скачать книгу бесплатно
Серафим Маркович Дятловский был мужчиной средних лет, полного телосложения, с лысеющей головой и маленькими, но внимательными глазами.
– Итак, – спустя несколько минут сказал Серафим Маркович, переводя взгляд на Филиппа.
– Мы договаривались о встрече сегодня.
Дятловский поёрзал в кресле:
– Да-да, я помню. Смирнов, я прочитал те главы, которые ты прислал.
Филипп замер и внимательно посмотрел на издателя.
– Да, наконец-то прочитал. М-да… – Дятловский причмокнул и подвигал бровями. – Ты знаешь моё отношение к тебе, Смирнов. А уж тем более к твоему дяде.
– При чём тут он? – Филипп с укором посмотрел на главного редактора.
– Ну, как ни крути, он известен во всём мире, и, уж извини, все знают, ты его племянник. Вот помню, как…
– Серафим Маркович, давайте о моей книге, а не о дяде.
– Да-да. Так вот. Прочитав то, что ты прислал, хочу тебе сказать. Издавать что-то подобное я бы не стал.
Филипп кивнул. Другого ответа он почему-то сегодня не ожидал.
– Ну, ты подожди расстраиваться. Пишешь ты замечательно. Все твои предыдущие книги, которые я издавал, превосходны! Слог у тебя правильный, обороты красивые, тут всё хорошо. Я бы даже корректорам не стал отдавать. Но это художественная литература, дорогой. Тут мало хорошо излагать мысли, понимаешь? Сюжет как-то не впечатляет, не захватывает, не цепляет, как говорится. Скучновато. Слишком много исторических справок и мало действия.
– Но произведения бывают разные.
– Верно. Ты писатель. У тебя есть изданные книги. Кому, как не тебе, знать, насколько важно зацепить читателя, а? Твою книгу неинтересно читать. Прости уж за откровенность.
– Понятно.
– Не отчаивайся и не бросай. Попробуй поменять что-нибудь.
– Хорошо.
– Вот и ладно. Как дядя?
– Всё в порядке.
– Ну и отлично.
Выйдя из кабинета Дятловского, Филипп почувствовал разочарование. Может быть, у него кризис? Он и сам понимал, книга не идёт. Дятловский прав. Надо что-то поменять.
Серафим Маркович был талантлив. Чувствуя литературу тонко и относясь к книгам с большим трепетом, он помогал писателям, всегда готовый поддержать советом.
Несколько лет назад, узнав от профессора Смирнова, что его племянник пишет первую книгу, он с большим удовольствием вызвался помочь в её издании и с тех пор уже более пяти лет находился в тесном контакте с Филиппом, который заключил контракт с издательством, где работал Дятловский.
Писатель подошёл к Грецкому, который уже напряжённо и рьяно стучал пальцами по клавиатуре, набирая текст.
– Я пошёл, – сообщил он, – надо пересмотреть сюжет.
– Сима не одобрил? – буркнул Андрей, не отрываясь от клавиатуры.
– Нет. Буду переписывать. Ладно. Счастливо, увидимся.
– Ой, слушай, подожди, – Андрей неожиданно отвлёкся от работы. – Помнишь, у тебя был знакомый, специалист по арабскому?
– Кто?
– Ну такой профессор. Ах, чёрт, не помню его имени, – Грецкий почесал подбородок. – Мне нужно с кем-то проконсультироваться, с лингвистом. Ты ещё рассказывал, вы с ним в музее вместе работали.
– А, профессор Николаев, что ли? – вспомнил Филипп и внезапно замолчал.
Профессор Николай Фёдорович Николаев… Николай… Коля…
Когда кто-то в спешке или в стрессе строчит записку, он не будет оставлять полные инициалы, тем более использовать отчество. Он назовётся привычным именем, которым его зовут друзья и родственники – Коля!
Чёрт!
И именно его, немолодого интеллигентного мужчину, видела соседка, когда тот клал записку в почтовый ящик.
Филипп достал телефон и набрал номер профессора Николаева.
– Да, наверное, он, – кивнул Грецкий. – Можешь меня с ним связать?
Шли долгие гудки, никто не отвечал.
– Слушай, давай потом, – Филипп быстрым шагом направился к выходу. – Извини!
– Ну ладно, тогда дай знать, когда будет время, – сказал Грецкий, озадаченно глядя вслед Смирнову.
Писатель его уже не слушал.
Сев в машину, он поехал на север города, где проживал профессор Николаев.
Глава 9. Москва. Среда. 09:30
Саблин сидел в тишине, угрюмо размышляя над новым делом, ставшим вдруг частью расследования убийства в антикварной лавке, которым он занимался полгода назад.
Тогда, проработав все версии, капитан не нашёл зацепок по инициалам АА. Возможно, татуировка сделана в юности и бог знает что значила для антиквара. Глубже копать, казалось, нет смысла.
Он уже не надеялся, что сможет вернуться к тому делу, уж больно всё тогда получилось запутанно и сложно, расследование зашло в тупик и остановлено.
Но сегодня, когда он увидел татуировку и отрезанный язык, понял, всё начинается заново.
Такая же татуировка имелась на руке убитого антиквара.
И тогда тоже было совершено зверское преступление – вырезаны глаза. А теперь – отрезан язык.
Саблин вздохнул, медленно обводя комнату усталым взглядом.
Что же здесь случилось?
У обоих убитых одинаковая татуировка.
И сегодня Бойко, сам того не понимая, натолкнул следователя на мысль.
АА, возможно, не инициалы, а аббревиатура какого-то общества, к которому оба покойных принадлежали.
Версия Саблину понравилась.
Надо её начать прорабатывать.
Он закурил.
Но тогда, может быть, убийца устраняет членов этого загадочного общества? Находит их и мстит за что-то?
Или это разборки внутри самого общества?
Или всё-таки татуировки – это совпадение и в городе появился серийный убийца?
Но почему тогда он ждал полгода, чтобы вновь совершить преступление?
В том, что это тот же убийца, следователь не сомневался. Явно один почерк – вырезанные глаза в первом случае и язык – во втором.
Он даже был уверен, скоро позвонит патологоанатом Влад и скажет: несчастный отравлен цианидом, как и в первом случае с убийством антиквара.
Но мотивы пока непонятны.
Саблин выпустил дым и наблюдал, как кольца медленно растворялись в воздухе.
Вызванная бригада полиции, всю ночь обследовавшая квартиру, уже давно уехала, но Саблин задержался, решив немного побыть в одиночестве на месте предполагаемого преступления.
Он стряхнул пепел с сигареты, как вдруг услышал шорох.
Следователь на секунду замер и насторожился.
Затем быстро затушил сигарету и осторожно вышел в коридор.
Рука механически легла на девятимиллиметровый «Макаров» за поясом.
Кто-то стоял на лестничной клетке за дверью квартиры.
Раздался звонок.
Саблин не шевелился.
Через несколько секунд позвонили ещё раз.
«Вряд ли убийца звонил бы», – мелькнуло в голове следователя.
Он подошёл к двери и открыл её.
На пороге стоял высокий молодой мужчина с тёмными взъерошенными волосами.
– Добрый день. Я к профессору, он дома?
– Проходите. – Саблин открыл дверь шире, впуская мужчину, который уверенно прошёл в прихожую и направился дальше по коридору.
«Парень здесь уже был», – подметил следователь.
– Николай Фёдорович, добрый день! – громко произнёс молодой человек. Он заглянул в комнату и обернулся на следователя, который внимательно за ним наблюдал: – Где профессор?
– Как вас зовут? – Саблин встал так, чтобы перекрыть выход из квартиры.
– Филипп Смирнов, а вы кто? Где Николай Фёдорович?
– Пройдите.
Писатель, чуть помедлив, прошёл в комнату.
– Садитесь. Меня зовут капитан Саблин, главный следователь полицейского участка города.
– Он мёртв? – спросил Филипп. Эта мысль моментально пришла на ум писателю.
– Увы, да. – Саблин сел за стол, придвинул к себе пепельницу и вновь закурил, внимательно изучая молодого человека.
– Что произошло?
– Мы выясняем, – ответил следователь. – Давно вы знаете Николаева?
– Да. Вместе работали в музее, он помогал мне с кандидатской лет семь назад, чёрт… не могу поверить… – писатель потёр лоб и провёл рукой по волосам.
– Когда вы его видели последний раз? Садитесь же.
– Точно не скажу, но, наверное, где-то недели две назад. – Филипп сел на стул.
– Понятно. – Следователь достал блокнот и что-то в него записал, удерживая во рту сигарету. – Кто вы, говорите, по профессии?
– Писатель.
– Мне послышалось или вы сказали, что работали с профессором в музее?
– Да-да, я так и сказал, я действительно какое-то время назад работал в музее, тогда я и познакомился с профессором.
– Чем вы там занимались?
– Я кандидат исторических наук, моя специализация – Древний мир, Двуречье. Точнее, это было моей специализацией. Но потом я ушёл из музея. Так сложилось, понимаете? Неважно, – Филипп махнул рукой. – В общем, в музее мы изучали артефакты Двуречья, занимались переводами с древних языков. Как раз с Николаевым.
