Лаврентий Берия. История, написанная кровью

Леонид Млечин

Лаврентий Берия. История написана кровью

АФК «СИСТЕМА»

совместно с Российским государственным архивом социально-политической истории

представляют

Страницы советской истории. Вожди

Научный консультант серии «Страницы советской истории»

А. К. Сорокин

© Млечин Л. М., 2021

© Фонд поддержки социальных исследований, 2021

© Российский государственный архив социально-политической истории, иллюстрации, 2021

© Политическая энциклопедия, 2021

Все могло быть иначе

Альтернативная история от автора

На закрытии XX съезда КПСС с краткой, но яркой и запоминающейся речью выступил вождь коммунистической партии и советского государства, выдающийся деятель мирового коммунистического и рабочего движения Маршал Советского Союза Лаврентий Павлович Берия.

– Прежде всего, – начал Лаврентий Павлович с какой-то особой отеческой интонацией, присущей ему одному, – я хотел бы поздравить всех нас с этим съездом. Это съезд обновления. Это съезд очищения от всего, что мешало нам двигаться вперед. Мы подвели черту под сталинским периодом в истории нашей страны. Времена, когда нарушалась социалистическая законность, когда попирались нормы партийной жизни, навсегда ушли в прошлое.

XX съезд был первым, на котором Лаврентий Павлович Берия, руководитель партии и правительства, выступал с отчетным докладом. А когда ему предоставили заключительное слово, зал в едином порыве поднялся и долго аплодировал.

Берия улыбался и делал рукой движение, означавшее, что он просит всех успокоиться и сесть. Но делегаты продолжали аплодировать, глядя на президиум, который тоже стоя приветствовал лидера великой страны.

Когда, наконец, все сели и наступила тишина, Берия подвел итоги съезда.

«Съезд был ошеломительным. Берия похоронил Сталина», – писала в эти дни вся мировая печать, сообщая о революционных переменах в Москве.

В первый же день съезда Берия произнес большую разоблачительную речь о преступлениях, совершенных Сталиным, а потом всем делегатам были розданы документы, прочитав которые, многие ужаснулись. Оказывается, в последние годы вождь стал неспособен принимать разумные решения и сажал в тюрьму хороших специалистов, которые могли бы работать на пользу родине и социализму.

Но нашлись люди, которые пытались и после смерти Сталина продолжать прежний курс. Летом 1953 года они попытались арестовать Берию и других глубоко преданных делу партии людей. Этот рассказ Лаврентия Павловича делегаты и гости XX съезда слушали с замиранием сердца.

Путч готовил хитрый и коварный Никита Хрущев, который играл роль простачка, пытался со всеми дружить, а после смерти Сталина сумел пролезть на пост секретаря ЦК КПСС. Хрущев, умело пользуясь своим высоким положением, старался поставить партийный аппарат над государством и правительством и группировал вокруг себя людей, враждебно относившихся ко всем переменам.

Хрущев, рассказывал Берия, хотел навсегда законсервировать то, что создал Сталин. Хрущеву были свойственны субъективизм и волюнтаризм, полнейшая некомпетентность, стремление все решать самостоятельно, без совета со специалистами. Он выдвигал нелепые идеи сселения деревень, создания агрогородов, новых способов сева, не имеющих ничего общего с передовой сельскохозяйственной наукой, покровительствовал шарлатану – «народному академику» Трофиму Денисовичу Лысенко.

Лаврентий Павлович рассказывал, как Хрущев всячески мешал не только разоблачению сталинских преступлений, но и новой аграрной политике, которая позволит накормить советских людей, и масштабной экономической реформе, ведущей к подъему народного хозяйства.

После смерти Сталина председателем Совета министров временно назначили Георгия Маленкова. Первым из его четырех первых заместителей по праву стал Лаврентий Берия. В официальных сообщениях руководители Советского Союза упоминались в таком порядке – Маленков и Берия. Они вдвоем управляли страной. Потом уже шли другие члены президиума ЦК – Молотов, Ворошилов, Хрущев, Каганович, Микоян, Сабуров, Первухин.

Партийные секретари цитировали уже не Сталина, а «недавние выступления товарищей Маленкова и Берии». Хрущева злило, что он оттеснен от власти, что основные решения принимает Лаврентий Павлович Берия.

Во внешней политике Хрущев мешал проведению линии на разрядку напряженности в международных делах.

После войны на корейском полуострове мир находился на пороге нового конфликта. Восточная Германия, ГДР, где пытались ускоренными темпами строить социализм, находилась в состоянии тяжелого кризиса, который вылился в народное восстание 17 июня 1953 года.

На заседании президиума Совета министров СССР обсуждалась ситуация в Восточной Германии и было принято постановление: «О мерах по оздоровлению политической обстановки в ГДР». Суть этого постановления можно суммировать в одной фразе: «Признать ошибочным курс на ускоренное строительство социализма в ГДР».

Берия говорил, что вообще не стоит тратить силы и средства на строительство в ГДР социалистической системы.

Лаврентий Павлович объяснял членам президиума ЦК:

– Примерно за два года из Восточной Германии в Западную бежало около полумиллиона человек. Мы обязаны смотреть в глаза истине и признать, что без присутствия советских войск существующий в ГДР режим непрочен. Политическое и экономическое положение ГДР крайне неблагополучно. В этой ситуации нам вполне достаточно иметь в Европе нейтральную демократическую Германию, которая не вступит в НАТО и не станет американским сателлитом.

Хрущев демагогически возражал, обвиняя Берию в попытке развалить социалистический блок.

Хрущев, интриган и антипартийный человек, виновный в нарушениях социалистической законности на Украине, а затем и в Москве, где он был первым секретарем горкома, готовил настоящий переворот. Он незаконно стремился захватить всю власть в стране. Для этого он решил уничтожить Лаврентия Павловича Берию, единственного человека, способного противостоять его опасным амбициям.

Заговор, рассказывал Берия, был продуман во всех деталях. Армейские части должны были окружить и обезоружить верные делу партии дивизии внутренних войск. Командующего Московским военным округом – честного, преданного партии коммуниста – министр обороны Николай Булганин услал под Смоленск на маневры. В Кремль тайно ввели воинские части.

Арест Берии наметили на 26 июня.

Офицеров, которые должны были застрелить Берию, тайно привез в Кремль на своей машине с затемненными стеклами министр обороны Булганин. Преступников провели в соседнюю с залом заседаний президиума ЦК комнату, где они ждали сигнала, чтобы покончить с Берией.

– Более всего, – сказал с грустью Лаврентий Павлович, – меня поразило бесчестное поведение заместителей министра внутренних дел Серова и Круглова. Люди, чей служебный долг состоял в предупреждении заговоров, сами в него вступили.

Они заключили преступный сговор с Хрущевым в надежде уничтожить Берию и вернуть советскую страну к мрачным временам репрессий и беззаконий.

На 26 июня неожиданно назначили внеочередное заседание президиума Совета министров. Заговорщики полагали, что Берии ничего не известно. И ошиблись.

Ранним утром 26 июня Берия приехал к Маленкову домой.

Маленков еще спал. Председателя Совета министров разбудил прикрепленный к нему офицер 9-го управления Министерства внутренних дел. Маленков вышел к Берии заспанный и вялый.

– Ты что же, Егор, решил против меня выступить? – спросил Берия, глядя ему прямо в глаза.

Испуганный Маленков поспешил переметнуться на сторону Лаврентия Павловича и выдал план хрущевского заговора. Берия ни на минуту не решался оставить слабохарактерного Маленкова одного и вынужден был при нем давать указания своим помощникам. В Кремле они появились вместе. Хрущев и другие участники заговора не придали этому значения, потому что были уверены, что Берия уже в ловушке.

Едва закрылась дверь и началось заседание президиума правительства, как в соседнюю комнату, куда Булганин привел заговорщиков – маршала Жукова, генералов Батицкого, Москаленко и других введенных в заблуждение армейских офицеров, вошла группа оперативников Министерства внутренних дел. Никто из военных даже не успел схватиться за оружие. Генералов и офицеров обезоружили и увели в комнату отдыха членов президиума ЦК.

Одновременно первый заместитель министра внутренних дел Богдан Захарович Кобулов приказал убрать из Кремля армейских офицеров, которых Булганин приставил к постам охраны. Чекисты арестовали предателей – Серова и Круглова, сговорившихся с Хрущевым.

Начальник Управления правительственной связи Министерства внутренних дел отключил телефоны в Министерстве обороны и в штабе Московского военного округа, лишив генералов-заговорщиков возможности связаться друг с другом.

А начальник военной контрразведки, подчинявшийся Министерству внутренних дел, дал указание особым отделам вернуть в казармы все армейские подразделения, которым министр обороны Булганин приказал окружить части внутренних войск. Посты охраны в здании Министерства обороны, столичного военного округа и округа противовоздушной обороны заняли солдаты из полка внутренних войск.

Между тем на заседании президиума события внешне разворачивались по плану, разработанному Хрущевым. Он первым выступил против Берии, обвинив его в карьеризме и чуждой партии политике.

Лаврентий Павлович рассказывал потом делегатам XX съезда, что с изумлением и с сожалением смотрел на былых товарищей, оказавшихся способными на подобную низость. Примеру Хрущева последовали все члены президиума ЦК, кроме Анастаса Микояна, который, как всегда, говорил очень двусмысленно, стараясь угодить и нашим, и вашим, и Маленкова – он сидел ни жив ни мертв.

Но когда Хрущев вопросительно посмотрел на Маленкова, Георгий Максимилианович, как они и договаривались, нажал на секретную кнопку. Но вместо Жукова и генералов в зал заседаний вошли офицеры внутренних войск.

В этом месте Лаврентий Павлович Берия позволил себе на минутку отвлечься от текста. Он посмотрел в зал и остроумно заметил, что в его глазах эта сцена очень походила на финал известной пьесы Николая Васильевич Гоголя «Ревизор». Появление офицеров-чекистов означало, что заговор рухнул.

И дальше началось рассмотрение персонального дела Хрущева, которому пришлось ответить за все свои преступления перед народом и партией.

– Хрущев вел себя нечестно, – сообщил Берия. – Фактов отрицать не мог, но стал трусливо, подло прятать концы в воду, заявляя, что исправится. Но мы видели, что именно руководило Хрущевым в попытке совершить переворот. Ему не нравилось, что не он подписывает протоколы президиума ЦК, что вопросы международной политики из ЦК перешли в Совет министров, куда его приглашали, но где его положение было вроде как совещательное.

Хрущев отчаянно боролся за власть, поэтому президиум правительства принял решение действовать быстро и решительно, чтобы навсегда покончить с язвой и гнилью, отравляющей здоровую атмосферу сплоченного и монолитного руководства ленинского типа.

– Так поступил бы и Владимир Ильич Ленин! – закончил свое выступление Лаврентий Павлович.

Хрущева, Булганина, Жукова, Серова и других судил военный трибунал. Следствие выявило неопровержимые доказательства их работы на иностранные разведки. По совокупности преступлений перед родиной их приговорили к смертной казни.

Маленкова и Микояна Берия оставил на их постах.

– Вы вправе спросить меня, почему я допустил подобный либерализм? – говорил Берия с трибуны XX съезда. – Я отвечу. Многие соратники Ленина совершали крупные ошибки, но Владимир Ильич их поправлял и продолжал с ними работать. Ленинский подход к работе с кадрами должен быть образцом для нас всех.

Зал зааплодировал и в едином порыве встал.

Делегаты скандировали:

– Да здравствует наш любимый товарищ Берия! Да здравствует родная коммунистическая партия!

После ареста Хрущева и его подручных, которые оказались еще и агентами американской разведки, председателем Совета министров СССР и первым секретарем ЦК КПСС стал Лаврентий Павлович Берия.

Никто не мог оспорить у него права возглавить партию и правительство. В стране не было более авторитетного лидера. Именно Берия выступил против всевластия партийного аппарата и некомпетентного вмешательства в хозяйственные дела.

Партия признала его своим вождем, писал в газете «Правда» новый начальник Главного политического управления армии и флота генерал-лейтенант Леонид Ильич Брежнев, потому что именно Лаврентий Павлович стал инициатором возвращения партии к ленинским нормам, когда партия ведает подбором кадров и коммунистическим воспитанием, но не вмешивается в экономические, хозяйственные дела.

Товарищ Берия добился того, чтобы партийные органы не подменяли государственный аппарат, не командовали чекистскими органами, разграничил функции партии и государства.

Недаром у Лаврентия Павловича была репутация сильного организатора. Во время войны как один из руководителей правительства и Государственного комитета обороны он сумел создать крепкую оборонную промышленность. Он возглавил Специальный комитет при Совете министров СССР и создал сначала атомную, а затем и водородную бомбы, которые надежно обеспечивают безопасность нашей страны!

Берия списал долги с колхозов, где нечего было выдавать по трудодням. Снизил цены. Провел амнистию. Люди помнили и то, что, когда Лаврентия Павловича назначили в 1938 году наркомом внутренних дел, он прекратил ежовский террор, выпустил из тюрем и лагерей честных людей, восстановил законность и справедливость, а после смерти Сталина освободил крупных военачальников, арестованных по фальсифицированным делам.

В мае 1953 года по инициативе Берии, которому свойственна ленинская скромность, было принято постановление президиума ЦК КПСС: на праздничные демонстрации выходить без портретов руководителей партии и государства. Берия предоставил больше самостоятельности национальным республикам. Он последовательно заботился о равноправии наций и народностей.

Год шло перетряхивание партийного аппарата – и не только центрального, но и на местах. Проведение чистки Лаврентий Павлович поручил Маленкову, который всю жизнь проработал в ЦК, занимался кадровыми вопросами и знал подноготную почти всех партсекретарей.

Поговаривали, что Берия, ликвидируя антипартийный путч, обнаружил разветвленную сеть заговорщиков среди так называемых профессиональных партийных работников всех уровней. Все это были подручные врага народа Хрущева, а следовательно, платные агенты американской разведки.

Наверх выдвигались люди, которые в решающие дни 1953 года показали себя с лучшей стороны. Из партийного аппарата убрали всех сторонников путчистов, а также догматиков и заскорузлых чиновников, тех, кто слишком долго сидел на Старой площади и не был способен освоить новые методы руководства.

На Старой площади и в республиканских ЦК, в обкомах, горкомах и райкомах появились новые лица, которые в своей неустанной работе руководствуются одним принципом: «Жить и работать по-бериевски!»

Первый секретарь московского горкома Владимир Георгиевич Деканозов, соратник Берии еще по чекистским годам, выступая перед избирателями Бауманского района столицы, подчеркнул, что это обновление – шаг партии навстречу нуждам и интересам народа.

– Старый партийный аппарат, – говорил Деканозов, – оторвался от народа, превратился в замкнутую касту. Товарищ Берия выдвигает надежных людей, которые по-настоящему близки к народу.

Среди новых секретарей было много лично известных Лаврентию Павловичу сотрудников Министерства внутренних дел. Они сняли погоны, чтобы помочь партии.

Отдел организационно-партийной работы ЦК КПСС возглавил бывший министр внутренних дел Грузии генерал-полковник Сергей Арсеньевич Гоглидзе. Секретарем ЦК КПСС по кадрам стал Мир Джафар Аббасович Багиров, который долгое время возглавлял органы государственной безопасности в Азербайджане, потом стал первым секретарем республиканского ЦК и председателем Совета министров.

В ЦК вообще появилось необычно много новых людей из республик. Выдвижение национальных кадров – тоже инициатива Берии.

Первыми секретарями, председателями Советов министров, председателями облисполкомов в республиках, автономных областях и округах назначали представителей коренных национальностей. Вторыми секретарями оставались, как правило, русские, посланцы Москвы, а министров внутренних дел и начальников областных и краевых управлений МВД Берия назначал сам, не обращая внимания на пятый пункт анкеты.

На съезде взволнованную речь произнес новый министр культуры генерал армии Всеволод Николаевич Меркулов. Страна знала его как видного чекиста, а он оказался еще и талантливым драматургом, чьи пьесы ставили лучшие театры страны.

Выступил и новый посол в Соединенных Штатах Юрий Владимирович Андропов, обещавший приложить все силы, чтобы донести решения партийного съезда до мировой общественности.

На следующий день после окончания XX съезда делегаты разъехались по родным местам. Тех, кто улетал самолетом, доставили на новый аэродром Внуково, который еще достраивался. Делегатам партийного съезда приказом нового министра обороны генерала армии Сергея Матвеевича Штеменко выделили самолеты военно-транспортной авиации.

Собственно говоря, в гражданской авиации больше и не было нужды. Командированных – по специальным заявкам министерств и ведомств – исправно перевозило Министерство обороны, а просто так по стране никто не болтался. Для иностранных туристов выделялись специальные самолеты и экипажи, но иностранцы в Советский Союз прилетали редко.

В дорогу все делегаты прихватили свежий номер «Правды» с информационным сообщением о закрытии исторического XX съезда КПСС и заключительным словом Лаврентия Павловича Берии, опубликованным под большой шапкой «Преодоление сталинизма и торжество подлинной демократии».

В номере было многих других съездовских материалов, написанных интересно и нестандартно. Главным редактором «Правды» стал генерал-лейтенант Лев Емельянович Влодзимирский, недавний начальник следственной части по особо важным делам Министерства внутренних дел.

Делегатов съезда снабдили и праздничными продовольственными пайками. Свободная торговля продуктами питания порождала спекуляцию, немыслимую в советской стране, поэтому население перевели на карточную систему. При реальном социализме торговлю заменяет распределение. Каждого жителя страны прикрепили к пункту питания и избавили от необходимости тратить время на хождение по магазинам. Делегаты-мужчины получили талоны на костюмы, делегаты-женщины могли выбрать платье или плащ.

У проволочного ограждения перед аэропортом, как всегда, стояли новенькие бронетранспортеры и усиленные посты внутренних войск. Бойцы в касках, вооруженные автоматами, останавливали машины, придирчиво изучали документы отъезжающих, просили водителя открыть багажник и после этого желали счастливого пути.

Обычная процедура проверки не удивила делегатов. Аэропорт Внуково был строительным объектом Главного управления лагерей Министерства внутренних дел. Рабочих-заключенных, опасных преступников, приходилось строго охранять.

Собственно говоря, теперь все строительство в Советском Союзе, так же как и производство на оборонных заводах, велось Главным управлением лагерей Министерства внутренних дел.

Заместитель главы правительства и председатель Госплана СССР Амаяк Захарович Кобулов назвал в своем выступлении на съезде контрольные цифры на пятилетку: восемьдесят три процента промышленного производства дать за счет использования трудовых ресурсов Главного управления лагерей. На XX съезде генерал-лейтенанта Амаяка Кобулова, который до недавнего времени возглавлял Управление по делам военнопленных, избрали членом ЦК КПСС.

XX съезд поставил перед правительством задачу максимально освободить советских людей от тяжелого физического труда, передав не только строительство, но и практически всю промышленность в ведение Главного управления лагерей. Тем более что строительные и промышленные возможности ГУЛАГа, количество рабочих рук росли с каждым днем.

По всей стране искореняли замаскированных хрущевцев, врагов партии и народа. Нераскаявшихся противников советской власти областные тройки, сформированные лично товарищем Берией, приговаривали к десяти годам без права переписки. Раскаявшимся давали возможность оправдаться ударным трудом в отдаленных и мало развитых районах страны.

По многочисленным просьбам трудящихся в эти же районы выселялись и семьи осужденных, что помогло решить жилищную проблему в крупных городах. Освободившиеся квартиры в первую очередь получали сотрудники единого Министерства внутренних дел.

Лаврентий Павлович Берия замечательно сказал об этом на XX съезде:

– Советские люди достаточно настрадались в сталинские времена и достойны более легкой и веселой жизни…

* * *

То, что вы прочитали, это всего лишь альтернативная история, предложенная автором этой книжки. Один из вариантов развития событий…

Читатели, конечно же, знают, что произошло на самом деле, кто кого арестовал в действительности, кто выступал на XX съезде и что за этим последовало.

Но разве не могло быть иначе?

Принято считать, что история не знает сослагательного наклонения. А почему, собственно? Если вглядываться в прошлое, то очевидны исторические развилки, когда перед страной открывались разные пути. Выбрали одну дорогу, а поведи себя ключевые фигуры того времени иначе, вполне возможно, могли бы пойти и по другой.

Диктатура изъявительного наклонения не должна мешать разбираться в собственной истории. Ничто не предопределено. История многовариантна. Судьба России в XX веке зависела от множества факторов. Сложись политическая мозаика иначе, к власти пришли бы совсем другие люди. После смерти Сталина хозяином страны вполне мог стать Лаврентий Павлович Берия.

Что произошло той ночью?

28 февраля 1953 года в одиннадцать вечера прибыли приглашенные на ужин хозяином ближней дачи четверо гостей – члены Бюро президиума ЦК КПСС Лаврентий Павлович Берия, Николай Александрович Булганин, Георгий Максимилианович Маленков и Никита Сергеевич Хрущев. Для ужина было поздновато, но они привыкли к полночным трапезам.

Когда они один за другим подъезжали к деревянным воротам, прикрепленный (офицер личной охраны из Управления охраны Министерства государственной безопасности) приоткрывал дверцу машины, чтобы его можно было видеть, и называл фамилию. Свою, а не члена Бюро Президиума ЦК, которого сопровождал.

Старший наряда охраны ближней дачи выходил из калитки, чтобы взглянуть на пассажира. В ярком свете прожекторов лица сидящих в машине были хорошо видны. Тем более, что офицеров, которые несли охрану ворот, о появлении каждого из гостей предупреждал дежурный.

Ближняя дача принадлежала к числу самых защищенных объектов в стране. Но ее хозяину никакие меры безопасности не представлялись достаточными. Терзаемый страхом, обычно ночь он проводил за работой: просматривал бумаги, писал, читал. Перед тем, как под утро лечь спать, подолгу стоял у окна: нет ли на земле следов, не подходил ли кто-то чужой к дому? В последнюю зиму даже запрещал сгребать снег – на снегу скорее разглядишь следы.

«Приезжали на "ближнюю" дачу – там в дверях и воротах усиливаются запоры, – вспоминал Хрущев. – Появлялись всякие новые задвижки, затем чуть ли не сборно-разборные баррикады. Ну кто же может к Сталину зайти на дачу, когда там два забора, а между ними собаки бегают, проведена электрическая сигнализация и имеются прочие средства охраны?»

Колючая проволока, высокий двойной забор, между стенами забора деревянный настил, на котором дежурили часовые в специальной мягкой обуви. Мышь не могла проскочить мимо них. На внешнем обводе дачи, как на государственной границе, установили фотореле, которые срабатывали при любом движении. В основном реагировали на зайцев. Люди к даче не приближались. На внутренней территории дежурили настороженные офицеры Управления охраны Министерства государственной безопасности со служебными собаками, срывавшимися с поводков.

За воротами вновь лес, дорога от ворот к дому извилистая, наверное, чтобы дом не просматривался, вспоминал генерал армии Сергей Штеменко, которого Сталин сделал начальником Генерального штаба и приглашал к себе.

Двухэтажная дача с двускатной крышей была выкрашена в зеленый цвет. Дом возникал внезапно, когда машина делала последний вираж.

«Главный дом, – рассказывал капитан госбезопасности Юрий Сергеевич Соловьев, офицер выездной охраны подразделения № 1 Управления охраны МГБ СССР, – был соединен длинным переходом со служебным зданием, где размещались кухня и жилые помещения – для коменданта дачи, дежурного офицера на пульте связи, двух прикрепленных, повара, подавальщиц, работников кухни, врача по диетическому питанию, подсобного рабочего, парикмахера».