скачать книгу бесплатно
Необъяснимое убийство!
Из-за наркотика (оказалось, что в составе напитка, который Зина выпила перед смертью, находились компоненты различных растений и грибов психотропного действия, произрастающих в Южной Америке!), да еще из-за маленькой игрушечной ламы, которую девушка сжимала в кулаке (ее подарил Зине Маркос), все перуанцы попали под подозрение.
В милиции долго проверяли их алиби.
Трое – Александр, Хаймес и Маркос – занимались уборкой в общежитии. Но у следователя возникли сомнения в их алиби.
Маркос, например, убирал душевую в то время, когда Хаймес и Александр трудились на кухне. То есть некоторое время, по его словам, он был один. От общежития до строительной площадки можно дойти быстрым шагом за пять минут, и Маркосу вполне хватило бы времени дойти туда, убить и вернуться! Никто не заметил бы его отсутствия. Но оставались вопросы, на которые следствие не могло ответить: зачем ему убивать Зину? – раз; и как девушка попала на стройплощадку? – два. Маркос назначил ей встречу на стройке? Допустим, он пригласил ее на свидание втайне от друзей. Допустим. Но он бы пригласил ее в кинотеатр или парк. На стройку как он ее заманил? Времени у него на уговоры не было. Значит, заранее спланировал? Зачем?
И все-таки следователь считал такое развитие событий возможным. К счастью, чуть позже Маркос вспомнил, что в то время, когда он натирал кафель в душевой, туда заглядывал студент африканец. Хорошо, что тот студент нашелся и подтвердил слова Маркоса.
Хаймес тоже отлучался. Он дожидался Зину возле ее комнаты. Стучал, волновался.
Почему волновался? – Потому что Зина всегда выполняла обещания.
Было ли у него время пойти на стройку, убить и вернуться? Следователь считал, что было. Милицию также насторожил тот факт, что именно Хаймес накануне завел разговор о стройке и предположил, что Зина могла находиться там. Но у него тоже не оказалось мотива для убийства девушки. Да и времени не так много было.
Далее Александр Кузнецов. Он ни одной минуты не находился в одиночестве. Даже когда Хаймес ушел за Зиной, на кухню все время кто-то заходил.
Иван. С его слов, он расстался с Зиной там же – на пороге почтамта. Вернее, он вышел вместе с ней. Они поговорили пять минут на ступеньках. Когда она ушла в сторону общежития, стрелки на часах почтамта показывали без пяти два. Он заглянул в киоск купить сникерс (в киоске факт покупки шоколадки подтвердили и парня запомнили, но время уточнить не смогли). Зина ушла, а Иван вернулся в здание почтамта ждать звонка. И он его дождался (к тому времени его жена еще не родила, он нервничал из-за отсутствия новостей). Работники почты заверили, что Иван еще долгое время находился в отделении. Правда, он выходил ненадолго (как долго он отсутствовал, никто из них не мог ответить однозначно). Телефонный разговор с Перу состоялся в двадцать минут четвертого. Теоретически он тоже мог выйти из отделения, убить Зину, вернуться и ждать звонка. Но снова вставал вопрос: «Зачем ему нужна смерть Зины?», на который не находилось ответа. К тому же мысли Ивана в эти дни были заняты женой и малышом, никак не желавшим появиться на свет. Иван ходил сам не свой, потерял покой.
Он сообщил также, что Зина вела себя как обычно; странного состояния, которое могло быть вызвано наркотическими веществами, он не заметил. Девушка, принимавшая у Зины телеграмму, также хорошо запомнила ее («Красивая очень, улыбчивая, восточной внешности») и никаких странностей в ее поведении не увидела. А должна была. Потому что такая смесь психоактивных веществ действует достаточно быстро. Значит, приняла Зина наркотик, уже выйдя из почтового отделения. Но каким образом? Кто опоил ее этой гадостью?
Итак, у троих перуанцев было частичное алиби. Лишь Кузнецова следователь полностью исключил из числа подозреваемых. Частичное алиби, как им объяснили, означало, что ситуация не исключалапредположения о совершении преступления любым из них, поскольку сведения о том, что в момент убийства они не могли находиться на стройке, так как были в общежитии (Маркос и Хаймес) или на почте (Иван) недостаточно убедительны для следствия, то есть все трое имели возможностьнаходиться на месте преступления во время его совершения.
Но мотив? Ни у кого из них не было мотива! Мотив преступления – это то, что движет преступником. Преступлений без мотива не бывает.
Да и вообще, все четверо дружили с Зиной. Дружили, сообща отдыхали, вместе участвовали в новогоднем капустнике. Ни у кого из них не было мотива убивать Зину Кусаинову. Не было, и все тут!
Но тогда кто? И почему милиция зациклилась именно на них – друзьях Александра? Наверняка могли быть и другие подозреваемые. В университете учились сотни студентов из Южной Америки. Раз уж экспертиза показала, что наркотик, который приняла Зина, родом из тех мест, и на основании этого следствие выстраивало свои версии о преступнике, почему не проверяли других студентов? Или проверяли? Скорее всего, да. Просто Кузнецову об этом не докладывали… Что, в общем, естественно.
Может, на пути Зины, к несчастью, попался маньяк? Сумасшедший? Как правило, преступления людей с маниакальным расстройством связаны с сексуальным насилием. Но на теле Зины не нашли никаких следов борьбы или надругательства. Непонятно!
Возможно также, что произошло убийство по неосторожности. Следствие выдвигало и такую версию. По неизвестной причине Зина зашла на стройку (например, услышала скулеж котенка или крик о помощи…), и какой-нибудь рабочий не заметил ее, случайно толкнул, она упала и ударилась головой. Такое могло произойти? Вероятно. Но! Откуда в ее крови взялись психотропные вещества? Зачем относить ее на второй этаж и, главное, зачем укладывать тело в такую странную позу?
Да, это, пожалуй, был самый непонятный момент. Оперативники показали фотографии и отснятое видео. Зина… она лежала, свернувшись в комочек. Так лежат дети. Так лежит ребенок во чреве матери, поджав ручки и ножки. Что это может означать? Только то, что убийца имеет психические отклонения. Но среди знакомых Кузнецова таких нет. А уж Маркоса, Хаймеса или Ивана никак нельзя назвать психами или маньяками.
– Простите меня, – сказал в тот вечер Иван.
– За что? – не поняли друзья.
– За то, что я вчера радовался. Вчера у меня родился сын. А Зины больше нет. Вы не сказали мне, что Зина пропала, я понимаю… Вы не стали огорчать меня этим известием. Но все равно это нехорошо.
– Иван, у тебя радость. И это нормально, что ты был счастлив. Тем более, что все так сложно проходило. Теперь все хорошо: Ольга здорова, малыш тоже. Слава Богу… – ответил ему уставший Хаймес.
– Мы вчера радовались вместе с тобой. Это правильно. Вчера никто из нас не знал, что случилось с Зиной, – поддержал друга Маркос.
Еще Кузнецову запомнилось, что в эти дни – понедельник и вторник шестнадцатого и семнадцатого апреля тысяча девятьсот девяностого года, в самые тяжелые дни за годы учебы, все четверо между собой общались по-испански…
Busta y encontrаs (ищи и найдешь). Москва. Наши дни
Сердце стучало от волнения, когда Александр зашел в главный корпус альма-матер. Поступал он в восемьдесят восьмом году в советский Университет дружбы народов имени Патриса Лумумбы, а заканчивал уже российский Университет дружбы народов. Изменилось не только название, но и «наполнение». Уже в девяностые годы были открыты новые факультеты, учебные институты, появились новые здания, а четыре года назад РУДН вошел в пятерку лучших ВУЗов России в национальном рейтинге университетов.
Но для Александра и его друзей никакие рейтинги не важны. Они и так знали, что родной университет – самый лучший и любимый (и в советские годы, и позже); а преподаватели – истинные мастера своего дела, виртуозы педагогики, обладающие эрудицией, знаниями и опытом. Профи, одним словом.
Анна Петровна, с которой он созвонился накануне, встретила его как родного. «Постарела… Сколько же ей?.. Однако выглядит прекрасно, живая и улыбчивая», – подумал Александр и сказал ей, что она мало изменилась. Он не лукавил, потому что внутренне Анна Петровна осталась прежней: обаятельной и отзывчивой. Несмотря на годы, она продолжала работать, занимала скромную должность в архивном отделе, что устраивало Кузнецова как нельзя кстати.
– Рассказывай, что надо. Какая справка тебе нужна, Саша?
– Мне не справка. То есть справка… – Александр засмеялся, – но своеобразная. И не мне, а моим друзьям из Перу. Помните, были такие студенты: Маркос, Иван и Хаймес. Мы учились на одном курсе.
– Ой, нет, не помню. Много вас было… тысячи… Разве всех запомнишь? Тем более иностранцев, – она смущенно улыбнулась.
– Подскажите мне, где я могу найти сведения о студентах из Латинской Америки, которые учились у нас в девяностом году. И еще мне нужно узнать, когда они закончили учебу и выехали из страны.
– Ах, так тебя иностранцы интересуют?
– Да. Преимущественно перуанцы.
– Тогда это не здесь. Здесь преподавательский архив. Пойдем в другое место.
Александр обещал Маркосу раздобыть сведения обо всех перуанцах, обучавшихся в эти годы в университете. Маркос сказал, что в Перу совершено два убийства, похожих на московское (может, преступлений было больше, но его друг знал только о двух). И здесь, и там преступник одурманивал наркотиками свою жертву, убивал и укладывал тела по подобию эмбриона. Если между этими убийствами есть связь, то логично предположить, что преступник – гражданин Перу, который учился в начале девяностых в Университете дружбы народов. Это вполне здравое предположение.
Александр не верил в виновность Маркоса: его друг не мог быть убийцей. Даже при условии, что совершал он свои преступления неосознанно, в состоянии амнезии или иного психического расстройства, – не мог! Однако для Маркоса это очень серьезный вопрос. И доказать его невиновность (или виновность?!) нужно, прежде всего, ради него самого.
Кроме трех друзей, в университете наверняка учились и другие студенты из Перу. Поэтому первое, что Кузнецову надо сделать, это очертить круг подозреваемых. А это невозможно выполнить без изучения архивов.
Полдня пришлось потратить на разыскивание таких студентов. Какие-то данные были уже оцифрованы, но папки с документами иностранцев, получавших образование в советский период, все еще хранились на пыльных стеллажах.
Как и предполагал Александр, в эти годы Хаймес, Маркос и Иван были не единственными студентами из Перу. Хотя их, действительно, было немного. Среди латиноамериканцев преобладали аргентинцы и бразильцы.
В девяностом году в университете учились: Диего Санчес на подготовительном факультете, Хасим Ридер на последнем курсе инженерного факультета, Хуан Антонио Гонсалес и Рензо Мавила на пятом курсе медицинского факультета, а также девушка Мария Тереза Мартинес. Она училась на втором курсе факультета экономики и права. Странно, но Александр не помнил ее. Хотя должен был, потому что она была его однокурсницей.
Все эти студенты выехали из России в период с девяносто третьего по девяносто шестой годы. Кроме Гонсалеса – тот уехал в девяносто втором. Ридер, хотя и учился на пятом курсе, после окончания университета поступил в аспирантуру, защитил диссертацию и покинул страну в начале двухтысячных.
Кроме этих перуанцев, Александра заинтересовал парень из Боливии. Альваро Ортуньо. Он вспомнил его. Тот учился на курс старше, на историко-филологическом факультете. Они встречались иногда в общежитии, раза три даже отмечали какие-то праздники в общей компании. Наверняка с ним были знакомы и друзья-перуанцы, и Зина. Альваро – представитель аймара – коренного населения Южной Америки. Кстати, президент Боливии Эво Моралес также индеец аймара. Маркос – настоящий кечуа, а в родословной Хаймеса, по его рассказам, встречались и кечуа, и европейцы, и китайцы; Иван – потомок кечуа, аймара и европейцев, его предки жили в окрестностях озера Титикака.
Боливиец запомнился своими рассказами об Эрнесто Че Геваре. Отец Альваро Ортуньо был известным революционером и лично знал Че Гевару. Знаменитый команданте – личность выдающаяся, и любая информация о нем в то время (да, пожалуй, и сейчас!) вызывала искренний интерес.
Листая досье боливийца, Александр вспомнил один из рассказов Ортуньо о путешествии Эрнесто Гевары с другом Альберто Гранадо в Перу, где их сопровождал отец Альваро (на тот момент отец его был переводчиком с кечуа и аймара). Это было в пятьдесят втором году; Эрнесто еще не стал знаменитым Че, о котором жители половины земного шара слагали легенды, а был лишь выпускником медицинского факультета, интересующимся историей и культурой латиноамериканских народов. Два аргентинца: – дипломированный медик Гевара и доктор биохимии Гранадо тогда очень заинтересовались жизнью индейцев. В Куско они зачитывались книгами из местной библиотеки об империи инков, провели несколько дней на развалинах древнего города Мачу Пикчу.
Здесь, в древнем городе инков, Гранадо решил изменить свою жизнь: жениться на индианке из знатного инкского рода и остаться в Перу, провозгласить себя императором, а его – Эрнесто – назначить премьер-министром. И почему бы потом вместе не осуществить социальную революцию? На такое дружеское предложение Эрнесто ответил: «Революцию без стрельбы не делают!» Фраза эта стала крылатой.
Интересно и то, что боливиец Ортуньо родом из Ла-Игера – небольшой деревеньки в департаменте Санта-Крус, которая стала известна революционерам всего мира. Именно здесь, в октябре шестьдесят седьмого года, Че Гевара был схвачен и затем убит армией Боливии, сотрудничавшей с ЦРУ. Здесь, в Ла-Игера, закончилась кампания по созданию континентальной революции в Южной Америке.
И почему вспомнилась Кузнецову эта история? Он не был поклонником команданте. Чем же зацепил его боливиец Альваро Ортуньо? Может, тем, что они похожи – боливийцы и перуанцы: схожи этносы, язык, ментальность, традиции. Да еще, пожалуй, тем, что Ортуньо… он тогда казался ему способным на поступки. К тому же эта история связала боливийца Альваро, Че Гевару и… Перу.
Где он сейчас, сеньор Ортуньо? Не в Перу ли?
Александр отвлекался. Воспоминания вертелись в голове, мешали сосредоточиться. Однако же надо собраться с мыслями и выжать из архивных документов как можно больше информации.
Итак, в апреле девяностого года, кроме Хаймеса Родригеса, Маркоса Браво и Ивана Хименеса, в университете учились еще пятеро студентов-перуанцев и один боливиец, которые, по мнению Александра, могли быть причастны к убийству Зины: Диего Санчес, Хасим Ридер, Хуан Антонио Гонсалес, Рензо Мавила, Мария Тереза Мартинес и Альваро Ортуньо.
Шесть человек. Девять – вместе с друзьями Александра. Мог ли кто-то из них убить Зину в Москве и продолжать убивать подростков в Перу? Это и следует выяснить в дальнейшем.
Сегодня же надо отправить Маркосу все данные о шести бывших студентах. У себя в стране ему будет проще найти информацию об этих людях: живы ли они, чем занимаются, что у них за семьи, есть ли дети и так далее. Хорошо бы собрать эти сведения к его приезду в Перу.
Пока Александр дышал архивной пылью, отец – Дмитрий Сергеевич – по просьбе сына искал выход на Семена Михайловича Дикого – следователя прокуратуры, в то время капитана юстиции, который вел дело об убийстве Зины. Старые друзья довольно быстро сообщили: Дикий жив-здоров, ушел на заслуженный отдых восемь лет назад в звании подполковника юстиции. Тогда следственный комитет при прокуратуре Российской Федерации был преобразован в отдельную структуру, вышел из системы органов прокуратуры, и многие сотрудники ушли на пенсию. Жаль, потому что среди них было немало опытных и знающих офицеров. Дикого характеризовали именно так: грамотный, порядочный, опытный профессионал. Однако же возраст брал свое: Семену Михайловичу за шестьдесят.
Александр созвонился с ним и, сославшись на одного уважаемого человека (спасибо отцу!), договорился о встрече на завтрашнее утро.
А вечер он провел с родителями, чему те были несказанно рады.
И еще он позвонил Катерине.
– Привет, Котенок. А я в Москве.
– Привет, Саша. Наконец-то объявился. Я уже волноваться начала.
– Вот… звоню от родителей.
– Что-то случилось?
– Нет-нет. Просто я у них остановился. Как всегда. Катюша, мне нужно с тобой поговорить.
– Да… – она сказала «да» тихо и напряженно. – Слушаю… – и замолчала.
– Понимаешь, мы не сможем полететь в Таиланд.
– Что?
– Я говорю, не получится у нас погреться на солнышке… в этот раз.
– Ой, ты про Таиланд…
– Ну да.
– А я думала, что-то серьезное, – Катя вдруг развеселилась. – Ты меня напугал, Кузнецов. Ты так это сказал… Ну, что тебе нужно со мной поговорить. Я уж подумала… – она замолчала.
– И что ты подумала?
– Неважно, – она смутилась.
– То есть ты не сильно расстроилась?
– О! Я ужасно расстроилась, – Катя продолжала веселиться, – Саш, Таиланд – это вовсе не главное. В другой раз полетим. Тебя на работе не отпускают?
– На работе отпускают. Другое. Помнишь, я тебе рассказывал о моих друзьях перуанцах?
– Помню. Студенческая дружба. И что?
– Мне нужно лететь в Перу, Катюша. У одного из них случилась беда. Поэтому я полечу в Латинскую Америку. К сожалению, не могу взять тебя с собой. Я не на отдых собрался.
– Понимаю.
– Ты точно не сердишься?
– Кузнецов, на тебя нельзя сердиться. Скажи только, когда вернешься?
– Не знаю. Может, через неделю. Или через две… Я буду тебе звонить. Обещаю. По ночам.
– Почему по ночам?
Александр рассмеялся:
– Разница во времени между Москвой и Куско восемь часов. Вот я высплюсь и в десять утра тебе позвоню. А у тебя ночь! Два часа ночи.
– А пораньше нельзя? – Катя восприняла его шутку серьезно.
– Да шучу я, Котенок. Конечно, я не буду тебя будить. Попробуем подстроиться как-то.
– Куско – это столица империи инков?
– Да. Столица Тауантинсуйу. Так кечуа – жители империи – называли свою страну.
– Я мало знаю об инках. Лишь общие сведения.
– Обязательно расскажу тебе о Тауантинсуйу, его жителях и правителях по приезде.
– Ловлю на слове, – она засмеялась. – А Мачу Пикчу недалеко от Куско, да?
– Относительно недалеко.
– Как интересно. И там спрятано золото инков?
– Почему там?
– А где же ему еще быть?
Теперь уже Кузнецов залился смехом. Отсмеявшись, сказал:
– Золото инков ищут в разных местах: в эквадорских горах Льянханатес, в перуанских экваториальных лесах, в городе-легенде Пайтити, в Чили, в Вилькабамбе – городе, куда бежал последний правитель империи Манко Инка Юпанки. Есть даже версия, что сокровища находятся в Европе, в Польше.
– Где-где?
– В Восточных Татрах, в польской области Спиш, на реке Дунаец до сих пор существуют развалины замка Нидзица, который был построен в начале четырнадцатого столетия. После национализации замка в сорок шестом году прошлого века под одной из лестниц нашли тайник с оловянным цилиндром, в котором были несколько индейских изделий из золота и кипу – узелковое письмо древних инков. Все попытки его расшифровать так ни к чему и не привели, а позже кипу непонятным образом пропало.
Некоторые историки считают, что в подземельях замка может храниться большая часть сокровищ инков. Эти сокровища якобы перевез туда потомок Себастьяна Бежевичи, который отправился в Перу и женился на прямой наследнице Атауальпы – сына одиннадцатого верховного правителя Уайны Капака, брата последнего императора. К сожалению, принцесса умерла при родах, но успела родить дочь. Девочка Умина впоследствии вышла замуж за правнука последнего правителя инков Тупака Амару; они вместе с двором перебрались в Европу и поселились в том замке.
