скачать книгу бесплатно
– Вот ведь, мать твою! – Голос Крячко внезапно осип. – Я сутки себе голову ломаю, а решение вот оно, можно сказать, под рукой было.
Он сдернул со стула куртку, просунул левую руку в рукав, и тут она завибрировала. «Телефон, будь он неладен», – досадуя на то, как не вовремя пришел звонок, Стас заторопился, думая, что звонит капитан, и рука запуталась во фланелевой подкладке. Чертыхаясь и проклиная тех, кто придумал шить куртку с ворсистой подкладкой, Стас кое-как освободился, выудил из кармана телефон и нажал кнопку приема вызова.
– На последнем гудке успел, – услышал он голос Гурова. – Совсем загонялся, или спишь еще?
– Давно проснулся, – начал Крячко. – Да тут и не до сна.
– Друг твой не объявился, я полагаю, – по тону напарника догадался Лев.
– Нет, Лева, не объявился. Но подвижки есть.
– В полицию ходил? – делая ударение на слове «полиция», спросил Гуров.
– В участке не был, заявление не писал, если ты об этом. Но с кое с кем из полиции пообщался. Можно сказать, он сам меня нашел.
– Что, есть какие-то сведения об Ольшевском?
– Да нет, это я образно выражаюсь, – пояснил Крячко. – Вчера, от нечего делать, в бар зашел, там и познакомились.
– С участковым?
– Капитан Звонников, он здесь, в Панино, служит. Хороший мужик оказался. Толковый. Помог мне с фирмой разобраться. Тут у них такие дела творятся, доложу я тебе. – Стас бросил взгляд на блокнот и хотел уже рассказать Гурову о находке, но тот вдруг снова завел старую песню о том, что дело надо поручить профессионалам.
– Мой тебе совет, Стас, не занимайся самодеятельностью, и капитана своего с верного русла не сбивай. Пятый день человека нет, а ты в сыщиков играешь. Еще вчера надо было его в розыск подавать. Сам же знаешь, что самостоятельные поиски должного результата не принесут. Ольшевский пропал в городе-миллионнике, как ты собираешься его искать? По улицам ходить и «ау» кричать? Нет, Стас, на этот раз придется поработать в команде.
– Да ты погоди наставника включать, – начал горячиться Крячко. – У нас тут подвижки наклюнулись. Капитан Звонников обещал кое-что пробить, а еще я тут кое-что на…
Но Лев снова не дал договорить, прервав друга на полуслове:
– Не упрямься, Стас, сделай все, как полагается. Иди в полицию, да не в Панино, а сразу в Воронеж. Посоветуйся со своим капитаном, к кому лучше обратиться, чтобы дело на самотек не пустили.
– Да говорю же тебе, подвижки у нас, – предпринял Стас еще одну попытку рассказать Гурову про находку. – Я ведь не сидел сложа руки, теперь у меня есть от чего оттолкнуться.
– Вот и отлично! Придешь в полицию, следователю о своих находках доложишь, вместе и подумаете, как их лучше применить, – стоял на своем Гуров.
– Ладно, уломал. Так я и сделаю, – решил схитрить Крячко. А про себя подумал, что вот получит доказательства, отыщет друга, тогда и расскажет Гурову, что его советы не всегда полезны.
– Ну, это совсем другое дело, – обрадовался Лев. – Садись в машину и езжай прямо сейчас. А хочешь, я у ребят справки наведу, найдем выходы на толковых парней из воронежских оперов или следаков?
– Да не нужно, Лева, я у Звонникова спрошу. Он пару лет назад сам в Воронеже служил, – поспешил отказаться Стас. Забота Гурова ему сейчас была совсем не к месту, поэтому он поспешил закончить разговор. – Ладно, побежал я. Завтра с утра тебе позвоню.
Он сбросил вызов, еще раз прочел запись с обложки, аккуратно завернул блокнот в целлофановый пакет и сунул его в задний карман брюк. Выскочив из дома, сел в машину и поехал в сторону Воронежа. С капитаном Звонниковым он созваниваться не стал, опасаясь, что тот, так же, как и Гуров, станет его отговаривать. «Хватит с меня советчиков, – ворчливо думал Стас. – В конце концов, это мое личное дело. Мое и моего друга, а остальные пусть о себе беспокоятся. Я уже не мальчик, и в сыскном деле кое-что понимаю. Все будет хорошо. Теперь уж точно».
Крячко вырулил на воронежскую трассу, машина плавно влилась в оживленный поток, а спустя час он уже стоял возле старенькой хибарки, адрес которой был указан на блокноте. Домишко, к которому привела его находка, впечатление производил удручающее, да и местность оставляла желать лучшего. Слава о Левобережном районе Воронежа, а в особенности о «Машмете» и его беспредельщиках докатилась даже до столицы. Были времена, когда по стране ходили анекдоты про криминальный «Машмет», и даже в кавээнах шутки про «пацанчиков» с «Машмета» имели непременный успех. Сейчас же на районе стало спокойнее, но Крячко показалось, что дома до сих пор несут на себе отпечаток прежних времен.
Это обстоятельство обескураживало. Крячко полагал, что человек, чей адрес Ольшевский записал на блокноте, должен был оказаться небедным, а тут вдруг эта развалюха. А как же круглые суммы, что, по слухам, имели владельцы породистых бойцовских псов? Непонятно. Стас дважды сверился с записью, прежде чем постучать в калитку, вызывая хозяина. Контраст между новехоньким забором из окрашенного профиля и домом, по окна вросшим в землю, выглядел гротескно, но хозяину, видно, на это было наплевать.
На стук отозвался целый хор собачьих голосов. Разглядеть, что творится во дворе, Крячко не мог, в заборе реально не было ни одной щели. Не прошло и минуты, как лай стих, и он услышал слабое жужжание моторчика.
– Пылесос у меня есть, увлажняющими кремами не пользуюсь, и вообще на дух не переношу навязчивых продавцов, – донеслось из-за забора. Судя по голосу, обладатель его возраста был преклонного.
– Я ничего не продаю, – поспешил ответить Крячко, опасаясь, что суровый хозяин уйдет. – Я друг Николая Ольшевского. Знаете такого?
– Колькин друг, говоришь? Любопытно, – прозвучало из-за забора. – Ну, заходи, друг. Посмотрим на тебя.
Зажужжал еще один моторчик, и калитка отъехала в сторону. Стас шагнул во двор и встретился взглядом с хозяином. «А ты не так стар, как мне показалось», – мысленно произнес он. На вид мужчине и правда едва ли перевалило за сорок, но это было не единственным обстоятельством, которое привело Крячко в недоумение. Мужчина сидел в инвалидном кресле, и, судя по пустым штанинам, свисающим до самой земли, обе его ноги отсутствовали. Заводчик бойцовских собак без ног – явление редкое. Но из добротного сарая, отстоящего от дома метрах в десяти, доносился многоголосый хор собачьих голосов, и это свидетельствовало о том, что отсутствие ног на пристрастиях хозяина никак не отразилось.
– Что застыл? Или инвалида никогда не видел? – грубовато произнес мужчина. – Тебя как звать-величать?
– Стас. – Крячко протянул руку для рукопожатия. – Стас Крячко, давний друг Ольшевского.
– А я – Вадим Пряхин, тоже друг Ольшевского, – встряхнул тот протянутую руку. Рукопожатие оказалось крепким. – Зачем пожаловал, Стас Крячко, друг Ольшевского?
– В дом пригласите? Разговор у меня к вам не из простых, как-то не с руки у калитки вести.
– Ну, пойдем, чаем тебя напою, – предложил Пряхин. – И раз уж мы с тобой собираемся общаться на серьезные темы, то официоз оставь за калиткой.
– Я только «за», – кивнул Стас.
Пряхин нажал какой-то рычажок на пульте, пристроенном к подлокотнику кресла, и калитка вернулась на место. Развернувшись на сто восемьдесят градусов, он покатил к крыльцу. К вящему удивлению Крячко, ветхое крыльцо имело пандус. Настоящий, с полозьями точно в размер кресла. Пряхин легко поднялся к входной двери, толкнул ее внутрь и скрылся в доме. Крячко последовал за ним.
Тут его ожидал новый сюрприз. Если снаружи дом выглядел, как настоящая развалина, то внутри все сияло и блестело новизной и современностью. Вместительные сени, отделанные деревянной вагонкой и покрытые лаком. Дорогим яхтенным лаком, насколько мог судить Стас. Из сеней дверь вела в кухню. Она оказалась оснащена по последнему слову техники: шикарный кухонный гарнитур, оформленный под стиль «хай-тек», сплошной хром, правильные геометрические формы и черно-белая цветовая гамма. О том, как выглядят остальные комнаты, Крячко мог только догадываться, дальше кухни Пряхин его не повел. Ткнул пальцем в сторону кожаного кресла и велел садиться.
Сам же подъехал к низким столам-тумбам, сделанным с таким расчетом, чтобы до любого предмета можно было дотянуться с высоты инвалидного кресла, и щелкнул чайником. Загремели чашки, добытые из тех же самых шкафов, после них на свет появились вазочка с вареньем и блюдо с ватрушками. Все это он выставил на сервировочный столик, после чего снова развернулся, окинул Крячко внимательным взглядом и спросил:
– Может, голодный? У меня на ужин запеканка мясная была, могу поделиться.
– Спасибо, в другой раз, – вежливо отказался Стас.
– Объесть меня боишься? – усмехнулся Пряхин. – Зря. Я готовить люблю, и, надо заметить, получается это у меня весьма неплохо. Не передумал насчет запеканки?
– Да хрен с тобой, уломал, – махнул рукой Стас. – Если честно, пожрать как следует я люблю.
Пока грелась запеканка и закипал чайник, разговор шел ни о чем. О погоде, о новостях столицы, о том, какое впечатление на московского гостя произвел Воронеж. Но, как только с приготовлениями к чаепитию было покончено, Пряхин посерьезнел. Было видно, что ему не терпится узнать о цели визита гостя, и он едва сдерживается, но воспитание не дает ему начать задавать вопросы, пока тот не доел. Крячко это понял и поспешил расправиться с щедрой порцией картофеля и мясного фарша. Прожевав последний кусок, он отставил в сторону пустую тарелку и произнес:
– Я к тебе с просьбой. Мне бы в «РуАр» попасть. Можешь помочь?
– Что ты там забыл? – нахмурился Пряхин. – На твоем месте я бы от этой фирмы за восемь верст бежал.
Вопрос Пряхина прозвучал как формальность, поэтому отвечать на него Стас не стал, а, в свою очередь, спросил:
– Николай ведь туда захаживал, верно?
– Возможно, – уклонился от прямого ответа Пряхин. – Тебе-то что там делать? У тебя, небось, и десятка тысяч не наберется. Причем ни наличными, ни по банковскому счету.
– Имеешь в виду вступительный взнос? – догадался Крячко. – Согласен, денег у меня немного, а про то, чтобы выкупить членский билет, я и не помышляю. У меня на то другие причины.
– Вот как? Любопытно.
– Что именно любопытно?
– Да то и любопытно, что у Кольки вообще друг всплыл, а еще любопытнее, что он так жаждет сунуть голову в кишащую крокодилами реку. Точно так же, как сам Колька. Не помню, чтобы он хоть раз о тебе упоминал. А ты говоришь – друг. Разве такое бывает?
– Выходит, бывает, – пожал плечами Стас. – Дружим мы не первый год, иногда встречаемся, а то, что он про меня не говорил, еще ничего не значит. Я вот тоже про него на каждом углу не горланю. И вообще, в чем проблема-то?
– А в том, что вот ты явился сюда, весь такой московский и деловитый, и давай выпрашивать карточку для входа в закрытый клуб, в который королеве Великобритании вход заказан, – начал Пряхин. – Я знать тебя не знаю, и что, должен услуги тебе оказывать только потому, что, ты фамилию Ольшевский выучил?
– Ладно, не кипятись, – примиряюще произнес Крячко. – Не хочешь помогать, не надо, как-нибудь сам справлюсь. Только сначала выслушай, ради чего я туда рвусь.
– Известно, ради чего, – усмехнулся Пряхин. – Бабосиков влегкую срубить захотел. Все вы туда ради этого рветесь.
– Не нужны мне бабосики, – перебил его Стас. – Я друга ищу. Ты знаешь, что Ольшевский пропал?
– Пропал, говоришь? И давно?
– Сегодня пятый день, как из дома уехал.
– Всего-то? – снова усмехнулся Пряхин. – Мало ли где холостой мужик при деньгах зависнуть может. Что ж, каждого с собаками искать?
– Он с деньгами пропал, и в цеху никого не предупредил. Похоже это на то, что он с красоткой отжигает? Нет, друг мой, непохоже.
– Сколько бабок при нем? – посерьезнел Пряхин.
Когда Стас назвал сумму, Пряхин присвистнул, с полминуты размышлял, а потом выдал:
– К понедельнику вернется.
– Да что ты! Так вот с ходу все и выяснил, все вопросы разрешил и дату обозначил? – съязвил Крячко. – А не подскажешь ли мне, баба Ванга, на каком автобусе он прикатит? Я его с калачами встречу.
– Говорю тебе, к понедельнику вернется. – Голос Пряхина звучал уверенно. – Панику не разводи. Вернется он. А насчет «РуАра» забудь, не суйся туда, мой тебе совет.
– Засунь свой совет знаешь куда? – разозлился Стас. – Плевать мне на твои предсказания, у меня своих полные штаны! Отвечай: поможешь мне в «РуАр» попасть или нет?
– Не кипятись, парень, – остановил его Пряхин. – На то, чтобы дату назначать, есть основания. И насчет фирмы я не шучу. Делать тебе там нечего. Рубан таких, как ты, на завтрак жрет.
– Я, между прочим, тоже не лыком шит, – возмутился Крячко. – Как-никак полковничьи погоны ношу. И служу не в Мухосранске, а в столичном МУРе.
– Вот и я о том же. Не будут тебе там рады, – заметил Пряхин. – Рубан и сам крутой перец, но отец его в десять раз круче. И оба вашего брата-мента на дух не переносят. Допустим, помогу я тебе, научу, как на территорию клуба попасть, как друга твоего научил. Сколько ты там продержишься, как думаешь?
– Столько, сколько будет нужно, чтобы убедиться, что с Ольшевским все в порядке. Он ведь там, верно?
– Наверняка, – подтвердил догадку Крячко Пряхин. – Только твоему вмешательству он рад не будет, помяни мое слово.
– Рассказывай, что нужно делать. Наставления читать мне незачем, все равно по-своему сделаю.
Какое-то время Пряхин снова молчал, затем подкатил кресло к шкафу, устроенному по принципу картотечного, выдвинул один из ящиков, покопался в его содержимом. Зажав в руке небольшой пластиковый прямоугольник, вернулся к столу.
– Вот, держи. Этот пропуск даст тебе возможность беспрепятственно пройти на территорию клуба. Будут спрашивать, откуда он у тебя, отвечай честно. Пряхин дал, с рекомендациями. Захвати с собой денег, они проверять будут. Отведут тебя к северным воротам, там у них что-то вроде отстойника для таких, как ты. Про погоны свои забудь. Не смей даже думать о них, понял?
– Что за хрень там происходит? – невольно понизив голос, спросил Крячко. Тон, которым говорил Пряхин, настораживал.
– Там узнаешь, – пообещал Пряхин. – Главное, рот поменьше открывай, а то до отстойника тебя не доведут и на рекомендации не посмотрят.
– Что в этом отстойнике?
– Ты что, слушать совсем не умеешь? Говорю же, такие, как ты, – поморщился Пряхин. – Как попадешь в здание, сразу никуда не лезь. Пережди часа три. Они наблюдать будут. Потом можешь идти по номерам. В одном из них Кольку и найдешь. А когда найдешь, сразу вали оттуда. Вызывай охрану и заявляй, что передумал.
– О чем передумал? – недоуменно переспросил Стас.
– Просто передумал, и все, – разозлился Пряхин. – Что с тобой, парень? Неужели не понятно: не стану я тебе секреты Рубана сдавать. Пропуск и то только ради нашей с Ольшевским дружбы выделяю. Обеспокоил ты меня своими подозрениями, вот я и хочу совесть очистить, чтобы спать по ночам не мешала. Когда на волю выйдешь, не забудь ко мне заглянуть. Извинения принести и в моей правоте сознаться. А сейчас уходи, у меня режим.
Пряхин вдавил кнопку на пульте, кресло плавно покатилось к двери, расположенной на дальней стене. Минуту спустя дверь за ним закрылась, и Крячко остался в кухне один. Какое-то время он сидел в кресле, переваривая то, что посчитал нужным сказать Пряхин, затем поднялся и вышел из дома.
Глава 6
Полковник Гуров сидел в кабинете на Петровке, поминутно смотрел на часы и раз за разом набирал один и тот же номер телефона. Вот уже два часа кряду он пытался дозвониться до Стаса Крячко. Вчерашний утренний разговор принес успокоение только на время, но раз уж они с Крячко договорились, что тот перезвонит сам, Гурову оставалось только ждать. В конце концов, не мамка же он ему, чтобы действия его на контроле держать. Он и ждал. Терпеливо ждал. Примерно до одиннадцати. А потом терпение кончилось, его сменило раздражение, а затем и тревога.
Откуда она взялась, зараза такая? Ну что, скажите на милость, может случиться с взрослым мужчиной, полковником полиции в многомиллионном городе? По идее – ничего плохого произойти не может, и все же тревога лишь нарастала. Проходили минуты, Крячко не звонил, а Гуров места себе не находил от беспокойства. В одиннадцать не выдержал, набрал сам, и металлический голос ответил, что телефон вне зоны действия сети. Отлично, подумал Лев, можешь расслабиться, Крячко просто в полях где-то застрял, куда вышки сотовой связи еще не добрались, поэтому и не звонит.
Он и собирался расслабиться, дождаться вечера и только тогда повторить попытку, но пальцы сами потянулись к кнопке повторного набора. И снова с тем же результатом. Один звонок сменял другой, и каждый раз Лев получал один и тот же ответ, но перестать набирать номер друга не мог. К концу второго часа он уже так себя накрутил, что плюнул на текущие дела, убрал документы в сейф и отправился в кабинет генерала.
Генерал Орлов оказался на месте. Минут пять поболтали о том о сем, обсудили планы на следующую неделю, а затем плавно перешли к предстоящим выходным. Пятница выдалась на удивление легкая в плане работы, погода за окном стояла шикарная, прогноз на последующие субботу и воскресенье благоприятствовал отдыху на свежем воздухе, и Орлов, заядлый дачник, пустился в долгие рассуждения о пользе физического труда на свежем воздухе. В эти выходные он собирался вместе с семьей ехать на дачу, готовить теплолюбивые растения к долгой зиме, и эта перспектива его радовала.
Какое-то время Гуров слушал рассуждения генерала, пока тот не начал уговаривать его присоединиться к их компании и вместе с женой отдохнуть на лоне природы. Тут Лев вежливо отказался, откашлялся и выложил просьбу, с которой явился в кабинет Орлова.
– Мне бы отгул, Петр Николаевич, – попросил он. – А лучше три. С учетом выходных, это пять дней получается. У меня тут кое-какие планы наклюнулись.
– С Машей куда-то собрались? – спросил Орлов.
Гуров подумал, что будет совсем уж непорядочно, если он солжет насчет поездки в компании жены, которую генерал прекрасно знал, уважал и любил, и отрицательно покачал головой:
– Хочу к Крячко присоединиться. Отгулами у меня уже пара недель накопилась, пора бы и тратить начать.
– К Крячко? Это в Воронеж, что ли, собрался? Что ты там забыл, Лева? Рыбалка? Охота? Или снова криминал? – нахмурился Орлов, намекая на случай, когда Крячко и Гуров отправились к другу первого поохотиться на уток, а вместо этого охотились на маньяка-убийцу. – Тебе прошлого раза не хватило?
– Друга надо поддержать, – уклончиво ответил Лев.
– Ладно, надо, значит, надо. Препон строить не буду. Официально даю тебе три дня отгулов. И от себя лично – полдня пятницы. До двух в отделе побудь, а потом можешь проваливать. Хоть к Крячко, хоть к самому лешему, – заявил Орлов. – Только смотрите у меня, чтобы на этот раз без убийц и криминала.
– Слушаюсь, товарищ генерал! – Гуров козырнул и поспешно вышел из кабинета, желая избежать расспросов.
Вернувшись к себе, снова попытался дозвониться до Крячко, и вновь безрезультатно. Тогда он подошел к столу друга, открыл верхний ящик и достал оттуда блокнот. В этом блокноте Крячко собирал адреса и телефоны нужных людей, а также друзей, которые живут в разных городах необъятной Родины. Адрес Ольшевского нашелся быстро. Переписывать его Лев не стал, в таких вопросах память его никогда не подводила, ему хватало раз взглянуть на запись, чтобы запомнить на долгие годы. Он надеялся найти там же и телефон Ольшевского, вдруг тот все же объявился, и друзья просто-напросто отдыхают в каком-нибудь шумном баре, несмотря на ранний час, но номера в блокноте не оказалось.
Задвинув ящик, Лев сел за свой стол, включил компьютер и загрузил карту Воронежской области. Построил маршрут, отключил технику и, взглянув на часы, решил, что пора выдвигаться. На сборы много времени не понадобится, а вот разговор с женой предстоит не из приятных. Гуров предпочел бы отделаться телефонным звонком, но в этом случае по возвращении его ждал бы не теплый прием, а ледяное молчание не на один день. Жертвовать отношениями с женой он не собирался даже ради друга, поэтому решил переговорить с ней лицом к лицу.
Жена Гурова была актрисой ведущего московского театра, что служило поводом для гордости полковника, но приносило ему и немало хлопот. Красавица Мария Строева отлучки мужа не любила. И это еще мягко сказано. Если быть честным до конца, Мария их ненавидела. Всякий раз, когда муж заводил разговор о том, что ему предстоит уехать на несколько дней, на лице Марии появлялось такое выражение, от которого у Гурова все внутри сжималось.
Нет, она не ворчала, не ругалась и вообще никак не выражала своего недовольства. Напротив, сразу же переходила к техническим вопросам, типа: сложи в дорожную сумку теплую куртку, вдруг погода испортится, или, не забудь смену белья. Напоминала о зубной щетке, мочалке и носовых платках. Собирала контейнеры с едой, советовала, в какой магазин лучше заехать за выпечкой, так как выпечка в дороге – вещь незаменимая. И все бы было хорошо, если бы не это выражение тоски и подавленности.
