Полное собрание сочинений. Том 42. Ноябрь 1920 – март 1921

Я уверен, что Советская власть догонит и обгонит капиталистов и что выигрыш окажется у нас не только чисто экономический. Мы получим эти несчастные два процента – это очень мало, но это кое-что. Кроме того, мы получим науку, выучку: ничего не стоит никакая школа, никакой университет, если нет практического уменья. Вы увидите из карты, которая приложена к брошюрке, которую покажет т. Милютин, что мы даем преимущественно концессии на окраинах. В Европейской России – северные леса – 70 миллионов десятин. Миллионов 17 десятин назначены под концессии. Наши лесные хозяйства размежеваны в шахматном порядке: леса – в Западной Сибири, на дальнем севере. Мы ничего не можем потерять. Главные предприятия – в Западной Сибири, богатства которой необъятны. Мы не разовьем из них и одной сотой доли в десять лет. При помощи же капиталистов-иностранцев, отдавая им один рудник, мы получаем возможность разрабатывать свои рудники. Давая концессии, мы выбираем места.

Как поставить концессии с точки зрения надзора? Они попытаются разлагать наше крестьянство, наши массы. Крестьянин, как мелкий хозяйчик, по природе своей склонен к свободной торговле, а мы считаем это дело преступлением. Тут – дело государственной борьбы. Тут-то мы и должны противопоставить два способа ведения хозяйства – социалистический и капиталистический. Тут тоже война, в которой мы и должны дать решительный бой. У нас гигантский неурожай, бескормица и падеж скота и наряду с этим громадные площади земли лежат неразработанными. На днях будет издан декрет, чтобы изо всех сил добиться возможно полного засева и улучшения сельского хозяйства{53}.

Далее, у нас есть один миллион десятин целины, которой мы не поднимем, так как не имеем рабочего скота, не имеем необходимых орудий, а трактором эту землю можно поднять на любую глубину. Поэтому нам выгодно эту землю сдать в аренду. Если даже мы отдадим половину, даже три четверти продуктов, то и тогда мы будем в выигрыше. Вот та политика, которая направляет наши действия, и я могу сказать, что не только экономические соображения и конъюнктура мирового хозяйства, но и глубокие политические соображения должны лежать в основе действия. Всякий иной подход к делу будет близоруким. Если стоит вопрос об экономической выгодности или невыгодности концессий, то экономическая выгодность бесспорна. Без концессий мы своей программы и электрификации страны выполнить не можем; без них в десять лет невозможно восстановить нашего хозяйства, а когда мы его восстановим, мы будем непобедимы для капитала. Концессия – это не мир с капитализмом, а война в новой плоскости. Война оружием и танками заменяется войной экономической. Правда, и она таит в себе новые трудности и новые опасности. Но я уверен, что мы из них выйдем. Я убежден, что, при такой постановке вопроса о концессиях, мы гигантское большинство партийных товарищей убедим легко, что концессии необходимы, а тот инстинктивный страх, о котором я говорил, есть полезный и здоровый страх, который мы превратим в движущую силу, которая даст нам более быструю победу в предстоящей экономической войне.

Газетный отчет напечатан 7 декабря 1920 г. в «Красной Газете» № 275

Впервые полностью напечатано в 1923 г. в Собрании сочинений Н. Ленина (В. Ульянова), том XVII

Печатается по стенограмме

2. Заключительное слово по докладу о концессиях

Товарищи! Записок, поданных мне, такая масса, что я на все ответить не смогу. С другой стороны, в дебатах большинство доводов уже отвергнуто, так что я сначала сделаю замечания по поводу брошюры «О концессиях». Скажу подробнее. Предисловие тов. Ломова на полутора страницах излагает дело чрезвычайно кратко. Затем самый декрет 23 ноября, в котором изложена мысль об интересах мирового хозяйства. «Процесс восстановления производительных сил России, а вместе с тем и всего мирового хозяйства, может быть ускорен во много раз путем привлечения иностранных государственных и коммунальных учреждений, частных предприятий, акционерных обществ, кооперативов и рабочих организаций других государств к делу добывания и переработки природных богатств России». Конечно, это имеет только пропагандистское значение, но экономически оно бесспорно. Мировое хозяйство нужно восстановить. Капитализм действует так-то, мы тоже предлагаем, но пока мировое хозяйство остается капиталистическим.

Мы хотели заманить иностранцев. Поэтому в конце декрета перечислены условия:

Первый пункт: «Концессионеру будет предоставляться вознаграждение долей продукта, обусловленной в договоре, с правом вывоза за границу». Без этого они не пойдут. Какая доля – не сказано. Тут будет война из-за этой доли, будем торговаться, будем воевать и всякий из нас выгоды начнет считать. Тут товарищи говорили, что надо смотреть в оба, это совершенно правильно.

Второй пункт: «В случае применения особых технических усовершенствований в крупных размерах, концессионеру будут предоставляться торговые преимущества (как-то: в заготовке машин, специальные договоры на крупные заказы и т. д.)». Что значит торговое преимущество? Такой-то фирме дадим договор на первенство, а другим нет. А если фирма возьмет концессии, мы можем у нее их выкупить, мы, может быть, дадим ей прибавку на цену. Но самое главное, чтобы нам давали машины. Мне кажется, это соображение достаточно ясное и опять-таки будем поддерживать элементы пропаганды.

Третий пункт: «В зависимости от характера и условий концессии будут предоставляться продолжительные сроки концессии для обеспечения полного возмещения концессионера за риск и вложенные в концессию технические средства». Тут о продолжительности срока концессий. Это совершенно неопределенный срок и на других условиях мы Камчатку дать не могли и правы товарищи Федотов и Скворцов, что это особая концессия, мы ее даем по большим политическим соображениям. Давая их под таким условием – охотно дарим то, что нам не надобно самим и от этой потери нам не будет накладно ни экономически, ни политически.

Четвертый пункт: «Правительство РСФСР гарантирует, что вложенное в предприятие имущество концессионера не будет подвергаться ни национализации, ни конфискации, ни реквизиции». А вы не забыли, что нам остается суд? Это обдуманная фраза, в которой мы были очень заинтересованы. Сначала мы хотели об этом сказать, потом подумали, перевернули и решили, что лучше помолчим. Слово – серебро, а молчание – золото. Ни конфискаций, ни реквизиций не будет, а суд остается, и суд наш, и насколько я знаю, у нас суд состоит из выборных Советами. Что касается лично меня, то я вообще не так мрачно настроен относительно того, что суд у нас плохой. Так что мы его и используем.

Пункт пятый: «Концессионеру будет предоставляться право найма рабочих и служащих для своих предприятий РСФСР с соблюдением кодекса законов о труде или специального договора, гарантирующего соблюдение по отношению к ним определенных условий труда, ограждающих их жизнь и здоровье». Тут нет ничего осторожного. А ежели рабочие устроят стачку и она будет разумной, мы тогда можем тайно поддерживать стачечников. Чем грозят капиталисты? «Выгоним на мостовую, будешь голодать». А тут, быть может, им откуда-нибудь и паек подскочит, ведь это у нас в руках. Мы можем и будем им давать. А если стачка глупая, нерезонная, их – на Совет и прочистить хорошенько, чтобы они вышли, как из бани. Тут написано, что есть специальный договор, это выражено очень осторожно. Но в виде исключения это придется применить по отношению к Камчатке, ибо никаких советских органов мы не в состоянии там создать. Так что тут Вандерлип должен был сказать – дайте специальный договор. Но наши законы мы сами еще не пробовали применить к Камчатке.

Шестой пункт: «Правительство РСФСР гарантирует концессионеру недопустимость одностороннего изменения какими-либо распоряжениями или декретами правительства условий концессионного договора». Мы не беремся односторонне изменять условия договора, ибо тогда никто не пойдет. Значит какие-нибудь посредники нужны. Из кого? Нейтральные государства все капиталистические. Рабочие организации? Может быть, придется пригласить меньшевистские рабочие организации. В Западной Европе их большинство. Может быть, меньшевики будут решать по очереди – четное число – за большевиков, а нечетное – за капиталистов. Ну, а если не столкуемся, можно разорвать договор. Вот эта опасность остается, но если договор имущественный, это не возбраняется. С точки зрения основных принципов международного права это частный договор, и ты можешь его разорвать, но вознагради. Если ты разорвал – вознагради. Бывали случаи из практики международного права, когда по ошибке потопят чужое судно во время войны. Думают, что это вражеское, а оказывается нейтральное. Как быть? Вознагради. Так и тут, в крайнем случае остается – откупиться. Выход из войны все же остается. Война, конечно, в последнем счете главный коренной аргумент. Конечно, пока есть капиталисты на свете, будем готовы к войне, если ты имеешь социалистическое государство. Дальше, вот сейчас мы уже волнуемся, а никто еще концессий не брал. Когда некоторые товарищи говорят: «Ну, пришел конец, теперь все повалят к нам», я повторяю, еще возможно, что никто и не захочет этого вообще.

Первый раздел: «Лесные концессии в Западной Сибири». Северный морской путь открыт, мы вывозить можем, но мы не имеем флота. Товарищ сообщает, что приехали представители, желающие получить 6000 десятин в шахматном порядке. Брошюра северная говорит, что если взять остающиеся лишними электрические станции Петрограда, то мы их можем предоставить для вывоза леса из северных районов и можно развить такое производство, чтобы мы в год получали валюты на 500 тысяч золотом. А вся электрификация по расчету государственной комиссии будет стоить миллиард и одну десятую. Сумеем ли мы это сделать – это вопрос. Но концессии эту задачу облегчают. От хорошей жизни концессии не будешь предлагать, но когда жизнь голодная, когда надо всячески извертываться, чтобы народ получил отдых, то приходится рассуждать иначе.

Третий раздел: «Горные концессии в Сибири». В Сибири необъятные богатства меди. Медь страшно ценится в мировом хозяйстве и является одним из главных металлов при электрификации. Мы предлагаем концессию и не знаем, кто ее возьмет. Америка или немцы. Америка будет думать, что если она не возьмет, то возьмет Германия.

Когда мы проведем электрификацию, мы будем в сто раз экономически сильнее. Тогда мы другим языком будем разговаривать. Мы поговорим тогда о выкупе. Они знают, что социалистическое общество не только быстро создает Красную Армию, но и кое в чем другом может пойти быстрее.

Дальше, отдельные концессии. 3 миллиона десятин в одной Европейской части России. Из них в бывшей Области Войска Донского свыше 800 000 десятин. Советских хозяйств и скота нет. По реке Уралу целые станицы разорены, пустуют великолепные целинные земли. Если мы даже отдадим три четверти выращенной пшеницы, мы получим одну четверть. Нужно усилить наш транспорт, и мы можем выговорить, чтобы тракторы доставлялись дешевле.

Если мы не сможем поднять 3 миллиона десятин великолепной земли, которая может дать по 100 пудов пшеницы, какое же это хозяйство? Какая же это политика?

Итальянцы в этом заинтересованы, а Италия – накануне революции. В Италии главный довод против революции – «Не прокормимся, капиталистические державы не дадут хлеба». А социалистическая держава говорит: «У меня 3 миллиона десятин земли, у меня есть нефть и бензин». Нужно понимать – агитировать можно в разных плоскостях, что капитализм есть мертвечина, что его нужно задушить. Мы видели многое. Европеец же находится в таких условиях как и русский, когда он в революцию шел от мучительной войны. У них война кончена, они живут, грабя другие народы. Тем больше веса имеет этот довод. Они не могут восстановить хозяйство, мы же предлагаем сейчас начать восстановление. Тут соединен и политический довод и социалистическая агитация, но в другой форме. Нужно уметь вести агитацию, иначе пропадут прахом планы народного хозяйства. А мы не только агитаторы, мы – Социалистическая республика, ставшая против всех капиталистических государств мира. Вы не умеете хозяйничать, а мы умеем. Здесь есть возможность сравнения.

Впервые напечатано в 1963 г. в журнале «Вопросы истории КПСС» № 4

Печатается по стенограмме

Приветствие Всероссийскому совещанию губженотделов{54}

В президиум Всероссийского совещания заведующих губженотделами

6. XII. 1920 г.

Товарищи! Я глубоко сожалею, что мне не удалось посетить вашего съезда. Прошу передать участницам и участникам мои искренние приветствия и пожелания лучшего успеха.

Участие женщин в партийной и советской работе приобретает гигантское значение именно теперь, когда война кончилась, и мирная организаторская работа выдвинулась – надеюсь, на долгое время, – на первый план. А в этой работе женщины должны сыграть первую роль, и они, конечно, сыграют ее.

Председатель СНК

В. Ульянов (Ленин)

«Правда» № 286, 19 декабря 1920 г.

Печатается по рукописи

Первая страница рукописи В. И. Ленина «Приветствие Всероссийскому совещанию губженотделов». – 6 декабря 1920 г. (Уменьшено)

Проект постановления пленума ЦК РКП(б) о реорганизации Наркомпроса{55}

1. Создать должность помнаркома в Наркомпросе, сосредоточив в руках помнаркома все администрирование целиком.

3. Общую реорганизацию Наркомпроса признать необходимой, но подготовить ее более обстоятельно, в частности, обсудив на ряде совещаний в связи с съездом Советов. Там же обсудить и установить точно распределение функций между центральным и местными органами Наркомпроса.

4. Признать в принципе необходимым слияние школ 2-ой ступени (или их высших классов) с профессионально-техническим образованием, при 2-х непременных условиях: 1) обязательное расширение в профессионально-технических школах предметов общего образования и коммунизма; 2) обеспечение тотчас и на деле перехода к политехническому образованию, используя для этого всякую электрическую станцию и всякий подходящий завод.

Осуществление этого преобразования отсрочить до общей реорганизации.

5. Помнаркомом назначить тов. Литкенса, обязав его не меньше 1/2 рабочего времени уделять Главполитпросвету до тех пор, пока Главполитпросвет не будет вполне достаточно снабжен работниками.

6. Оргбюро поручить: ускорить снабжение Главполитпросвета работниками и непременно обеспечить его в этом отношении полностью.

Написано 8 декабря 1920 г.

Впервые напечатано в 1959 г. в Ленинском сборнике XXXVI

Печатается по рукописи

Дополнения к проекту постановления пленума ЦК РКП(б) о создании специального производственного органа{56}

1) Дать директиву «Известиям» и «Правде» превратиться более в производственные, чем в политические органы и учить тому же все газеты РСФСР;

2) Превратить «Бедноту» в производственную газету, с обязательным конкретным материалом и с задачей сближать крестьян с рабочими и земледелие с промышленностью.

Написано 20 декабря 1920 г.

Впервые напечатано в 1959 г. в Ленинском сборнике XXXVI

Печатается по рукописи

VIII Всероссийский съезд Советов{57}.

22–29 декабря 1920 г.

1. Доклад о концессиях на фракции РКП(б) VIII съезда Советов

21 декабря{58}

Товарищи, я думаю, что вы приняли вполне правильное решение, когда предпочли о концессиях поговорить сначала во фракции. Вопрос о концессиях вызвал повсюду, не только в партийных кругах и среди рабочих масс, но и среди широких масс крестьянства, по тем сведениям, которые мы имеем, немалое волнение, даже беспокойство. Все товарищи указывали, что после декрета 23 ноября текущего года на большинстве собраний, посвященных разным темам, чаще всего раздавались вопросы и подавались записки о концессиях, и общим тоном как этих записок, так и разговоров было опасение: своих капиталистов мы прогнали, а чужих хотим пускать. Я думаю, что эти опасения, этот широкий интерес к концессиям, который проявили далеко не одни только партийные товарищи, есть признак благоприятный, показывающий нам, что за три года неизмеримо тяжелой борьбы власть рабоче-крестьянская настолько укрепилась и опыт относительно капиталистов настолько упрочился, что широкие массы считают рабоче-крестьянскую власть достаточно прочной, чтобы обойтись без концессий, а себя достаточно проученными, чтобы без крайней надобности не идти на какие-либо сделки с капиталистами. Такого рода надзор снизу, такого рода опасения, исходящие из масс, такого рода волнения внепартийных кругов свидетельствуют о чрезвычайно пристальном внимании к отношениям между нами и капиталистами. Я думаю, что с этой стороны мы безусловно должны такие опасения, как признак настроения широких масс, приветствовать.

Тем не менее, я думаю, мы все же придем к убеждению, что руководствоваться по вопросу о концессиях только этим революционным инстинктом нельзя. Взвесив все стороны вопроса, мы убедимся в правильности политики, которую приняли, – которая состоит в предложении концессий. Я коротко могу сказать, что главной темой моего доклада или, вернее сказать, повторения беседы, которая была не очень давно в Москве с несколькими сотнями ответственных работников[5], ибо доклада я не готовил и представить его не могу, главной темой этой беседы является доказательство двух положений, именно, во-первых, что всякая война есть продолжение политики, бывшей при мире, только иными средствами, во-вторых, концессии, которые мы даем, которые мы вынуждены давать, являются продолжением войны в иной форме, другими средствами. Чтобы доказать эти два положения, или, вернее, только второе, потому что первое специально в доказательствах не нуждается, начну с политической стороны вопроса. Я остановлюсь на тех отношениях между современными империалистическими державами, которые существенны для понимания всей современной внешней политики. Это существенно для понимания того, почему мы пошли на эту политику.

Американец Вандерлип обратился в СНК с письмом, в котором он говорил: «Мы, республиканцы, принадлежащие к партии республиканцев Америки, к партии крупнейшего финансового капитала, которая связана с воспоминанием о войне за освобождение с Южными Штатами, мы сейчас не у власти». Он это писал еще до выборов, которые имели место в ноябре: «Мы победим в ноябре на выборах (теперь они победили), и в марте президент будет наш. Наша политика не будет повторять те глупости, которые ввязывали Америку в европейские дела, мы займемся своими интересами. Наши американские интересы приводят нас к столкновению с Японией, с Японией мы будем воевать. Может быть, вам небезынтересно знать, что в 1923 году наш флот будет сильнее английского. Чтобы воевать, нам надо иметь в своих руках нефть, без нефти мы вести современную войну не можем. Не только надо иметь нефть, но надо принять меры, чтобы противник не имел нефти. Япония в этом отношении находится в плохих условиях. Под боком около Камчатки есть какая-то губа (я забыл ее название), где есть источники нефти, и мы хотим, чтобы у японцев этой нефти не было. Если вы нам продадите эту землю, то я гарантирую, что в народе нашем будет такой энтузиазм, что ваше правительство мы сейчас же признаем. Если не продадите, а дадите только концессии, я не могу сказать, чтобы мы отказались рассматривать этот проект, но такого энтузиазма, который гарантировал бы признание Советского правительства, я обещать не могу».

Письмо Вандерлипа совершенно откровенно, с неслыханной циничностью излагало точку зрения империалиста, который ясно видит, что война с Японией надвигается, и прямо, открыто ставит вопрос: войдите в сделку с нами, тогда вы получаете известные выгоды. Вопрос стоял таким образом: Дальний Восток, Камчатка и кусок Сибири фактически сейчас находятся в обладании Японии, поскольку ее военные силы там распоряжаются, поскольку, как вы знаете, обстоятельства принудили к созданию буферного государства – в виде Дальневосточной республики, и мы прекрасно знаем, какие неимоверные бедствия терпят сибирские крестьяне от японского империализма, какое неслыханное количество зверств проделали японцы в Сибири. Это знают товарищи из Сибири: в их недавних изданиях подробно об этом рассказано{59}. Но тем не менее вести войну с Японией мы не можем и должны все сделать для того, чтобы попытаться не только отдалить войну с Японией, но, если можно, обойтись без нее, потому что нам она по понятным условиям сейчас непосильна. И в то же время, отнимая от нас связь со всемирной торговлей через Тихий океан, Япония наносит нам колоссальный ущерб. При таких условиях, когда перед нами растущий конфликт, растущее столкновение Америки и Японии, – ибо из-за Тихого океана и обладания его побережьями уже многие десятилетия идет упорнейшая борьба между Японией и Америкой, и вся дипломатическая, экономическая, торговая история, касающаяся Тихого океана и его побережий, вся она полна совершенно определенных указаний на то, как это столкновение растет и делает войну между Америкой и Японией неизбежной, – мы становимся в то же положение, в котором были в течение трех лет: социалистическая республика, окруженная империалистическими странами, которые несравненно сильнее нас в военном отношении, которые все средства агитации и пропаганды пускают в ход, чтобы усилить ненависть к Советской республике, – и ни одного случая не упустят для военного вмешательства, как они выражаются, т. е. для удушения Советской власти.

Если, памятуя это, мы бросим общий взгляд на прожитые три года, с точки зрения международного положения Советской республики, то станет ясно, что мы могли продержаться и могли победить неслыханно могущественный союз держав Антанты, поддерживаемый нашими белогвардейцами, только потому, что никакого единства между этими державами не было. Мы могли побеждать до сих пор только благодаря глубочайшим раздорам среди империалистических держав и только благодаря тому, что эти раздоры не были случайными партийными внутренними раздорами, а что это глубочайшая неискоренимая рознь экономических интересов между империалистическими странами, которые, стоя на почве частной собственности на землю и капитал, не могут не вести той хищнической политики, при которой попытки соединения их сил против Советской власти оказались пустыми. Если мы возьмем Японию, которая держала в своих руках почти всю Сибирь и которая, конечно, могла помочь во всякое время Колчаку, – основная причина, почему она этого не сделала, заключается в том, что ее интересы коренным образом расходятся с интересами Америки, что она не хотела таскать каштаны из огня для американского капитала. Зная такую слабость, мы, естественно, не могли вести какую-нибудь другую политику, кроме той, которая ставит себе задачей использовать эту рознь Америки и Японии таким образом, чтобы укрепить себя и оттянуть возможность соглашения Японии и Америки против нас, а что такое соглашение возможно, у нас уже имеется пример: в американских газетах был напечатан текст соглашения между всеми странами, которые обещали поддержку Колчаку{60}.

Конечно, это соглашение распалось, но ничего нет невозможного в том, что они при первой возможности попытаются восстановить это соглашение. И, чем глубже, чем грознее будет расти коммунистическое движение, тем больше повторных попыток сделают они для удушения нашей республики. И отсюда наша политика – использовать рознь империалистических держав, чтобы затруднить соглашение или по возможности сделать его временно невозможным. Это – основная линия в течение трех лет нашей политики, которая вызвала необходимость подписания Брестского мира, вызвала и необходимость подписания договора с Буллитом, – договора, крайне нам невыгодного, о мире и перемирии. Эта же линия определяется для нас сейчас таким образом, что мы за подобное предложение, как концессии, должны ухватиться обеими руками. Мы даем сейчас Америке Камчатку, которая по существу все равно не наша, ибо там находятся японские войска. Бороться с Японией мы в настоящий момент не в состоянии. Мы даем Америке такую территорию для экономической утилизации, где у нас абсолютно нет и куда мы не можем дать ни морских, ни военных сил. И, давая это, мы привлекаем американский империализм против японского и против ближайшей к нам японской буржуазии, которая до сих пор держит в руках Дальневосточную республику.

Так что главные интересы при переговорах о концессиях были у нас политические. И события последнего времени доказали с полнейшей очевидностью, что мы одними разговорами об этих концессиях уже выиграли. Мы концессий еще не дали и не можем дать до тех пор, пока американский президент не вступит в управление, а это будет не раньше марта месяца, и, кроме того, мы сохраняем возможность при детальной разработке договора отказаться от его подписания.