Ментовская крыша

И еще этот случай с предупреждением. Гуров не собирался ставить возле жены охрану, но отнестись к предупреждению как к шутке не мог. Слишком ловко все совпало. Он был убежден, что ему сделали намек, надеясь, что он правильно поймет его и оценит. Главный смысл намека состоял не в самой угрозе, которая, собственно, была преподнесена пока весьма туманно, а в том, что никто, кроме людей в форме, о назначении Гурова в следственную бригаду знать не мог. Ему давали понять, что он каким-то образом перешел дорогу своим. Грубо говоря, его просили посторониться – пока вежливо.

Гуров не был наивным юнцом и прекрасно понимал, что изменились времена – изменилась и милиция. Плакатный дядя Степа ушел в прошлое. Многие коллеги в погонах, стараясь не отстать от века, очень широко трактовали понятие «власть». И зачастую власть становилась удобным инструментом для того, чтобы делать большие деньги. Способы могли быть самыми разными. Гуров не признавал ни одного из них, но догадывался, что в этом вопросе у него найдется немало оппонентов.

Не было ничего невозможного и в том, что, взявшись за расследование смерти Вишневецкого, Гуров задевает чьи-то коммерческие интересы. Каким образом и чьи – это был уже другой вопрос. Сейчас было важно то, что его предупредили.

– Неужели действительно может так получиться, что к гибели Вишневецкого причастен кто-то из наших? – не выдержав, выпалил вдруг Крячко. Видимо, его занимали те же самые мысли, а не одна утка с яблоками. – С какого бока, интересно? Вряд ли это его группа. Если уж они решили все валить на любовницу, то на хрена нужно было подсылать к нам человека в ластах? Они же себя этим, считай, выдали!

– Не фантазируй! – перебил его Гуров. – Все правильно. Сначала предупредили, а потом показали надежный путь для отступления. И ничего удивительного, если это организовали одни и те же люди. Собственно говоря, что мы с тобой знаем о том же Трегубове?

– Трегубов – мужик себе на уме, – немедленно сказал Крячко. – Упертый и наглый, как танк. Понаглее меня будет. С ним даже начальство старается не связываться. А, опять этот Трегубов! И все дела… Но с Вишневецким они, я знаю, давно вместе работали. Спелись, как говорится. Вот Шнейдера я действительно не знаю. И Савицкого тоже. Да и Воробьев для меня загадка.

– Воробьев, по-моему, для самого себя загадка, – проворчал Гуров. – Вот только насчет любовной версии гипнотизирует нас в основном Трегубов. Получается это у него, ничего не скажу, естественно и красочно, но не принимает у меня душа эту версию – вот что хочешь ты делай!

– Ну здесь у тебя тоже перегиб, – заметил Крячко. – Совсем этот момент со счетов тоже не сбросишь. За мужиками это водится. Я даже знаешь что сейчас подумал? А вдруг Вишневецкий кому-то из наших рога наставил, а тот отомстил? Тогда все понятно – и откуда про наше назначение знают, и почему не хотят, чтобы мы копались…

– Фантастика! – презрительно ответил Гуров. – Жюль Верн, Александр Беляев! У нас вообще какой век на дворе? Кто сейчас из-за супружеской измены убивает? Ну, попортят друг другу фотокарточки или в крайнем случае анонимку на обидчика в особый отдел накатают… Это редко когда такой неуравновешенный субъект попадется, который сразу за нож хватается. Или за бутылку.

– А вот на этот раз попался, – возразил Крячко. – И вообще ты так говоришь, потому что счастлив в супружестве. Еще неизвестно, как бы ты себя повел, если бы…

– Если бы да кабы, – перебил его Гуров. – Тебе не кажется, что ты немного удалился от темы?

– Тема должна рассматриваться всесторонне, – возразил Крячко. – Я просто строю возможные модели поведения. А чтобы это не было чистой абстракцией, беру тебя в качестве объекта…

– В качестве объекта ты бы мог взять и себя, – сказал Гуров. – По-моему, это намного удобнее.

– Это будет не совсем корректно, – задумчиво произнес Крячко. – Хотя, пожалуй, я смог бы приложить соперника бутылкой. Правда, на полную у меня бы рука не поднялась. Поэтому вряд ли последствия были бы такими ужасными.

– Это как сказать, – покачал головой Гуров. – С твоей силищей и пустой бутылкой можно натворить дел. Но, хотя и в шутку, а ты подметил главное – не по-русски это бить – полной бутылкой. Ладно бы сначала распили содержимое, а там – слово за слово, и пошла карусель. Здесь же били намеренно, расчетливо – сзади, не жалея ни жертву, ни дорогой напиток. И о совместном распитии речи идти не может – в желудке Вишневецкого экспертиза не нашла алкоголя. Я уверен, в нашем случае расчет присутствовал с самого начала, а тогда о каком аффекте и какой страсти может идти разговор?

– Между прочим, насчет содержимого желудка – не к ужину будь сказано, – неожиданно произнес Крячко. – Алкоголя в желудке Вишневецкого не было, но зато остались остатки скромного ужина. Меня это почему-то сразу заинтересовало, и мы еще с врачом подробно обговорили это дело – я думал, это наведет нас на какую-то мысль. Просто потом закрутился и забыл с тобой поделиться. Судя по всему, перед смертью Вишневецкий ел пирожки. Обыкновенные пирожки, которыми торгуют на улицах и в дешевых забегаловках. И у меня сразу возник вопрос: зачем набивать брюхо пирожками, направляясь к своей зазнобе?

– Резонный вопрос, – заинтересованно сказал Гуров. – Впрочем, могут быть варианты. Возможно, его женщина не увлекалась кулинарией. Или у них не было принято совмещать свидания с приемом пищи. Возможно, просто не хватало на это времени.

– Возможно, и так, – согласился Крячко. – Но маловероятно. Мы знаем, что Вишневецкий обедал в столовой. А потом эти пирожки. Возникает такое впечатление, что ужинать он не рассчитывал и решил перехватить что-нибудь по дороге. Но ведь тогда что получается – там, куда он направлялся, французское шампанское имелось, а пожрать было нечего? Не вяжется, Лева!

– Не вяжется, – кивнул Гуров. – И в самом деле не вяжется. Значит, он или не ждал этого шампанского, или не считал возможным к нему прикасаться. Ни к шампанскому, ни к тому, что ему сопутствовало.

– Таким образом, мы с тобой можем сделать железный вывод! – торжествующе воскликнул Крячко. – Не встречался он ни с какой любовницей!

– Ну, может быть, не железный, – улыбнулся Гуров. – Но вывод вполне вероятный. Мне и сразу казалась надуманной эта мексиканская история с кровожадным мужем, а сейчас я полагаю ее почти невозможной. Но прежде чем воплощать вывод в железе, нужно сделать еще две вещи – побеседовать с Вишневецкой и посетить офис «Индиго». Этим мы займемся завтра. Женщина – твоя, как договорились. Я на этот раз лучше познакомлюсь с дельцами.

– Да, на этот раз я покажу тебе, как следует обращаться с женщинами, – важно заявил Крячко. – Современная женщина презирает джентльменов – лощеных, но расчетливых и лицемерных, и уважает грубых решительных мужчин в спортивных шароварах, потому что у них большое сердце, а слова не расходятся с делом!

– Ты собираешься надеть спортивные шаровары? – удивился Гуров.

– Это образно, – пояснил Крячко. – Одеваться как-то специально не собираюсь. Нужно всегда оставаться самим собой.

– Но галстук я бы тебе все-таки посоветовал, – сказал Гуров. – Все-таки эта женщина – адвокат. Она может тебя не понять.

– Эта женщина – вдова оперативного работника, – парировал Крячко. – Она все прекрасно понимает. Однако, по-моему, нам пора – на крыльце появляются люди…

Действительно, возле служебного входа возникло какое-то движение. Судя по всему, спектакль уже закончился, и актеры собирались расходиться по домам. Гуров и Крячко вышли из машины и направились туда, где горели фонари.

Марию Гуров увидел сразу – она о чем-то увлеченно и сердито спорила с молодым актером, фамилию которого Гуров никак не мог запомнить. В пылу спора она даже не заметила появления мужа. Зато на это бурно отреагировал комик Вагряжский, благодушно дымивший на крыльце сигаретой. Он энергично встряхнул плешивой головой и с ироническим пафосом провозгласил:

– Сколь участь завидна девы младой и прекрасной! У порога ее непременно герои встречают, и вдаль колесница ее золотая уносит… Не то старики, их участь – метро и бутылка нагретого пива… – кажется, он уже был слегка выпивши.

Мария подняла голову и удивленно охнула.

– Гуров! Честно говоря, я тебя не ждала сегодня! – сказала она, сразу забывая о споре с молодым человеком и направляясь к мужу. – Но это здорово, что ты меня встретил – я чертовски устала сегодня. Ба, и Стасик здесь! Привет! У вас что-нибудь случилось? – Она подставила мужу щеку для поцелуя и, обернувшись, помахала оставшимся на крыльце людям. – До завтра! Потом договорим, ладно?

Молодой человек разочарованно пожал плечами. Комик Вагряжский иронически посматривал вокруг сквозь клубы табачного дыма. Гуров вспомнил его слова об участи стариков, и ему стало неудобно. Вагряжский действительно должен был чувствовать себя сейчас одиноким и никому не нужным.

– Николай Евгеньевич, – окликнул Гуров. – Может быть, вас подвезти?

– О, не беспокойтесь! – махнул рукой актер. – Это ни к чему. По правде говоря, я еще и не решил толком, куда направлю стопы свои. Душа просит огней и праздника, полковник. Значит, все опять закончится в пивной, уж не обессудьте.

Гуров усмехнулся и, взяв Марию под руку, повел к автомобилю. Крячко пристроился рядом, с надеждой сказав:

– Пока суд да дело, разреши наш спор, королева! А то мы тут с Гуровым гадаем, правда ли в вашем холодильнике завелась утка? И правда ли она с яблоками или это просто разыгралась фантазия голодного мужа?

Мария невольно рассмеялась и сказала:

– Не хочу давать опрометчивых обещаний, но еще днем утка была. Если никто за это время на нее не покушался, она должна оставаться на прежнем месте. Более того, если уж у нас сегодня вечеринка, то к утке можно будет поискать чего-нибудь крепкого…

– Волшебница! – восхитился Крячко. – Даже в самых дерзких мечтах я не смел…

– Врет! – вмешался Гуров. – Смел! Даже особенно настаивал. Иначе и в гости отказывался идти. Про утку он вообще заговорил для отвода глаз.

– Клевета! Не верь ему, Мария! – возмутился Крячко. – Если и мечтал, то самую-самую малость. Просто не у одних артистов душа просит огней и праздника.

Они уселись в машину. Гуров завел мотор.

– Тяжелый был день? – спросил он.

– Ох, не знаю, – сказала Мария. – Сегодня был Чехов, а Чехов почему-то выматывает меня до предела, ты же знаешь. Но вам со Стасом не стоит беспокоиться – я не стану вам мешать. Да, может, и сама отвлекусь.

– Если это намек, – быстро сказал Крячко, – то намеков я не понимаю. И потом, у меня дома нет утки.

– У него вообще денег нет, – сообщил Гуров. – Будет просить у нас взаймы. Представляешь, какой вечерок тебя ожидает?

– Бывали вечера и похуже, – заметила Мария. – А чего это вы сегодня примчались меня встречать? Неужели только для того, чтобы попросить взаймы? Или преступники угомонились сегодня пораньше?

– Преступность в основном уже побеждена, – заявил Крячко. – Остались только отдельные несознательные элементы, которые об этом не знают. Но с ними мы разберемся завтра. Подкрепившись уткой с яблоками…

Мария зевнула и откинулась на спинку кресла.

– А мне, между прочим, сегодня звонил один из ваших несознательных элементов, – вдруг сказала она. – Перед самым спектаклем.

– Не понял! Кто звонил? – настораживаясь, спросил Гуров.

– Маньяк какой-то, – равнодушно ответила Мария. – Такое иногда бывает. Обратная сторона популярности. Я стараюсь не обращать внимания.

– Нет, подожди, что значит – не обращать внимания? – забеспокоился Гуров. – Говори толком, что случилось?

Мария посмотрела на него с легким удивлением.

– Да ничего ровным счетом не случилось, – сказала она. – Позвонил какой-то психопат и очень вежливо поинтересовался, как мне понравится, если в мое прекрасное лицо плеснут серной кислотой. Я ответила, что мне это совсем не понравится, какая бы кислота для этого ни применялась. И еще добавила, что у меня муж – полковник милиции. Просто для справки.

– И что было дальше? – серьезно спросил Гуров.

– Дальше-дальше… – проворчала Мария. – Да ничего не было. Мне нужно было выходить на сцену. Ты понимаешь, что это значит?

– Я все понимаю, – перебил ее Гуров. – И все-таки – этот тип еще что-нибудь сказал?

– Не знаю, что-то бормотал, по-моему, – с досадой сказала Мария. – Что-то вроде того, будто он прекрасно знает, кто у меня муж, но сомневается, что муж мне в данном случае чем-то поможет… Я не стала слушать этого дебила. Ведь ты мне поможешь в данном случае?

Гуров поймал в зеркале серьезный взгляд Крячко и ответил:

– Мы оба тебе поможем. Только ты должна уяснить себе одну простую вещь. Человек, который тебе звонил, – совсем не дебил. Но, очевидно, большой негодяй.

Глава 5

Ничего удивительного в том, что на домашнем телефоне Вишневецкой стоял автоответчик, не было, но Крячко был страшно разочарован таким поворотом дела. Автоответчиков он терпеть не мог, а к людям, таковые использующим, испытывал недоверие и даже неприязнь. Это техническое новшество почему-то всегда вызывало у него ассоциации со старой детской забавой – в былое время юные остряки частенько развлекались тем, что подбрасывали на тротуар пустой кошелек на ниточке. Доверчивые прохожие с бьющимся сердцем нагибались за ценной находкой, но в самый последний момент кошелек вдруг выскальзывал у них из пальцев и вприпрыжку исчезал в подворотне, откуда доносилось жизнерадостное хихиканье.

Разговор с автоответчиком, по мнению Крячко, был таким же пустым и обидным делом, как погоня за фальшивым кошельком. Поэтому никакого сообщения для Вишневецкой он оставлять не стал, а сразу поехал в адвокатскую контору, где она работала, надеясь перехватить ее там с утра пораньше. Такой вариант показался ему в конце концов даже предпочтительнее, потому что по телефону человек всегда может придумать предлог, как уклониться от встречи.

Поехал он на метро, потому что ночевал у Гурова, у которого и в самом деле нашлась и утка в яблоках, и кое-что еще и тем для разговоров накопилось более чем достаточно, и в результате засиделись они до такой глубокой ночи, что ехать Крячко домой уже не было никакого смысла. А утром, поскольку маршруты у них с Гуровым на сегодняшний день не совпадали, Крячко для разнообразия выбрал пеший вариант передвижения, чтобы разогнать остатки тумана, образовавшиеся в голове после вчерашнего вечера. Денег он взаймы перехватил, и впереди открывалась перспектива пересесть на свой верный «Мерседес». Но прежде нужно было разобраться с Вишневецкой, которая предпочитала общаться с миром через автоответчик.

Вообще-то было немного странно, что человек с такой востребованной профессией, как адвокат, с утра прячется за автоответчик. Крячко предполагал в этом сословии большую открытость. Возможно, причиной было только что пережитое Вишневецкой горе. Не исключено, что она на какое-то время вообще удалилась от всех дел и контактов. В таком случае суетиться было бессмысленно. Однако Крячко предполагал, что Вишневецкая будет вести себя иначе и, наоборот, постарается забыть о своем горе, с головой уйдя в работу. Крячко знал, что в эти тяжелые дни Вишневецкая даже нашла в себе силы посетить прокуратуру, где отвечала на вопросы следователя – правда, судя по протоколу допроса, никакой ценной информации при этом не сообщив. Но следователь следователем, а у Крячко были свои заботы. След преступника искать ему, а не следователю.

Контора Вишневецкой располагалась на Большой Пироговской улице. Когда Крячко добрался туда, рабочий день еще не начался. Быстро выяснив это, он вышел на улицу и расположился неподалеку от входа в здание, надеясь перехватить Вишневецкую по дороге, как только она появится. Разумеется, у Вишневецкой могли быть какие-то свои планы, не совпадающие с планами Крячко, но он решил надеяться на лучшее. Вишневецкую ему доводилось видеть прежде при каких-то, теперь забытых обстоятельствах, поэтому Крячко не боялся спутать ее с кем-то из посетителей.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.