Полная версия:
У Иртыша. Сборник рассказов в формате DOC
У Иртыша
Сборник рассказов в формате DOC
Леонид Беспамятных
© Леонид Беспамятных, 2019
ISBN 978-5-4496-7425-8
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
СОДЕРЖАНИЕ
– Розы для Марии 5
– Землячок 6
– Сын танкиста 8
– Царевна – рыба 11
– У Иртыша 16
– Путешественница 18
– Баба – Яга 21
– Ваня из деревни Пеньково 25
– Деревенские 28
– Душа 34
– Шурик из кина 35
– Книголюб 37
– Сердце 39
– Случай 42
– Промашка 43
– Забор 46
– Вредная привычка 47
– На берегу старицы 51
– Толик – выдумщик 54
– У речного пирса 58
– Кошкино болото 61
– Иван —Виллис 64
– Незадача 67
– Сибирячка 71
– Заковыка 75
– Тезисы Хрущева 78
– Доверчивый Валька 82
– Засада 83
– Тертый калач 84
– Стожок 87
– Черный омут 88
– Задумка 92
– Это вам не баран чихал! 94
– Крокодил 97
– Культпоход 99
– Витины мамы 102
– Лялечка 103
– Семечки 106
– Рассеянный 108
– Гадкий утенок 110
– Птичьи уловки 111
– Ночные страхи 113
– Судьба 115
– Чудо – пила 119
– Озорники 121
– Пацаны 123
– Простая история 126
– Доцент 128
– Зной 130
– Привада 134
– Ивановы хлопоты 138
– Первое апреля 143
– Дядя Саня 146
– Пелемяш 150
– В аэропорту 154
– Западня 157
– Однажды 162
ЖИЗНЬ В ГОРОДЕ (Рассказы бабушки Насти) 1651. Декабрь 1923 года 1652. В центре Омска 1663. Случай на Мещанской 1674. Курсы ликбеза 1685. Мариупольские землянки 1696. На бирже труда 1717. Ливень 1728. На копейку – досыта! 1739. Морковный чай и кулага 174Шаги по жизни 1761. РОЗЫ ДЛЯ МАРИИ
Она подошла к нему на вечере встречи выпускников школы.
– Привет, Игорь!
Он растерялся, увидев бывшую соседку по парте, румянец залил щеки.
– Какая ты, Маша, красивая!
Проговорили весь вечер, танцевали. Долго потом бродили по улочкам села, обменялись номерами телефонов. Утром он уехал в Омск.
Игорь после окончания школы служил два года в армии, в этом году заканчивал учебу в институте. Преддипломную практику в январе проходил на станции Называевская. Они часто созванивались.
В тот день Маша позвонила ему в общежитие, когда Игорь был в депо. К телефону подошел Аркадий, однокурсник. Когда вечером Игорь вернулся в общежитие, Аркадий сказал ему:
– Звонила Маша с вокзала. Приехала, у нее здесь тетушка живет. Ждет тебя к восьми вечера вот по этому адресу.
Протянул Игорю листок бумаги с адресом, улыбнулся:
– Просила не опаздывать. Представляешь, у нее сегодня день рождения! Игорь растерялся.
– Вот те на, а я и не знал…
Тут Аркадий еще добавил:
– Самое главное: она сказала, чтобы не покупал подарок, а приходил с розами…
В комнате воцарилось молчание.
– Ничего себе! – изумился Женька, сосед по комнате. – Розы зимой – дефицит. А сколько Маше исполнится лет?
– Получается, двадцать семь. Мы с ней одногодки.
– Вот столько роз и надо подарить…
Женька тут же стал одеваться.
– Попробую выручить друга.
Через час он вернулся.
– Ну, Игорь, – сказал он, – Ты теперь на всю жизнь будешь моим должником.
Достал я розы для твоей Марии!
…К восьми вечера Игорь подошел к двухэтажному дому.
– Ой! – воскликнула Маша, когда он вошел в квартиру. – Что это?
– Розы!
– Нет, это надо же! Мои самые любимые цветы! Вот чудо – то!
– Ну, Маша, как? Нравятся?
– Если хочешь знать, Игорь, мне неудобно. Ты, наверное, всю стипендию ухайдокал? Я же предупредила, чтобы приходил без подарка…
Игорь смутился.
– Но ты же, Маша, сама сказала Аркадию про цветы…
– Про какие цветы?
– Чтобы я приходил с розами…
Маша рассмеялась.
– Игорь! Извини, но Аркадий, видимо, недопонял меня! Все дело в том, что на двери тетушкиного подъезда розы нарисованы – свадьба была на прошлой неделе. Я и сказала: «Пусть Игорь подойдет к подъезду с розами…»
– Ну? Так там – темнота, ни одна лампочка не горит…
– Вот тебе и ну…
Через полгода они сыграли свадьбу. А на входе в подъезд своего дома Игорь в тот день нарисовал розы – символ красоты и благородства.
2. ЗЕМЛЯЧОК
Есть у меня друг, Валерий Иванович – заядлый рыбак и весельчак к тому же. Живет на берегу Иртыша, в центре города. Вчера с утра звонит по сотовому:
– Землячок! Может забежишь? Жена рыбный пирог печет.
– Надо же! – изумился я. – Где наловил рыбки, если не секрет?
– Это совсем не секрет, МЧС на реке лед подрывает, так тут столько рыбы… Я давеча целое ведро насобирал.
– Как же так? А мне? А еще друг…
– Извиняюсь, конечно, виноват, кто же спорит. Сейчас пойду и тебе наберу, – он сделал паузу, – я тут долго говорить не могу – рыбу чищу, весь в чешуе…
– Ну, понятно, так я – мигом, – говорю, стал собираться.
«Вода – то в Иртыше ледяная, – размышляю на ходу, – так и ревматизм недолго заработать».
Вспомнил тут про сачок, что в магазине прошлым летом купил.
«Вот и пригодился!» – обрадовался я. Звоню Валерию Ивановичу:
– У меня на даче есть сачок для рыбы. Может, добежать?
– Правильно мыслишь, валяй, только побыстрей!
И вот через час стою перед его домом. Позвонил по домофону, но никто не отвечает.
«Никак, ушли с женой на берег рыбу собирать для меня», – думаю. И пошел на набережную. Смотрю, а Иртыш почти весь еще закован в лед, на берегу лишь влюбленные парочки прогуливаются.
«Ну, дела! – я глазам своим не поверил. – Где же он ведро рыбы насобирал?»
Набираю его номер по сотовому телефону, но он не отвечает.
«Может это на Омке лед взрывали?» – подумал я, ведь от его дома до Омки минут десять хода.
Набрал снова, вдруг слышу, женский голос:
– Реанимация слушает.
– Какая реанимация? Извините, ошибочка, видимо, вышла.
– Вы кому звоните? – спрашивает женщина. Я назвал фамилию.
– Не звоните сюда! Ему уже стало лучше, но он лежит под капельницей…
– Как это – под капельницей? – мне стало не по себе. – Что вы говорите?
В трубке раздались короткие гудки.
«Вот, – думаю, – незадача! Рыбной костью подавился, что ли?»
Пошел я, вдруг слышу: кто – то меня зовет. Оглянулся, смотрю, а это его жена. Татьяна. Поздоровались, она говорит:
– Валеру скорая помощь в больницу увезла!
– Когда? – удивился я.
– Три дня назад. Представляешь! Я тут переживаю, а он сегодня утром звонит и пытается меня разыграть…
– Как это?
– Так сегодня же 1 апреля, – она хмыкнула, – но я не дура, меня на мякине не проведешь.
Уставилась на меня, спрашивает:
– А ты, чего это, Леня, с сачком стоишь?.
Я прямо оцепенел.
«Ой, не могу! – до меня, наконец – то дошло, – Как же я не догадался? Попался на розыгрыше, как пацан».
И такой смех напал на меня – хохотал как безумный. А чуть позже выяснилось, что Валерий Иванович успел еще и старшую медсестру разыграть. Рассказывал потом мне, что все больные так хохотали, что врач в реанимацию прибежал.
Вот такой у меня землячок, нигде и никогда не унывает.
3. СЫН ТАНКИСТА
Часа в три дня Емельяна разбудил стук в окно.
– Петрович? – удивился он, увидев председателя садоводческого кооператива. – Ты чего?
– Смотрю, никак, и днем, Емельян, дрыхнешь?
– Да притомился немного…
– Дача горит у Омки, Емельян! Вставай скорее…
Емельян выскочил на улицу, как ошпаренный. Тут же ощутил запах гари. Дул сильный ветер.
– Дай мне твой сотовый, – встретил его у калитки Петрович. – У меня аккумулятор сел пока с пожарной частью вел переговоры…
Добавил:
– Забирайся, Емельян, на сторожевую вышку и смотри оттуда. Как бы еще огонь на другие дачи не перекинулся. Я туда деда Егора уже послал.
Взобравшись на вышку Емельян поздоровался:
– Здравствуй, деда!
Дедок лет восьмидесяти стоял к Емельяну спиной, рассматривая сверху садовые участки в бинокль. Не обернувшись, спросил:
– А ты кто?
– Что не узнал меня, деда?
– Емельян, что ли? Здорово!
– Гляди, что деется. А отчего пожар – то?
– Да есть тут один «фрукт». Говорят, юрист по образованию… Вздумал с утра пал пустить, десять дач запылали. В голове – то у него, видать, мякина…
– Это уж точно, – согласился Емельян.
– Гляди! – дед дернул Емельяна за локоть, – пожарные в город возвращаются.
Сплюнул на землю и уселся на табуретку. Достал из кармана брюк платок и стал утирать лицо.
– Да, Емельян, в этот раз повезло, я думал, что сгорим все при таком ветрище… Ох во! Ну и погодка! Пекло!
Тяжело вздохнув, продолжил:
– В жизни ничего подобного не видел… С огнем шутки плохи!
Вдруг он осекся, хлопнул себя по лбу.
– Впрочем, нет, вру, Емельян. Было и пострашнее. Дело прошлое, в декабре сорок четвертого у нас случился пожар на ферме, ветер тоже сильный был. Я, пацаненок, на всю жизнь тот пожар запомнил. Жуть от жути! Мамка тогда ногу сильно повредила, но колхозный скот и часть сена все же удалось людям спасти.
Дед Егор закашлялся:
– Вечером прибежала мамкина сестра с почты и говорит:
«Егорша! Ваш папка ночью в эшелоне будет мимо проезжать, просил к железнодорожному разьезду подойти».
«Откуда знаешь?» – мамка спрашивает. Сама – вся перебинтованная, в кровати лежит.
«Один знакомый связист передал».
Мамка мне тут же говорит:
«Егорша! Ступай, сынок. Живо!»
– Об чем разговор? – закивал я головой и стал тут же собираться. А старшая сестренка Маня услышала разговор и пристала: возьми, Егорша, да возьми…
«Папка Маню сильно любит, – думаю, – надо ее обязательно взять. Увидит – обрадуется!»
Добирались до разьезда с Маней более двух часов, продрогли. Стоим, значит, на перроне. Тут на соседних путях остановился состав с подбитыми немецкими танками, видимо, на переплавку. Подходит тетенька в железнодорожной форме.
«Ой! Дед Мороз со Cнегурочкой! Откуда вы, дети?»
– Я, тетенька, сын танкиста, а это моя сестренка Маня. Мы папку встречаем. Честно рассказал ей все, как есть. Она оглянулась по сторонам и говорит:
«Папка – то где воюет?»
«В войсках 1-го Белорусского фронта. Танкист», – с гордостью отвечаю.
«Вот она – папкина работа!» – на разбитые немецкие танки показываю.
«Замерзли, небось? – она говорит. – Шутка ли, такой путь пешком проделать». Посмотрела на Маню.
«Девочка – то твоя единственная сестричка?» – спрашивает.
«Не – e! – отвечаю. – Три братика и три сестры еще дома с мамкой остались».
Дед Егор задумался, словно вспоминая что – то.
– Любопытно вот что: она нас не прогнала с перрона. Наоборот, тулуп даже вынесла. Набросила его на нас.
«И когда, наконец, эта проклятая война закончится? – говорит. – Никто не знает».
– Я знаю! – говорю ей.
«Откуда, мальчик?» – горько усмехнулась она.
– Папка в последнем письме с фронта написал, что им осталось два главных населенных пункта взять.
«Это какие?» – она спрашивает.
– Варшаву и Берлин. – отвечаю. – Вот тогда и война закончится.
«Это, видать, не скоро будет», – усомнилась она.
– Скоро! Вот увидите! – убежденно сказал я.
Кряхтя, дед Егор поднялся с табуретки.
– Позже она нас чай пить позвала в свой домишко у разьезда.
Дед Егор замолчал, направился к лестнице.
– Ну и как, сын танкиста, встретились с отцом?
– Какое там!.. Не встретились. Представляешь, Емельян! За ту ночь мимо нас проследовало аж пять эшелонов. И все без остановки… Мы с Маней к каждому эшелону выбегали. Машем руками и кричим: «Папка! Папочка!..»
– Ну и что было дальше?
– От него в феврале письмо пришло. Написал, что Варшаву взяли, что гонит фашистов на запад, теперь, мол, до Берлина – рукой подать. Ох и радости, Емельян, было в тот день!
Отец – то написал, что видел на перроне нас с Маней в ту ночь! Оказывается, он танки с завода на фронт сопровождал для своей части. Говорит, слезы не смог сдержать, всем гвардейским экипажем плакали. Вот такие, Емельян, дела…
Болезненно поморщился.
– Ты там поосторожней на даче – то с огнем.
– Ясное дело! – улыбнулся Емельян.
4. ЦАРЕВНА – РЫБА
Рыбачил однажды. Смотрю, сосед по даче подошел. Владимир Максимович, ему восьмой десяток.
– Что за времена настали, а? – спрашивает. – Неужели непонятно людям, что природа гибнет?
Лицо – в глубоких морщинах, глаза слезятся.
– О- хо – хо, гляди, сосед, что деется – сейчас в поле жаворонка не услышать. Аль не так?
– Да, пожалуй, – согласился я. – А куда же они подевались, а?
– А вот куда, – продолжил Максимович, – раньше ведь как было: ежегодно опыляли леса, вредителей и не было. А сейчас из – за клещей боязно в лес ходить, их там видимо – невидимо. А сколько земли зарастает сорняками – мама не горюй!
– Ну, а как рыба – то? Клюет? – он показал мне глазами на поплавок.
– Что – то совсем клева не стало… Лишь мелюзга балуется.
– Скажи, ты про рыбу калугу когда – нибудь слышал?
– Нет, не приходилось.
– Ты бы на Зею или Амур порыбачить выбрался, вот где рыбалка!
Беседовать с Максимовичем для меня – одно удовольствие. Все внимание – ему.
– Мой дед Егор Вавилович жил в деревне Выдринка, недалеко от Могилева. – он продолжил свой рассказ. – Жили в тех краях бедновато. А тут начались столыпинские реформы. Небось, знаешь про них?
– А как же…
– Столыпин обещал выделить богатые земельные наделы переселенцам, освободить от налогов и службы в армии.
Тяжело вздохнув, Максимович уселся на валежину, закурил.
– Однажды заехал в деревню один мужик из Приамурья, рассказал о бескрайней тайге, полной ягод и грибов, о богатых охотничьих угодьях. Хвалился: «Я, мужики, хотите – верьте, хотите – нет, за прошлую зиму девяносто шесть косуль в тайге завалил»…
Максимович пристально посмотрел на меня:
– Представляешь, каково это было полуголодным людям слушать? Но слова – это слова, деревенские решили послать ходока в те края на разведку. Собрали денег, сколько смогли. Егора Вавиловича на общем сходе избрали ходоком. Он сначала не соглашался, но уговорили его. Ему надо было добраться до реки Зеи – притоку Амура. Не каждому, конечно, это по силам, но он добрался. Ему тогда четвертый десяток шел.
Я слушал рассказ Максимовича, изредка вставляя слово – другое:
– И сколько времени у него ушло на дорогу туда и обратно?
– В аккурат, два года. Дорога ведь дальняя. Дед потом рассказывал, что больше шел пешком. Около костра приходилось частенько ночевать…
– Ничего себе! – изумился я.
Максимович на полуслове оборвал рассказ, так как у меня запрыгал поплавок. Затем продолжил:
– Понравилось ему одно место у реки: большая поляна, недалеко озеро, а вокруг – сопки, тайга. Красотища! Всей деревней поехали на новое место жительства со всем своим скарбом, на лошадях добирались. Начали осваивать выделенные участки земли, строили жилье.
– А как деревню назвали?
– Воронжа. Среди переселенцев было много из воронежской губернии. И вот потихоньку жизнь у людей стала налаживаться. «Скоро заживем!» – думали переселенцы, да не так вышло…
Максимович мрачно смотрел себе под ноги. Набежавший ветерок чуть не сорвал с него шляпу.
– Слушай дальше. Дед мне в детстве рассказывал много про крестьянина Банкузова. Насчет имени – позабыл я, память дырявая, ну, да это не суть важно. У него жена померла еще в Выдринке, он приехал с двенадцатью сыновьями. Младшему было всего девять лет. Представь себе: тайга, стволы вековых деревьев парни валят, а отец командует и посмеивается: «Да мы, сыны, такой губернией и горы свернем!»
Так и шли годы. Про голод позабыли: научились сою выращивать. Охотились, рыбу ловили, корзины плели. Свадьбы играли. Чего еще людям надо?
Я закивал головой. Максимович вздохнул:
– Только тут. Первая мировая война подоспела. Власти нарушили обещание, стали и переселенцев призывать. Пришлось подчиниться. Крестьянин Банкузов всех сыновей на фронт проводил.
Максимович закурил новую папиросу и продолжил дрогнувшим голосом:
– И все его сынки сложили головы… Представляешь? Это какое же отцу надо иметь сердце, чтобы все это выдержать?! Он после последней похоронки ходил по деревне сам не свой, плакал:
«Всю мою губернию погубили!»
Меня аж в озноб бросило, а Максимович, опустив голову, сказал:
– Умом тронулся, а вскорести и помер…
Он прислонился спиной к березе и долго неподвижно смотрел на реку.
– Я это к чему рассказываю? Мне, выросшему в таежной глубинке, память не дает покоя, столько было приключений!.. Хочешь я расскажу тебе про калугу?
– Интересно бы…
– Слушай. Рыба эта водится, в основном, только в Амуре. Отец рассказывал мне, что однажды бакенщик Бабаедов около деревни Большая Сазанка на Зее поймал громадную калугу. Было это еще до революции. А тут пароход проходил рядом, остановился. Пассажиры высыпали на палубу, увидев чудо – рыбину. Среди них было много иностранцев. Владелец парохода стал торговаться с бакенщиком, мол, продай для ресторана. Сторговались. Так вот бакенщик на эти деньги купил потом четыре коня, десять коров и построил дом. Не веришь?
– Да ну! Быть такого не может! – усомнился я. – Байки это…
– Сам не поверил бы, если бы не отец… Корова – то в те времена стоила около пяти рублей и даже меньше. А он ту калугу продал по шесть рублей за килограмм веса…
Я от удивления присвистнул:
– Ну уж, ты скажешь…
– А что? Если на то пошло – это не только вкуснейшее мясо, но и много икры… У калуги и скелет не из костей, а хрящевой. Отец рассказывал, что на его глазах из четырехметровой калуги вынули несколько ведер икры.
– Черной, что ли?
– Конечно. Черная икра всегда была украшением самых изысканных столов. Я уже и про поплавок совсем забыл. Максимович бросил в костер сушняк, весело заиграли в огне сухие сучья.
– Ее ведь не зря царицей – рыбой называют. Знаю случаи, когда вес калуги был больше тонны… Не веришь?
– Чудеса, да и только! – перебил я Максимовича. – Сколько живу, а впервые слышу.
Мелькнула мысль: «Надо в интернете почитать про эту рыбу».
Максимович посмотрел на меня насмешливым взглядом и продолжил:
– Отец на Зее любил рыбачить, а также много охотился. В 1940 году он у одного охотника купил ружье немецкой фирмы «Зауэр». Чтобы купить это ружье, продал корову и телку.
Максимович задумался, словно вспоминая то непростое время.
– Любопытно вот что: отца в армию в июле сорок третьего забрали, а вечером такой ливень начался!.. За сорок минут все огороды залило водой. Урожай, конечно, весь погиб. Что делать? У мамы – восемь детей, да дед Егор. Пришлось ей обменять ружье на три мешка муки и тридцать семь мешков картофеля у знакомого китайца… Тут у берега вдруг начался лягушачий концерт. Максимович встрепенулся:
– Кстати, мой дед в тридцать четвертом году еще раз отличился. Он на колхозной пасеке в тот год меда много накачал. И решило правление командировать его на ближайший военный аэродром, медом летчиков угостить. До того понравился военным мед, что они восьмидесятилетнего Егора Вавиловича даже на самолете в воздух подняли. Он пять раз пролетел над поселком, покачивая крыльями. Представляешь, каким героем он был в те дни перед сельчанами!
– Тебе, Максимович, надо было историю в школе преподавать. Интересно слушать, – сказал я вслух, а сам подумал: «Выговориться надо было человеку».
– Это верно. – ответил Максимович. – Когда учился в институте, то даже стих про это сочинили друзья на день рождения, вот послушай:
– Старик! Не ты ль рожден копаться в древней пыли?
На историческом коне,
Ты ускакал бы очень прытко,
Но жаль, не сделал и попытки…
Тут Максимович, подвинув на носу роговые очки, глянул на меня:
– Небось самому захотелось царевну – рыбу поймать, а?
– Какую царевну – рыбу?.. Тут кошке бы наловить…
Максимович неуклюже поднялся, протянул руку.
– Что устал от меня? Да и старуха меня уж потеряла. Пойду я, – и он посеменил по измятой дождями тропинке.
В тот вечер я в интернете нашел много интересного про царевну – рыбу. Я позвонил ему и признался:
– Максимович! Правда твоя про калугу – то!
Начал рассказывать про случай, когда под Хабаровском выловили калугу весом полторы тонны.
– Что ж тут удивительного: все живем одним днем, – вздохнул он и положил трубку.
5. У ИРТЫША
Серафима и Игнат однажды чаевничали. Тут к дому повозка подьехала.
– Никак, ветеринар, заявился? – Игнат из – за стола встал.
– А чего собака – то молчит? – удивилась Серафима.
– А он их гипнотизирует, – усмехнулся Игнат.
Зашел в избу парень лет тридцати.
– Здравствуйте, хозяева! – поздоровался он.
– Здорово, коль не шутишь! Проходи, а то стоишь, будто ругаться приехал, – отозвался Игнат. – Ты, Николай, видать, специально к нам ехал?
– Выходит так. Заявку делали?
– Опоздал… Пришлось овечку самим лечить… Чай пить будешь?
– Это я завсегда. – ветеринар стал скидывать с себя фуфайку.
– Ты, говорят, Николай, гипнотизер, что ли? Это правда? – поинтересовалась Серафима.
Ветеринар рассмеялся:
– Да запросто! Работа у меня такая. Мне не привыкать.
– Наслышана! Не каждому дано такое… Растолкуй мне, как это удается собак усмирять?
– Да как… Внушением. Чего проще?
Серафима налила чай в кружку. Игнат поинтересовался:
– Ты, Николай, никак, сейчас на центральную ферму поедешь?
– Да, дядя Игнат. С дочкой елку собрались наряжать.
– Меня с собой не возьмешь?
– А почему не взять? Ружьишко только захвати. Косачей я приметил у затона.
Ехали вдоль Иртыша. Дорога – колдобина на колдобине. Игнат снова затеял разговор про гипноз.
– Скажи, Николай, а быка загипнотизировать сможешь? Аль не дается?
– Не пробовал, дядя Игнат, а вот курицу – запросто.
– А ты попробуй! Цены тебе не будет, как ветеринару…
– Ну уж. Ты, дядя Игнат, скажешь.
– А что? Точно говорю.
Ветеринар вздохнул, стал закуривать. Затем повернулся к Игнату и замер…
– Гляди, дядя Игнат, волки, однако! – он резко дернул Игната за локоть.
– Где? – не поверил Игнат. Обернулся: точно волки от реки появились. – Этого еще не хватало! Смотри, след в след идут!
Ветеринар огрел лошадь кнутом. Испуганный конь разом перешел на галоп, задевая копытами передок саней.
– Ну чё, гипнотизер? – закричал Игнат, доставая патронтаж из рюкзака. Бросил хмурый взгляд на ветеринара. – Что уши развесил? Давай, гипнотизируй, что ли, пока патроны с картечью заряжу.
Ветеринар молчал, только судорожно дергал вожжами.
– Ну, попробуй, пособи мне! – сам Игнат двухстволку перезаряжает. – Я серьезно, едрить твою корень!
– Охолонись, дядя Игнат! Ты что офонарел?
Игнат закончив перезарядку, махнул рукой.
– А – а, ну с тобой все ясно! Болтун ты чистой воды, а не гипнотизер!
Оглянувшись через плечо, он увидел, что волки упорно сокращают расстояние, Ветеринар, нахлестывая лошадь, покрикивал:
– А ну, давай, давай, Рыжуха!
Передний волк, видимо, вожак, был уже метрах в полста.
– Стреляй же, дядя Игнат, а то – слопают! Мало не покажется… Вон как прут!
Игнат привстал на колено, ждал момента…
– Подавятся!
Прицелился и бабахнул. Дуплет расколол тишину. Передний волк подпрыгнул и упал на снег.
– Ну, то – то! – закричал Игнат. – Совсем другой коленкор!
Добавил:
– Это – аванец вам, разбойники, от меня!
И тут же стал перезаряжать двухстволку.
К их удивлению, вся стая разом завертелась около вожака.
– Смотри, дядя Игнат! – закричал ветеринар, – они, никак, на него напали!..
– Точно! Кровь почуяли, рвут на части! – Игнат присел на солому. – Само собой. Хищники. Нехай рвут!
Действительно, было видно, что волкам сейчас не до повозки… Разом спало напряжение. Игнат прерывисто дышал. Посмотрел на ветеринара.
