Полное собрание сочинений. Том 35. Октябрь 1917 – март 1918

Напечатано 15 (2) февраля 1918 г. в газете «Известия Советов Рабочих, Солдатских и Крестьянских Депутатов гор. Москвы и Московской области» № 25

Печатается по тексту газеты

Брест-Литовск русская мирная делегация. Троцкому{128}

Ответ

28/1, 6 ч. 30 мин. вечера.

Наша точка зрения Вам известна; она только укрепилась за последнее время и особенно после письма Иоффе. Повторяем еще раз, что от Киевской Рады ничего не осталось и что немцы вынуждены будут признать факт, если они еще не признали его. Информируйте нас почаще.

Ленин

Написано 28 января (10 февраля) 1918 г.

Впервые напечатано в 1929 г. в Ленинском сборнике XI

Печатается по рукописи

Постановление СНК о порядке приема на службу саботажников{129}

Совет Народных Комиссаров постановляет: никаких переговоров с саботажниками не вести.

Отдельным народным комиссарам предоставляется принимать на работу, как отдельных лиц, тех саботажников, которые, вполне подчиняясь Советской власти и поддерживая ее, необходимы для работы в соответствующих ведомствах.

Написано 31 января (13 февраля) 1918 г.

Напечатано 14 (1) февраля 1918 г. в газете «Правда» № 25

Печатается по рукописи

Выступления на заседании ЦК РСДРП(б) 18 февраля 1918 г. (утром){130}. Протокольная запись

1

Обсуждается вопрос о немецком наступлении. А. Ломов (Г. И. Оппоков) предлагает отложить обсуждение.

Тов. Ленин против, но за ограничение ораторов (фракционные мнения с ограничением 5 минутами).

2

После решения обсуждать вопрос Н. И. Бухарин предлагает дать высказаться большему числу ораторов.

Тов. Ленин высказывается против этого и предлагает свести вопрос к посылке или непосылке телеграммы с предложением мира и дать высказаться за и против этого.

Предложение Ленина принято.

3

Против посылки телеграммы с предложением мира выступил Л. Д. Троцкий.

Тов. Ленин (за предложение мира). Вчера особенно характерным голосованием было, когда все признали необходимость мира, если движения в Германии не произойдет, а наступление будет{131}. Существует сомнение, не хотят ли немцы наступления для того, чтобы сбросить Советское правительство. Мы стоим перед положением, когда необходимо действовать. Если совершенно явно будет наступление империализма, тогда мы все будем за оборону и тогда можно будет объяснить это народу. Если теперь начнется наступление и мы после этого будем разъяснять массам, то мы внесем больше путаницы, нежели когда будем сейчас вести переговоры о продлении перемирия, тут ни одного часа терять нельзя, ибо массы такой постановки вопроса не поймут. Либо мы ведем революционную войну за социализацию земли и тогда нас массы поймут, либо мы ведем переговоры о мире.

Впервые напечатано: 1-е и 2-е выступления – в 1928 г. в журнале «Пролетарская Революция» № 2; 3-ье выступление – в 1922 г. в Собрании сочинений Н. Ленина (В. Ульянова), том XV

Печатается по рукописному экземпляру протокольной записи

Речи на заседании ЦК РСДРП(б) 18 февраля 1918 г. (вечером){132}. Протокольная запись

1

Тов. Ленин. Вопрос коренной. Предложение Урицкого удивительно. ЦК голосовал против революционной войны, а мы не имеем ни войны, ни мира и втягиваемся в революционную войну. Шутить с войной нельзя. Мы теряем вагоны, и ухудшается наш транспорт. Теперь невозможно ждать, ибо положение определено вполне. Народ не поймет этого: раз война, так нельзя было демобилизовать; немцы будут теперь брать все. Игра зашла в такой тупик, что крах революции неизбежен, если дальше занимать политику среднюю. Иоффе писал из Бреста, что в Германии нет и начала революции; если так, то германцы могут получать награду, двигаясь дальше. Теперь нет возможности ждать. Это значит сдавать русскую революцию на слом. Если бы немцы сказали, что требуют свержения большевистской власти, тогда, конечно, надо воевать; теперь никакие оттяжки дальше невозможны. Теперь дело идет не о прошлом, а о настоящем. Если запросить немцев, то это будет только бумажка. Это не политика. Единственное – это предложить немцам возобновить переговоры. Теперь среднее решение невозможно. Если революционная война, то надо ее объявить, прекратить демобилизацию, а так нельзя. Бумажки мы пишем, а они пока берут склады, вагоны, и мы околеваем. Теперь на карту поставлено то, что мы, играя с войной, отдаем революцию немцам.

История скажет, что революцию вы отдали. Мы могли подписать мир, который не грозил нисколько революции. У нас нет ничего, мы даже взрывать не успеем отступая. Мы сделали, что могли, помогли революции в Финляндии, а теперь не можем. Теперь не время обмениваться нотами, и надо перестать выжидать. Теперь поздно «прощупывать», так как теперь ясно, что немец может наступать. Спорить против сторонников революционной войны невозможно, но против сторонников выжидания можно и должно. Нужно предложить немцам мир.

2

Тов. Ленин. Бухарин не заметил, что он перешел на позицию революционной войны. Крестьянин не хочет войны и не пойдет на войну. Можно ли сказать теперь крестьянину, чтобы он пошел на революционную войну. Но если этого хотеть, тогда нельзя было демобилизовать армию. Перманентная крестьянская война – утопия. Революционная война не должна быть фразой. Если мы не подготовлены, мы должны подписать мир. Раз демобилизовали армию, то смешно говорить о перманентной войне. Сравнивать с гражданской войной нельзя. На революционную войну мужик не пойдет – и сбросит всякого, кто открыто это скажет. Революция в Германии еще не началась, а мы знаем, что и у нас наша революция не сразу победила. Здесь говорили, что они возьмут Лифляндию и Эстляндию, но мы можем их отдать во имя революции. Если они потребуют вывода войск из Финляндии – пожалуйста, пусть они возьмут революционную Финляндию. Если мы отдадим Финляндию, Лифляндию и Эстляндию – революция не потеряна. Те перспективы, которыми вчера нас пугал т. Иоффе, ни малейшим образом не губят революции.

Я предлагаю заявить, что мы подписываем мир, который вчера нам предлагали немцы; если они к этому присоединят невмешательство в дела Украины, Финляндии, Лифляндии и Эстляндии, – то и это надо безусловно принять. Наши солдаты никуда не годятся; немцы хотят хлеба – они его возьмут и пойдут назад, сделав невозможной Советскую власть. Сказать, что демобилизация прекращена – это значит слететь.

Впервые напечатано в 1922 г. в Собрании сочинений Н. Ленина (В. Ульянова), том XV

Печатается по рукописному экземпляру протокольной записи

Проект радиограммы правительству Германской империи{133}

Совет Народных Комиссаров выражает свой протест по поводу того, что германское правительство двинуло войска против Российской Советской Республики, объявившей состояние войны прекращенным и начавшей демобилизацию армии на всех фронтах. Рабочее и крестьянское правительство России не могло ожидать такого шага тем более, что ни прямо ни косвенно ни одна из заключивших перемирие сторон не заявляла ни 10 февраля, ни вообще когда-либо о прекращении перемирия, как это обязались сделать обе стороны по договору 2 (15) декабря 1917 г.

Совет Народных Комиссаров видит себя вынужденным, при создавшемся положении, заявить о своей готовности формально подписать тот мир, на тех условиях, которых требовало в Брест-Литовске германское правительство.

Вместе с тем Совет Народных Комиссаров выражает свою готовность, если германское правительство формулирует свои точные условия мира, ответить не позже как через 12 часов, приемлемы ли они, эти условия, для нас.

Написано в ночь с 18 на 19 февраля 1918 г.

Радиограмма напечатана 19 (6) февраля 1918 г. в вечернем выпуске газеты «Правда» № 30

Печатается по рукописи

Речь на объединенном заседании фракций большевиков и левых эсеров ВЦИК 19 февраля 1918 г. Краткий газетный отчет

С большой речью выступил Ленин, говоривший в продолжение двух часов. В своей речи он развивал те положения, что для России выхода нет, что необходимо немедленно заключить сепаратный мир, так как немцы движутся по всему фронту сплошной массой и оказать сопротивление миллионному натиску мы не в состоянии. Заключив мир, мы займемся внутренним устроением и углублением социалистической революции и сумеем привести к благоприятному концу те коренные реформы, которые должны приблизить нас к введению в России социалистического строя.

«Социал-Демократ» № 28, 20 (7) февраля 1918 г.

Печатается по тексту газеты «Социал-Демократ»

Разговор с Московским Советом по прямому проводу 20 февраля 1918 г.

В 2 часа 15 мин. дня Председатель Совета Народных Комиссаров т. Ленин был вызван членом Исполнительного комитета г. Фельдманом. Уполномоченный фракцией большевиков запросил т. Ленина:

1) О фактах, происходивших после телеграммы из Берлина.

2) О мерах, принятых Советом Народных Комиссаров в данный момент.

3) Не было еще помимо телеграммы Гофмана ответа из Берлина?

На первый вопрос т. Ленин ответил:

Армии нет; немцы наступают по всему фронту от Риги. Взяты Двинск и Режица, наступают на Луцк и Минск. Кто интересуется делом, а не фразой, тот должен заключить мир и продолжать дело закрепления и углубления революции внутри.

На второй вопрос:

Пока наступления не прекращены, отдан приказ, где возможно, оказывать сопротивление, уничтожать на всем пути абсолютно все вплоть до последнего куска хлеба.

На третий вопрос:

Нет, не было.

Напечатано 21 (8) февраля 1918 г. в газете «Известия Советов Рабочих, Солдатских и Крестьянских Депутатов гор. Москвы и Московской области» № 29

Печатается по тексту газеты

Речь перед Латышскими стрелками 20 февраля 1918 г. Краткий газетный отчет

Ленин произнес большую речь, в которой призывал латышей к поддержке Советской власти в вопросе о мире. Измученному русскому народу мы должны дать мир во что бы то ни стало, этим мы укрепим революцию и начнем строительство новой молодой России. Уступленными областями все равно владеть не будут, так как русская революция перекатится в ближайшее время не только в Германию, но и в другие воюющие государства. Под влиянием мировой социальной революции германский империализм будет вынужден отказаться от всех своих завоеваний.

«Новая Жизнь» № 30, 21 (8) февраля 1918 г.

Печатается по тексту газеты «Новая Жизнь»

О революционной фразе{134}

Когда я на одном партийном собрании сказал, что революционная фраза о революционной войне может погубить нашу революцию, меня упрекали за резкость полемики. Но бывают моменты, обязывающие поставить вопрос в упор и назвать вещи их настоящим именем, под угрозой причинения непоправимого зла и партии и революции.

Революционная фраза чаще всего бывает болезнью революционных партий при таких обстоятельствах, когда эти партии прямо или косвенно осуществляют связь, соединение, сплетение пролетарских и мелкобуржуазных элементов и когда ход революционных событий показывает крупные и быстрые изломы. Революционная фраза есть повторение революционных лозунгов без учета объективных обстоятельств, при данном изломе событий, при данном положении вещей, имеющих место. Лозунги превосходные, увлекательные, опьяняющие, – почвы под ними нет, – вот суть революционной фразы.

Рассмотрим хотя бы только важнейшие группы доводов за революционную войну теперь, в январе – феврале 1918 г., в России, и сопоставление объективной действительности с этим лозунгом даст ответ на вопрос о правильности употребленной мной характеристики.

1

О необходимости готовить революционную войну – в случае победы социализма в одной стране и сохранения капитализма в соседних странах – говорила наша пресса всегда. Это бесспорно.

Спрашивается, как пошла на деле эта подготовка после нашей Октябрьской революции?

Эта подготовка пошла так, что нам пришлось армию демобилизовать, мы были вынуждены это сделать, вынуждены обстоятельствами столь очевидными, вескими, непреоборимыми, что не только не возникло «течения» или настроения в партии против демобилизации, но и вообще ни одного голоса против демобилизации не поднялось. Кто захочет подумать о классовых причинах такого оригинального явления, как демобилизация армии Советской социалистической республикой, не окончившей войны с соседним империалистским государством, тот без чрезмерного труда найдет эти причины в социальном строе мелкокрестьянской отсталой страны, доведенной после трех лет войны до крайней разрухи. Демобилизация многомиллионной армии и приступ к созданию на добровольческих началах Красной Армии – таковы факты.

Сопоставьте с этими фактами слова о революционной войне в январе – феврале 1918 года, и вам станет ясна сущность революционной фразы.

Если бы «отстаивание» революционной войны, скажем, питерской и московской организацией не было фразой, то мы видели бы с октября по январь иные факты: мы видели бы решительную борьбу против демобилизации с их стороны. Ничего подобного не было и в помине.

Мы видели бы посылку питерцами и москвичами десятков тысяч агитаторов и солдат на фронт и ежедневные вести оттуда об их борьбе против демобилизации, об успехах этой борьбы, о приостановке демобилизации.

Ничего подобного не было.

Мы видели бы сотни известий о полках, формирующихся в Красную Армию, террористически останавливающих демобилизацию, обновляющих защиту и укрепление против возможного наступления германского империализма.

Ничего подобного не было. Демобилизация в полном разгаре. Старой армии нет. Новая только-только начинает зарождаться.

Кто не хочет себя убаюкивать словами, декламацией, восклицаниями, тот не может не видеть, что «лозунг» революционной войны в феврале 1918 года есть пустейшая фраза, за которой ничего реального, объективного нет. Чувство, пожелание, негодование, возмущение – вот единственное содержание этого лозунга в данный момент. А лозунг, имеющий только такое содержание, и называется революционной фразой.

Дела нашей собственной партии и всей Советской власти, дела питерцев и москвичей большевиков показали, что дальше первых шагов к созданию Красной Армии из добровольцев пойти пока не удалось. От этого неприятного факта, но факта, – скрываться под сень декламации и в то же время не только не препятствовать демобилизации, но и не возражать против нее, значит опьянить себя звуком слов.

Характерным подтверждением сказанного является тот факт, что, например, в ЦК нашей партии большинство виднейших противников сепаратного мира голосовало против революционной воины, голосовало против и в январе и в феврале{135}. Что значит этот факт? Он значит, что невозможность революционной войны общепризнана всеми, не боящимися глядеть правде в лицо.

От правды отговариваются или пробуют отговориться в таких случаях. Взглянем на отговорки.

2

Отговорка первая. Франция 1792 года страдала не меньшей разрухой, но революционная война все излечила, всех воодушевила, вызвала энтузиазм, все победила. Только не верящие в революцию, только оппортунисты могут при нашей более глубокой революции высказываться против революционной войны.

Сопоставим эту отговорку или этот довод с фактами. Факт тот, что во Франции конца XVIII века создалась сначала экономическая основа нового, высшего, способа производства, и уже результатом, надстройкой явилась могучая революционная армия. Франция раньше других стран скинула феодализм, смела его после нескольких лет победоносной революции, повела неуставший ни от какой войны, завоевавший свободу и землю, укрепленный устранением феодализма народ на войну против ряда экономически и политически отсталых народов.

Сопоставьте с этим фактом современную Россию. Неимоверная усталость от войны. Нового экономического строя, более высокого, чем организованный государственный капитализм превосходно оборудованной технически Германии, еще нет. Он только основывается. Наш крестьянин имеет лишь закон о социализации земли, но ни одного года свободной (от помещика и от мучений войны) работы. Наш рабочий начал сбрасывать капиталиста, но не мог еще успеть организовать производство, поставить продуктообмен, наладить снабжение хлебом, повысить производительность труда.

К этому мы пошли, на этот путь мы встали, но ясно, что нового, более высокого экономически строя еще нет.

Побежденный феодализм, упроченная буржуазная свобода, сытый крестьянин против феодальных стран – вот экономическая основа «чудес» 1792–1793 годов в военной области.

Мелкокрестьянская страна, голодная и измученная войной, только-только начавшая лечить ее раны, против технически и организационно высшей производительности труда – вот объективное положение в начале 1918 года.

Вот почему всяческие воспоминания 1792 года и т. п. – одна революционная фраза. Повторяют лозунги, слова, боевые клики, а анализа объективной действительности боятся.

3

Отговорка вторая. Германия «не сможет наступать», не позволит ее растущая революция.

Что германцы «не смогут наступать», этот довод миллионы раз повторялся в январе и начале февраля 1918 года противниками сепаратного мира. Самые осторожные из них определяли – примерно, конечно, – вероятность того, что немцы не смогут наступать, в 25–33 %.

Факты опровергли эти расчеты. Противники сепаратного мира очень часто и тут отмахиваются от фактов, боясь их железной логики.

В чем был источник ошибки, которую революционеры настоящие (а не революционеры чувства) должны уметь признать и продумать?

В том ли, что вообще мы маневрировали и агитировали в связи с переговорами о мире? Нет. Не в этом. Маневрировать и агитировать надо было. Но надо было также определить «свое время» как для маневров и агитации, – пока можно было маневрировать и агитировать, – так и для прекращения всяких маневров к моменту, когда вопрос стал ребром.

Источник ошибки был в том, что наше отношение революционного сотрудничества с германскими революционными рабочими было превращено в фразу. Мы помогали германским революционным рабочим и продолжаем помогать им всем, чем могли, – братанием, агитацией, публикацией тайных договоров и пр. Это была помощь делом, деловая помощь.

Заявление же некоторых из наших товарищей: «германцы не смогут наступать» было фразой. Мы только что пережили революцию у себя. Мы все знаем отлично, почему в России революции было легче начаться, чем в Европе. Мы видели, что мы не могли помешать наступлению русского империализма в июне 1917 г., хотя мы имели уже революцию не только начавшуюся, не только свергшую монархию, но и создавшую повсюду Советы. Мы видели, мы знали, мы разъясняли рабочим: войны ведут правительства. Чтобы прекратить войну буржуазную, надо свергнуть буржуазное правительство.

Заявление: «германцы не смогут наступать» равнялось поэтому заявлению: «мы знаем, что правительство Германии в ближайшие недели будет свергнуто». На деле мы этого не знали и знать не могли, и потому заявление было фразой.

Одно дело – быть убежденным в созревании германской революции и оказывать серьезную помощь этому созреванию, посильно служить работой, агитацией, братаньем, – чем хотите, только работой этому созреванию. В этом состоит революционный пролетарский интернационализм.

Другое дело – заявлять прямо или косвенно, открыто или прикрыто, что немецкая революция уже созрела (хотя это заведомо не так), и основывать на этом свою тактику. Тут нет ни грана революционности, тут одно фразерство.

Вот в чем источник ошибки, состоявшей в «гордом, ярком, эффектном, звонком» утверждении: «германцы не смогут наступать».

4

Не более как вариантом той же фразистой бессмыслицы является утверждение: «мы помогаем германской революции, сопротивляясь германскому империализму, мы приближаем этим победу Либкнехта над Вильгельмом».

Конечно, победа Либкнехта – возможная и неизбежная тогда, когда германская революция созреет и назреет – избавит нас от всех международных трудностей, избавит и от революционной войны. Победа Либкнехта избавит нас от последствий любой нашей глупости. Неужели это – оправдание глупости?

Всякое ли «сопротивление» германскому империализму помогает германской революции? Кто захочет немного подумать или хотя бы припомнить историю революционного движения в России, легко увидит, что только целесообразное сопротивление реакции служит революции. Мы знаем и видели за полвека революционного движения в России массу примеров нецелесообразного сопротивления реакции. Мы, марксисты, гордились всегда тем, что строгим учетом массовых сил и классовых взаимоотношений определяли целесообразность той или иной формы борьбы. Мы говорили: не всегда целесообразно восстание, без известных массовых предпосылок оно есть авантюра; очень часто мы осуждали, как нецелесообразные и вредные с точки зрения революции, самые героические формы индивидуального сопротивления. В 1907 г. мы, на основании горького опыта, отвергли как нецелесообразное сопротивление участию в III Думе и т. д. и т. п.

Чтобы помогать немецкой революции, надо либо ограничиться пропагандой, агитацией, братаньем, пока нет сил для твердого, серьезного, решительного удара в открытом военном или повстанческом столкновении, или идти на такое столкновение, зная, что не поможешь этим врагу.

Ясно для всех (кроме разве совсем опьяненных фразой), что идти на серьезное повстанческое или военное столкновение заведомо без сил, заведомо без армии есть авантюра, не помогающая германским рабочим, а затрудняющая их борьбу, облегчающая дело их врага и нашего врага.

5

Тут еще является отговорка, которая так детски смешна, что я никогда бы не поверил в возможность такого аргумента, если бы не слышал его собственными ушами.

«Ведь вот и в октябре нам говорили оппортунисты, что у нас нет сил, нет войска, нет пулеметов, нет техники, а все это явилось в борьбе, когда началась борьба класса против класса. Явится все это и в борьбе пролетариата России против класса капиталистов Германии, явится на помощь нам немецкий пролетарий».

В октябре было дело так, что мы точно учли именно массовые силы. Мы не только думали, мы твердо знали, на основании опыта массовых выборов в Советы, что рабочие и солдаты в сентябре и начале октября в громадном большинстве уже перешли на нашу сторону. Мы знали хотя бы из голосований на Демократическом совещании{136}, что и в крестьянстве коалиция провалена – значит, наше депо уже выиграло.

Таковы были объективные предпосылки октябрьской повстанческой борьбы:

1) над солдатами уже нет палки: ее сверг февраль 1917 года (Германия еще не дозрела до «своего» февраля);

2) солдаты уже пережили и закончили, как и рабочие, отход свой, сознательный, продуманный, прочувствованный, от коалиции.

Из этого, только из этого вытекла правильность лозунга «за восстание» в октябре (этот лозунг был бы неверен в июле, когда мы его и не поставили).

Не в том ошибка оппортунистов октября{137}, что они «заботились» об объективных предпосылках (только дети могут так думать), а в том, что они факты оценили неверно, брали мелочи, не видя главного: поворота Советов от соглашательства к нам.

Сравнивать военное столкновение с Германией (которая не пережила еще ни своего «февраля», ни своего «июля», не говоря об октябре), с Германией монархического буржуазно-империалистского правительства и повстанческую борьбу в октябре против врагов Советов – Советов, зревших с февраля 1917 года и созревших вполне в сентябре и октябре, – есть такое ребячество, что на него надо только пальцем указать. Вот до каких нелепостей доводит людей фраза!

6

Отговорка иного вида: «Но Германия задушит нас экономически договором по сепаратному миру, отнимет уголь, хлеб, закабалит нас».

Премудрый довод: надо идти на военное столкновение, без армии, хотя это столкновение явно несет не только кабалу, но и удушение, отнятие хлеба без всяких эквивалентов, положение Сербии и Бельгии, – надо идти на это, ибо иначе будет невыгодный договор, Германия возьмет с нас 6 или 12 миллиардов дани в рассрочку, хлеба за машины и проч.