скачать книгу бесплатно
«Искал не злата, не честей». Том 1
Владимир Леонов
Исследования и размышления о поэтической и личной судьбе «Русского Вергилия», под новым углом зрения, словно омытом свежей родниковой водой.Пушкин оставил нам свои мысли и чувства как яркий костер в ночи, который горит сам по себе и не потухает, какие бы ветра и дожди не проносились над ним. И ты чувствуешь себя органической, биологической и духовной частью великой державы по имени Россия.
«Искал не злата, не честей»
Том 1
Владимир Леонов
Автор признателен Фонду «Благодарно помнить» за поддержку в подготовке и издании книги
© Владимир Леонов, 2021
ISBN 978-5-0051-6059-1 (т. 1)
ISBN 978-5-0051-6060-7
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Предисловие
«На ступеньках не сидят. По ступенькам ходят»
Автор предлагает движение по незримой лестнице, ведущей на Олимп русской литературы и живого русского языка. По ней великие имена ушли в вечность, где нет первых и последних, а все равны и все одинаково совершены:
«и вот вы кричите сотнями голосов,
погибшие, но живые,
во мне: последнем, бедном,
но имеющем язык за вас,
и каждая капля крови
близка вам, слышит вас,
любит вас;
и вот все вы:
милые, глупые, трогательные, близкие,
благословляетесь мною
за ваше молчаливое благословенье»
– М. Кузмин.
Единая линия судьбы великих землян России, «литературных гигантов» на ладони истории русской словесности (Пушкин. Лермонтов. Гоголь).
Очевидная общность судеб, которая по невидимым законам бытия проекцируется в жизни достославных людей – незримой тяги к равным себе и в кратости их земного пребывания:
И им не разорвать венца,
Который взяло дарованье! -Жуковский
Трагическое переплетение личных судеб, русской государственности и империи, сожительство поневоле, трон Величин, венчанный знаками Истории. Некая общность, которая по странности бытия проявилась в жизни великих мастеров слова и российской империи: «Когда я вскоре умирать буду, то никто не придет ко мне, кроме Черного гостя…»
Взгляд современника на русское слово и русскую классику. На зачинателей и речужников литого корпуса отечественного языка. С высоты третьего тысячелетия – на благовидные имена, по – настоящему влюбленных в «Россиею» (правописание историка Карамзина), и русское слово у которой проявлялось как продукт собственной мысли, становясь исповедью народа, пропуском в историю и вратами правды.
«Как объяснить это долгое отсутствие просвещения в России, у народа очень одаренного и способного к восприятию высшей «культуры, как объяснить эту культурную отсталость и даже безграмотность, это отсутствие органических связей с великими культурами прошлого?»
Бердяев н. А. Русская идея. 1946
Они не сидели равнодушно на ступеньках судьбы. Они шли по ним, думали, учились понимать и творили, не мешая мыслям прорваться наружу. Нечто невероятное! За гранью допустимого. Воображаемого.
Новый мир родился, когда его начали писать русские классики!
«Русские триптолемы», засеявшие родню ниву благодатным зерном – великолепными «произведениями духа и слова»:
О други! песнь простого чувства
Дойдет до будущих племен —
Весь век наш будет посвящен
Труду и радостям искусства;
И что ж? пусть презрит нас толпа:
Она безумна и слепа!
– В. Кюхельбекер.
В рамках одного поколения мнение о культуре русских радикально изменилось, от насмешек о беспомощности до безоговорочного признания. И время и потомки лишь подтвердили величие самобытности, ментальности русской духовной эгрегоры. Апостольской преемственности. В произведениях русских классиков заколыхалась трепетная ткань всей Вселенной, всего мира:
«Между протекшего есть вечная черта: //Нас сближит с ним одно мечтанье» (Батюшков).
Но лишь часть из них смогли сполна насладиться своей победой и услышать фразу «Новый мир родился тогда, когда его написали Вы!» Как созвучно переплетается с прозорливым высказыванием Д. Дефо: «Нередко тоска по одной утраченной радости может омрачить все прочие услады мира».
Авторские книги из цикла «Колумбы русского слова» написаны для каждого, кто желает заново раскрыть для себя литературное наследие России, прикоснуться к красивым и емким текстам пестователей благих состояний национальной литературы – горним, небесным, надзвездным:
«Мы вопрошаем и допрашиваем прошедшее, чтобы оно объяснило нам наше настоящее и намекнуло о нашем будущем» – Белинский Виссарион Григорьевич.
Это русский язык и русская культура, в которую вошли культуры многих этносов страны, это историческая память и традиции, это тысячелетняя государственная традиция, набор ценностей, приоритетов и образ жизни. Это война за Память. За преемственность поколений. За Победу, без которой немыслима Россия. Это так и есть. Так будем жить, так объясним и нашим детям.
В России писатели были всегда сродни духовникам, пасторским служителям: они исповедовали и принимали на себя грехи всей нации…
Были открывателями, прозревшими «хиосскими слепцами», наполнившими солнцем русское слово. Аскетическими героями с личной святостью, вместившими в свое творчество вселенское сознание, мирское и божественное. Человеческий дух, общечеловеческий мир и чистоту сердца с их постоянным памятованием:
Не приходи тогда накинуть
Оков тяжелых на меня:
Мне будет жалко мир покинуть,
И робко небо встречу я…
Приди ко мне в часы забвенья
И о страстях и о земле,
Когда святое вдохновенье
Горит в груди и на челе;
– Н. Некрасов
Русские поэты и писатели, которые обжигали Истиной каждое слово, носили «…Родину в душе» и «умирая в рабский век – бессмертием венчаны в свободном».
«Пушкина убили, Лермонтова убили, Писарева утопили, Рылеева удавили… Достоевского к расстрелу таскали, Гоголя с ума свели…»
Пушкина скосила отделившаяся от него стихия Алеко, Лермонтова – тот страшный идеал, который сиял пред ним, «как царь немой и гордый», и от мрачной красоты которого самому ему «было страшно и душа тоскою сжималася»; Гоголя – безысходность страдания и отчаяния
И рядом с этим списком – трагические судьбы рано погибших писателей: Николая и Глеба Успенских, Левитова, Гаршина, Надсона, Щедрина; самоубийство Фета… и добровольный исход из мира «войн и судеб» усталого стоика Л. Толстого.
А еще Милонов, Костров, Полежаев, Мочалов, Вавилов… кончивший жизнь самоубийством Радищев и растерзанный Грибоедов:
Блаженны падшие в сраженье:
Теперь они вошли в эдем
И потонули в наслажденьи,
Не отравляемом ничем.
Художники слова, которых всегда волновали Русская Земля и Русский Человек. «Страшные загадки русской души… волновали, возбуждали мое внимание» (Бунин). И которые воспринимали и вмещали в своем сознании далекую древность и современность России, все поведение и умонастроение Великого народа: « Ведь он русский: стало быть, ему все под силу, все возможно!
И выражали это в произведениях – потрясениях, книгах – пробуждениях, книгах пророческих: «талантом, знаньем и умом» давали примеры обществу, «служили его пользе»:
Любовь и тайная свобода
Внушали сердцу гимн простой,
И неподкупный голос мой
Был эхо русского народа.
И осуждали и обличали, но пером водило главное – желание трезво взглянуть на народ и Россию, бесстрашно разобраться в запутанности народной жизни, в невероятной сложности характеров и мировосприятия миллионов…
Вот как написал Л. Толстой: «Поэзия есть огонь, загорающийся в душе человека. Огонь этот жжет, греет и освещает. Настоящий поэт сам невольно и с страданием горит и жжет других. И в этом все дело».
Глава «Он царил над куполами России»
Его стихов пленительная сладость
Пройдет веков завистливую даль,
И, внемля им, вздохнет о славе младость,
Утешится безмолвная печаль И резвая задумается радость.
(Пушкин о Жуковском. А разе не о себе!?)
Пушкин словно царил над куполами России, врезаясь своей божественной лирой в поднебесное пространство, нравственные и духовные истины излагая сильным и поэтическим образом. Он явил себя сильным духом, способный вынести всё с гордо поднятой головой и без жалких слов и сделок с совестью испить «жажду бессмертия». услышавшего и принявшего этот призыв природы, изложенный Мишелем Монтеном: «Освободите место другим, как другие освободили его для вас» («Опыты». Монтень):
Я дело стану петь, несведомое прежним!…
Я тайности свои и небеса отверзу,
Свидения Ума Священного открою.
В том, ему современном мире, Пушкину было тесно. Но из уст его раздавалась благодарность жизни, мужественному пути, прямому и простому, по которому он шел, помыслам, которыми горела душа, небу России, которое звездами грело надежду. Будто «семь громадных орлов», применяя античную хронику, парили над его судьбой, предвещая счастье.
Вот только последний свой приют – свою « нетоплненую квартиру» – великий поэт с русскими корнями нашел на отеческом кустарном погосте с незатейливым холмиком, без мраморных колоннад и античных скульптур:
Где сыну огненного Феба, Любимцу, избраннику неба, Не нужно дров, ни камелька; – В. Кюхельбекер.
Прощались с поэтом в небольшой Конюшенной церкви, прихожанином которой был Александр Сергеевич. Вспоминал поэт Василий Жуковский: «В минуту выноса, на который собрались не более десяти ближайших друзей, жандармы заполнили ту горницу, где мы молились об умершем. Нас оцепили, и мы, так сказать, под стражей, проводили тело до церкви». В храм пропускали только по специальным «билетам» – вход только близким родственникам, друзьям и членам иностранных миссий.
Выполняя волю Пушкина, его похоронили под стеной Святогорского монастыря, рядом с могилами предков по линии Ганнибалов. Писал Константин Паустовский о сакральности этого места: «Лучшим местом на земле я считаю холм под стеной Святогорского монастыря в Псковской области, где похоронен Пушкин. Таких далеких и чистых далей, какие открываются с этого холма, нет больше нигде в России».
Живой и теплой наградой стала для него неувядающая память потомков: «Ибо вечность – богам» (И. Бродский).
Могила А. С. Пушкина.
Ему не было равных ни по роскоши формы, ни по ценности содержания. Поэтика полна той моральной силы, которая приводит к достойным человеческим деяниям. Словно слышится далекий, но вечный, голос Христофора Колумба: «Открыл земли, неведомые рождения».
Обладатель самобытного и единичного дара видеть и передавать лишь самое главное, самое существенное. Поэтому его образы обладают такой впечатляющей силой, как рельефы Этрусских саркофагов, «битвы богов с гигантами» на «Пергамском алтаре» и панно римских памятников
Тема «естественного человека» в русской просветительской поэзии. Палитра и поэтика доблести. Остановился Карамзин в написании «Истории Государства» о том, что при избрании Романовых шесть Пушкиных подписали избирательную грамоту… да два руку приложили за неумением писать: «Водились Пушкины с царями;//Из них был славен не один» («Моя родословная». Пушкин).
Нравственно – патриотический светильник, который не скрыть и не утаить. Родник и источник, из которого изумленная Русь черпала свои потоки радости и гордости. Своей лирой добывал с неба вечный огонь и осветлял им русскую землю, и живущих на ней:
Чуть слышится ручей, бегущий в сень дубравы,
Чуть дышит ветерок, уснувший на листах,
