скачать книгу бесплатно
– Потому что я сам отдал такое распоряжение. Думаю, ребята уже выехали, так что долго ждать их не придется.
Как бы в подтверждение этих слов, у полковника зазвонил телефон и, взглянув на высветившийся номер, он понял, что звонит Панфилов.
– Лев Иванович, я возле КПП, – сообщил он.
– Отлично, Артем. Уже иду, – ответил Лев и обратился к Калачеву: – Не забудьте предупредить своих людей. Когда мы приедем, все должны быть на месте.
– Да, разумеется. Я предупрежу, – пообещал командир части вдогонку покидающему кабинет полковнику.
Пройдя через пропускной пункт, Гуров увидел черный «Ниссан», за рулем которого сидел Артем. Открыв дверь, Лев устроился на пассажирском сиденье и кратко скомандовал:
– Едем!
Молодой коллега не стал медлить и тут же завел двигатель.
– Ну и сюрприз, – выруливая на трассу, поделился он своими ощущениями. – Думаете, это самоубийство как-то связано с основным делом?
– Очень вероятно. Конечно, прямых доказательств пока нет, но очень много косвенных факторов указывает на то, что у командования этой части что называется рыльце в пушку, – с задумчивым видом ответил Гуров.
– Об этом вы и хотели поговорить с Рыбаковым? По телефону вы упоминали про «очень интересный разговор».
– Да, и об этом тоже, – кивнул Лев.
Напоминание о несостоявшейся беседе навело его на довольно интересные размышления. Если предполагаемое самоубийство произошло именно после того, как стало понятно, что показать документы о перемещении боеприпасов все-таки придется, значит, в них действительно содержится информация, способная пролить свет на злоупотребления в части. И значит, злоупотребления эти достаточно серьезны. Из-за пустяков самоубийства не совершают. Следовательно, новое чрезвычайное происшествие еще раз доказывало, что ознакомиться с этими бумагами действительно необходимо. И чем быстрее, тем лучше.
«Хорошо, что я вовремя сориентировал нашего генерала, – подумал Гуров. – Ситуация становится все интереснее, и манипуляции с боеприпасами здесь, похоже, совсем не последний «влияющий фактор».
– Далеко живет Рыбаков? – поинтересовался он у Артема.
– Нет, не очень. Одни из крайних домов. Наверное, специально выбирали поближе к «месту работы».
– А ты откуда так хорошо знаешь? Местный?
– Да нет, сам я из Наро-Фоминска. Просто пытался взять «интервью» у этого Рыбакова. На работе он все время очень занят, хотел было встретиться с ним дома…
– Но и тут не получилось?
– Угадали, – усмехнулся парень. – Очень подходящая у него фамилия. Как рыба скользкий.
– Да все они тут… не лучше, – с досадой заметил Гуров, вспомнив свои бессодержательные беседы с командиром части и его навязчивого «вассала» Стрелкова. – А тебе вообще хоть с кем-то из командования удалось побеседовать?
– Официально – нет. На протокол никто говорить не хочет. Да и без протокола не особенно радовали коммуникабельностью. Разве что ребята-срочники. Те хоть в виде полунамека давали понять. По крайней мере, появилось понимание ситуации. А то чувствуешь себя как в вакууме, не представляешь, откуда что взялось.
– Ничего, думаю, теперь мы их разговорим, – обнадежил Лев. – Теперь это не солдатик, до которого им и дела нет, теперь у них свой застрелился. Этот случай на фермера свалить уже не удастся.
Тем временем Артем по трассе объехал военную часть и, свернув на прилегающую дорогу, вскоре уже въезжал в деревню Сосновку.
Деревенька, по всей видимости, была небогатая. Большинство домиков, стоявших по сторонам широкой улицы, были одноэтажными, самой незатейливой архитектуры. Лишь вдалеке виднелись крыши нескольких современных многоуровневых коттеджей, нарушающие эту похвальную равномерность.
Дом Рыбакова представлял собой нечто среднее между этими двумя вариантами. Он был одноэтажным, но вполне добротным и, по-видимому, не так уж давно построенным. Длинное кирпичное строение тянулось почти на всю ширину участка, а поскольку от улицы участок отделяла изгородь из профлиста, выходило, что несколько окон дома смотрели на глухую стену.
Возле этой изгороди стояли два полицейских автомобиля, калитка была открыта. В тот момент, когда Артем притормозил возле дома, со двора вышел мужчина в полицейской форме. По-видимому, он собирался пройти к одной из стоящих машин, но, увидев, что подъехала еще одна, направился к ней.
– Здорово, Артем, – дружески обратился он к Панфилову. – Ну и подкинул ты нам работенку!
– А что, какие-то проблемы? – насторожился Артем.
– Да весь этот случай целиком – одна сплошная проблема. Никто ничего не слышал, никто ничего не знает. Даже жена не в курсе. Как будто в вакууме человек застрелился. Да и застрелился как-то… странно.
– В каком смысле, странно? – вступил в разговор Гуров.
– А вы, собственно…
Неприязненно и отчужденно взглянув на полковника, мужчина в полицейской форме, видимо, хотел сказать что-то вроде: «А ты, собственно, кто такой?», но Артем не дал ему совершить эту роковую ошибку, поспешно перебив:
– Это из Главка, по поводу взрывов. Помнишь, я говорил тебе?
Многозначительный «внушающий» взгляд и недвусмысленный намек сразу отбили у не в меру любопытного полицейского желание задавать вопросы и умерили его пыл.
– А… значит, из Главка, – обескураженно промямлил он.
– Да, из Главка, – подтвердил Лев. – Что там по поводу самоубийства? Чем оно странно?
– Чем странно? Ну как сказать… Да вы сами можете посмотреть. У него положение какое-то… странное.
Поняв, что парень, смущенный своей оплошностью, окончательно растерялся и толку от него не добиться, Гуров решил, что медлить не стоит, а лучше последовать совету и взглянуть на упомянутое «странное положение» самостоятельно.
Выйдя из машины, он прошел в дом и оказался в коридоре, разделявшем дом на две половины. Уже здесь было понятно, что эти жилые части полностью автономны, и тот, кто находится в одной из них, не может контролировать то, что происходит в другой.
Поразмыслив, какая половина дома была «мужской», а какая «женской», Лев повернул направо. Открыв дверь, ведущую из коридора, он услышал голоса и шаги и понял, что угадал. Если именно на этой половине работают оперативники, значит, здесь все и произошло.
Пройдя первую комнату, где не было ничего, кроме мебели и телевизора, он перешел во вторую. Там в кресле перед журнальным столиком сидел полицейский в форме, а напротив него, неловко прикорнув на краешке дивана, устроились мужчина и женщина, по-видимому, супруги.
– Сергушина Наталья Ивановна, – медленно, чтобы полицейский успевал записывать, диктовала женщина.
– Гуров Лев Иванович, – в тон ей проговорил полковник в ответ на вопросительный взгляд полицейского, оторвавшегося от заполнения протокола. – Оперуполномоченный, Главное управление.
Он поднес к лицу коллеги удостоверение и, дождавшись, когда тот прочитает, что там написано, поинтересовался:
– Где труп?
– А? Труп? – рассеянно переспросил полицейский, кажется, не сразу сообразив, с кем имеет дело. – В смысле… то есть… да, конечно. Он там, в той комнате. Как выйдете отсюда, по коридору налево.
– Благодарю.
Гуров направился к следующей двери, чуть заметно усмехаясь и думая, что на местных представителей правопорядка его появление действует так же, как появление удава на кролика. Впрочем, размышлять на посторонние темы было уже некогда. С правой стороны небольшого коридорчика, в котором он оказался, находилось окно, а слева – открытая дверь еще в одну комнату. Оттуда доносились негромкие краткие реплики, по которым было ясно, что там работают эксперты.
Глава 5
– …пистолет Макарова… в правой руке. На расстоянии… расстоянии… ну, в общем, запиши, что рука с пистолетом лежит на столе, а кисть находится на расстоянии тридцати пяти сантиметров от головы. Учитывая наклон корпуса, это может говорить о том… Вам кого? – Последние слова высокий худой мужчина в штатском, очень молодой с виду, произнес, обращаясь к Гурову.
– Мне его, – кивнул в сторону трупа Лев.
Представившись и показав удостоверение, он снял все недоразумения и, предоставив экспертам делать свою работу, занялся осмотром комнаты.
Это было небольшое помещение с окном, выходящим во двор. У окна, тесно прижатый к подоконнику, стоял письменный стол, слева, возле стены находилась широкая кровать, справа, возле другой стены стояли шкаф, телевизор и два стула.
На третьем стуле сидел за столом человек, голова и верхняя часть туловища которого безвольно лежали на столешнице. Человек был одет в спортивные брюки и майку. Левая рука свисала вниз, правая, согласно замечанию эксперта, лежала на столе. В руке был пистолет, а на правом виске головы, находившейся от этой руки в тридцати пяти сантиметрах, темнело входное отверстие от пули.
Неподвижные, уже начинающие костенеть пальцы неплотно сжимали оружие, но указательный так и остался на спусковом крючке, навечно зафиксировав свое последнее роковое движение.
В целом, картина представлялась довольно ясной. По-видимому, незадолго перед смертью Рыбаков размышлял о случившемся, а возможно, уже обдумывал свой последний шаг. Тот факт, что он застрелился, именно сидя за столом, можно было объяснить, например, желанием написать предсмертную записку или в последний раз полюбоваться на родной двор. Ведь стол стоял прямо перед окном.
Все выглядело довольно естественно, и поначалу Гуров не понимал, что именно показалось странным полицейскому, с которым он встретился, прибыв сюда. Но, вглядевшись внимательнее в положение трупа, он и сам заметил некоторые несоответствия.
Стул, на котором сидел Рыбаков, стоял очень близко, между корпусом и столом фактически не было зазора. Создавалось впечатление, что спинка стула прижимает тело к краю стола. В сочетании с таким положением туловища положение рук выглядело довольно неестественно и вызывало вопросы. Если человек сидит близко к столу, к тому же собирается что-то писать, то, как правило, обе его руки находятся на столе. И если уж после выстрела даже рука, державшая пистолет, осталась там же, то свободная левая рука тоже должна была сейчас лежать на столешнице. Тот факт, что она висела вдоль тела, трудно было логически объяснить.
«Может быть, он сам опустил ее перед выстрелом? – снова и снова внимательно осматривая тело, размышлял Лев. – Может, так ему было удобнее? Но если бы перед самоубийством он сидел, свесив левую руку, то, учитывая такую тесноту пространства, это дало бы разворот корпуса, и тело сейчас лежало бы с некоторым наклоном влево. А оно лежит совершенно прямо, и рука с пистолетом находится гораздо дальше, чем находилась бы при развороте корпуса».
Этот факт действительно выглядел довольно странно и наводил на разные дополнительные размышления.
Кроме того, ощущая сильный запах алкогольного перегара, казалось, насквозь пропитавший комнату, Гуров нигде не находил ни бутылок, ни закуски, которые свидетельствовали бы о «празднике». Еще раз окинув комнату взглядом, он вдруг поймал себя на мысли, что само по себе помещение, прибранное и довольно аккуратное, как-то совсем не сочетается с тезисом о роковой ошибке, совершенной в пылу алкогольной истерики. Разве что неопрятная кровать с измятыми и лежавшими как попало простынями и подушками вписывалась в эту схему. Все же остальное являло собой довольно заметное противоречие.
– Я так понял, наш товарищ на момент смерти находился в изрядном подпитии? – обратился он к худощавому эксперту.
– Да, если бы был за рулем, права бы точно отняли, – усмехнулся тот.
– А где же это он так нализался? Тут вроде все чисто.
– Ресторан у них в соседней комнате, – улыбаясь, пояснил эксперт. – Здесь дальше по коридору выход на террасу, что-то вроде летней веранды. И там же кухонька пристроена. Вот там весь арсенал. И бутылки, и закуски, целая батарея выстроена.
– Вот оно что. Но сводить счеты с жизнью он именно сюда пришел. Не захотел среди бардака совершать это важное дело?
– Наверное. Или среди бардака не захотел, или в присутствии свидетелей. Вчера вечером, как я понял, к нему сюда какой-то друг приходил. Похоже, вместе праздновали.
– Что за друг? – сразу насторожился Лев.
– Да не знаю я. Это вон у ребят надо спросить, которые допросы ведут. У меня специализация узкая, я в эти дела не лезу. Вроде бы жена его что-то упоминала про друга. Хотя она сейчас в таком состоянии… Могла и напутать.
– А где она, кстати? Что-то ее не видно. И остальных, – добавил Гуров, вспомнив, что в доме должен был находиться Стрелков, которого командир части послал «на разведку».
– Они в другой половине. И жена, и соседей еще вызвали. Там у нас ребята допросы ведут. А здесь только мы и понятые.
– Понятно, – кивнул Лев, вспомнив семейную пару в соседней комнате. – Когда будет готово заключение по трупу?
– Не знаю… – как-то призадумался эксперт. – Вообще-то, работа здесь есть…
– Но и время у вас есть. До завтра справитесь? Дело не терпит отлагательства.
– До завтра?.. – снова медлил с ответом высокий парень. – Не знаю… Как думаешь, Леня? – обратился он к своему товарищу, пристроившемуся за тем же письменным столом, где сидел сейчас Рыбаков, и заполнявшему бумаги.
– Попробовать можно, – подумав, ответил тот. – Но тогда все текущее отложить придется.
– Значит, нужно будет отложить, Леня, – твердо произнес Гуров. – Сейчас это самоубийство – главный вопрос повестки дня.
– Понял, – открыто улыбнулся Леня. – Значит, постараемся справиться до завтра.
– Постарайтесь, ребята. Кстати, предсмертная записка была?
– Нет, не было, – ответил высокий.
– Интересно… Тогда почему же он решил покончить с собой именно за столом? Судя по тому, что постель разобрана, он уже собирался ложиться спать. А может, даже уже спал. Выспался, потом встал с кровати, сел за стол и застрелился? Очень интересно.
– Может быть, он спал раньше, еще до того, как приходил этот друг, и они надрались в стельку? – предположил Леня.
– Может быть. Нужно знать время смерти. Поторопитесь, ребята, сами видите, дело не терпит отлагательств.
Вновь получив твердое обещание «постараться», Гуров вышел из комнаты. Он намеревался осмотреть террасу, где, по утверждению худощавого эксперта, «праздновали» вчера вечером Рыбаков и его неизвестный друг.
Дверь из коридорчика с окном вела в небольшое помещение вроде сеней, откуда имелся выход на улицу, а также еще одна дверь, ведущая на ту самую террасу. Она оказалась довольно просторной, с четырьмя большими оконными проемами. Застеклен был только один из них, в остальные три свободно проникал свежий воздух.
На веранде стоял стол, а на столе расположился действительно целый арсенал всевозможных бутылок, стаканов и тарелок с закусками. Судя по неопрятному виду, «праздник» здесь начался задолго до вчерашнего вечера.
С веранды можно было попасть во внутреннее помещение, где располагалась кухня. Дверь была открыта, и, заглянув в нее, Лев увидел газовую плиту и прочие необходимые хозяйственные атрибуты. Все это тоже выглядело довольно непрезентабельно и наводило на мысль, что супруга Рыбакова заглядывает сюда нечасто.
Отсеком с кухней и верандой дом заканчивался, и Гуров вышел на улицу, чтобы осмотреться во дворе.
С первого взгляда было понятно, что обитатели дома не были завзятыми садоводами. Участок зарос травой, и неухоженные деревья представляли собой непроходимые джунгли, совершенно закрывавшие перспективный обзор. Территория возле самого дома тоже не поражала образцовым порядком. Единственным более-менее «обжитым» местом была небольшая площадка для барбекю, но и она содержалась в чистоте, очевидно, лишь потому, что из-за разбросанных как попало предметов мог возникнуть пожар. Территория вокруг мангала была очищена от всего лишнего, и это создавало иллюзию ухоженности.
Перспектива углубиться в непроходимые заросли плодовых деревьев и кустарника у любого вызывала бы отторжение, но отважный полковник смело ринулся в самую гущу. Когда он дошел до противоположной границы участка, то обнаружил, что за изгородью располагается не соседний дом, как он предполагал, а пустырь. Глубокий овраг, давно превращенный жителями Сосновки в мусорную свалку, делал невозможным строительство, и ряд домов, выходящих на противоположную улицу, начинался несколько дальше.
Установив, что при желании пробраться в дом Рыбаковых совсем нетрудно, Гуров вернулся к строению. Обойдя его по периметру, снова вошел в «парадную» дверь, но в этот раз повернул уже не налево, а направо.
На половине жены было гораздо шумнее и оживленнее, чем в унылом обиталище мужа. Расположение комнат там было таким же и в каждой из них шла оживленная беседа.
– О! Лев Иванович! А я уже вас потерял, – проговорил Артем, неожиданно, как лист перед травой, возникший перед Гуровым.
– Не волнуйся за меня, – усмехнулся тот, – я уже большой мальчик. Что здесь? Все на месте? С тех, кто обнаружил труп, сняли показания?
– Да, майора и водителя, который его привез, сейчас допрашивают, жену пытаемся привести в чувство. У нее была настоящая истерика, не знаю, можно ли вообще будет сегодня с ней поговорить.
– Она заходила в ту комнату?
– Как я понял, да. Зрелище, конечно, удручающее.
– А остальные что говорят? Стрелков и этот водитель. Как его нашли?
– Да очень просто. Заехали за женой, она открыла дверь, прошли на мужнюю половину. Ну и… обнаружили.
