скачать книгу бесплатно
– Вот вам и вся разгадка! Анатолия, судя по всему, убили не за собственные шалости, а за грехи отца! Что уж тот совершил, не знаю, но вот так ему отомстили, зверски расправившись с его единственным ребенком. Сейчас Чумаков решит вопрос с аэропортом, и я вылечу в Ильичевск. Вы оба остаетесь здесь. Поскольку дело теперь у нас в производстве, снимайте с Крайнова подписку о невыезде – нечего ему бизнес рушить, тем более что он здесь явно ни при чем. Орлов обещал посмотреть, не было ли аналогичных преступлений по стране, вот и поторопите его, да и сами подключайтесь. Как только будет что-то новое, я вам позвоню. А уж в том, что скучать нам не придется, я на тысячу процентов уверен. Где-то очень далеко начало этой истории запрятано, и, чтобы до истины докопаться, нам придется немало потрудиться, потому что сам папаша нам в этом деле не помощник – не жилец он на этом свете. – Гуров поднялся: – Поеду домой, сумку соберу, и в путь, а Орлову вы уж сами все объясните.
Лев уже ехал домой, когда ему позвонил Чумаков.
– Договорился! – усталым тоном сообщил он. – Уж я с ними и матерно лаялся, и чего только не обещал, но договорился!
– Хорошо! Я тебе попозже позвоню и скажу, когда приблизительно буду у вас, чтобы ты меня возле их базы встретил, – сказал Лев и тут же перезвонил Крайнову: – Илья Александрович! Я совершенно точно выяснил, что вы здесь ни при чем, так что подписку о невыезде с вас завтра снимут. Но для того чтобы окончательно вас реабилитировать, мне все равно нужно истинных преступников найти.
– Спасибо большое, Лев Иванович! Я был уверен, что вы во всем разберетесь! – с огромным облегчением выдохнул тот.
– Не за что! Но тут возникает один щекотливый момент. Вы говорили, что ваш самолет в полной боевой готовности… – начал Лев.
– Так и есть! И в полном вашем распоряжении, – перебив его, заверил Крайнов.
– А вы сами как же? Как я понял, вам для заключения контракта тоже куда-то вылетать надо?
– Этот контракт очень важен не только для меня, но и для второй стороны, вот они сами сюда и приедут, – сообщил Илья Александрович. – Так что пользуйтесь самолетом столько, сколько вам надо. Так, куда вы собираетесь вылететь?
– Относительно недалеко от Ильичевска находится военный аэродром, вот туда мне и надо. Только самолету меня подождать придется, пока я там с делами разберусь.
– Будет ждать столько, сколько надо! – твердо заверил его Крайнов. – Вы вышли на след?
– Это даже не след, это намек на него, но хоть есть уже, за что зацепиться, – ответил Лев.
– Да! Не зря о вас говорят, что вы лучший из лучших! – восхищенно сказал Крайнов. – Еще и дня не прошло, а у вас уже вон какие успехи. Лев Иванович! Вы только поймите меня правильно. У экипажа с собой есть энная сумма на бензин и все прочее. Если вам для чего-то потребуются деньги, то берите без колебаний, все необходимые распоряжения я им дам. Как знать, вдруг вам из Ильичевска еще куда-нибудь вылететь надо будет?
– Если нужда возникнет, то возьму, но с отдачей, – ответил Гуров.
– Я уважаю ваши принципы, так что промолчу. И вот еще что, вы свою машину возле дома оставьте, а я за вами свою пришлю. Водитель и дорогу лучше знает, да и в аэропорту не новичок, долго объясняться ему не придется, – предложил Крайнов.
Против этого глупо было возражать, и Лев согласился. Все завертелось как хорошо отлаженный механизм: машина, дорога, аэропорт, куда они въехали как к себе домой, стоящий «под парами» самолет, разбег, взлет, и вот уже он сидел в мягком удобном кресле и смотрел в иллюминатор на проплывающие мимо облака. Узнав, что на место они прибудут через два часа, Лев позвонил Чумакову, и тот пообещал, что будет ждать его у ворот части. Пилоты Крайнова сами оказались в прошлом военными летчиками, так что порядки в части они знали, и совсем уж неуютно им там не будет.
На военном аэродроме никаких сложностей не возникло, Чумаков уже ждал Гурова чуть ли не с распростертыми объятиями – еще бы! Такой человек в их райцентр приехал! По дороге в Ильичевск Лев попросил рассказать ему в подробностях, что случилось.
– Лев Иванович! Город у нас небольшой, если не сказать маленький, так что все друг друга знают и друг о друге тоже. Я Борьку с Алькой, Алевтиной то есть, с детства знаю, в одной школе учились. Вся их жизнь у меня на глазах прошла. Борька после школы на заводе работал, потом в армию пошел. Алька его ждала, и когда он вернулся, они сразу поженились. Толька у них один получился, потому что резус-факторы разные. Жили они, как все, не хуже и не лучше других. Как Борька свою СТО организовал, так приподнялись немного, но все равно не шикуют. Толька в школе средне учился, и все думали, что Борька его к своему делу приставит, а он сына в Москву отправил учиться. И ведь понятно было, что не получится из этого ничего, но Борька сказал, что пусть, мол, хоть он настоящую жизнь увидит, а то они сами дальше Перми никуда и не выбирались. Чем уж там Толька в столице занимался, не знаю, но деньги с родителей не тянул.
– Стриптизером работал, – пояснил Гуров.
– Не понял, – растерянно протянул майор.
– Чего ж тут непонятного? – усмехнулся Лев. – Есть женский стриптиз, а есть мужской. А еще по интимной части услуги оказывал.
– Это что-то вроде проститутки? – обалдело спросил Чумаков.
– Почему же вроде? Проститутка и есть! Только в брюках, – подтвердил Гуров.
Майор помолчал, переваривая услышанное, а потом растерянно сказал:
– Хорошо, что Борька этого уже никогда не узнает, но вот Альке-то каково будет? Лев Иванович, а можно об этом никому не говорить?
– Если этого не потребуют интересы следствия, то можно, – согласился Гуров, а сам подумал, что водитель их «уазика» уже все слышал, и теперь, скрывай не скрывай, а слухи все равно пойдут. – Так что там дальше?
– Ну как из Москвы позвонили и сказали, что Тольку убили, так Борька успел только трубку положить и тут же за сердце схватился – инфаркт, какой-то передней и задней стенки и сквозной, что ли. В общем, тяжелый. Алька надвое разрывалась: и в Москву надо поехать, и Борьку не на кого оставить, сутками возле него сидела – он же у нее единственный родной человек остался, потому что родителей своих она давно схоронила, а сестра с семьей на Дальнем Востоке живет, муж у нее моряк. Вроде полегче Борьке стало, вот она и пошла домой ночевать – не двужильная же. А сегодня утром он на тумбочке возле кровати конверт нашел. Я уж всю больницу перетряс, но так и не смог узнать, откуда он взялся. Да что вы хотите? Это же проходной двор, а не больница! С города везут, с района везут, специалистов не хватает, вот родственники сами за больными и ухаживают. Там и не разберешь, кто персонал, кто больной, кто родственник. В общем, открыл он конверт – это я от соседей по палате узнал, – достал оттуда фотографии, начал смотреть, а потом заорал дурным голосом «Не-е-ет!», фотографии выронил, они по всему полу разлетелись, и все! Врачи прибежали, посмотрели и только руками развели!
– Ты эти фотографии видел? – спросил Лев.
– Потом увидел, – вздохнул майор. – А тогда их санитарка собрала, обратно в конверт положила и, дура, не нашла ничего лучшего, как Альке их отдать, когда та прибежала. Та только глянула и тут же в обморок! Ее – на каталку и в реанимацию. Но говорят, что надежда есть. Оклемается она. Тут-то до этих кретинов и дошло, что в полицию позвонить надо. Я приехал, мне эти фотографии и отдали. Смотреть будете?
– А как же! – взял протянутый конверт Лев.
Как ни был Гуров закален жизнью и службой, то, что он увидел, его не только покоробило, а даже подташнивать начало. Ни лиц, ни фигур преступников ни на одном снимке не было, а вот искаженное нечеловеческими страданиями лицо Анатолия было отчетливо видно. Да, смерть явилась для него избавлением от мук! Но кроме этих фотографий, была еще одна – молодой парень с хорошим, добрым, открытым лицом, который весело смеялся, глядя на снимавшего. Фотография отпечатана недавно, но, судя по рубашке и стрижке парня, сделана давно – теперь такое уже не то что не носят, а даже и не шьют, да и не стрижется так больше никто. Гуров повернул фотографию обратной стороной, увидел написанные от руки слова: «Мне отмщение и аз воздам» – и задумчиво уставился в окно: вот все и встало на свои места, но кто этот парень?
– Майор! Кто это? – показал он на фотографию Чумакову.
– В том-то и дело, что не знаю, – развел тот руками. – Я в городе всех знаю, но на всякий случай показал этот снимок друзьям Борьки, и все в один голос заявили, что никогда его не видели. Не наш он.
– Ты говорил, что Борис никуда дальше Перми не выезжал, – начал Лев, и майор подтвердил:
– Да! Только в армию.
– Кстати, а где он служил? – поинтересовался Гуров.
– Не знаю, не любил он о ней вспоминать, видно, несладко ему там пришлось.
– Потому и сына от армии откупил?
Майор, вздохнув, отвел взгляд и пробормотал что-то вроде того, что все хотят жить хорошо, и военком – не исключение, а потом уже смелее добавил:
– Борька сказал, что хоть до нитки распродастся, но Толька в армию не пойдет.
– У тебя с военкомом какие отношения?
– В одном городе живем, – удивленно ответил Чумаков.
– Значит, хорошие, – понял Лев. – Тогда завтра же найди мне личное дело Бориса Грищенко. Если он тебе ровесник, то в архив его еще не должны были сдать, и оно здесь.
– Прямо сейчас и позвоню, – охотно согласился майор и быстро договорился с военкомом.
– С Алевтиной Федоровной, я так понимаю, сегодня поговорить не получится?
– Лев Иванович! Мало того что она в реанимации, так ведь еще и время позднее. Давайте уж завтра днем. Попробую я с врачами договориться. Только вы уж с ней поаккуратнее – ей и так досталось! Сына убили! Чем бы он там ни занимался, но ведь ей-то он родной! Кровиночка! Да и мужа, считай, что уже нет! Одна, как перст, осталась.
– А со стороны мужа родня есть? – поинтересовался Лев.
– Тоже никого. Брат у Борьки младший был, так его давно уже зарезали. Он девушку свою проводил и домой возвращался. Время было уже позднее, так что никто ничего не видел. Когда время уже далеко за полночь было, родители волноваться начали, пошли его искать. Ну и нашли, – вздохнул Чумаков. – Остывал уже. Кому он мог помешать, ума не приложу! Убийцу тогда так и не нашли. А вскорости и родители погибли. Машина у них была не бог весть какая – «копейка», вот на ней они и разбились насмерть.
– Несчастный случай или подстроено было? – спросил Гуров.
– Да кто разбирался-то? – отмахнулся майор. – Как у Борькиного отца в крови алкоголь нашли, так дело и закрыли.
– Понятно. – Гуров действительно стал уже многое понимать. – А насчет Алевтины Федоровны не волнуйся. Мне и нужно-то выяснить у нее только то, что муж ей про армию рассказывал. Раз он с друзьями подробностями своей солдатской жизни не делился, значит, не все там было гладко. Но, может, он ей что-то говорил? Фотографию паренька этого ей показать надо – вдруг знает? Опять же, дембельский альбом Бориса посмотреть нелишним будет, узнать, с кем он там дружил. Так что работа нам с тобой на завтра найдется. А сейчас скажи, чтобы меня в гостиницу отвезли – надеюсь, места там есть?
– Лев Иванович! Побойтесь бога! Да куда же вы в этот клоповник? – воскликнул Чумаков. – Давайте ко мне! У меня сын в Перми учится, комната его свободна, вам никто не помешает. Жена сегодня вовсю жарит, парит для дорогого гостя. А захотите, так и баньку сочиним!
– В гостинице, что, действительно клопы? – недоверчиво спросил Лев.
– К сожалению, да, – покивал майор. – Дом старый, деревянный, черт его знает, какого года постройки. Разве ж их из такого выведешь? Потравят, а они опять появляются.
– Ну тогда давай к тебе, – согласился Лев. – А то, если я домой клопов привезу, жена меня собственными руками убьет!
Обрадованный майор тут же позвонил домой и сказал только одно слово:
– Едем! – и, отключив телефон, пообещал: – Скатерть-самобранка будет накрыта!
– Только предупреди хозяйку, что мне многого нельзя – поджелудочная больная, – объяснил Лев. – Так что пусть не обижается.
– Да откуда же при нашей клятой работе здоровью взяться? – сочувственно покивал ему Чумаков.
А стол действительно ломился! Но не было на нем всяческих заморских деликатесов, а стояла самая простая, но настоящая, чистая русская еда, приготовленная с душой и любовью. А уж запахи витали такие, что ими одними можно было наесться! Разговор за столом велся обо всем понемногу, большей частью о службе – да и о чем еще говорить двум ментам? Хозяйка мудро помалкивала, а только подкладывала да подкладывала Гурову на тарелку и искренне расстраивалась, когда он говорил, что больше просто не влезет. Он вроде бы и попробовал всего понемногу, но отвалился от стола в полном изнеможении, а ведь впереди были еще и пироги!
На следующий день в кабинете Чумакова Гуров просмотрел личное дело рядового Грищенко и даже не очень удивился, потому что ожидал чего-то подобного.
– А скажи-ка мне, майор, в каком случае рядового срочной службы, который прослужил в части уже больше года, могут вдруг перевести для дальнейшего прохождения службы в другую часть, причем черт-те куда?
– Ну если часть расформировали, – предположил Чумаков.
– В конце восьмидесятых этим еще не баловались, – возразил Лев. – Другие соображения есть?
– Может, по состоянию здоровья, – пожал плечами майор.
– Из Кировской области в Забайкалье? – усмехнулся Гуров.
– Да, действительно, не то я что-то сказал, – согласился тот. – Ну тогда…
– Когда нужно не допустить скандала. Причем не абы какого, а серьезного, – уверенно проговорил Лев. – Что-то Грищенко там натворил, и связано это, если я правильно понял, с тем парнем, фотографию которого ему прислали. Но с ним самим нам теперь не поговорить, а вот с женой – надо попробовать. Узнай, как она там!
Чумаков позвонил, договорился с врачами и доложил:
– Борис ночью умер, а Альке вроде немного получше стало, и если недолго, то побеседовать с ней можно.
– Поехали, – сказал Лев. – Тем более что нам надо у нее узнать, где ее муж держал армейские фотографии и, может быть, письма от сослуживцев, и все их просмотреть.
В больнице врачи предупредили Гурова и Чумакова, что Алевтина Федоровна еще не знает о смерти мужа, вот и им лучше помолчать на эту тему, а потом надели на них специальные халаты, шапочки, бахилы, и они прошли в реанимационный блок. Женщина выглядела ужасно. Да стоило ли этому удивляться после таких потрясений? Гуров представился и сказал:
– Алевтина Федоровна! Врачи нам дали совсем немного времени, поэтому я буду задавать вам конкретные вопросы, а вы, пожалуйста, отвечайте только по существу. – Она в ответ слабо кивнула, и он начал: – Мне сказали, что вы ждали мужа из армии, значит, и переписывались. Он как-то объяснил вам, почему его перевели дослуживать в другую часть?
Она отрицательно покачала головой и прошептала:
– Написал, что так надо было.
– Хорошо, – кивнул Лев. – Другой вопрос: он с кем-нибудь из армейских друзей отношения поддерживает? Переписывается? Созванивается?
– Нет… Только раз… Письмо пришло, – она говорила с трудом, с перерывами. – Толик тогда… Еще в школе… Учился… Что там было… Не знаю… Борис его… В печку бросил… Мне ничего… Не сказал.
– Скажите, а не после этого письма он решил отправить Анатолия в Москву?
Алевтина Федоровна некоторое время полежала с закрытыми глазами – видно, вспоминала, а потом ответила:
– Да… Я против… Была… Борис… Настоял… Сказал… Москва – город большой… Толика там… Не найдут… Выходит… Нашли.
– Вы не пробовали выяснить, чего он боится?
– Пробовала… Он сказал… Чтобы не лезла… А сам ружье… Купил… С того дня… Он ни одной… Ночи… Спокойно не спал… Вскакивал и курил… Из рук у него… Все валилось… Как Толик уехал… Борис ему… Каждый день… Звонил… Боялся… За него.
– Вы сами это письмо в руках держали? Не обратили внимания, откуда оно было? – осторожно расспрашивал ее Гуров.
– Нет… Борис сам… Его принес… Конверт… Потрепанный… Был… Издалека… Наверное.
– Алевтина Федоровна, у вашего мужа есть армейские фотографии? Обычно из армии привозят такой дембельский альбом. Где он лежит? Нам его посмотреть надо.
– Нет альбома… Фоток мало… В ящике стола… В коробке… От конфет… Он, как вернулся… Почти все сжег… Даже письма… И мои… И свои.
– Аля! Ты не волнуйся! Мы все очень аккуратно посмотрим и назад положим, – заверил ее Чумаков.
– Я понимаю, что прошло много времени, но, может быть, вы помните имена армейских друзей вашего мужа? Он ведь наверняка вам о них писал, – предположил Лев.
– Двое их… Было… Звали. – Она задумалась. – Один… Юрий… Второй… Гриша… Больше ничего… Не помню.
– Скажите, вы знаете о том, что ваш сын собирался жениться на дочери одного очень богатого человека, но из этого ничего не вышло?
– Да… Борис… Как узнал… На Толика… В голос… Орал… Чтобы он… Даже думать… Об этом… Не смел… Что он… Тут же… На виду… Окажется… Велел ему… С ней… Расстаться… Навсегда… А то он сам… Его убьет… Чтобы долго… Не мучился.
– И последний вопрос. Скажите, вы когда-нибудь видели вот этого человека? – Гуров показал ей фотографию парня.
Она посмотрела и только отрицательно покачала головой, а потом рыдающим голосом спросила:
– За что… Они нас… Так…Мы же… Никому… Ничего… Плохого… Не делали.
– Мы во всем разберемся, – пообещал, поднимаясь, Лев. – Поправляйтесь, Алевтина Федоровна.
Они вышли из палаты, Чумаков взял из ее вещей ключи, и они поехали к ней домой.
– Хоть бы Борька сказал, чего боится, – недоуменно проговорил майор. – Уж здесь-то мы бы ему помогли – с детства же знакомы.
– Видимо, это было что-то настолько позорное, что он в нем сознаться не мог, – предположил Лев.
Дом Грищенко был довольно большим, крепким, ухоженным, и сразу становилось понятно, что мужик в доме есть, и руки у него растут оттуда, откуда надо. Как и положено в таких домах, на стене висело множество фотографий членов семьи в разные периоды жизни. Чумаков показал Гурову на снимок молодого Бориса в солдатской форме, и Лев решил, что если среди других фотографий в коробке не окажется такой же, то придется забирать эту – вполне могла пригодиться. Гуров с майором просмотрели немногочисленные фотографии, но Борис везде был один. Нашлась, правда, такая же фотография, как и на стене, и Лев забрал ее с собой, так что ничего снимать не пришлось.
Вернувшись в райотдел, он позвонил Орлову:
