не всё! Многие из тех слов, которые одинаковы и по написанию, и по смыслу, совершенно иначе произносятся и поэтому тоже непонятны. Простой пример: обезличенное обозначение объекта или субъекта женского рода – «она». Что в русском, что в сербском. Казалось бы, ну как тут можно что-то не понять? Вот только когда это слово говорят по-русски, наше ухо слышит «анА» – с ударением на последнем слоге. В нашем мозгу знакомое сочетание звуков быстро складывается в образ. Но когда то же самое слово скажет на родном языке серб – наше ухо услышит не родное «анА», а совершенно чуждое и потому непонятное «Она» – с чётким ударным звуком «о» в первом слоге.
Напоследок мы прогулялись перед зданием Скупщины – местного парламента. Здание совершенно в духе исторического центра города, правда, не слишком бросающееся в глаза. Скупщина как орган власти тут представлена однопалатным парламентом, а депутатский мандат действует четыре года. Чтобы понять, насколько важна Скупщина в жизни города (да и всей страны), нужно отметить ещё одно существенное отличие сербского менталитета от русского – тотальный интерес к политике. О ней (как, кстати, и о спорте) тут говорят всегда и везде – утром за чашечкой кофе, днём на работе, вечером в кафе или дома… Основной лейтмотив, конечно – осуждение власти и всех, кто с ней так или иначе связан. Вот только, как я уже говорил, эмоциональность и экспрессия тут несравнимо ярче – как следствие, и тональность осуждения власти зачастую в разы резче, чем в России. Политиков, министров, депутатов публично оскорбляют на улицах, в кафанах, на страницах СМИ – и это считается в целом нормой. Справедливости ради отмечу, что оскорбляют не просто так, а за что-то конкретное – то есть повод обычно имеется.
…Неотвратимо и незаметно моё путешествие подошло к концу. В последний день своего первого пребывания в Белграде я задумался – какие общие впечатления остались у меня от города?
Пожалуй, самое главное – город излучает тепло: гуляя по нему, ты не чувствуешь отчуждения, холодности, затерянности. Белград легко принимает новичка в свои объятия и легко раскрывается перед ним – стоит только осмотреться. Сербы не любят спешить, здесь в цене – наслаждение отдыхом, ничегонеделанием. Если получится это понять и принять, самому погрузиться в такое состояние – вы и город в самом деле станете друг для друга по-настоящему своими.
А где возникает такое отношение – там же возникает и желание обязательно вернуться…
Часть 2. Другая столица и Город света
«Равнину белую,
Воеводину целую,
Я полюбил…»
(Из народной песни сербов Воеводины)
…Прошёл год с тех пор, как я впервые побывал в Сербии. Вторую свою поездку я планировал совершить в компании своей девушки – но ей в итоге вырваться с работы не удалось. Так что ехать мне пришлось одному. И вот я снова выхожу из международного терминала «Николы Теслы». Белград встречает меня так же, как и год назад – жгучим южным солнышком, сухим ветром, газонами с выжженной зноем травой и могучими тополями, дарующими путнику драгоценную тень.
Город – по крайней мере, центр – за год ничуть не изменился. По-прежнему шумит голосами улица короля Милана, ждут клиентов разговорчивые продавцы сувениров на кнез-Михайловой, фотографируется группами молодёжь перед храмом св. Саввы…
Надо сказать, что после первой поездки сюда я, уже вернувшись домой, познакомился в интернете с человеком, с которым впоследствии крепко сдружился – белградцем по имени Срджан. Он-то и предложил мне обстоятельно показать Белград, когда я окажусь там в следующий раз. И, забегая вперёд, замечу, что он и в самом деле показал мне город – так, как, наверное, не смог бы показать никто другой.
Естественно, что сначала мы прогулялись по тем местам, которые я уже знал по прошлому разу. Но при этом о каждом доме, о каждой улице он мог рассказать так, что они представали передо мной в совершенно новом свете. Талант экскурсовода (как и многие другие таланты) у Срджана оказался блестящий. Немного огорчало только одно – великолепный русский язык моего попутчика не давал мне столько возможностей попрактиковаться в сербском, сколько мне бы хотелось…
Срджан показал мне в полной мере другой Белград – другой со всех точек зрения. Чего стоит хотя бы наша прогулка на Калемегдан на закате! Вечерний Кале – совершенно иной, это бросается в глаза, хотя и непросто описать словами. На смену дневной раскалённой выбеленности каменных стен приходит мягкая розовая бархатность, нежным покрывалом окутывающая крепость.
Указав на одну из башен, сиротливо стоявшую на склоне холма, Срджан пояснил, что называется она «башня Небойша» и рассказал мне связанную с ней легенду. Будто бы в Средние века, во времена османской экспансии, эта башня находилась внутри Белградской крепости. Когда турки захватили Белград, именно крепость оставалась последним оплотом обороны горожан. А когда и она пала под натиском османов, на следующее утро жители с изумлением увидели, что башня переместилась из пределов крепости ближе к берегу Дуная – там, где она находится и сейчас. Турки так и не захватили её, и, по преданию, это таинственное явление означало, что Сербия никогда не подчинится туркам навечно и что грядёт день освобождения страны от османского ига.
Белградская крепость на закате
Несмотря на то, что это всего лишь легенда, она произвела на меня впечатление. Одно дело – рассказывать такие истории дома, и совсем другое – прямо напротив прекрасно сохранившихся крепостных стен, утопающих в розово-золотых лучах заката. Так и видится, что крепость готовится к обороне: на стенах беготня, звон оружия, защитники занимают свои места. А у ворот отряд готовится к вылазке: те, кто из знатных родов, сверкают латами, ждут своего часа их острые мечи; воины из простого люда – без брони или кольчуги, да и всё оружие зачастую – простой нож. Лишь у некоторых счастливцев спрятан короткий, но грозный боевой клинок-ханджар[6 - Ханджар – клинок с искривлённым лезвием восточного типа; может быть разной длины и боевого назначения – от короткого ножа ближнего боя до кривой сабли]. Что жизнь, когда там, на мегдане[7 - Мегдан (турцизм, устар.) – в широком смысле: поле, пространство; в более узком смысле – поле битвы, место сражения], можно заслужить бессмертие?! И может быть, если падёт воин в бою, будут потом спустя столетия певцы-гусляры славить его песней – как Лазаря и Милоша[8 - Князь Лазарь Хребелянович – сербский князь, в битве на Косовом поле – общий военачальник сербской армии. Погиб в бою, причислен к лику святых; Милош Обилич – сербский аристократ и воин, в битве на Косовом поле, по преданию, обманом пробрался в турецкий лагерь и убил султана Мурата. Погиб в бою, причислен к лику святых]…
…Мы со Срджаном продолжали любоваться вечерним Белградом. Закаты над тем местом, где Сава впадает в Дунай – это вообще нечто особенное. Наслаждаться этим зрелищем можно, кажется, бесконечно.
Закат над местом впадения Савы в Дунай
С наступлением ночи жизнь в сербской столице не только не замирает, но, кажется, закипает ещё более бурно, нежели в светлое время суток. Где-то мне довелось прочитать суждение о том, что Белград – город с наиболее активной во всей Европе ночной жизнью. Так как я сам не любитель ночного бодрствования, мне сложно проверить это высказывание. Но одна моя прогулка по ночному городу скорее подтвердила это утверждение. Очень много молодёжи (и не только), иллюминация на каждом здании, особенно ярко светятся офисные центры вроде «Белградки» – одного из высочайших небоскрёбов города, а также отели и гостиницы – например, фешенебельная «Москва».
Отель «Москва» ночью
В один прекрасный день, когда у Срджана оказалось много свободного времени, мы с ним отправились в большую прогулку по городу. Поскольку мы изначально планировали выбраться подальше от центра, я решил купить автобусный билет. Строго говоря, это проездной, рассчитанный на определённое число поездок. Срджан посоветовал мне приобрести карточку на пять поездок – одной или двух может и не хватить, а больше просто не нужно. Такие проездные продаются в любом уличном киоске – там же, кстати, можно приобрести и местную сим-карту (помню, я выбрал удобный для нас обоих местный МТС).
А дальше я начал постигать особенности местной экономии. Особенности местной пешеходной культуры (на красный свет переходить вроде бы нельзя, но если хочется – то можно) я освоил ещё в первый свой визит. А вот ездить на автобусах мне тут пока не доводилось. Поэтому я удивился, когда к остановке подошёл нужный автобус, но Срджан посоветовал его пропустить.
– Видишь, там кондуктор в салоне? Нам точно придётся платить.
– В смысле? А есть автобусы без кондуктора?
– Конечно, сколько хочешь. Просто надо его дождаться. Они часто ходят.
И в самом деле, через несколько минут прибыл ещё один подходящий автобус – на сей раз без кондуктора. Стоит ли удивляться, что к концу дня мы совершили четыре автобусных пробега – и потратили всего одну поездку?
