Передвадцать

– Ну я матушке сказал, что позвал новых друзей на Новый год, а она сказала, чтобы вы пришли заранее, познакомиться, так сказать… – замялся он. – Ну чтобы в кругу незнакомцев праздник не отмечать или типа того.

– Мишаня, – обратился к нему Механик. – Нам бы дожить до вечера…

– А чего не дожить-то? Ща минералкой подлечитесь да проспитесь чуток – и норм, – заявил студент уверенно. – Ты мне ещё обещал батин «Москвич» воскресить!

– Обязательно сегодня?! – воскликнул Станаквер, и Мишаня кивнул. Да чтоб тебя!

10.

Лэн сидел на кухне, упершись локтями в стол и держа голову в ладонях. Вид его был до того несчастный, что очень хотелось пожалеть его или обнять. Шмин суетился рядом, пока остальные забылись благодатным сном в соседней комнате за закрытой дверью. Он думал, чем бы помочь своему командиру – лучшему другу, заменившему семью, – но не знал, что делать. У самого похмелье было такое отвратительное, что он жалел, что «Малышку» тогда не размотало по галактике, когда они только полетели к Земле.

– Шмин, – шмыгнул капитан. – Я больше не могу… так надоело вот это вот всё… я не вывожу…

– Ну что ты, что ты, – зам неуверенно похлопал своего босса по плечу, подсев рядом. – Вот ты всегда так: «Не вывожу, не вывожу», а потом раз – и вывозишь…

– В этот раз – точно не вывезу! – прервал его Лэн, а в глазах стояла такая тоска и печаль, что удавиться хотелось, глядя в них. – Вот я… да мы раньше! – он взметнул палец вверх. – У меня же! – показал руками на плечи, где на кителе были погоны. – Да мы ж с тобой! – протянул руки к Шмину. – И после всего этого что мы делаем? Какие задания нам поручают? Ради чего мы это терпим, скажи! Стыдоба-то какая! Тошно!

– Лэн, меня тоже тошнит, – успокаивающе сказал Шмин. – Думаю, дело не в бальзаме, а в том куске теста, которое Мишаня якобы зажарил. Ну отрава же!

– Ты прекрасно знаешь, что я не об этом, – с тихим стоном возразил синеволосый и уткнулся лбом в скатерть. От неё в нос ударил отвратительный запах грязной тряпки, и капитану стало только хуже.

– Знаю. Только думать об этом не хочу. Что толку?

– Никакого, – кивнул кэп в стол, не в силах поднять голову. – Мы с тобой жалкие солдаты Космического Порядка, с которыми никто не считается. А мы и рады!

– Мы – солдаты, которые давно уже заработали на отставку, – напомнил ему Шмин. —Лэн, давай завершим тут дела и выкупим свободу! Ну правда. Тебя всё достало, меня – тоже. Порой такая тоска по дому и Стэе накрывает, что сил нет…

– Разве она ещё ждёт? – бестактно резанул по живому капитан.

– Мы по-прежнему связаны клятвой, – тихо ответили ему. – Значит, у меня ещё есть шанс. Мы же предназначены друг другу! А я трачу время на такие вот задания. Ты прав: стыдно и тошно. Давай закончим?

– И что мы будем делать? – неуверенно ответил вопросом на вопрос капитан. – Думаешь, найдём хоть какую-то работу, кроме как в рядах наёмников? Или, может, флот предложит нам место наставников? – он хмыкнул. – Генерал Тэй, скорее, сам в наёмники пойдет, чем подпустит меня или тебя к Вышке. Он прямо сейчас гнусно хихикает в кулачок, зная, что нам приходится терпеть на заданиях!

– Да и хрен бы с ним, – повел плечом длинноволосый. – Ты можешь выкупить «Малышку» и получить лицензию перевозчика. Можешь со мной вернуться на Плутон и стать наставником в местной космической школе.

– То есть варианта остаться на «Малышке» и тоже стать перевозчиком, ты даже не рассматриваешь?

– Если мы действительно уйдем в отставку, я могу рассматривать все варианты, ты знаешь. Но в первую очередь я попробую восстановить то, что у меня было на Плутоне, – голос Шмина звучал уверенно.

– После всего, что мы сделали, после всех мест, где побывали, возвращаться на Плутон – то же самое, если бы… я не знаю, – кэп задумался. – Если бы Мишаня почти изобрёл ту самую вакцину от всех болезней, а потом решил бы бросить всё и вернуться в Чен выращивать капустку…

–Ну и что? Разве дом существует не для того, чтобы в него можно было вернуться?

Лэн не ответил.

– Кэп, может, правда не в том, что ты бы не хотел возвращаться на Плутон, а в том, что ты бы не хотел уходить из флота?

Лэн сопел в сгиб локтя, всё ещё лёжа на столе.

– Правда в том, что ничего другого, кроме как выполнять приказы и решать чужие проблемы, я не умею.

Шмин прекрасно понимал его, потому что и сам был таким.

Они ещё детьми знали, что нет ничего престижнее, чем попасть в состав Объединённого вселенского флота: там давали первоклассную военную подготовку, научные знания и доступ к передовым технологиям; предоставляли возможность мотаться по всем известным уголкам вселенной и обеспечивали карьерный рост. И ещё хорошо платили за выполненные задания.

Взамен за такую сказку просили всего-ничего: жизнь. С правом выкупа свободы только через определённое время.

И даже несмотря на такое неприкрытое рабство и строгие правила, жители многих планет мечтали о флоте. Шмин с Лэном росли, лелея мечту о карьере в нём и том, что будут служить великой миссии. Чтобы достичь определённых высот, они прошли через многое, зам даже почти потерял жену, поставив долг превыше всего; но они доверились не тому другу, и всё полетело в тартарары.

Этот самый недодруг дослужился до генерала и метил ещё выше, а Лэна и Шмина только за былые заслуги не сослали на работу конвойными при галактических тюрьмах. Их оставили в составе флота, понизив в званиях, и отправили на «Малышку» (которая тогда была лишь боевой единицей №78564) выполнять небольшие задания.

Потом к ним примкнул никому больше не нужный Станаквер – такой же изгнанник и одиночка – и они более-менее смирились с участью и работой. Вошли во вкус, вновь уверовали в миссию, потеряли счёт выполненным поручениям.

– Допустим, уйдём мы с тобой на пенсию, вернёмся на Плутон и начнём выращивать ту самую капустку вместо Мишани, – после паузы заговорил капитан. – Но с Механиком что? Ему куда деваться? Он домой не вернётся, это знает каждый во вселенной. Неужели мы от него тоже отречёмся?

– На Плутон он не полетит, да, – согласился Шмин и засмеялся. – Может, на Земле его оставим?

Дверь кухни внезапно открылась, и в проёме показался Станаквер.

– Аминь, если ты оставишь меня здесь, клянусь, я соберу космолёт из говна и палок и найду тебя в любой точке вселенной! – выпалил он. – Потом я засуну тебя во временную петлю, где ты будешь бухать бальзам, а на следующий день помирать с похмелья. И это будет продолжаться бес-ко-неч-но.

– Ваааа, ваше высочество! Ты поистине страшный человек! – зам открыл рот от удивления. – Пожалуйста, прости и сжалься надо мной! Я же пошутил! Полетели с нами на Плутон жевать капустку?

– Стасян, скажи лучше, как давно ты подслушиваешь наш разговор? – уточнил кэп.

– Эммм… ну… примерно с того места, где ты не вывозишь, – замялся тот. – Начальник, сорян, я лишь хотел поддержать тебя и замолвить словечко, мол, всё норм, но потом вы начали о таких вещах базарить, что я… Блин, сорян, это не моё дело, ты прав.

– Да ладно, ты всё об этих вещах знаешь, – махнул рукой Лэн. – Всё равно твоё мнение о дальнейшей судьбе экипажа тоже должно учитываться: ты же часть семьи.

– Спасибо, Лэн.

– Ты вольный человек, несмотря ни на что, – ответил на это кэп. – Тебе не надо откупаться перед флотом, но ты тоже должен подумать, чем заниматься дальше…

– Нууу… сложно так сразу сказать, – снова замялся Механик. – Знаю только одно: я ни за что не пойду сегодня к Мишане, хоть пристрели!

Они дружно засмеялись.

– С самого начала в этом задании всё идёт не так, – устало вздохнул синеволосый. – Я просто не помню, чтобы нам настолько не везло! Мы ещё не разобрались, что там в моторном отсеке колотило, так ещё и буквально попали во власть алкоголика! Мне жаль, но мы не можем ему отказывать.

– Мы не откажем, а перенесём этот званый ужин на завтра, – предложил Шмин. – Мы не понравимся его маман в таком перегаре! Она нас потом не пустит в новогоднюю ночь, и всё пойдёт прахом. Придётся начинать с самого начала и налаживать дружбу с Мишаней через пьянку…

– Это будет та самая временная петля, да? – усмехнулся Лэн. – Надо написать ему, что завтра починим машину его бати и заглянем к матушке на поклон.

– Кажись, меня даже слегка отпустило! – выдохнул Механик. – Кстати, насчет моторного отсека… может, завтра домчим до «Малышки»? Химик хотел по трассе погонять, можно как-то незаметно зарулить туда к лесу?

– Попробуем, – согласились его коллеги.

– Зашибись, я гляну, чё там в итоге, а то прям сердце не на месте…

– Главное, чтобы космолёт был на месте! – заявил Шмин.

– Пока ключ управления при мне, его никто не уведёт, – успокоил Лэн.

– Что значит «пока»? – зам округлил глаза. – Кэп, прикуси язык!

11.

На следующий день, проспав до обеда и приведя себя в порядок, ребята все вместе вновь собрались на кухне. Готовила в этот раз Тэра: напекла блинчиков, сварила кофе, нарезала фруктов.

– Друзья, я тут, знаете, чего подумал? – заявил громко Шмин, отпив обжигающий американо с молоком. – Говорят, бог создал Землю за семь дней, а у нас есть семь дней, чтобы эту самую Землю спасти…

– Только два из них мы благополучно профукали, – хмыкнул в кружку Лэн.

– Можем считать эти дни ознакомительными. И вообще! Нам удалось втереться в доверие к Михал Иванычу в первый же вечер! Вот вчера, конечно, мы… – задумался зам. – Но я не об этом! А о том, что такая аналогия с семидневкой мне очень нравится. Сразу кажется, что важное дело делаем! Что обязательно у нас получится!

Стасян заржал:

– Да раз плюнуть! Ща отвезём Мишаню в лес и запытаем до полусмерти, чтобы не мечтал спасти человечество. Считай, управимся на третий день!

– Станаквер! – возмутилась Гира.

– Он шутит, – поспешил успокоить её кэп. – Шутишь же? Ну вот. Но в лес всё равно поедем. Девчонки, вам надо будет за избранным приглядеть, пока мы до «Малышки» сходим.

– Прошу просветить нас, каков план действий, – ответила старшая.

– Надо глянуть, что там в моторном отсеке всё-таки, —заявил Механик. – Только Мишаня не должен ничего знать. Как-то бы его отвлечь… Может, вырубить?

– Станаквер, ну завязывай, – цыкнул Лэн. – Сделаем так, что он сам идти за нами не захочет, а девочки с ним в машине посидят.

– I know! I know! – вдруг защебетала Тэра. – Давайте делать пикник! Вы будете собирать хворост, а мы готовить еду.

– Какой пикник в сугробах? – скривил лицо Шмин. – Давайте импровизировать на месте, что нам остаётся.

// // //

Через пару часов они все стояли у гаража с «Москвичом», который находился у въезда во двор их панелек. Ребята уставились на семейную реликвию в недоумении, та безразлично пялилась в ответ потухшими фарами. Станаквер потер затылок:

– Ну и что с этой красоткой не так?

– Понятия не имею, – простодушно ответил Мишаня. – Вроде, не заводится, батя давно её не трогал, а мне особо и не доверяет.

– Почему же? – с интересом уточнил Шмин.

– Потому что в технике я ноль, – признался тот. – Ну и однажды я на этой машине съехал в озеро, перепутав газ и тормоз… нас доставали потом с грузовиком.

– И с тех пор машина в коме? – вклинился кэп.

– Ну примерно… Просто у бати давно другая тачка, а эта так – наследие.

– Сколько лет раритету?

– Старше отца точно! Года так 70-го… Она до него у гонщиков каких-то была, в ралли катала, прикиньте!

– Ну а после утопления вы двигатель перебирали? – уточнил Механик.

– Отец ковырялся с ним долго, говорил, что воскресил, но больше мы на тачке не ездили.

Стасян с деловым видом подошёл к старушке, открыл капот и замер. Он почитал «Википедию» по совету Гиры, прежде чем идти в гараж, но понятия не имел, с чего начать. Вот двигатель, ага. А это, значит, распредвал, ладно… вот карбюратор… и что дальше?

Чтобы сразу не упасть в грязь лицом, Станаквер предложил Мишане завести «Москвич». Химик попробовал раз, второй – никакого эффекта. Механик, заполучив раритетный инструмент, поковырялся в двигателе: тут болтик подтянул, там – тросиком проверил масло. Звезда автоспорта упорно не хотела заводиться.

– Возможно, машина просто замёрзла? – спросила Гира. – Как мы все можем заметить, на улице сейчас минус двадцать градусов по Цельсию, а в гараже нет отопления, и вполне возможно, данная красавица… точнее будет сказать, её двигатель, всего-навсего застыл?

Мишаня воскликнул: «Стопудова!» и умчался домой за обогревателем. Вернулся он с компактной печкой и термосом с горячим чаем – подумал, что замёрзла не только машина.

Через какое-то время Стасян ещё раз покрутил для вида болты, пару раз ударил гаечным ключом по двигателю и приказал студенту попробовать её завести.

И в этот раз – о, чудо чудное! – «Москвич» заурчал. Сначала будто бы неуверенно, а потом —во всю мощь. Радостный Мишаня заверещал и выскочил из машины, чтобы сжать Станаквера в объятиях.

– Стасян, ну ты мастер! Батя не поверит! Ты механик от бога!

– Хорош, – протестовал тот, пытаясь увернуться от студента. – Спасибо Ире за сообразительность. И вапще, машина только завелась, ты на ней даже не проехал!

Мишаня ойкнул и вернулся за руль, подав сигнал «ок». Он выехал из гаража и даже проехал пару метров, а потом остановился и снова выскочил. Машина поехала дальше без него…

– Михал Иваныч! – завопил Шмин. – Лови старушку! На ручник ставь, ты чего!

– Блин, я понимаю твоего батю! – засмеялся Лэн, когда студент все-таки остановил машину. – Я бы тебе ни за что не доверил управление транспортом.

– Да ладно, вот получу права, тогда и буду норм гонять, – отмахнулся тот.

– То есть прав на управление машиной у тебя нет? А как ты решил по трассе кататься?

– Ну у вас же есть у кого-то?

Ребята переглянулись. У них вообще были какие-то документы? Кэп тихонько спросил у Гиры: «У нас есть?» Она отрицательно покачала головой.

– У нас нет, – ответил капитан за всех.

– Оу… да и черт с ними, мы же недалёко поедем! – смутить Мишаню было невозможно – он был из тех, кто придерживался правила «вижу цель – не вижу препятствий». Но в жизни это приводило его лишь к смешным пьяным приключениям, а не помогало продвинуться в важных делах. Как со Светой, например.

Гира и Тэра протестовали, как могли, что никуда не поедут с химиком, что ни к чему хорошему это не приведет, что их всех поймают и отправят в тюрьму. И что ехать на полуразвалившейся машине – дурная затея. Но когда бы это парни слушались девчонок, да? Титул профессора Гиру не спас – это своим студентам она могла пригрозить отправить на пересдачу, а тут чем угрожать? Она не знала.

В итоге сёстрам пришлось залезть в авто вместе со всеми, потому что оставить экипаж «Малышки» они не могли. К тому же, они обещали им помочь с проверкой космолёта.

Шмин уселся на переднее сиденье, будто собирался подсказывать Мишане, как рулить, словно его личный штурман. Все остальные с трудом уместились сзади: девчонки практически сидели на коленях у парней, и каждый из них пытался делать вид, что всё нормально.

Но по-настоящему хорошо было только химику.

Мишаня лыбился во все 32 – такой улыбкой можно было бы отапливать ту самую звезду Очаг, не будь у неё самой мощного ядра. При этом за руль студент держался вполне себе уверенно, из двора выехал медленно, а потом – очень осторожно на дорогу.

– Музла надо накатить, – заявил он громко. – Ща заценим, что тут у бати есть. Амин, разберись, а?

Зам наугад ткнул в старую магнитолу, та зашипела на ненастроенной волне. Он попробовал поймать какое-то радио, но, покрутив колёсико приёмника в разные стороны, так ничего и не нашёл.

– Посмотри там в бардачке кассеты, – посоветовал ему Мишаня.

И Шмин действительно достал оттуда пару пластмассовых коробочков, в которых были старые кассеты. Он вставил одну из них в магнитолу – и в салоне наконец-то стало громко не только от работающего мотора. Голос из динамиков завывал про «ветер северный», словно тот самый ветер, и химик громко засмеялся:

– Ну почему именно эта песня? Амин, что за кассету ты откопал?

Тот показал ему обложку подкассетника: на ней была фотка усача в очках, обнимающего гитару, и надпись «Золотые хиты шансона».

– Блин, это батина музыка, конечно, – студент снова засмеялся. – Я вообще-то панк-рок слушаю, но вряд ли в этой коллекции есть такое. Что за вторая кассета?

– «Дискотека 90-х», – прочитал Шмин.

– О, давай её, – ответил водитель, не сводящий взгляда с дороги. – Эта музыка – на века! Вот нас с вами в те годы даже не было, а всё равно и сейчас под этот зашкварный синти-поп жить как-то веселее.

Заднее сиденье молчало и улыбалось.

Под песню о младшем лейтенанте, с которым почему-то все хотели потанцевать, Лэн едва не смахнул скупую слезу, а «Москвич» выехал на трассу как раз в сторону леса, где стояла покинутая «Малышка».

Автомобиль проехал от силы километр и благополучно заглох.

Мишаня выругался и принялся крутить ключ зажигания, приговаривая, «Ну давай, давай, моя хорошая… ну ты чего.. камоооон… соберись! Да ты че, рухлядь, охренела?!» Израсходовав, видимо, словарный запас уговаривания и угроз, он обратился к Станакверу:

– Стасян, что-то с двигателем, да? Проверь, плиз.

Механик тяжело вздохнул и вышел из машины; его примеру последовали и все остальные. Он снова открыл капот и безмолвно уставился на двигатель.

– Ну? Что думаешь? – тихо спросил подошедший близко Шмин.

– Да чёрт его знает! Отвечаю, я понятия не имею, что вот с этим делать, – ответил тот тихо и указал руками в мотор.

– Ваше высочество, – зашептал зам, наклонившись. – Да ты гонишь! Ты же космолёты чинишь! Ты же любого робота разберёшь и соберёшь легко! И ты не можешь вот с этим, – он тоже ткнул пальцем. – Разобраться?

– Аминь, я же не могу использовать здесь технологии, до которых земляне ещё не допёрли! – повысил свой шёпот Механик, а потом уже тише, но максимально отчаянно добавил. – Я признаю поражение, я могу только сделать вид, что поковыряюсь тут, прикрой меня, а? Потом вызовем эвакуатор…

– Ладно, подыграй мне, – тихо проговорил зам и, выпрямившись, громко спросил. – Стасян, может, масло надо поменять?

– Та не, тут что-то другое.. ХЗ, карбюратор что ли не может набрать бензина?

– Oh, maybe, бензин вообще нет? – вдруг спросила Тэра.

На мгновение повисло молчание. Мишаня метнулся в салон посмотреть, что показывают приборы.

– Ля… Пацаны, сорян! – послышалось оттуда.

12.

С трудом остановив одну из проезжавших мимо машин, ребята раздобыли немного бензина – аккурат, чтобы доехать до города. До двора добирались в молчании.

И всё, что ещё могло пойти не так – конечно же, пошло не так. «Москвич» снова заглох на подъезде к домам, и в этот раз нельзя было сказать из-за чего —может, топлива не хватило, может, двигатель приказал долго жить. Докатить машину до гаража можно было только толкая, и экипаж «Малышки» вылез из салона, чтобы помочь химику завести раритет в гараж. Девушки тоже покинули машину, ссылаясь на то, что так их коллегам будет проще, и пошли за ними.

Мишаня нервно, но аккуратно рулил, а при въезде во двор заметил знакомую фигуру: впереди справа шла Света. Её он узнал бы из тысячи. Когда машина поравнялась с девушкой, химик вальяжно откинулся на сиденье, облокотившись левой рукой на дверцу и крутя ею баранку. Из колонок лилось что-то про любовь к девочке синеглазой, и студент смотрел на Свету, ожидая, когда она повернет в его сторону голову. В его представлении выглядел он круто, и реакция девушки его мечты должна была быть соответствующей.

Однако та вообще ни на что не обращала внимание, и тогда Мишаня громко крикнул «Светка! Здарова!» Но понял, что окно закрыто, и подруга детства его попросту не слышит. Он потянулся к ручке, чтобы опустить стекло, и почти лег на пассажирское сиденье, бросив руль и изо всех сил крутя механизм.

Светлана повернула голову и замерла: мимо неё проезжал старый «Москвич», из окна с пассажирской стороны которого наполовину торчала голова в шапке и радостно махала ей рукой. Она не сразу поняла, как машина едет, и увидела пыхтящих парней, только когда они с трудом прошагали мимо неё. Мишаня высунул голову из окна и прокричал снова «Светка! Здарова!», счастливо улыбаясь.

Девушка подняла руку в приветствии, и тут машина резко остановилась, наткнувшись на какое-то препятствие. Голова студента резко дернулась и впечаталась в раму окна сначала затылком, а потом – лбом. Он пропал внутри салона, громко охнув.

Толкающие парни не сообразили, что случилось, решив, что машина просто не хочет ехать, и пытались сдвинуть её с места, пока идущие за ними Тэра и Гира не закричали, чтобы те остановились. Впереди возвышалась огромная гора из собранного с ближайших окрестностей снега, в которую машина благополучно зарылась бампером.

– Химик, ёпт! Ну ты как рулишь!? – заорал Стасян.

Тот с трудом вылез из машины вовсе не со стороны водительского сиденья и, держась за голову, уныло произнёс:

– Я засмотрелся.

– На что? Панельку свою давно не видел?

– Не-е, – протянул студент и, смущаясь, уставился в землю. – Ребят, познакомьтесь, это Света. Моя… эм… соседка?

Его новые друзья быстро собрались и кинулись здороваться с девушкой, которая была в шоке от такого количества желающих пожать ей руку. Она с волнением поправляла очки на переносице и убирала светлую чёлку с лица, пока Мишаня объяснял ей, кто это такие, как они встретились, куда катались и как так вышло, что они заехали во двор в таком виде.

– Поверить не могу, что дядя Ваня позволил тебе взять машину! – удивилась Света. – Ребят, вы знаете, что он её однажды утопил в озере? А что у него прав нет? И вы поехали с ним всё равно?!

Настал черёд им смущаться и смотреть в землю.

– Ой, подумаешь, – ответил за всех химик. – Ничего же не случилось. Сейчас в гараж её запихаем и забудем обо всём, как страшный сон. Блин, надо было для тик-тока снять, как я тут еду…

– Миша, ты такой несерьёзный, – укоризненно произнесла Светлана.

За Мишаню даже обидно стало.

– Светлана, что вы! Михаил Иванович – очень даже серьёзный! И умный! И, знаете, добрый! – кинулась спасать избранного Ира. – Он нас так выручил! Мы в вашем замечательном городе оказались совершенно случайно, но Миша протянул нам руку помощи, став за эти несколько дней настоящим другом для нас. Более того, вся его семья – замечательная. Его мама пригласила нас отметить Новый год вместе, даже не зная нас, представляете? А сегодня вечером мы идём к ним на званый ужин, и вы тоже присоединяйтесь!

– Да, Света, приходите тоже, – затараторили одновременно Тэра и Лэн. И деваться ей было некуда.

Когда «Москвич» с трудом затолкали в гараж, на улице уже стемнело. Крупные хлопья снега тихо кружились в свете фонарей, не спеша опускались на землю и создавали вокруг сказочную атмосферу. Мягкий свет из окон пятиэтажек наполнял её каким-то уютом, и Станаквер, оглядывающий двор, замер, не понимая, почему всё это произвело на него такое впечатление. Он тихо выдохнул и закрыл глаза, подставляя лицо снежинкам, что без спроса опускались на щёки и тут же таяли. Было в этом мгновении такое умиротворение, какое изгнанный из родного дома Механик не испытывал очень давно.

– Ваше высочество, ты плачешь что ли? – испортил момент Шмин. – Пошли уже к Мишане, мама его звонила, ждёт…

Станаквер молча прошёл вперед, утирая рукавом пуховика мокрое от снега лицо.

13.

Родители студента Надежда Михайловна и Иван Николаевич встретили их как родных детей. Его мама накрыла стол в зале, как на большой праздник, накормила борщом и шанежками с картошкой, завалила вопросами. Отбиваться за всех пришлось Гире, которая рассказала выдуманную историю студентов из Казани. Честно признаться, экипаж «Малышки» слышал её впервые, поэтому внимал с таким же интересом, как Мишаня, его родители и Света.

– Я учусь на философско-психологическом, в будущем буду антропологом, стану изучать людей – их поведение, культуру, привычки. Тэра учится на филологическом…

– О, как и я! – прервала её Света.

«На то и расчёт», – подумала Гира, но вслух сказала:

– Вот это совпадение! Как здорово! Тэра изучает великий и могучий русский язык и литературу, – та лишь кивнула, подтверждая. – Дэн и Амин учатся на физико-математическом, в будущем будут программистами. Мы все вместе проживаем в одном общежитии. А что касается Стаса, то он не является студентом нашего университета и учится в автомобильном техникуме. В будущем будет механиком, наверное.

Станаквер уставился на неё с удивлением: когда это она успела лишить его возможности получить высшее образование? Почему техникум?

– Как же он в вашей компании оказался? – спросила Света. Будто студенты вузов не могут водиться с теми, кто не учится с ними.