скачать книгу бесплатно
Когда мы немного углубились, стали меняться, по очереди двое копали в яме, остальные оставались наверху.
Вокруг темно, в могиле совсем темно, свят пары свечных фонарей туда почти не попадает, сверху падает снег, снизу хлюпает вода и чавкает грязь… Извращение какое-то. И над всем этим сквозь облака мутными пятнами просвечивают две луны.
Испачкались мы все землей и рыжей глиной по уши. Знал бы – переоделся бы в бесплатную одежду, которую в академии студентам выдают. Я человек запасливый, я ее при поступлении получил и в тумбочке оставил.
Наконец – докопались до трупа. Труп оказался завернут в саван, без гроба.
– Уберите землю с головы, – начал командовать магистр. – Теперь разрежьте на голове саван. Нет ножа? Значит, разматывайте или рвите!
Я бросил парням свой кинжал, режущей кромки на моем мизерикорде нет, но хоть проткнуть и разорвать тряпку можно.
Покойник уже попахивал, так что тот парень, который возился с головой, не выдержал – его стошнило.
– Слабак! – презрительно бросил Бонифакс. – Выдерни прядь волос.
Выдернул.
Мы думали – всё, образец тканей покойника получен. Оказалось – нет, не всё.
Пришлось нам всем по очереди лезть в могилу и выдергивать себе по пряди волос. Занятие неприятное, но это не первый покойник, с которым я имел дело. Вот в лесу когда я банду уничтожил – пришлось их ворочать всех и раздевать, чтобы собрать трофеи… правда, тогда они свежими были, зато очень много. Если бы не помощь баронессы Гамматы и ее служанки, я бы тогда дня три возился.
Когда все студенты обзавелись волосами покойника, стали зарывать могилу. Зарывать легче и намного быстрее.
***
Бонифакс окинул нас взглядом. Уставших, замерзших, мокрых, грязных. Удовлетворенно усмехнулся.
– Идемте к выходу, там есть плита с уже размеченной пентаграммой вызова.
Мы гуськом побрели за ним.
Боно пристроился ко мне.
– Как ты, Тим? – я дал ему разрешение называть меня сокращенным именем.
– Устал, – вяло ответил я. – Замерз.
– Труп тебя не смутил?
– Ерунда это. Вот, помню, весной, в апреле, я в засаде сидел над тушей лося, еще зимой прикопанного медведем под снег… туша оттаивать начала, вот там – реально запах был отвратным.
Боно покачал головой:
– Какая у тебя интересная жизнь была. Я вот в детстве в деревне жил, я родом из Прибрежной марки, кто-то из проходящих на войну магов мою мать обрюхатил. Потом в соответствие с указом герцога в школу послали – там только казарму и школьный двор видел, на охоту нас не водили.
– Так и меня на охоту не водили. Сам ходил. Я тоже из деревни, из равнинных крестьян. Начал охотиться в детстве, чтобы от голода не сдохнуть, так и пошло.
Сейчас, когда я говорил «Я», – имел в виду Тима. Всё-таки интересно, когда у тебя две памяти. Я и воспоминания Тима своими считаю, и земные. Получается, у меня было два детства.
***
У выхода с кладбища была небольшая площадка, вымощенная мраморными плитами. На ней лежит черная плита из гранита, полированная, как надгробия на земном кладбище. В плите вырезаны узкими канавками пентаграмма, вокруг и внутри нее – круги, по углам – короткие мыслеформы, по внешнему кругу – тоже мыслеформа из повторяющихся символов. Всё сделано точно, аккуратно, надежно. И красиво.
Магистр начал процедуру призыва, объясняя каждое свое действие. Сначала он залил символы на плите жидкой краской. Можно было обновить их мелками, но краской быстрее – налил ее на плиту, специальным скребком распределил по канавкам, тряпочкой протер поверхность от лишнего – и готово.
Потом преподаватель поместил в пентаграмму один из клочков волос покойника. Это ключ, по родству с которым будет найдена нужная душа.
Состоялся вызов души. Душа была еле заметна в темноте. На свету и вовсе не разглядеть. Умерший оказался дряхлым стариком, видимо, раб, который стал бесполезен хозяевам и по дешевке продан в Академию.
– Мыслеформу вызова я вам потом в классе покажу, выучите ее по трактату «Работа с душами, находящимися на изнанке» магистра Мёбиуса. Книгу возьмете в читальном зале. Надолго не затягивайте, книг мало, перед экзаменом будет очередь, по ночам придется сидеть в библиотеке.
Потратили какое-то время, пока все студенты рассмотрели душу. Некоторым это оказалось сложно. Магистр объяснил, что у некромантов разная способность к магическому зрению, причем обычно сильные некроманты видят тонкие энергии хуже. Я удивился – я сильный, вроде, а вижу хорошо, мне рассмотреть призрака труда не составляет вообще. Может, потому что в своей земной жизни я привык загружать зрение всякими картинками, текстами и видео?
Дальше магистр продолжил:
– Теперь мы подчиняем призрака, форму тоже потом дам. Эта форма, кроме прочего, заставляет души говорить правду. И дает возможность наложить на душу страдание простым жестом или командой. Это чтобы души были послушны некроманту.
После подчинения Бонифакс задал призраку несколько вопросов, чтобы студенты послушали, как он говорит. Показал, как действует на него страдание. Потом отпустил.
На этом занятие закончилось. Было далеко за полночь, но время поспать еще оставалось – рассвет осенью поздно.
***
Я, уставший, сонный, мокрый и замерзший, ввалился в общежитие. На кухне умылся теплой водой. Сделал себе травяной чай. Согрелся. Потом пошел в комнату.
Мои соседи спали.
Вонь, которая встретила меня в прошлый раз, больше в нос не била – запахи вытянуло в трубу еще горячего камина.
В нем теплились угли. Я подкинул туда два полена, повесил напротив камина, на специальной сушилке, свой плащ и камзол. И промокшие чулки. Сапоги поставил.
Улегся спать.
Подушка кололась травинками сквозь наволочку, зато приятно пахла сеном. Одеяло было мягким, теплым и уютным, из шерсти горных верблюдов. Глаза закрылись сами собой, я провалился в вязкий сон, сквозь который иногда слышал чей-то храп и скрип топчанов под телами соседей.
***
Утром я проснулся от звяканья первого колокола. Соседи засуетились, воспользовались ночными вазами, сбегали на кухню за водой, стали умываться и одеваться. Потом дружно отправились завтракать в столовую.
И я с ними.
Студенты были хмурыми, их недовольные лица я объяснил нежеланием просыпаться. Побитый мной парень щеголял синяком на половину лица, но функционировал нормально. На конфликт больше не шел, хотя и разговаривать со мной не торопился.
Уже в столовой я встретился с Рудо и Боно, сели вместе, перекусили яичницей и несладкими булочками и отправились на лекции.
В целом, ночевка в общежитии оказалась не слишком приятной, но сказать, что это ужас-ужас, тоже было нельзя. При необходимости я мог бы так жить. Бытовые условия оказались, конечно, намного хуже, чем в моем особняке, но в чем-то даже лучше, чем в охотничьей землянке Тима. Единственное, что серьезно напрягало, – теснота и присутствие многих людей рядом. Теснота проявлялась в запахах, постоянном фоновом шуме, отсутствию возможности уединиться. Очень мне это оказалось непривычно и неудобно.
4. Гильдия
После обеда наша группа отправилась в кабинет магистра Бонифакса. Углублять и закреплять знания, полученные прошлой ночью на кладбище.
Занятие началось неожиданно:
– Мне сообщили, что сэр Тимос вчера совершил омерзительный поступок, избил своего товарища. Это совершенно недопустимо. Тебе следует умерить свою спесь, сэр студент. Твой титул мало что значит в среде некромантов, запомни это.
– Ссора произошла не из-за моей спеси или титула. Мой сосед, пользуясь моим отсутствием, испортил мои вещи.
– Вещные споры должны решаться другими методами. А если есть сложности в личных отношениях – они могут быть решены на дуэли.
При этих словах магистр усмехнулся. Вот уверен – он уже знает, что я плохо владею мечом, хуже большинства студентов.
– Дуэль невозможна. Я не могу приять вызов от человека без титула. Так же, как преподаватель не может принять вызов студента.
– На самом деле принять вызов ты можешь, как и сделать его. И преподаватели в исключительных обстоятельствах выходили на дуэль со студентами, бывало такое. На кладбище специальная аллейка для таких студентов есть. Надеюсь, до такого не дойдет, и ты научишься находить общий язык с достойными людьми. А парень, которого ты избил, – человек достойный, сын мага, занимающего важное место в Гильдии, и сам в будущем пойдет по стопам своего отца.
***
Дальше занятие покатилось по обычной колее.
Магистр по два-три раза повторял важных вещи, рисовал на доске схемы мыслеформ. Я конспектировал, остальные студенты просто слушали и запоминали.
Потом мы по очереди тренировались копировать формы на доске и напитывать их энергией. Благодаря тому, что наша группа оказалась маленькой, времени хватало, чтобы без спешки успели попробовать все.
Обычно маги, используя мыслеформы, не рисуют их, а просто представляют себе, наполняя силой этот образ. Но до такого владения магическим зрением и символами нам было далеко. Поэтому еще несколько месяцев все операции с формами, вообще все, отрабатывались «на доске». И все новые формы изучались сначала «на доске», только после их закрепления в памяти можно было пробовать работать с воображаемыми образами.
У меня начертание получалось неплохо, сильно помогали занятия с магистром Петором в те часы, которые освободилось от практики в подвале Бунда. Благодаря этому я научился работать с воображаемыми формами раньше других.
***
Слова Бонифакса о моей ссоре и дуэлях не выглядели брюзжанием из-за нарушения порядка. Больше это было похоже на предупреждение. У меня сложилось впечатление, что я влез во что-то серьезное, но куда – не понимал.
Кто мог мне дать информацию? Тот, кто много знает, и кто расположен ко мне. Магистр Петор, при всем моем уважении, не выглядел знатоком интриг и подковерной борьбы. С другими преподавателями отношения были недостаточно близкими, чтобы задавать вопросы об их коллеге. К счастью, секретарь декана могла мне помочь. Она, по роду работы, многое знала, и, как молодая симпатичная ведьма, – неравнодушна к сильным молодым некромантам. Если бы не Миша, я бы даже задумался о сближении с ней. Вот к ней я и направился.
Приняла меня она приветливо. Чаем напоила.
– Я уточнить хочу. Вот есть Гильдия, я знаю. А чем она занимается, чем сильна – не представляю, никогда дела с ней не имел.
Лицо ведьмы стало серьезным.
– Гильдия – это очень важно. Формально она занимается организацией обучения, представляет магов в спорах с властями, и прочим всяким. Но в списке ее прав есть одна очень важная строка – через Гильдию распределяются на работы выпускники магических академий, которые отрабатывают свое обучение. Понимаешь? Все выпускники десять лет работают в тех местах и на таких условиях, которые им укажут в Гильдии. И все аристократы, которые хотят нанять мага, вынуждены обращаться в Гильдию.
– Погоди-ка. Пусть даже маг десять лет после выпуска из академии устраивается на работу через Гильдию. Но потом отработка кончается, и в следующие лет пятьдесят, а то и сто, маг выбирает работу самостоятельно. Значит, влияние Гильдии на распределение рабочих мест не так уж велико?
– Не все так просто, – ведьма помахала у меня перед носом пальчиком. – Во-первых, некроманты часто гибнут. Особенно часто – молодые некроманты, которых Гильдия отправила в какие-нибудь военные отряды. Так что до конца отработки хорошо, если половина доживает. У других магов попроще, они меньше воюют, а у некромантов – вот так вот. Так что от того, как к выпускнику расположены люди из Гильдии, зависит его шанс дожить до конца отработки. Можно ведь послать его бумаги перекладывать в гильдейской канцелярии, а можно – в боевой отряд к командиру с плохой репутацией.
Ведьма вздохнула, гибель молодых некромантов ее печалила.
– Во-вторых, под конец срока отработки Гильдия предоставляет большинству магов вполне приличный долгосрочный контракт с учетом его пожеланий. Большинство магов после окончания отработки надолго остаются на своих местах, только отчисление налога в пользу Гильдии прекращается. Вот и получается, что если аристократ хочет нанять некроманта, ему приходится идти в Гильдию, потому что свободные маги уже имеют места работы и меняют их редко.
– Как интересно… – я в голове начал прокручивать эту информацию. Получается, бюрократы из Гильдии плотно сели на ресурс – магическую рабочую силу. И монетизируют этот ресурс вовсю.
– А магистр Бонифакс как с Гильдией связан?
– Магистр один из представителей Гильдии в нашей академии. Они не просто распределяют магов, они еще в школах отбирают тех, кого потом будут продвигать на хорошие места. А самые хорошие – служба в самой Гильдии.
– И на такую службу попадают дети тех, кто служит там сейчас?
– Да. Попадают, им в первую очередь дают шанс продвигаться. Это общая политика Гильдии, вполне официальная.
Картина складывалась неприятная. Меня от таких потомственных «элит» еще на Земле тошнило. Понятно, что человеку свойственно заботиться о своих детях, но без сильной конкуренции ни к чему хорошему такой способ передачи власти от поколения к поколению не приводит. Уже во втором поколении уровень падает, а потом и вовсе мерзкие люди приходят во власть. Впрочем, во время революций тоже не ягнята на вершине оказываются. Так что, наверное, это просто общее свойство людей – быть мерзкими, если есть возможность делать это безнаказанно.
– Последний вопрос: а как герцог и бароны относятся к Гильдии?
– А что им? Им даже удобно. Есть место, куда можно прийти и оставить заказ на новых магов. И магам удобно – в Гильдии есть хороший выбор мест работы, там собираются запросы по всей стране.
– А то, что предложенные им маги могут оказаться не самыми лучшими, это аристократы понимают?
Ведьма усмехнулась
– Ты же сам с ними общался. Вот скажи, много они понимают? Пиры, война и новые земли, вот что их интересует.
Я задумался.
Вообще, горные бароны были не так просты. Они воспитывали своих отпрысков так, что те с молодости разбирались в войне, политике и хозяйстве. Причем в политике и хозяйстве в большей степени разбирались женщины, роль которых в обществе аристократов не выпячивалась, вряд ли ее понимали люди других сословий.
Дворяне, которые на посылках у аристократов, – те да, в большинстве туповаты. Хотя и среди них всякие люди есть, вот тот же господин Фрекко, который личные поручения герцогской семьи исполняет, тот еще жук. С виду – старый развратник, пьяница и рубаха-парень, а на самом деле – рыцарь плаща и кинжала. Надо с ним поговорить, а то я задней точкой чувствую – большой блудняк какой-то с Гильдией связан.
***
Дома я был встречен Мишей. При фрейлине и слугах она не могла показывать свои чувства ко мне, но в глазах ее и улыбке таились сладкие обещания. Соскучилась. И я соскучился.
– Что интересного было в Академии? – поинтересовалась Миша за ужином.
Я рассказал. И о драке, и о предупреждении магистра, и о разговоре с секретаршей декана. И о своих мыслях, что не всё так просто с этой Гильдией.
Баронесса задумалась.
– Мы давно не нанимали магов. Помню, пару лет назад зашел об этом разговор, нам в баронстве не помешал бы маг-водник. Отец тогда был сильно зол, говорил, что Гильдия в последние годы втрое подняла цены на наём магов. Говорил, что денег у Гильдии больше, чем у герцога, и намного больше, чем у горных баронов. Ругался сильно.
Миша помолчала недолго, потом продолжила:
– В твоем рассказе меня смутило, что и студент, и магистр вслух оспаривали важность титула. Это опасная мысль. От такой мысли недолго до бунта. Если они не боятся говорить такое вслух незнакомцу, значит среди своих они открыто рассуждают о том, что аристократия не имеет значения. А раз не имеет значения, то и власти не достойна. Они заблуждаются, считая себя равными аристократам, но такие заблуждения могут привести к большой крови.
Теперь уже я задумался. В истории Земли бывали случаи, когда какая-то корпорация набирала силу, способную соперничать с государственной властью. Ничем хорошим это никогда не кончалось.
Вот, скажем, история с орденом Тамплиеров. Ребята награбили свой начальный капитал в Палестине. Не просто награбили – они создали монополию, через которую весь этот грабеж проходил. Тогда в Европе золота было мало, основным его источником были остатки роскоши Римской империи. Но для Рима Франция, Англия и куски Германии были далеко не самыми богатыми провинциями, так что и золота там оставалось мало. А вот в Палестине и Египте – много. После грабежа появился у Тамплиеров огромный запас роскоши и золота. А заодно – монополия на безопасность перевозок всего ценного с востока на запад. Кроме материальных ценностей, имелись у них крепости, резиденции и прочие активы, и были они подкреплены военной силой. Капитал должен работать, так они ростовщичеством активно занялись. И что? И в один прекрасный момент король Франции, заручившись поддержкой церкви и своих коллег-королей, решил, что кредиторов проще убить, а их имущество отобрать. И отобрал.
В том случае победила власть. А позже бывали и другие примеры. Скажем, рост капиталов и влияния купцов и промышленников к чему привел? К буржуазным революциям, резне, террору.
