скачать книгу бесплатно
Тетя Таня взвилась, утверждая, что ее Лорка – не «из таких». Оле стоило больших усилий успокоить разошедшихся женщин.
– Я попаду в Испанию так же, как туда попала и Лорка, – сказала она. – Через агентство «Лунный свет».
Нина Сергеевна ахнула, задела рукой салатницу, и та полетела на ковер. Последующие десять минут все были заняты тем, чтобы смыть со старенького ковра – семейной реликвии, купленной неведомо сколько десятилетий назад покойной Олиной бабушкой, мамой Нины Сергеевны, в Ленинграде и с огромным трудом привезенной ею на собственном горбу в Нерьяновск, свекольно-майонезные разводы «селедки под шубой». О взаимных претензиях за хлопотами забыли, и Оля смогла внятно изложить свой план.
– Мы не можем сидеть сложа руки и просто ждать, пока Лорка объявится, – сказала она. – Единственная на данный момент возможность отправиться в Испанию – обратиться мне в агентство и устроиться на работу.
– Но, дочка, это же чрезвычайно опасно! – заявила Нина Сергеевна. – И вообще, не забывай, ты только что защитила диссертацию, профессор Милославский предложил тебе остаться на кафедре! Как же твоя карьера?
Оля знала, о чем мечтает мама: ее дочь через несколько лет станет доцентом, потом засядет за написание докторской диссертации, а затем будет профессором в университете.
– Мама, карьера может и подождать немного. Я ведь не намерена долго оставаться в Испании, – ответила Оля. – Только Лорку найду – и вместе с ней обратно! Мстиславу Романовичу скажу, что мне требуется основательно отдохнуть после защиты, здоровье пошатнувшееся в санатории поправить. Больше пары недель мне и не понадобится!
Нина Сергеевна с сомнением покачала головой, Татьяна Абдурахмановна, прижав к груди Олю, расплакалась:
– Оленька, ты – мой ангел-хранитель! Найди там в Испании эту поганку, головомойку ей устрой, но только привези ее живой и здоровой обратно в Нерьяновск. А то ее жених Димка меня уже замучил, в день по три раза звонит, спрашивает, когда Лорка вернется. Она ведь ему обещала, что заработает денег на свадьбу и вернется...
Поджав губы, Нина Сергеевна сказала:
– Таня, я не совсем понимаю, почему моя Оля должна решать проблемы твоей безответственной Лорочки? Помимо того, что Оля ставит на карту свое будущее в университете – и это сразу после защиты диссертации! – так нам придется основательно потратиться, чтобы оплатить поездку в Испанию. Извини, но я – участковый врач-терапевт, а не директор банка. Слава богу, что я подрабатываю распространением биодобавок, это хоть как-то позволяет нам сводить концы с концами!
Оля обняла маму и, поцеловав в щеку, прошептала:
– Мамочка, ты же знаешь в глубине души, что я права и что другого пути у нас нет! Прошу тебя...
Нина Сергеевна нехотя ответила:
– Так и быть, но ты должна думать и о себе, а не только о Лорочке. Три недели – это самый большой срок, на который я согласна отпустить тебя. И запомни – поедешь не раньше, чем отправишь в Москву все документы на утверждение степени.
– Но, мама, придется ждать до середины января... – попыталась возразить Оля, однако тут Нина Сергеевна была неумолима.
Под воздействием принятого решения настроение за новогодним столом разительно переменилось. Татьяна Абдурахмановна ожила и с аппетитом набросилась на голубцы, Нина Сергеевна, смирившись с решением дочери, погрустнела, а сама Оля задалась вопросом: как она убедит шустрого Сашу из агентства рассмотреть ее кандидатуру?
Оля знала, что в отличие от сестры не является счастливой обладательницей броской красоты, хотя и дурнушкой ее считать никак нельзя. Просто они с Лоркой совершенно разные. Олины наряды Лариса именовала «наследием тотального прошлого» (Лорка имела в виду – тоталитарного), а Ольга находила, что нельзя зимой и летом ходить исключительно в мини-юбках и обтягивающих майках с центнером белил и румян на лице.
Последняя посылка с документами в Москву ушла пятнадцатого января, и Оля, получив согласие профессора Милославского, взяла отпуск за собственный счет до конца февраля. К тому времени она уже разработала план, который должен был помочь ей попасть в Испанию, и немедленно взялась за его претворение в жизнь.
Вечером того же пятнадцатого числа она отправилась в гости к Алине, своей однокласснице, которая работала визажистом в салоне красоты «Клеопатра». В школьные времена Алина, не блиставшая знаниями, постоянно списывала у своей соседки по парте, у Оли, алгебру, химию и французский. Ольга не вредничала, и Алина, вставив несколько ошибок, чтобы учителя не задались вопросом, отчего вечная троечница вдруг резко поумнела, без особых проблем окончила одиннадцать классов, а на выпускном вечере искренне поблагодарила подругу. Алина, у которой проявился небывалый талант визажиста, начав работать в престижной «Клеопатре», салоне для весьма состоятельных жительниц Нерьяновска – супруг нуворишей, «отцов города» и представителей бомонда, постоянно зазывала к себе Олю и Нину Сергеевну, обещая безвозмездно радикально изменить их имидж. Оля приглашением никогда не пользовалась, но, решив отправиться в Испанию, поняла, что без профессиональной помощи Алины не обойтись.
14
Алина была чрезвычайно рада визиту подруги.
Оля впервые оказалась в «Клеопатре» – еще бы, ведь косметическая маска из целебной глины с Мертвого моря, восточный массаж или просто педикюр здесь обошлись бы в месячную зарплату Нины Сергеевны. В вестибюле Ольгу встретила приветливая администраторша в бело-розовом костюме с бантом на шее. Она с подозрением осмотрела новую клиентку, одежда которой не соответствовала одеяниям обычных посетительниц салона. Оля смутилась, а дама, мило улыбнувшись, произнесла:
– Добрый вечер! Мы рады приветствовать вас в салоне красоты «Клеопатра». Чем мы можем помочь вам? Вы по записи?
Оля переминалась с ноги на ногу, понимая, что и ее старая шубка из горного козлика, и связанная покойной бабулей шапочка, и скрипучие сапожки, купленные на «толкучке», диссонируют с шикарным интерьером «храма красоты». Стены здесь были выкрашены в нежные пастельные тона – персиковый, перламутровый, нежно-голубой и салатно-зеленый, с потолка свисали затейливые рогатые люстры, распространявшие рассеянный свет, скрадывавший морщины, пол выложен разноцветными мраморными плитами, в глубоких креслах восседали холеные дамы средних лет, пролистывавшие со скучающими минами глянцевые журналы.
– Я к Алине Малышевой... – пролепетала Оля.
Администраторша, раскрыв золоченую папку, сверилась со списком и произнесла:
– Увы, вынуждена вас огорчить, милочка, у Алины нет ни секунды свободного времени! На семнадцать часов к ней записана супруга нашего мэра...
Оля была готова расплакаться на глазах у богатых клиенток, которые с удивлением, а то и брезгливостью рассматривали случайную посетительницу. Приветливая улыбка исчезла с лица дамы, и она сказала:
– Милочка, похвально, что вы решили озаботиться собственной внешностью, однако для таких, как вы, существуют обыкновенные парикмахерские. Так что прошу...
Она указала на прозрачные двери, и Оля побрела к выходу. Но внезапно услышала знакомый голос:
– Олечка, привет! Ты куда?
Обернувшись, она увидела Алину – в нелепом розовом халатике, с сиреневым шарфиком на шее. Администраторша поджала губы. Алина пояснила:
– Клара Михайловна, это моя... двоюродная сестра. Я вам говорила о ней. Мне же требуются добровольцы для экспериментов. Вот она и согласилась...
Кира Михайловна, уставившись на грязные лужицы, натекшие с сапожек Оли на сияющий, как зеркало, мраморный пол, процедила:
– Ну хорошо, только пусть она подождет на улице и не распугивает наших клиенток.
Алина подбежала к Оле, взяла ее под руку и, дождавшись, пока администраторша скроется за колыхающимися занавесками, вполголоса сказала:
– Клара раньше работала кассиршей в универсаме, а теперь заделалась мадам распорядительницей-администраторшей. Ты внимания на нее не обращай...
– Я, пожалуй, и правда подожду на улице, – уныло проговорила Оля, но Алина заявила:
– Еще чего! Посиди пока в служебном помещении, чайку попей. У меня сегодня последняя клиентка – мадам градоначальница. Стерва еще та! Когда она уйдет, я тобой и займусь.
Входные двери на фотоэлементах распахнулись, в салон вошла горделивая особа лет сорока с небольшим. Длинное черное дизайнерское пальто с горностаевой отделкой было расстегнуто, демонстрируя идеальную девичью фигуру. Только лицо – надменное и злое – выдавало истинный возраст посетительницы. Оля не раз видела эту особу по каналу городского телевидения – обычно, фальшиво улыбаясь, она посещала детей-инвалидов, ветеранов войны или талантливую молодежь. Супруга мэра была известна своим безупречным вкусом и страстью к дорогим украшениям.
Оля заметила снаружи «Мерседес» с затемненными стеклами, вслед за мэршей в салон вошли двое дюжих охранников в темных костюмах и черных очках. Как из-под земли возникла Клара Михайловна, которая бросилась к высокой гостье. Алина, подведя Олю к неприметной двери, сказала:
– Посиди там, журналы полистай и меня подожди.
– Алина! – раздался призывный глас Клары Михайловны, которая помогала жене мэра снять дорогущее пальто. – Чего ты замешкалась, Елена Аркадьевна прибыла!
Оля прошла в служебное помещение. Там она увидела коллегу подруги, одетую, как и Алина, в розовый халатик и с шарфиком на шее. Та усадила ее за стол, пододвинула к ней чашку кофе и груду журналов.
– Что, и тебя сюда сослали? – полушутя спросила она. – Клара не терпит, чтобы родственники работников и, не дай бог, бедно и плохо одетые клиентки, случайно попавшие в салон, смущали дам, которые ждут своей очереди. Ты что будешь: чай или кофе?
В течение последующих двух с половиной часов Оля просматривала журналы, на страницах которых были изображены известные модели, актрисы, жены, дочери и любовницы сильных мира сего, и думала о том, что если бы Лорка не польстилась на подобную мишуру, вообразив, что поездка в Испанию принесет ей несметные богатства, то не попала бы ее сестричка в подобную передрягу.
Время от времени в служебном помещении, небольшой комнатке, разительно отличавшейся по оформлению от салона (никакого мрамора, шелка и модерновой мебели: выкрашенные белой краской голые стены, стол, застеленный местами порванной клеенкой, несколько разномастных стульев, старенький электрочайник и древняя магнитола), возникали работницы «Клеопатры», в основном, молодые женщины, не старше тридцати. Получив передышку после того, как одна из клиенток ушла, а другая еще не пожаловала, они успевали выпить чашку чая или кофе и переброситься несколькими фразами с подругами.
– Ты видела мою мымру? Приперлась со своей почти полностью лысой собачатиной. Такое впечатление, что животину намеренно обкорнали. Чихуахуа зовется. Я сначала подумала, что это не порода такая, а новомодное бранное слово. В прошлый раз ее любимый пусик меня едва не тяпнул, а сегодня навалял кучу, причем в два раза больше, чем он сам, прямо на пол. Клара бросилась убирать, как будто соскребать собачье дерьмо – весь смысл ее жизни. Еще бы, ведь мымра – теща владельца ювелирного магазина «Изумруд»!
– А моя сегодня не в духе. Она, видите ли, недовольна отдыхом на Мальдивах. И решила на мне злобу сорвать – раз сорок заявила, что я ей больно сделала. Клара тут как тут, сразу же меня в спину толкает, шипит, чтобы извинилась. А за что мне извиняться – за то, что клиентку, старую калошу, молодой любовник бросил и климакс накрыл?
– А Алинка у нас счастливая. Мэрша ее любит, каждый раз сует по двадцать баксов.
Оля из разговоров девиц уяснила – они знают массу секретов богатых клиенток, большая часть из которых были избалованными, нервными и, что самое удивительное, несмотря на свое высокое социальное положение, несчастными созданиями. Только если обитатели хрущоб жалуются на отсутствие денег, на мужа, потерявшего работу и запившего, быстро вырастающих из недавно купленной одежды детей, то дамы, живущие в виллах и элитных квартирах, сетовали на то, что дизайнер обставил квартиру совсем не так, как хотелось, что муж подарил своей новой пассии платиновое кольцо с розовым бриллиантом в семь каратов, а ей самой на день рождения – только корзину цветов, что сынок заявил, мол, не хочет он отправляться в Кембридж, а желает принять участие в передаче «Фабрика звезд».
То и дело раздавался властный голос Клары Михайловны:
– Лера, ты где, тебя давно ждут! Оксана, ты что, заснула? Марина, клиентка жалуется, что ты включила слишком горячую воду, когда мыла ей голову!
Наконец дверь раскрылась, и Оля увидела сияющую Алину. Она спрятала в карман халатика зеленую бумажку и, вздохнув, сказала:
– Ну вот, мадам градоначальница отбыла наконец восвояси! Через полчаса салон закрывается, так что у нас будет бездна времени, чтобы придумать тебе новый имидж.
Когда «Клеопатра» опустела (Клара Михайловна милостиво разрешила Алине испробовать новую косметику на «двоюродной сестре») и в салоне остался только пожилой охранник, Алина сказала:
– Ну что ж, примемся за дело...
Они прошли в зал, Алина усадила Олю в одно из кресел. Из большого зеркала неправильной формы на девушку смотрело ее собственное отражение. Алина включила контрастный свет, и Оля, никогда особенно не уделявшая внимания собственной внешности, с огорчением заметила и землистый цвет лица, и тени под глазами, и тонкие морщинки на лбу, и иссекшиеся темные волосы, тонкими прядями свисавшие с висков. Ольга, смутившись, быстро сняла очки в роговой оправе – она раньше и не замечала, что они уродуют ее, делая лет на десять старше.
– У тебя есть то, что напрасно ищут мои клиентки, – молодость, – пояснила Алина. Она сама выглядела великолепно – короткая стрижка, умело мелированные волосы, нежная персиковая кожа.
– Значит, ты хочешь радикально сменить имидж? – спросила она в задумчивости. – Исходный материал хороший. Так кого мне из тебя сделать, Оля?
Ответ у Ольги был наготове:
– Лариску!
– Кого, Лариску? Твою сестру? Я когда с ней на улице сталкивалась, то мне плакать хотелось! Она в самый лютый мороз вышагивала в мини-юбке и болоньевой курточке нараспашку. А красится-то она как – индейцы племени тумба-юмба обзавидовались бы...
Оля выпалила:
– Мне требуется, чтобы я стала кандидаткой на поездку в Испанию. Лорка обращалась в агентство «Лунный свет», а там у них особые требования...
– Ты решила отправиться в Испанию? – изумилась Алина. – Так ты вроде бы только что диссертацию защитила? Тебе самое место в университете. Глядишь, еще и академиком станешь!
Ольга упрямо повторила:
– Я должна поехать в Испанию! А для этого мне нужно выглядеть соответствующе. Я была в агентстве, и мне сказали, что... что...
– Представляю, что тебе там сказали, подруга, – вооружившись ножницами, засмеялась Алина. – Им требуется особый тип девиц – красивые безмозглые куколки. Ну, раз ты решила ехать в Испанию, то поедешь. Даром я, что ли, у тебя все эти годы домашние задания и контрольные списывала! Итак, приступим...
В половине одиннадцатого Оля вернулась домой. Нина Сергеевна, которая после исчезновения Лорки места себе не находила, если дочь задерживалась, встретила ее в коридорчике.
– Оленька, поздно ведь уже, а я волнуюсь... – произнесла она и щелкнула выключателем. Неяркий свет залил коридор, Оля увидела маму в стареньком халате поверх ночнушки. Нина Сергеевна охнула и изменившимся голосом произнесла: – В кого ты превратилась, дочка! Тебя не узнать! Я уж решила, что ко мне в квартиру чужая девица заявилась!
Алина сдержала обещание – ее работа превзошла все самые смелые Олины ожидания. Ее длинные темные волосы, которые она обычно носила, завязав в пучок, Алина сделала платиновыми, укоротила и уложила волнами. Тонизирующая маска смягчила кожу, а умелый макияж сделал из Ольги, девушки просто симпатичной, роковую женщину. Узрев себя в зеркале, она была изумлена – от замученной аспирантки, новоиспеченного кандидата наук, которая не уделяет внимания моде и собственной внешности, не осталось и следа: вместо этого возникла дерзкая, загадочная, соблазнительная молодая женщина с озорными искорками в глазах.
– Тебе только на конкурс красоты! – ахнула, разглядывая дочь, Нина Сергеевна.
– Теперь мне осталось изменить гардероб, – сказала Оля, – и я могу отправляться в агентство «Лунный свет».
15
Через два дня, семнадцатого января, в приемную агентства зашла девушка лет двадцати. Шустрый молодой человек Саша, который инструктировал нескольких посетительниц, помогая им заполнить анкеты, ощерился, поедая глазами незнакомку. Еще бы, было на что полюбоваться: стройные ножки, которым, казалось, не было конца, обтягивали ажурные черные колготки, аппетитная грудь выделялась под белой водолазкой, а юбка поистине заслуживала наименования мини. Красотка, приоткрыв пухлые розовые губки и распахнув огромные зеленые глаза, обрамленные длиннющими черными ресницами, поправила платиновые волны волос (изящные пальчики были увенчаны непомерными бордовыми ногтями) и кокетливо просюсюкала:
– Здравствуйте, я на ваше объявление в газете наткнулась, вот в Испанию хочу поехать!
Саша, моментально забыв о девицах, которым только что строил глазки, галантно произнес:
– Ты попала туда, куда нужно! Уверен, что самое позднее через две недели ты отправишься туда!
– Меня зовут Оленька, – жеманно произнесла девица и хихикнула, – и я всю жизнь мечтала попасть за рубеж!
Оленьку возжелал увидеть и Альберт Феокистович. Он остался более чем доволен студийными фотографиями, которые девушка показала ему. Его рука несколько раз якобы случайно оказывалась на коленке Оленьки, но она, продолжая чирикать о своем желании отправиться в Испанию, каждый раз весьма небрежно шмякала по ней крошечной сумочкой.
Альберт Феокистович мельком просмотрел заграничный паспорт Оленьки.
– Ага, Данилина Ольга Андреевна... – произнес он. – Хм, на фотографии ты на себя совсем не похожа...
Сердце у Оли от этих слов ушло в пятки – а вдруг Толкунов узнает в ней девушку, которая разыскивает свою сестру, сгинувшую в Испании?
– Фотограф был плохой, – дрожащим голоском пояснила Оленька.
Однако Альберт Феокистович уже потерял всяческий интерес к паспорту и, отложив его в сторону, заметил:
– Такой ты нравишься мне намного больше, Оленька! Кстати, была у нас уже одна Данилина...
Оля снова перепугалась. А Толкунов пояснил:
– Евгенией зовут, она три раза в Испанию ездила, на квартиру себе заработала. Вот и тебя подобное ожидает...
Значит, о Ларисе Данилиной Толкунов предпочел забыть. Ольга заполнила анкету, сделав три грамматические ошибки и дважды переспросив, с каким количеством «с» и «н» пишется незнакомое слово «Барселона». Альберт Феокистович, получив от нее восемьсот пятьдесят долларов, заявил:
– Ну вот и хорошо, Оленька. Телефон мой у тебя есть, новая партия девушек поедет в конце месяца. Так что собирайся, дорога предстоит дальняя. Сначала в Москву – за визой, а оттуда – в аэропорт и в Испанию.
Оля и сама поверить не могла, что у нее получилось. Раньше Альберт и смотреть в ее сторону не хотел, а стоило натянуть мини-юбку, изменить прическу, сменить очки на цветные контактные линзы – и он уже вьется вокруг нее, как шмель около горшочка с медом. И самое главное: он ее не узнал!
Альберт Феокистович не обманул, двадцать шестого января, под вечер, он позвонил Ольге домой.
– Оленька, могу тебя обрадовать: послезавтра, во вторник, ты в числе прочих девушек едешь в Москву. Вас будет сопровождать Саша. Так что готовься, Оленька!
Нина Сергеевна, узнав, что Оля отправляется в столицу, а оттуда, по всей видимости, в Испанию, в последний раз попыталась воспрепятствовать поездке:
– Дочка, прошу, одумайся!
– Мама, от Лорки нет известий уже почти полтора месяца! – ответила девушка, у которой от вида всхлипывающей мамы разрывалось сердце. – Да и тетя Таня, ты сама знаешь, пить начала. Никого исчезновение Лорки не интересует, никто помочь нам не хочет. Так на кого же, кроме как на себя, надеяться?
В последнюю ночь в Нерьяновске Олю снова мучил непонятный кошмар – она, теперь уже с Лоркой, бежала по тропическому лесу и снова спотыкалась о скелет с рыжими патлами и отвалившейся нижней челюстью, но на сей раз сестра помогла ей подняться, и они вместе понеслись дальше. Оля знала: тот, кто их преследует, пощады не знает. И вот они оказались перед скалой, затянутой лианами. С двух сторон – пропасть, впереди – каменная стена, забраться на которую невозможно, а позади – безжалостный преследователь. Они с Лоркой, схватившись за руки, прижимаются спиной к скале, и...
Что произошло с ними дальше, Оля не узнала, потому что заныл электронный будильник. Автобус отправлялся в одиннадцать, до этого требовалось перевоплотиться из кандидата филологических наук Ольги Андреевны Данилиной в глуповатую Оленьку – навести марафет и соответствующим образом одеться. Нина Сергеевна, отпросившаяся с работы, хлопотала на кухне, готовя завтрак и что-нибудь перекусить в дорогу. Пожаловала и тетя Таня. Глаза Татьяны Абдурахмановны подозрительно блестели, ее окружало сладко-терпкое облако. Наверняка тетя Таня вылила на себя половину флакона французских духов польского производства – тяжело переживая исчезновение единственной дочери, она пыталась заглушить свою боль при помощи алкоголя и всячески это скрывала.
