Полное собрание сочинений. Том 35. Октябрь 1917 – март 1918

8

Тов. Ленин предлагает товарищам выход из заседаний во время голосования и не подписывать никаких документов, дабы не нести ответственности, но не бросать дела в Совете.

Впервые напечатано: 1–3 выступления – в 1922 г. в Собрании сочинений Н. Ленина (В. Ульянова), том XV; 4–8 выступления – в 1928 г. в журнале «Пролетарская Революция» № 2

Печатается по рукописному экземпляру протокольной записи

Речь на объединенном заседании фракций большевиков и левых эсеров ВЦИК 23 февраля 1918 г.{145}

Газетный отчет

Ленин говорит в защиту подписания предложений немцев. Он начинает с того, что Советская власть должна смотреть правде в глаза, что Советская власть должна констатировать полную невозможность сопротивления германцам. Он указывает на ссылку предыдущих ораторов, отрицающих подписание договора, но то, что мы можем сорганизовать армию в ближайшее время, совершенно неосновательно; армия не желает воевать, и никто ее не сможет заставить, если же мы приступим к организации армии, если мы соберем небольшую горсточку отважных борцов, которых бросим в пасть империализма, то этим самым мы оторвем от себя энергичных и идейных борцов, которые добыли нам свободу.

Далее Ленин говорит, что наш русский пролетариат совершенно неповинен, если германская революция опоздала. Она придет, но ее еще нет, и для нас самым лучшим исходом является выигрыш времени; если мы подпишем в данный момент мирный договор, то мы сможем в дальнейшем, путем энергичной организованной работы, путем проведения железных дорог, путем приведения в порядок продовольственного вопроса, создать крепкую и прочную армию на защиту своей революции, а до того времени безусловно социалистическая революция в Германии подоспеет.

Напечатано 24 (11) февраля 1918 г. в газете «Известия Советов Рабочих, Солдатских и Крестьянских Депутатов гор. Москвы и Московской области» № 32

Печатается по тексту газеты

В чем ошибка?{146}

Виднейшие и наиболее ответственные противники заключения сепаратного мира на брестских условиях изложили сущность своих доводов следующим образом:

Здесь выдвинуты наиболее концентрированные, важнейшие доводы, изложенные почти в виде резолюции. Для удобства разбора доводов мы перенумеровали каждое отдельное предложение.

При рассмотрении этих доводов сразу бросается в глаза основная ошибка авторов. Они ни звука не говорят о конкретных условиях революционной войны в данный момент. То, что для сторонников мира является главным и основным соображением, именно невозможность воевать для нас сейчас, это как раз и обходится. В ответ – в ответ хотя бы на мои тезисы, хорошо известные авторам с 8-го января[40], – приводятся исключительно общие соображения, абстракции, неизбежно превращающиеся в фразу. Ибо всякое общее историческое соображение, применяемое к отдельному случаю без особого разбора условий именно данного случая, становится фразой.

Возьмите первое положение. Вся его «соль» – упрек, восклицание, декламация, стремление «пристыдить» противника, апелляция к чувству. Вот-де какие вы дурные: на вас наступают империалисты, «провозглашая» своей целью подавление пролетарской революции, а вы отвечаете согласием заключить мир! Но ведь наш-то довод заведомо для авторов состоит в том, что, отказываясь от тяжкого мира, мы как раз облегчаем врагу подавление пролетарской революции. И этот наш довод подкреплен (в моих, например, тезисах) рядом конкретнейших указаний на состояние армии, на ее классовый состав и т. д. Авторы все конкретное обошли, и у них получилась пустая фраза. Ибо если враг «провозглашает» своей целью подавить революцию, то плох тот революционер, который выбором заведомо невозможной формы сопротивления как раз и достигает перехода от «провозглашения» к осуществлению целей врага.

Второй довод: «попреки» усиливаются. Вы-де даете согласие на мир при первом же натиске врага… Неужели авторы серьезно полагают, что это может быть убедительно для тех, кто с января месяца, задолго до «натиска», анализировал соотношение сил и конкретные условия войны в данный момент? Неужели это не фраза, если возражением против анализа считают «попрек»??

Согласие на мир при данных условиях, говорят нам, «является капитуляцией передового отряда международного пролетариата перед международной буржуазией».

Опять фраза. Общие истины надуваются так, что становятся неверны и превращаются в декламацию. Германская буржуазия не есть «международная», ибо англофранцузские капиталисты приветствуют наш отказ подписать мир. «Капитуляция», вообще говоря, вещь дурная, но эта почтенная истина не разрешает каждого отдельного положения, ибо капитуляцией можно назвать также отказ от боя при явно невыгодных условиях, а такая капитуляция – обязанность серьезного революционера. Капитуляцией, вообще говоря, было и согласие идти в III Думу, подписание мира со Столыпиным, как выражались в те времена наши «левые» декламаторы.

Передовым отрядом мы являемся в смысле революционного почина, это бесспорно, но чтобы мы были передовым отрядом в смысле военной схватки с силами передового империализма, это…[41]

Написано 23 или 24 февраля 1918 г.

Впервые напечатано в 1929 г. в Ленинском сборнике XI

Печатается по рукописи

Доклад на заседании ВЦИК

24 февраля 1918 г.{147}

Товарищи, условия, которые предложили нам представители германского империализма, неслыханно тяжелы, безмерно угнетательские, условия хищнические. Германские империалисты, пользуясь слабостью России, наступают нам коленом на грудь. И при таком положении мне приходится, чтобы не скрывать от вас горькой правды, которая является моим глубоким убеждением, сказать вам, что иного выхода, как подписать эти условия, у нас нет. И что всякое иное предложение является накликанием либо вольным, либо невольным еще худших зол и полного дальнейшего (если тут можно говорить о степенях) подчинения Советской республики, порабощения ее германскому империализму, либо это является печальной попыткой отговориться словами от грозной, безмерно тяжелой, но несомненной действительности. Товарищи, вы прекрасно знаете все, а многие из вас и по личному опыту, что на Россию свалилась тяжесть империалистической войны, по причинам всем понятным, неоспоримым, более грозная и тяжелая, чем на другие страны; вы знаете поэтому, что наша армия так истерзана, измучена была войной, как никакая другая; что все те клеветы, которые бросали на нас буржуазная печать и партии, им помогавшие или враждебные Советской власти, будто бы большевики разлагали войска, – являются вздором. Я напомню вам еще раз ту прокламацию, которую Крыленко, когда он еще был прапорщиком при Керенском, разослал войскам, уезжая в Петроград, и которая была перепечатана в «Правде» и в которой он говорил следующее: никаких бунтов, мы к этому не зовем, мы зовем вас к организованным политическим действиям, стремитесь держаться как можно организованнее{148}. Вот какова была пропаганда одного из самых горячих и близких к армии представителей большевиков. Все, что можно было сделать для того, чтобы удержать эту неслыханно, неизмеримо уставшую армию, все, что возможно было сделать для того, чтобы сделать ее сильнее, было сделано. И если теперь мы видим, как при полном воздержании моем, например, в течение последнего месяца от изложения моего взгляда, который мог показаться пессимистическим, если мы видели, что по отношению к армии мы говорили в течение последнего месяца все, что можно было сказать, и делали все, что можно было сделать, чтобы облегчить положение, действительность показала нам, что воевать после трех лет войны наша армия ни в коем случае не может и не хочет. Вот основная причина, простая, очевидная, в высшей степени горькая и тяжелая, но совершенно ясная, что, живя рядом с хищником-империалистом, мы вынуждены подписать условия мира, когда он ставит нам колено на грудь. Вот почему я говорю в полном сознании, какую ответственность я беру на себя, и повторяю, что от этой ответственности ни один представитель Советской власти не имеет права уклониться. Конечно, приятно и легко бывает говорить рабочим, крестьянам и солдатам, приятно и легко бывало наблюдать, как после Октябрьского переворота революция шла вперед, а когда приходится признавать горькую, тяжелую, несомненную истину – невозможности революционной войны, – теперь от этой ответственности уклоняться непозволительно и надо взять это на себя прямо. Я считаю себя обязанным, считаю необходимым выполнить свой долг и прямо сказать то, что есть, и поэтому я убежден, что трудящийся класс России, который знает, что такое война, чего она трудящимся стоила, до какой степени изнурения и истощения она их довела, в этом я не сомневаюсь ни секунды, они с нами вместе сознают всю неслыханную тяжесть, грубость, гнусность этих условий мира и тем не менее оправдают наше поведение. Они скажут: вы должны были, вы взялись предложить условия мира немедленного и справедливого, вы должны были использовать все, что возможно было, для отсрочки мира, чтобы посмотреть, не примкнут ли другие страны, не придет ли на помощь к нам европейский пролетариат, без помощи которого нам прочной социалистической победы добиться нельзя. Мы сделали все, что возможно, для того, чтобы затянуть переговоры, мы сделали даже больше, чем возможно, мы сделали то, что после брестских переговоров объявили состояние войны прекращенным, уверенные, как были уверены многие из нас, что состояние Германии не позволит ей зверского и дикого наступления на Россию. На этот раз нам пришлось пережить тяжелое поражение, и поражению надо уметь смотреть прямо в лицо. Да, революция шла до сих пор по линии восходящей от победы к победе; она теперь понесла тяжелое поражение. Германское рабочее движение, начавшееся так быстро, оказалось прервано на время. Мы знаем, что основные причины этого не устранены и что они разрастаются и будут неминуемо шириться, потому что затягивается мучительная война, потому что зверство империализма обнажается все глубже и наглее, раскрывая глаза наиболее чуждым, казалось бы, политики или не способным понять социалистическую политику массам. Вот почему сложилось то отчаянное, трагическое положение, которое заставляет нас сейчас принять мир и заставит трудящиеся массы сказать: да, они поступили правильно, они сделали все, что могли, чтобы предложить мир справедливый, они должны были подчиниться миру, самому угнетательскому и несчастному, потому что иного выхода у страны нет. Их положение таково, что они вынуждены давать бой не на живот, а на смерть Советской республике; если теперь не продолжают своих замыслов идти на Петроград и Москву, то потому только, что они связаны кровопролитной и грабительской войной с Англией, что есть еще внутренний кризис. Когда мне указывают на то, что немецкие империалисты могут завтра, послезавтра представить еще худшие условия, то я говорю, что надо быть к этому готовыми; естественно, что, живя рядом со зверскими хищниками, Советская республика должна ждать нападения. Если теперь мы не можем ответить войной, то потому, что нет сил, потому, что и воевать можно только с народом. Если успехи революции заставляют многих из товарищей говорить противное, то это не есть массовое явление, это не есть выражение воли и мнения настоящих масс; если вы пойдете к настоящему трудящемуся классу, к рабочим и крестьянам, то вы услышите один ответ, что мы не можем вести войну ни в коем случае, нет физических сил, мы захлебнулись в крови, как говорил один из солдат. Эти массы поймут нас и оправдают, когда мы подпишем этот вынужденный и неслыханно тягостный мир. Может быть, отдых для подъема масс займет не мало времени, но те, которым приходилось переживать долгие годы революционных битв в эпоху подъема революции и эпоху, когда революция падала в пропасть, когда революционные призывы к массам не находили у них отклика, знают, что все же революция всегда поднималась вновь; поэтому мы говорим: да, сейчас массы не в состоянии вести войну, сейчас каждый представитель Советской власти обязан сказать всю горькую правду в лицо народу, пройдет время неслыханной тяготы и трехлетней войны и отчаянной разрухи царизма, и народ увидит в себе силу и возможность дать отпор. Перед нами стоит сейчас угнетатель; на угнетение лучше всего, конечно, ответить революционной войной, восстанием, но, к сожалению, история показала, что на угнетение не всегда можно отвечать восстанием; но отказ от восстания не означает еще отказа от революции. Не поддавайтесь провокации, которая исходит из буржуазных газет, противников Советской власти; да, у них нет иного слова, как «похабный мир» и криков «позор!» по поводу этого мира, а на самом деле эта буржуазия встречает с восторгом немецких завоевателей. Они говорят: «вот немцы, наконец, придут и дадут нам порядок», вот чего они хотят и травят криками «похабный мир, позорный мир». Они хотят, чтобы Советская власть дала бой, неслыханный бой, зная, что у нас сил нет, и тащат в полное порабощение к немецким империалистам, чтобы устроить сделку с немецкими полицейскими, но они выражают только свои классовые интересы, потому что знают, что крепнет Советская власть. Эти голоса, эти крики против мира – лучшее доказательство в моих глазах того, что отрекающиеся от этого мира не только тешили себя непоправимыми иллюзиями, поддавались на провокацию. Нет, надо смотреть губительной истине прямо в лицо: перед нами угнетатель, поставивший колено на грудь, и мы будем бороться всеми средствами революционной борьбы. Но сейчас мы находимся в отчаянно трудном положении, наш союзник не может поспешить на помощь, международный пролетариат не может прийти сейчас, но он придет. Это революционное движение, не имеющее сейчас возможности дать военный отпор неприятелю, поднимается и этот отпор даст позже, но даст его. (Аплодисменты.)

Краткий отчет опубликован 25 (12) февраля 1918 г. в вечернем выпуске газеты «Правда» № 35

Впервые полностью напечатано в 1926 г. в Собрании сочинений Н. Ленина (В. Ульянова), том XX, часть II

Печатается по стенограмме

Постановление Совета Народных Комиссаров о принятии германских условий мира{149}

Согласно решению, принятому Центральным Исполнительным Комитетом Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов 24 февраля в 41/2 часа ночи, Совет Народных Комиссаров постановил условия мира, предложенные германским правительством, принять и выслать делегацию в Брест-Литовск.

Председатель Совета Народных Комиссаров

В. Ульянов (Ленин)

Написано 24 февраля 1918 г.

Напечатано 25 (12) февраля 1918 г. в вечернем выпуске газеты «Правда» № 35 ив экстренном вечернем выпуске газеты «Известия ЦИК» № 33

Печатается по рукописи

Несчастный мир

Троцкий был прав, когда сказал: мир может быть трижды несчастным миром, но не может быть похабным, позорным, нечистым миром мир, заканчивающий эту стократ похабную войну.

Невероятно, неслыханно тяжело подписывать несчастный, безмерно тяжелый, бесконечно унизительный мир, когда сильный становится на грудь слабому. Но непозволительно впадать в отчаяние, недопустимо забывать, что история знает примеры еще больших унижений, еще более несчастных, тяжелых условий мира. И все же народы, задавленные зверски-жестокими победителями, умели оправиться и воспрянуть.

Наполеон I раздавил и унизил Пруссию неизмеримо сильнее, чем Вильгельм давит и унижает теперь Россию{150}. Наполеон I был в течение ряда лет полнейшим победителем на континенте, его победа над Пруссией была много решительнее, чем победа Вильгельма над Россией. А через немного лет Пруссия оправилась и в освободительной войне, не без помощи разбойничьих государств, ведших с Наполеоном отнюдь не освободительную, а империалистскую войну, свергла иго Наполеона.

Империалистские войны Наполеона продолжались много лет, захватили целую эпоху, показали необыкновенно сложную сеть сплетающихся империалистских[42] отношений с национально-освободительными движениями. И в результате история шла через всю эту необычно богатую войнами и трагедиями (трагедиями целых народов) эпоху вперед от феодализма – к «свободному» капитализму.

Теперь история шагает вперед еще быстрее, трагедии целых народов, раздавливаемых и раздавленных империалистской войной, неизмеримо ужаснее. Сплетение империалистских и национально-освободительных течений, движений и стремлений тоже налицо, с той громадной разницей, что национально-освободительные движения неизмеримо слабее, империалистские – неизмеримо могущественнее. Но история идет вперед неуклонно, и в недрах всех передовых стран зреет – несмотря ни на что зреет – революция социалистическая, революция бесконечно более глубокая, народная, могучая, чем прежняя буржуазная революция.

Поэтому, еще и еще раз: всего более недопустимо отчаяние. Невыносимо тяжелы условия мира. А все же история возьмет свое, на помощь нам придет – пусть даже не так скоро, как нам всем хотелось бы, – придет зреющая неуклонно социалистическая революция в других странах.

Нас осадил, нас придавил и унизил хищник – мы сумеем вынести все эти тяготы. Мы не одиноки в мире. У нас есть друзья, сторонники, вернейшие помощники. Они запоздали – в силу ряда условий, от их воли не зависящих, – но они придут.

За работу организации, организации и организации. Будущее, несмотря ни на какие испытания, – за нами.

«Правда» № 34, 24 февраля 1918 г.

Печатается по тексту газеты «Правда»

Заметка о необходимости подписать мир

Не подписать мира в данный момент, это значит объявить вооруженное восстание или революционную войну против германского империализма. Это либо фраза, либо провокация русской буржуазии, которая жаждет прихода немцев. На деле мы сию минуту воевать не можем, ибо армия против войны, армия воевать не может. Неделя войны с немцами, перед которыми просто бежали наши войска, с 18 по 24 февраля 1918 г., вполне доказала это. Мы в плену у германского империализма. Не фраза о вооруженном восстании против немцев сию минуту, а систематическая, серьезная, неуклонная работа подготовки революционной войны, создание дисциплины, армии, упорядочение железных дорог и продовольствия. Такова точка зрения большинства ЦИК, в том числе Ленина (и большинство ЦК большевиков) и Спиридоновой, Малкина (меньшинство ЦК левых эсеров).

Написано 24 февраля 1918 г.

Впервые напечатано в 1929 г. в Ленинском сборнике XI

Печатается по рукописи

Выступления на заседании ЦК РСДРП(б) 24 февраля 1918 г.

Протокольная запись

1

Обсуждается вопрос о посылке делегации в Брест для подписания мирного договора.

Тов. Ленин считает, что необходимо сохранить преемственность с предыдущей делегацией, а так как одного тов. Карахана недостаточно, то очень желательно, чтобы поехали тт. Иоффе и Зиновьев.

2

А. А. Иоффе категорически отказывается ехать, заявляя, что «подписание мира – это смерть всей брестской политики».

Тов. Ленин говорит, что он не настаивает на поездке Иоффе в качестве уполномоченного для подписания договора, но считает нужным поездку тов. Иоффе как консультанта. Несомненно, немцы прислали свой ответ в ультимативной форме, боясь оппозиции с нашей стороны, а видя наше согласие подписать мир, они могут согласиться и на переговоры. Ввиду этого и необходим консультант, знающий все дело. Если окажется, что нужно только подписать, то, конечно, не о чем разговаривать, и консультант даже и не появится на заседании.

3

Тов. Ленин говорит, что Радек, являясь противником заключения мира, соглашался, однако, ехать, но поляки запретили ему ехать.

4

В дальнейших прениях Л. Д. Троцкий заявляет, что в Бресте надо будет только подписать мир и А. А. Иоффе там будет не нужен, так как в ответе немцев уже есть формулировка по важнейшим вопросам.

Тов. Ленин считает, что он неправ, так как несомненно при подписании договора нужны специалисты, а у нас таковых нет, хотя бы по торговому договору. Мог бы ехать Красин, но он уехал на некоторое время в Стокгольм. Мы подписываем договор со стиснутыми зубами, о чем делегация заявляет, но мы не знаем ситуации, не знаем, что может случиться к тому времени, как делегация приедет в Брест, а потому Иоффе, как консультант, необходим. Вообще надо иметь в виду, что мы даем делегации поручение вступить в переговоры, если только есть к тому возможность.

5

При дальнейшем обсуждении в состав мирной делегации намечаются кандидатуры Г. Е. Зиновьева и Г. Я. Сокольникова.

Тов. Ленин считает, что надо послать обоих, что если вопрос идет только о подписании мира, то они оба смогут тотчас уехать, столковавшись о дальнейшем с Чичериным.

6

Г. Я. Сокольников заявляет, что он в Брест не поедет и если ЦК будет настаивать, то выйдет из ЦК.

Тов. Ленин просит товарищей не нервничать и указывает, что в делегации может поехать тов. Петровский как народный комиссар.

7

Обсуждается заявление Л. Д. Троцкого об уходе с поста Наркоминдела.

Тов. Ленин указывает, что это неприемлемо, что смена политики – это кризис. Что запрос о политике разослан по провинции{151} и что полемизировать немного отнюдь не вредно.

Он вносит практическое предложение: ЦК просит тов. Троцкого отложить свое заявление до следующего заседания ЦК, до вторника. (Поправка – до возвращения делегации из Бреста.)

8

Тов. Ленин предлагает поставить на голосование следующее заявление: ЦК не считая возможным в настоящий момент принять отставку тов. Троцкого, просит его отсрочить это его решение впредь до возвращения делегации из Бреста или впредь до изменения фактического положения дел.

Принимается при 3 воздержавшихся.

9

Л. Д. Троцкий считает, что, поскольку его заявление не принято, он вынужден устраниться от появления в официальных учреждениях.

Тов. Ленин предлагает голосовать: ЦК, выслушав заявление тов. Троцкого, вполне мирясь с отсутствием тов. Троцкого во время решений в Совете Народных Комиссаров по иностранным делам, просит тов. Троцкого не отстраняться от других решений.

Принято.

10

Обсуждается заявление А. Ломова, М. С. Урицкого, В. М. Смирнова, Г. Л. Пятакова, Д. П. Боголепова, А. П. Спундэ об уходе с занимаемых ими постов в Совете Народных Комиссаров. М. С. Урицкий выражает надежду, что их заявление об уходе с ответственных партийных и советских постов будет опубликовано.

Тов. Ленин предлагает принять: ЦК просит товарищей, подавших заявление, отсрочить свое решение впредь до возвращения делегации из Бреста и обсудить это решение ЦК в группе.

11

Тов. Ленин вносит 2 предложения:

1) Признавая законным требование четверки, ЦК просит их обсудить предложение ЦК и отсрочить свое заявление как ввиду близости съезда, так и ввиду сложности политической обстановки.

2) Гарантируя товарищам напечатание их заявлений в «Правде», ЦК просит их пересмотреть их решение и обсудить, не находят ли они возможным остаться как на ответственных постах, так и в ЦК{152}.

Предложения принимаются.

Впервые напечатано: 1—10 выступления – в 1928 г. в журнале «Пролетарская Революция» № 2; 11-е выступление в 1922 г. в Собрании сочинений Н. Ленина (В. Ульянова), том XV

Печатается по рукописному экземпляру протокольной записи

Позиция ЦК РСДРП (большевиков) в вопросе о сепаратном и аннексионистском мире{153}

Дорогие товарищи!

Организационное бюро ЦК считает необходимым обратиться к вам с разъяснением мотивов, побудивших ЦК согласиться на условия мира, предложенные германским правительством. Организационное бюро обращается к вам, товарищи, с этим разъяснением в целях широкого осведомления всех членов партии о точке зрения ЦК, представляющего в периоды между съездами всю партию. Организационное бюро считает необходимым указать, что единогласия в ЦК по вопросу о подписании условий мира не было. Но раз принятое решение должно быть поддержано всей партией. В ближайшие дни предстоит партийный съезд и на нем лишь можно будет разрешить вопрос, насколько правильно ЦК выражал действительную позицию всей партии. До съезда все члены партии во имя партийного долга, во имя сохранения единства в наших собственных рядах, проводят в жизнь решения своего центрального руководящего органа, ЦК партии.