Звездная пыль в сапожной мастерской

При последних словах девица вздохнула впервые за весь разговор. Но я не смогла оценить, было ли это вполне искренней печалью. Я чуть телефон от удивления не выронила – расследовать убийство? Мне?!

– А… зачем? Все равно ведь наконец полиция найдет, кто убил, – пробормотала я.

– Так надо, вот зачем! Они Пашку считают каким-то бывшим жуликом, торговцем дисками-подделками. А пусть хоть и так, я все равно хочу реально знать, кто и за что его убил! А менты только и хотят, что обвинить Пашку в торговле палеными дисками, да дело закрыть. Типа того, что раз вовремя с кем-то там баблом не поделился, то сам и виноват!

Я молчала, не зная, как лучше ответить. С одной стороны, меня распирало любопытство, так как детективная история разворачивалась буквально на моих глазах, и хотелось узнать, чем же она закончится. С другой стороны, это ведь опасно. А вдруг убьют меня, будут преследовать моих родителей, кроме того, полиция может весьма грубо намекнуть на мою некомпетентность, если заметит, что я мешаю расследованию. К тому же, вдруг Павел, и в самом деле, в прошлом был заурядным торговцем пиратскими записями? Бандиты могли свести счеты, пусть даже мщение и несколько запоздало.

– Тебя интересует подработка за хорошие деньги? – бесцеремонно вторглась в ход моих терзаний и сомнений Полина.

– Да, – ответила я и в очередной раз поздно спохватилась. – Но какое это отношение имеет к твоим делам?

– Так ты, когда расследование закончишь, получишь гонорар! Вперед платить не буду, имей в виду, надо еще посмотреть, как дело у тебя пойдет! – заявила Полина. – Ты что-то задумываешься на ходу, а значит, соображаешь медленно. Хотя, может, у тебя аналитические способности? Такие люди сразу мыслями вслух не разбрасываются! Что ты думаешь об убийстве Пашки?

Меня разозлило то, как Полина рассуждала о моих «аналитических способностях», и я поспешно ответила:

– Нет!

– Что значит «нет»? Тебе что, работа не нужна?

– Найми себе профессионала, сейчас уже частные детективы существуют!

– Да, они знаешь, как деньги дерут? Им задаток платить надо!

– А я тоже, может, задаток хочу! – нагло ответила я.

– Тебе не положено, ты не профессионал! Вдруг ты работать плохо будешь?

– Кое-кому Крис Линдсдейл массу денежек подарил на бедность! Вот и трать на что захочешь! – с удовольствием всадила я Полине «шпильку».

– Ах, ты… Да мне эти деньги нужны, чтобы учиться! Я на юридический поступать буду! – заорала мне в ухо наглая девка. – И пойди, докажи, что твой этот Крис мне дал хоть грош – не докажешь, я тебе ничего не говорила! А если станешь трепаться…

– Я с тобой больше не разговариваю! – заявила я и закончила беседу.

10

Я начала работать в аптеке – пристройке к супермаркету. В первые дни вся работа заключалась в простом отпуске лекарств населению. К счастью, навыки работы с кассой у меня были.

На четвертый день явился полный мужчина, равнодушно окинул взглядом «новенькую» (то есть, меня) и закричал через стеклянный защитный экран:

– Рита! Карбамазепин®!

– Сейчас, Вячеслав Михайлович, сейчас! – и заведующая, то и дело бранившая мою работу, потому что я не успела еще как следует освоиться, понеслась к прилавку, оттолкнула меня от окошка и выложила сразу две пачки лекарства с психотропным эффектом, не потребовав никакого рецепта.

– Ты чего, Рита? Новенькую не обижай давай, не годится так! – серьезно заметил покупатель. Заведующая уставилась на меня, ожидая, что я скажу что-то вроде: «Да ничего, все в порядке». Но я, уже готовая ответить именно так, внезапно для себя самой разозлилась, уставилась в пол и, наверное, покраснела.

– Ты извини, я… Ты же сама видишь, быстрее надо! – в который раз с праведным возмущением набросилась на меня Рита.

Я решила пойти в служебное помещение, чтобы не нарываться на продолжение конфликта, и там хоть немного разобрать новые лекарства. Сначала намеревалась разбирать их в обеденный перерыв, но после замечания заведующей решила не откладывать это занятие.

– Пойду, лекарства разложу… – пробурчала я, повернулась и уже прошла несколько шагов. В это время у толстяка зазвонил мобильный.

– Але! Ну, и как наша поставка? – заорал он. – Позорище, блин! Что, раз Псков, значит, вспоминать про нас фигово? При Пашке Курочкине с его ларьками и то вовремя все привозили! Да? – неожиданно толстяк расхохотался. – Согласен, о покойных либо плохо, либо молча!

Я моментально оказалась вновь у окошка, но мужика уже не было, потому что всю свою речь он произносил на ходу, покидая магазин. Я бросилась к дверце, отделяющей застекленный прилавок от зала, вынырнула наружу и кинулась к дверям.

– Куда поперлась? Тебе что, по шее дать надо? Иди, разбирай коробки! – с наглым превосходством и злостью крикнула заведующая.

Я остановилась. Этот мужик мне ничего не станет говорить про Курочкина, даже если я расскажу, что видела, как его убивали. Так, надо успокоиться и вернуться к работе.

Мне вдруг стало ужасно обидно, что я должна терпеть хамство заведующей и упускать очередную встречу с человеком, который знал Павла. Уже который раз мне на пути встречаются напоминания об этом убийстве! Неужели просто совпадения? Да уж, гораздо занятнее думать, что расследовать мне на роду написано, чем работать в скучной аптеке под началом откровенной грубиянки.

– А что это Вы раскричались? – не выдержала я, возвращаясь к прилавку.

– Ты еще работать не начала, а уже права качаешь? – подбоченилась Рита. Это была моложавая, довольно красивая брюнетка с восточным лицом и спортивной комплекцией. Получить по шее от такой дамочки мне, честно говоря, не особо хотелось.

Я сначала испугалась собственного возмущения, но вдруг мне пришло в голову, что Рита только и делает, что нарочно выводит меня из себя. И, преодолев ужас перед наглой начальницей, стала защищаться:

– Давайте так. Я видела две вещи: как Вы отпускаете товар без рецепта и как Вы многократно хамите мне. На камере наблюдения ведется запись, и, если Вы мне еще хоть какую-то грубость выскажете, я немедленно обращаюсь в Роспотребнадзор.

От непривычки к конфликтам дрожал голос, хотя я понимала, что работа потеряна. Бояться и терять мне больше было нечего.

– Ой, не могу! – Рита всплеснула руками и расхохоталась. – Роспотребнадзор, блин! Да ты еще полицию и суд вспомни! Напугала, вообще! Да ты иди, сообщи в свой надзор, мне даже интересно, что дальше будет!

– А, то есть, Вы сами хотите, чтобы я пошла и нажаловалась на Вас? Так и сделаю!

Я отправилась в служебное помещение, чтобы взять свою сумку, однако наглая Рита тут же загородила проход.

– Может, ты и не мозгами думаешь, а все-таки не советую язык распускать, где попало. Я ведь жизнь могу тебе испортить!

Я подумала, что она может устроить драку, и решила подождать, чтобы все-таки дать ей время отойти в сторону. Она вскоре так и поступила.

Послав мысленно далеко и надолго неудавшуюся работу, я отправилась в служебное помещение, но, когда повернулась спиной к дверце, то вдруг услышала щелчок замочка, а затем оказалась в полной темноте.

– Эй, Вы что, с ума сошли? Откройте сейчас же! – заорала я и неистово забарабанила кулаками по двери.

– Сломаешь дверь – платить будешь! – со смехом заявила Рита.

– Думаете, Вам все можно? Ведь теперь я точно буду жаловаться на Вас! Вылетите с работы сразу вслед за мной!

– Чем ты там мне угрожала? Камерами? Ну, теперь-то на них тебя совсем не видно! Слушай, а и вправду, давай, выломай дверь? Тогда все будет видно на записи, как ты дверь сломала и из темноты выскочила, как бешеная, и ты в дурдом попадешь, а? – продолжала издеваться Рита.

Мне вдруг расхотелось продолжать скандал. Рано или поздно негодяйке придется пойти в свою очередь за вещами перед возвращением домой.

– Кордиамин® и нифедипин®, пожалуйста, – раздался за дверью старческий голос.

Так, не будем пугать старушку, пусть спокойно купит лекарства и уйдет. В драку я ни за что бы не полезла, даже если бы заведующая начала первой. Постаралась бы уйти от схватки. А теперь, когда оказалась в нелепом положении, Рита точно может придумать, что это я первая напала на нее.

Кажется, она заявила покупательнице, что лекарств нет, а бабуся принялась спорить и удивляться. Да уж, после моего замечания насчет отпуска препаратов без рецепта заведующая, похоже, не хотела брать на себя ответственность за продажу лекарств. Самостоятельно работать – это вам не новеньких глупышек гонять!

Слушая их разговор, я внезапно подумала, что на видеорегистраторах совсем не записывается звук. То есть, все наезды заведующей запросто сойдут ей с рук.

Затем я принялась со стыдом вспоминать происшедшее и сожалеть, что принялась огрызаться и угрожать хамоватой бабе. Чего мне стоило просто объявить, что меня не устраивает работа и уйти с миром!

Чтобы отвлечься от досадливых мыслей, я стала думать о таинственном толстяке. Кто бы это мог быть? И как мне найти его? И тут зазвонил мой мобильный. Пришлось хватать сумку и вытащить аппарат. После пережитого стресса не сумела заставить себя проверить, чей это номер, и просто начала разговор.

– Ну, а я решила, что не отстану от тебя! – раздался голос Полины Курочкиной. – Что, скажешь, что тебя зарплата устраивает и ничего от меня не надо? Не ври мне! Я спросила ваших, с форума – они все работают, а ты – нет!

И тут я пришла в отчаяние. Мне не везет: не ужилась с заведующей- хамкой, ко мне пристает почти незнакомая девица с требованием работать детективом… А я видела человека, который знал Павла, он сейчас в нашем Пскове – и ровно ничего не предпринимала…

– Ну, что тебе еще надо? – продолжала искушать меня Полина. – Никакой у тебя зарплаты нет! А устроишься – я каждую минуту буду звонить тебе с разных номеров, стану мешать, и тебя уволят!

– Послушай, – сказала я, стараясь, чтобы мой голос звучал тверже. – Да, убили твоего брата. Так ты сама и расследуй это дело! Это ведь не моя, а твоя жизнь, твой брат, то есть! Заодно сэкономишь.

– Если я всюду буду появляться, меня тут же узнают! Легко понять, что я тоже Курочкина. Это может помешать!

Я поневоле согласилась:

– Ладно, ты права в этом.

– Согласна, значит? – воскликнула Полина.

Я оперлась на стену и начала рыдать, стараясь не подавать при этом голоса. За что мне такое невезенье!

Вдруг то, что я принимала за стенку, подалось вперед под моим плечом… Открылась дверь, а поскольку мои глаза уже привыкли к темноте, я различила, что передо мной еще одна маленькая подсобная комнатка. А еще из-под дверцы в противоположной стене бил свет!

Пыль в воздухе, на полу и на стенах заставила на несколько секунд пожалеть мою идеально чистую форменную одежду, но выбора не было. Я пару раз чихнула и, как была с сумкой в одной руке и с мобильным в другой, в белом халате провизора, подбежала к спасительной двери… Из-за нее раздавались голоса!

Что там болтала в мобильнике Курочкина, больше меня не интересовало. Я швырнула телефон в сумку, толкнула дверь – и попала в залитое неоновым светом подсобное помещение супермаркета!

Две девушки в красных передниках ахнули при моем появлении.

– Так ведь она же закрыта была… – проговорила одна из них.

Другая девушка посмотрела на подругу торжествующе.

– Никогда! – ответила она. – Сколько себя в магазине помню…

– Послушайте, это ведь «Красная марка»? – перебила я, называя супермаркет.

– Да…

– Дайте мне, очень прошу, выйти через вас на улицу! Я в ссоре с начальницей, в аптеке, она меня в подсобке заперла, пришлось двери все подряд тыкать – и вот, убежала!

– Да, да! – девушки заговорили наперебой. – Ты зачем вообще к ней пошла? Она же стерва! Давай, беги домой!

Так я оказалась на улице, в самом прямом смысле слова. И, по совету девушек, отправилась в белом халате, местами тронутом пылью, домой. Правда, довольно неспешно – мне не хотелось рассказывать родителям про очередную неудачу с работой.

Я не ужилась с начальницей? Мне следовало терпеть толчки и попреки? Может быть… Но таких начальниц я еще успею найти, и не одну!

Вот и СМС. От начальницы? Не от нее, ей, кажется, все равно. От Курочкиной, конечно! «Ты еще пожалеешь!». И надо быть честной – я точно жалела, что не работаю в каком-нибудь… убойном отделе и не расследую убийство ее брата. Но как я могу доверять Полине: вдруг ничего не заплатит? Вся их семья жадная…

Пора серьезно взяться за трудоустройство. С аптеками пока не везло. Ну, придется на время снизить уровень… Хотя бы даже в супермаркет сунуться! Этих «Красных марок» полно, даже можно избежать появления в том, к которому примыкает злосчастная аптека.

Так и сделаю. И, сняв халат, благо под ним у меня был вполне приличный летний сарафан, я вместо дома решительно отправилась в очередной магазин. Ведь детективы хорошо читать в отпуске, когда сидишь на даче, получив заслуженный отдых! А как у меня? Не наниматься же, в самом деле, к хитрой Полине в сыщики!

11

Дома мою неудачу старались никак не комментировать и, видимо, в очередной раз жалели. О том, что завтра же я собралась идти продавцом в супермаркет – пока мне, правда, доверили только выкладку товара на полки, потому что я была новенькой – я решила родителям не говорить. Они бы с новой силой заставили меня часами сидеть за отцовскими лекциями, потому что им казалось, что все, не относящееся к фармацевтике – это снижение профессиональной планки! Интересно, а как бы они отнеслись к детективному расследованию в моем исполнении?

Наутро я решительно отправилась в аптеку – к счастью, не в ту, где заведующая посмела запереть меня в пыльной подсобке. Признавшись самой себе в определенной трусости, я решила там вообще не появляться: моя трудовая книжка лежала в другом месте, где был офис «Красной марки». —

– Мне все рассказали! – ледяным тоном объявила директриса и протянула мне документы.

Я открыла трудовую книжку.

– Почему? – пробормотала я, от растерянности даже не успев испугаться. – Как это – утрата доверия?

– Со стороны работодателя! – заявила женщина. – Согласно п. 7 ч. 1 ст. 81 Трудового кодекса. Вы, конечно, можете устроить скандал прямо здесь, в моем кабинете, как Вы это сделали вчера в аптеке, но предупреждаю: охрана примет против Вас меры немедленно! Рита рассказала о Ваших индивидуальных особенностях.

Я только теперь ощутила холодный пот у себя на шее и спине.

– Могу я получить положенные мне деньги за четыре рабочих дня? – сиплым от волнения голосом спросила я.

– Я готова была к такому неадекватному вопросу с Вашей стороны! Никаких денежных средств мы выплачивать Вам не обязаны.

Я была прикована к полу своим волнением, а руководитель приняла мой ступор за упрямство. И, видимо, по этой причине добавила:

– Скажите спасибо, что не взимаем с Вас деньги за испорченную дверь в подсобном помещении!

– Я ничего не ломала! – в отчаянии залепетала. – Рита меня заперла, а я нашла дверь, только тронула ее, а она открытой оказалась! И я ушла…

– Вот как? – высокомерно ответила начальница. – А девушки из супермаркета, да, конечно, не все, но очень многие, могут подтвердить: на двери был врезной замок, который кто-то когда-то испортил!

– Это не я! Отдайте мне эти деньги за четыре дня, я давно не зарабатывала, мне они очень нужны!

– Раньше надо было думать! – непреклонным тоном перебила начальница. – Хорошо, что хоть драку в аптеке не устроили! А теперь – покиньте кабинет! Документы Вы уже получили.

Я с трудом передвигала ноги, выходя прочь из кабинета и шагая по коридору. Даже не могла понять, от чего мне хуже – из-за унижения и страха, что директриса позвала бы охранника, чтобы выставить за дверь, или из-за испорченной трудовой книжки? Да уж, не выданные деньги за отработанные дни перед этим позором с «утратой доверия» даже померкли!

Что-то грузной массой возникло передо мной и загородило проход. Я подняла взгляд.

– Новенькая? А чего ты здесь? – голос этого человека я не узнала бы из-за своего ужасного состояния, но вот лицо, комплекцию – да, это он! Вчерашний толстяк, получивший без рецепта две упаковки карбамазепина® от заведующей.

Я туповато смотрела ему в лицо и тряслась от плохо сдерживаемого плача.

Мужик вдруг все понял и, никоим образом не выражая сочувствия, деловито спросил:

– Ритка? Ударила?

Я покачала головой, но тут же поймала себя на том, что даже в истерике о заведующей врать нехорошо. И, вытирая тыльной стороной ладони слезы, сдавленным голосом принялась бессвязно цедить факты:

– Не била она… Я про камеру сказала, что видно там все… Грубить нельзя, а она грубая… Говорила, давай, вышиби дверь в подсобке, а сама в темноту меня заперла… Я из подсобки через дверь вышла, а потом на улицу… А замка там не было… Это ложь, не ломала я замка… А директриса говорит – ломала, и в трудовую книжку написала…

– Про замок? – невпопад спросил толстяк.

– Утрата доверия, статья кодекса… – отозвалась я, отрицательно мотая головой. – И денег не дали… Четыре дня работала…

Проронив «Стой здесь!» мужик с невероятной для его комплекции скоростью влетел в кабинет.

Если бы я была чуть спокойнее, ожидала бы криков, стуков громадного мужского кулака по столу, невнятного дамского лепета и прочих атрибутов скандала. Все-таки даже в своем плохом состоянии я осознала, что не слышу ровно ничего. Видно, талантливые бизнесмены умеют проводить жесткие переговоры без лишнего шума.

Сколько времени я простояла в коридоре, не берусь сказать. Мне показалось, что прошла целая вечность!

Наконец толстяк открыл дверь, вышел из кабинета и поравнялся со мною.

– Отнеси ей трудовую, она все перепишет! – велел он и добавил, задумчиво глядя на меня: – Бандиты мы были, да? А я говорю: все тогда, в 94-м, по справедливости было! А сейчас – эх!

И, безнадежно махнув рукой, пошел к выходу.

– Спасибо! – до сих пор рада, что истерический ступор прошел, и я сумела выкрикнуть это слово.

– Куравлева Клара Аркадьевна, пройдите в кабинет! – бесстрастно велела начальница.

Моя фамилия нисколько не роднит меня с великим актером, память о котором останется с нами навсегда! Зато, когда я представляюсь по имени и фамилии, это заставляет всех, особенно таких, как эта начальница, хмыкать и фыркать.

Директриса молча протянула руку за трудовой книжкой и принялась менять свою прежнюю запись.

– А кто это приходил? – нарушила молчание я.

Начальница брезгливо посмотрела в мою сторону, переводя взгляд с лица на аккуратные брюки из секонд-хенда, выбранные утром в качестве парадно-выходных.

– Хозяин мне велел рассчитать Вас, а не вести разговор! – заявила она. – Через два кабинета по коридору – бухгалтерия, получите там Вашу зарплату!

В бухгалтерии мне сразу же выдали деньги. Я решилась повторить свой вопрос о толстом повелителе здешних мест.

– Вы чего, не знали, что владелец «Красной марки» – Вячеслав Михайлович Бурин? – с благоговейным страхом ответила мне вопросом на вопрос бухгалтерша. – Наша сеть по всей России работает!

Что ж, буду знать, как зовут моего спасителя. Кстати, нас с ним объединяло и то, что мы оба знали Павла Курочкина. Господину Бурину он однозначно был знаком больше, чем мне!

Надо было идти в супермаркет – опять же, в «Красную марку»! И уже на улице через открытое окно я услышала голос директрисы:

– Рита, ты дура! Если бы не твоя уважаемая семья, не держали бы тебя… А как мне с тобой еще разговаривать? У тебя детство никогда не кончается! Сколько можно новеньких взашей гнать из-за тебя? Даже красиво уволить никого из-за тебя не могу… Давай-давай, жалуйся, ябеда!

Что ж, по крайней мере, не я первая теряю это место, а значит, проблема не в новом персонале! Я встала в тень под липу на газоне и открыла трудовую книжку.

Да уж, красиво уволить меня директриса точно не сумела! Дамочка зачеркнула формулировку об утрате доверия, чуть выше написала: «По собственному желанию», а в стороне приписала разъяснение: «Причина увольнения изменена на основании статьи 77 Трудового кодекса». То есть, моя трудовая книжка в любом случае оказалась испорчена! Каждый желающий теперь мог видеть, что я утратила доверие некоего работодателя.

Тот толстый мужчина в коридоре… А не сменить ли мне кумира? Ухоженный и подтянутый Крис Линдсдейл все равно недоступен, а тут – простой мужчина, пусть даже и толстяк, наверняка обожающий пиво, и еще он оговорился о своем бандитском прошлом… В борьбе за справедливость они, наверное, не хуже один другого!

Снова Крис Линдсдейл и ненужные мысли о криминальном происшествии! Пора мне взяться за работу.

12

Красный передник, который выдали в первый же рабочий день, вполне соответствовал «Красной марке», снова приютившей меня. Оформляла на работу на сей раз не директриса, а кадровичка. Она и бровью не повела при виде моей трудовой книжки, превращенной в «волчий паспорт». Возможно, на ее практике уже приходили работники, уволенные той самой аптечной заведующей, и я оказалась не первой, кому под записью об уходе из аптеки «Красная марка здоровья» писали о приеме в супермаркет – того же самого бренда.

Уже пять дней я раскладывала по полкам творог и сметану, строго соблюдая ротацию по срокам годности, геркулес, мыло со стиральным порошком, много других товаров, и на душе у меня даже воцарилось спокойствие. Меня, конечно, немножко подгоняли на работе, и я старалась заполнять полочки побыстрее, но все было предельно вежливо. Порой даже, как умела, молилась про себя за Вячеслава Михайловича, стараясь хоть так отблагодарить его за помощь.

О своих злоключениях старалась не вспоминать, задерживаться на работе мне не приходилось, а по вечерам я, распластавшись спиной на кровати (ноги и спина все-таки здорово гудели от усталости), для очистки совести бормотала лекционный материал. Родителям я пока не решалась сообщить о том, куда мне удалось устроиться на работу, а вопросов они не задавали. Думала, что, может, еще сумею найти приличное аптечное место – надо было только продолжать поиски, а при занятости в магазине это становилось труднее.

Вот только на шестой рабочий день злая судьба решила напомнить мне, что человек предполагает… Дальше эту нелюбимую поговорку я цитировать не буду!

К нам поступила еще одна новенькая, и с первых же минут я поняла, что у нее некоторые отклонения в развитии. Совершенно обычная на лицо, но аккуратная до безнадежности, она шагу не давала мне ступить без крохотных замечаний и указаний.

– Полки уже мыли? Пиво в ряду неровно расставлено, давай переставим! А цветные наклейки со штрихкодом на этом печенье приклеены криво, надо ведь заново нам тогда их переклеить!

Я пыталась объяснить, что от нас требуется лишь быстро протереть полки перед раскладкой, даже не снимая оттуда товар. Промывать полки приходилось, только если они загрязнились по-настоящему: например, когда пролился жидкий продукт (это, если честно, ужасно). Или если полка совершенно пыльная, или если на ней еще свежие и явно броские на вид пятна, которые еще пока можно очень быстро оттереть. Времени на лишнее мытье, из-за которого потребитель будет ждать, пока товар разместят, нам никто не давал.

Пиво и алкоголь заведующая мне вообще велела первое время не трогать, а оставлять для более опытной напарницы.

– Опыта наберешься, тогда и будешь расставлять, – снисходительно пояснила она. – Не то разобьешь бутылку, а платить за убыток тебе в тот же вечер придется – даже до зарплаты подождать не дадут!

И теперь мне чуть не пришлось насильно тащить излишне старательную девицу прочь от злосчастных полок с алкоголем!

А уж отдирать и приклеивать заново фабричные этикетки от пачек с печеньем она уже начала – хорошо, что остановить ее пришлось уже заведующей, а не мне!

Я попросила Аню (так звали девушку) расставлять крупы и раскладывать хлеб – делать что-то безопаснее. А сама решила уйти от ревностной девицы подальше, к холодильнику с молочными продуктами, чтобы не отвечать за ее работу. И за свой эгоизм я скоро была наказана!

Через десять минут Аня была рядом со мной, тут как тут!

– Ой! Какие грязные стаканы! – с этими словами она повертела в руке странный товар с надписью Dessert Champagne, по пластиковой упаковке напоминавший йогурт. – Надо же их помыть!

– Пожалуйста, поставь обратно! – с тяжелым предчувствием проговорила я, взяв диковинную вещицу у нее из рук. – Нам некогда! Эти пятнышки покупатель сам отмоет! Вот ты, когда только-только из магазина принесешь молоко или кефир, помоешь ведь его?

– Нет! – ответила Аня. – Только если пакет грязный.

– А зря! – заметила я. – Это так же важно, как мыть руки перед едой – никогда не надо есть прямо из магазинной упаковки! Или хотя бы надо ее помыть.

– Так давай помоем мы, чтобы не пришлось мыть покупателям! – восторженно воскликнула Аня.