Четыре грузчика и собака в стране гоблинов

Скоро она заметила движение.

* * *

Чужаков было трое. Что они именно чужаки – видно издалека, по тонким косичкам, заплетённым на висках. В косички были вставлены пёрышки зелёного попугая. В племени Мо Лой так не делают, вместо этого собирают волосы в узел на макушке и вставляют туда перья голубя.

Кто есть кто из чужаков, тоже было понятно издалека.

Один – сильный взрослый мужчина. На его груди под кожу вживлено ожерелье из маленьких косточек. Каждая косточка – убитый человек. Косточек у него много, он опытный охотник.

Двое других – молодые парни возраста Светлянки. Эти не имеют вживлённых украшений, для них это первый военный выход. Если они вернутся из этого похода живыми и с добычей, для них проведут ритуал вступления в мужчины. А тот, кто сумеет своими руками убить кого-то из соплеменников Светлянки, вживит себе под кожу первые косточки.

В племени Мо Лой молодые парни поступали так же. Правда, не все. Для ритуала взросления вместо охоты на людей допускалась охота на любую крупную дичь. Даже дикий кабан подошёл бы. Но добыть в первой взрослой охоте человека – намного большее основание для гордости.

* * *

Светлянка разглядела всё, что ей было нужно. Теперь важно донести эти сведения вождю племени и сделать это как можно скорее.

Девушка свернула в сторону, тихим шагом удалилась от следа чужаков и от них самих, а затем припустила вперёд, к деревне. Теперь она неслась изо всех сил, не пытаясь сохранять тишину, не прячась, выбирая путь по тропам и пустошам.

4. Новый мир

Долина Чудовища

Пришёл в себя я через мгновение. Ну, мне показалось, что через мгновение, а как оно было на самом деле – неизвестно.

Я оказался не в том положении и не в том месте.

Вокруг – сумрачно.

Моё тело лежит на спине.

Надо мной – зелень.

Пахнет грибами.

Пальцы рук щекочет листьями.

Кожа лица чувствует тепло.

Тело покрывает осенняя одежда, в которой я был на работе. Куртка, кофта-худи, штаны от спецовки, под которыми надеты ещё одни, непромокаемые, вязанная шапочка, резиновые сапоги. Одежда практичная там, где я находился мгновение назад, но совершенно неподходящая в жару.

Жара и лес.

Надо мной – листва невысоких деревьев. Они не показались мне чем-то удивительным, хотя породу опознать я не сумел. Разве что листья непривычно крупные. Впрочем, много ли древесных пород я смогу узнать с первого взгляда? Береза, тополь, дуб, ива, акация, каштан, клен, сосна, ель… много. Но в мире их ещё больше. Вот осина, скажем. Как она выглядит? А как выглядит, допустим, липа или платан? Я вот не знаю.

Кроны деревьев не показались мне удивительными, пока я не разглядел, что над ними раскинули свои ветви другие деревья. Эти другие были гораздо выше. Именно они скрывали небо, именно из-за них вокруг царил полумрак, хотя стоял день. Эти деревья были похожи на старые тополя, которых много в моем родном городе. Они частенько вырастают намного выше пятиэтажек. Только там они растут по одиночке, а тут – густой лес, полностью закрывающий кронами небо.

Позже я убедился, что тут есть и более высокие деревья, настоящие великаны, уходящие вершинами на недосягаемую для обычной растительности высоту. Ближайший такой великан стоял неподалёку, я видел его толстенный, метра два в диаметре, ствол. Прямо из ствола, из растрескавшейся грубой коры, торчал короткий мясистый побег, а на его конце цвёл крупный цветок. По стволу вилась толстая лиана, оплетающая дерево-опору многочисленными отростками воздушных корней.

Я повернул голову. По бокам от меня росла трава. Точнее, росло нечто, похожее на лопухи с тёмно-зелёными листьями. Даже не так. Лопухи – они высокие, с толстыми стеблями, с колючими шариками цветов на верхушке. А это росло листьями из земли, как хрен. Но не хрен, потому что листья как у лопуха. Только тёмно-зелёные.

На одном листе сидела крошечная ярко-алая лягушка и задумчиво пялилась на меня круглыми глазенками.

– Что за разврат? – негромко вырвалось у меня.

– Я спас тебя. Как обещал.

Я приподнял голову, глянул в направлении голоса и увидел ворону. На ветке. Ту самую ворону, говорящую.

– Посланник? Что случилось?

Я был гораздо спокойнее, чем можно ожидать. Казалось бы, говорящая ворона, потеря сознания, джунгли какие-то. Стоило бы испытывать ужас, панику. А я – нет. Не испытываю. Раз я жив, то чего бояться? Да и вообще – опасность надо встречать с холодной головой и внимательными глазами. Я так устроен и привык к этому.

Вот когда я висел на стропиле, тело качалось, а рука в брезентовой перчатке соскальзывала со свежеокрашенной трубы, я не боялся. Я оценил, в какой момент надо отпустить руку, чтобы не упасть на железные стойки и не сломать ноги. И когда на меня в безлюдном парке неслись с лаем два волкодава, я не паниковал, а заговорил с ними, подпустив в голос командные нотки. И когда машина перестала реагировать на руль на мокрой снежной каше, я просто чуток вжал педаль газа и поехал прямо… Вообще, таких случаев в моей жизни было достаточно. Пожалуй, даже слишком. Может, я просто бесчувственная скотина, раз даже страх меня не берет?

– Ты умерр. На Земле умерр, и теперрь ты в дрругом мирре, – объяснила ворона.

– Не думал, что всем погибшим присылают говорящих ворон и воскрешают в джунглях.

– Не всем! – нахохлилась ворона. – Ты – особый случай.

– Да-а-а? – заинтересовался я.

– Именно! Ты стоял на пути прросветления. Мирроздание дает тебе больше врремени.

Я удивился. Кто бы мог подумать, что моё состояние умиротворённости и спокойствия – это просветление? Хотя, с другой стороны… какой-то из столпов буддизма вроде сказал, что он ест, когда голоден, спит, когда хочет спать, в этом и состоит Путь. Прямо как я в последнее время – всегда при деле. Или работаю, или сплю, или ем. Или занят любимым делом – блогом. Или читаю книгу. И от всех этих занятий я получаю удовольствие, потому что, по большому счёту, всё равно, чем человек занят, – лишь бы он не скучал и не болел.

– Ещё ты несёшь поррядок в окрружающий мирр. Это важно!

– Что?!

– Поррядок. Ты рработал в мастерской, которрая прреврращает мусорр во что-то полезное. Огрромное количество мусорра! – ворона даже крылья развела, показывая, какие кипы мусора мы перерабатывали каждый день. – И сам убиррал каждый день много мусорра! – ворона наклонила голову и добавила: – Люди очень неопррятны!

В мои обязанности входила уборка площадки после разгрузки сырья или его перевозки в цех. При любых перемещениях тюков от них отваливаются куски плёнки, бывает и вовсе тюки разваливаются, и тогда приходится собирать полтонны или тонну полимерного мусора. Приходилось. До гибели. Разве мог я тогда предположить, что эта не слишком приятная и очень грязная работа сыграет такую роль в моей судьбе? А оно вон как – оказывается, я нёс порядок в окружающий мир! Хотя, если честно – да, нёс, и мне это нравилось. Есть какая-то магия в том, как место, заваленное мусором, становится чистым.

– И что теперь? – поинтересовался я.

– Прросто живи! – ответила ворона. – Я пока вас оставлю. Сейчас очнутся твои спутники. Сам с ними общайся, – добавила она и… улетела!

Я обескуражено смотрел на качающуюся ветку, освободившуюся от веса птицы. Я-то думал – мне выдадут какую-нибудь героическую миссию, или прикажут отработать спасение, совершив что-то хорошее. Или хоть объяснят про тутошний мир. А мне говорят «живи».

Я сел и пожал плечами.

* * *

– Чё за гребаный дендрарий? – сбоку раздался голос Ромки. В нем слышалась паника. Та самая паника, которую правильные пацаны скрывают агрессией.

С той же стороны зашевелилось, и над лопухами поднялась массивная фигура Витька. Он испуганно озирался.

– Парни, это что было? – отозвался и Валерка.

Я поднялся. Осмотрелся. Рядом, среди листьев лопуха, сидели мои «начальники». Все трое.

– Мы, парни, погибли. И перенеслись в другой мир, – сообщил я им.

В ответ услышал три одинаковых нецензурные восклицания.

* * *

– И чё теперь? – сразу взял быка за рога Рома.

– Не знаю. Осмотреться надо, подумать, – ответил я.

– Чё тут думать? Идти надо. Выйдем к дороге, найдем людей, там разберемся, что дальше.

Я тщательно обдумал ответ, чтобы он был достаточно убедительным и необидным.

– Понимаете, мир другой. Совсем другой. Нет никаких гарантий, что тут вообще живут люди. Может, этот мир населён эльфами или зелёными человечками. Это раз.

– Что, как в книгах? – удивился Валерка. Он из троицы водителей был единственным, кого можно было заподозрить в чтении книг.

– Вроде того. А во-вторых, не факт, что здесь есть дороги…

– Почему? – удивился Ромка.

– Вот смотрите. Древние люди жили в каменном веке два миллиона лет. Потом появился человек разумный, и ещё пару сотен тысяч лет жил в каменном веке, не выползая из Африки. На то, чтобы заселить всю Землю, ему потребовалось тысяч пятьдесят лет. И только в последние несколько тысяч лет люди начали изобретать всякие полезные штуки. Колесо изобрели, земледелие, через пару тысяч лет бронзу плавить научились. Рабство тогда же изобрели и создали первые империи. Ещё через пару тысяч лет начали железо использовать. Античные цивилизации появились. Ещё тысяча лет – и в Римской империи научились строить дороги. А до развитой дорожной сети добрались только в последние пару столетий, да и то не везде. А теперь сравните, история человечества – миллионы лет, история цивилизации – тысяч пять лет, а дорожной сети – всего пара сотен. Какая вероятность случайно попасть в тот период, когда она существует?